banner banner banner
Предавшие имя своё. Не пытайся забыть
Предавшие имя своё. Не пытайся забыть
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Предавшие имя своё. Не пытайся забыть

скачать книгу бесплатно

Предавшие имя своё. Не пытайся забыть
Дмитрий Евгеньевич Костров

Когда клянешься своей первой любви, что она будет только твоей до конца жизни – готовься ответить за свои слова. Даже если пройдут годы. Даже если весь род твоей любви принадлежит дьяволу. Дуэль с дьяволом неизбежна.

Предавшие имя своё

Не пытайся забыть

Дмитрий Евгеньевич Костров

© Дмитрий Евгеньевич Костров, 2023

ISBN 978-5-4474-4680-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предыстория

Говорят, время лечит раны. Но это ложное утверждение. Иногда бывает так, что прошлое, которого избегаешь и которое со временем начинает стираться из памяти, становится вновь настоящим и жестоко мстит за забывчивость и дезертирство от боли…

Мне тогда было четырнадцать лет, и я переехал пожить к отцу в станицу, где пошел в школу. Тогда я учился в 9 классе. Я жил и учился в этой станице, познавая, что такое деревенская жизнь. Но вот школа закончилась, и начались экзамены. Близилось мое время возвращения в город. И вот, когда после экзамена по алгебре, который я сдал на отлично, и в приподнятом настроении возвращался домой, произошел случай, который впоследствии станет роковым для многих людей и перевернет все мое представление о жизни.

Девочка переходила дорогу. Посреди дороги она вдруг остановилась и в изумлении посмотрела на свои ноги, будто они ей изменили и отказываются идти вперед. Впрочем, как я узнал впоследствии, так и было. А в этот момент из-за поворота выехала грузовая «Газель» и, набирая скорость, помчалась на девчонку.

Кстати говоря, я в тот момент тоже переходил дорогу, а потому особого героизма в моем поступке не наблюдается. Не мудрствуя лукаво, я просто схватил девчонку за руку и силой перетащил ее на тротуар.

Когда я схватил девочку за руку, меня окатила ледяная волна страха. Но я списал это на тот факт, что в «Газели», которая промчалась мимо и, не останавливаясь, слетела в обрыв, – никого не было. Машиной никто не управлял. Тот факт, что я своими глазами видел, как машина плавно поворачивала на повороте, а потом набирала скорость, – я поспешил выкинуть из головы…

Девочку звали Таней. Ей также, как и мне было четырнадцать лет, и в этой девочке со светлыми волосами и пронзительно зелеными глазами уже отчетливо вырисовывалась странная загнанность в глазах. Ее первый вопрос после спасения немного загнал меня в тупик.

– Ты сам понимаешь, что ты сделал? – недетский бархатный голос накрыл меня мягким одеялом.

– Кажется я стащил кое-кого с дороги, когда на этого кое-кого чуть не наехала машина.

Весь оставшийся месяц мы встречались с Таней каждый день, и в моем мальчишеском сердце начало что-то зарождаться по отношению к этой девочке. Мне нравилось общаться с ней. Мне она казалась очень умной, а я не боялся показаться ей дураком. Но ни разу я не услышал ее смех…

Иногда я называл ее маленькой девочкой с глазами волчицы. А однажды она сказала одну странную вещь:

– Я принадлежала дьяволу, но ты спас меня.

– Пофиг на дьявола, – ответил, не задумываясь, я. – Ты будешь только моей.

Сказал и сделал первую роковую ошибку.

– Клянешься Богом? – со странной надеждой в голосе спросила она.

– Клянусь Богом! – ответил я. И сделал вторую роковую ошибку.

Я не придал тогда значения ее словам, тем более, что Таня больше никогда не заводила разговоров о чем-либо мистическом. Пока сама не стала мистикой.

Пролог

Три года спустя.

Запах жасмина ударил в нос. Я знал, что в комнате нет никаких цветов, и что стоит мне открыть глаза, как исчезнут и запах, который преследовал в течение года, и странный сон о Тане, о которой я уже и думать забыл.

Мой отец переехал в столицу, и резона ехать в станицу я не видел. У Тани наверняка своя жизнь, свой парень. Все нормально. Но эти чертовы сны…

Мне постоянно снится, что я приезжаю в эту станицу и иду к Тане. А вокруг густой туман. Я иду по главной дороге, никого нет. Ни людей, ни животных, ни наглых гусей, вечно ковыряющихся в грязных лужах на обочинах дороги. Но вот сквозь туман проступает человеческий облик.

И я узнаю Таню. Я подхожу ближе, я смотрю в ее глаза, тону в этих изумрудах. Но в трех шагах от нее что-то происходит. Я делаю шаг к Тане, а она на шаг удаляется от меня, при этом не делая никакого движения и стоя лицом ко мне. И я бегу, протягиваю к ней руки, ведь вот она, в трех шагах от меня, но я не могу больше приблизиться к ней ни на шаг.

