скачать книгу бесплатно
Чуть что, и крупная слеза
И болью поджатые губы!
Но время движется вперед —
Покажет нрав свой, зубы,
И дрожью каждого проймет,
От действий резких, грубых.
Лик безмятежный и простой
Зажжется алчностью когда-то?..
Иль беспредельною тоской,
Иль злобой лютою солдата,
Когда в атаку тот идет?..
Или иные наважденья?
Кто их ему преподает
Дух мира? Наслажденья?
Изначально выбора пути у любого ребенка нет. Он определяется общественным положением родителей ребенка.
Естественно, родители желают, чтобы дитя их, даже обладающее потенциальной возможностью стать правителем государства, просветилось. Правда, пока властвовала грубая физическая сила, а дипломатия была в зародыше, государь мог позволить себе оставаться неграмотным. Владение оружием – вот и все, что ему было необходимо. На Западе говорили: «Сеньор, если он и никогда не касался книги, считается грамотным уже по праву своего рождения».
Такое позволялось встарь-
Копьем, мечом владеет,
Король французский, государь
Пред грамотой – немеет!
С Руси приехала княжна,
С ней, на подводе, книги,
Считает – грамота важна,
Не цепи и вериги.
В присутствии дворян тех мест,
Контракты подписала,
А государь поставил крест, —
Безграмотность сказалась.
На Руси грамота у лиц высокого положения считалась обязательной, Дочь великого Киевского князя Ярослава, показала французскому королевскому двору превосходство русского воспитания.
И позднее, государи обучали своих детей, и не только по часословам. Обучалась грамоте и нежалующая ее императрица Елизавета. При ней даже Российская Академия наук была открыта.
У дочери Петра нет склонности к науке,
Хотя и грамоте ученою была.
Да, чтенье для нее – такая скука…
Зевота даже челюсти свела.
Иное дело – танцы, смех.
Иное дело пышные парады.
Но есть условие для всех:
Затмить нельзя царицины наряды.
И, действительно, императрица Елизавета, уверенная в своей необыкновенной красоте, нетерпимо относилась к тем придворным дамам, которые позволяли шить себе платье из той материи, того же покроя, которые она избрала себе для увеселительного вечера. А еще государыне нравились «ряженые». Причем, мужчины должны были наряжаться в женские наряды, а женщины в мужские.
Сейчас я тоже вижу постоянно «ряженых», как на сцене, так и в быту. Видишь президента, на нем мужская одежда. Станешь внимательно приглядываться и чувствуешь, что ошибался. Это – баба ряженая. В другом случае, все, как у бабы, даже коса, старательно венком уложенная. А, оказывается, – мужик!
У ребенка все происходит постепенно, незаметно, взрыв познания наступает с момента овладения речью.
А потом слова поступят
Слуху в услужение.
Время доброе наступит,
В смысле, – размышления.
Но каждый народ имеет свои языковые особенности. Не учитывать их, значит, совершать ошибку.
Говоря по этому поводу, я предлагаю вспомнить фразу, пришедшую к нам из глубокой древности:
Платон говорил: «Афиняне заботятся преимущественно о богатстве и изящности своей речи, лакедемоняне – о ее краткости, а жители Крита – об изобилии мыслей, нежели о самом языке».
Характера черты приобретая, —
Пока еще молчит, не говорит-
Протесты криком вылетают,
Он не бурчит и не ворчит.
Естественен протест и прост:
Голоден, мокрый, может, болен,
Запор, простуда и понос,
Иль просто чем-то недоволен?
Что, поделать, речь не стало богатством младенца, единственная возможность изъявить желание – покричать! К этому способу прибегают и взрослые, теряя возможность контролировать события
Объем слов и их расстановка свидетельствовали о возможности речеизъявления. А это в свою очередь зависело от грамотности.
Так, что желающему стать оратором недостаточно, как Демосфену класть камешки под язык, нужно было обладать огромной информацией.
Пытливый ум
Пытливый ум найдет себе работу,
Пусть это кажется кому-то пустяком,
Родителям достанутся заботы,
А плата – тонким, длинным ремешком!
Поплакал, порыдал, потом – притих,
Забыто горе, на устах улыбка…
Не разбирая промахов чужих,
Он учится на собственных ошибках.
Возможности родителей, проживающих в селе и городе не сопоставимы. На селе нет музеев, нет крупных библиотек и многого другого. И выбор пути сельского ребенка и городского различен.
Ну, что поделать, деревенский мир,
Не ведал академий институтов.
Врата учения – псалтырь,
И в поле марш, чтоб стороны не путал!
Для малыша и двор – великий мир,
А за воротами его – вселенная:
Так много белых пятен, черных дыр,
И жажда их познанья – несомненная!
С чего начать? Где кончик нити?
Не расплести клубок, чтоб получить ответ!
Живя в плену неведомых событий,
Которым срок прошел тому немало лет.
Заглянет кто в головку малыша
Что в голове посеяно, что всходит?
У семени природа ль хороша?
Иль только то, что сам малыш находит?
Полезная находка, или нет?
Приятная для глаз и для души приятна?
А может, принесет непоправимый вред?
Событий малышу не прокрутить обратно!
Нет опыта, откуда ему быть?
Путь к истине чрез узенькие щели…
И все это приходится пробить,
Не ставя пред собой определенной цели!
А тут еще соблазнов разных сеть,
Натянута повсюду паутина,
К тому же истину так трудно разглядеть,
К тому ж она еще – необозрима…
Путь отклонился, не туда пошел,
И стал душой, как дерево кривое.
Вне истины живется хорошо.
В объятиях ее не ведают покоя.
Ценнее информации ничего нет
В чем основная разница между человеком прошлых времен и современным? Только в объеме информационного поля. В чем разница между современными людьми? Ответ тот же: в объеме информационного поля. Полагаю, что это не требует доказательств. Знания несут книги и средства массовой информации. В последнее время значение книги несколько стало меньше, но пока своих позиций она полностью не сдала, оставаясь источником для создания тех же – электронных версий.
Книги были входом в мир иной,
Прежде, совершенно незнакомый,
Нет, наверно, книги ни одной,
Где б не пахло хоть частицей дома!.
Книги есть хорошие, плохие,
На одних – прекрасный переплет,
Но страницы, словно неживые,
Да и мысль скупая, чуть живет.
Можно прочитать Декарта, Маркса,
Можно только сказочки читать.
Истина скрывается под маской,
Знаний пласт, и таинства печать.
Для ребенка пишут дяди, тети,
Словно под угаром «наркоты»,
Как и прежде, в мягком переплете.
И опять нет мысли полноты…
Были прежде книги дорогие.
Твердые, с тисненьем золотым,
Как зеницу ока их хранили.
И дарили в праздник молодым.
Но они для избранных и храма,
Бедному ту книгу не купить.
Только одаренным и упрямым,
Повезло свет истины испить
Книги так похожи на лекарство,
Прочитаешь – на душе легко!
В мире книг, как в тридевятом царстве,
Время вдруг обратно потекло
И в заключение – мысль небольшая и скромная: «Почему люди не государственного полета, озабоченные судьбой только своей идеи, всегда боролись с книгой? И эта борьба не только нашему времени свойственна была!
Запреты есть, и есть закрытый фонд,
К тому ж еще и жесткая цензура.
Литература похожа на фронт,
На нем воюют с русскою культурой
Но основой всему стала обычная грамота. И великие люди Древнего мира, занимаясь важнейшими государственными вопросами, находили время и для создания бесценных для нас письменных творений авторов древности. Скажем, фараон-реформатор Аменхотеп IV или Эхнатон не только собирал папирусы, но и сам создавал поэтические произведения; сохранились его стихотворения, посвященные жене своей, красавице Нефертити.
Предлагаю читателю ознакомиться с текстом, дошедшим до нас из времен расцвета государства древности – Ассирии:
«Я, Ашшурбанапал, постиг мудрость Набу, все искусство писцов, усвоил знания всех мастеров, сколько их есть… Я изучил ремесло мудрого Адапа, постиг скрытые тайны искусства письма, я читал о небесных и земных постройках и размышлял над ними. Я присутствовал на собраниях царских переписчиков. Я наблюдал за предзнаменованиями, я толковал явления небес с учеными жрецами, я решал сложные задачи с умножением и делением, которые не сразу понятны…»
Величие царя ассирийского Ашшурбанапала выразилось в том, что он создал первую огромную библиотеку из сотен тысяч глиняных таблиц с клинописным текстом. Похоже, царь понимал значимость грамоты.
А создатель великой библиотеки в Александрии Птолемей Сотер!..
А русский царь Иван Грозный, библиотека которого каким-то таинственным образом исчезла!.. Поисками пропажи занимались долго, без положительного результата. Может кому-нибудь повезет, найти ее?
Грамота до русского села долго добиралась. Не то дорог к селу не прокладывали, не то узки и кривы они были, не то – просто затерялись в бескрайних просторах России, но только еще в царский период времени известный книгоиздатель России – Сытин Иван Дмитриевич говорил о том, что на селе пользуются особенным спросом лубочные картинки, а не книги. Поменьше текста, побольше изображений! В этом и герой моей повести мог убедиться, проживая когда-то в районном центре Тамбовской области селе Шахмань. Молодежь уже начала тянуться к книге в то время, когда взрослое население оставалось в большинстве своем неграмотным. Не добралась еще сюда система объявленной советским правительством поголовной ликвидации безграмотности
Село неграмотным было.
Село – не город, все же?..