Иногда во сне я понимаю бесплодность своей затеи приблизиться к Тане, и я просто стою и смотрю на нее. Иногда пытаюсь говорить, но на все мои вопросы Таня не реагирует. И так каждую ночь…

Но этой ночью что-то изменилось. Вначале все было как обычно. Густой туман и я собственной персоной. Я иду по пустынной главной дороге станицы. Вот из тумана выступает фигурка Тани. Я осторожно приближаюсь. Остается пять шагов, четыре, три…. И уже по инерции я делаю еще шаг. Татьяна осталась на месте, я сделал шаг… Стоя в шаге от нее, я мечтал только о том, чтобы прикоснуться к ней, но даже во сне мне почему-то становится неловко. Но Таня сама берет мою руку в свою, и я слышу ее бархатный голос.

– Проснись. Идет твое крещение огнем.

Но я не хочу просыпаться. Я просто хочу смотреть в ее глаза… Но вдруг из этих глаз, прокладывая себе дорожку по щекам, начинают течь слезы… А в следующий миг это уже не слезы, а тонкие струйки крови…

Ледяная волна страха окатывает меня с ног до головы, и я просыпаюсь. Я лежал с закрытыми глазами и вдыхал запах жасмина, прокручивая в памяти свой сон. Пока запах жасмина не исчез, я не открывал глаз. Но когда он исчез, я в панике открыл глаза, ибо удушающий запах гари ворвался в мои легкие. С правой стороны от моего дивана находилось окно… А с левой стороны пылал огонь. Недолго думая, я распахнул окно и, почувствовав, как на затылке затрещали волосы, прыгнул вниз со второго этажа.

1

Три года спустя.

Нормальные люди возвращаясь с армии возвращаются домой. У меня был билет до самого дома, и я мог не беспокоится ни о чем и спать все двое суток пути. Но ни у одного человека на этом свете не происходило что-то так, как он это себе планировал. На одной из остановок я вышел покурить.

– Что это за остановка? – спрашиваю у проводника.

– Это станица Егойная.

Знать такую не знаю. Я спрыгнул на перрон и закурил. Поглядывая по сторонам, я заметил, как из привокзального магазина вышла красивая девушка в красном платье и накинутой на плечи легкой куртке. Кто-то спросил у меня зажигалку, и я на минутку отвлекся. А когда вновь поднял глаза в ту сторону, девушки уже и след простыл.

Девушка очень напомнила мне Таню, но…

Год назад отец написал мне письмо, что в станице, где он жил, был взрыв в одном из магазинов, где как раз и работала Таня.

Вообще-то перед армией я умудрился жениться. И после пожара мне Таня сниться перестала. Но все равно я очень часто ее вспоминал. Да и жена меня бросила. Больно… Но эта боль ничто, по сравнению с той, что появилась, когда я узнал о гибели девочки, которую не видел шесть лет. И даже сейчас мысль о ней принесла что-то унылое в мое сердце.

– Солдатик, помоги мне. – Какая-то бабуля с двумя огромными сумками пыталась оторвать вышеупомянутые сумки от земли.

– Конечно, бабуль! – я чуть не надорвался, когда поднял эти сумари.

– Помоги мне перенести их к магазину.

А вокзал, где был магазин, находился через две платформы. Надеясь, что поезд никуда без меня не уедет, я потащился к переходу. Когда я вступил на перрон, дикий страх заставил меня выпустить сумки из рук.

Станица Егойная. Как я мог забыть.

Резко похолодало, и, клубясь, зловеще тихо со всех сторон стал подкрадываться туман… А за спиной не было никакого поезда, только бабуля, мерзко ухмыляясь, растворялась в тумане.

2

Такой тишины не бывает даже в склепе. Ни шума ветра, ни вообще никакого шума.

Из под-сумок, которые я уронил, растекалась лужа чего-то красного. Наверное, я что-то разбил. Искренне надеясь, что я заснул на своей полке в поезде и вот-вот проснусь, я прошел в магазин, в котором никого, кроме продавца, не было.

– Здравствуйте, – сказал он мне, когда я подошел.

– Здравствуйте, – и не придумав ничего умнее, спросил: – Пиво есть?

– Нет. Из алкоголя только вино на розлив.

– Давай, – хотя я вообще-то не хотел пить что бы то ни было, но что-то заставляло меня все это говорить.

– Выбор небольшой. Есть белое вино «Слёзы Татьяны» и красное – «Кровь Татьяны». Вам какого?

«Пора бы уже проснуться», – подумал я, находясь в прострации.

– Ну так что выбираешь?

– Если это шутка, то не очень смешная.

– По-моему очень даже смешная. Как и та, когда ты поклялся отобрать Таню у меня.

– Кто ты? – спросил я, чувствуя, что начинаю злиться.

– Он самый. Я давно тебя жду, а ты все не едешь и не едешь. Я уже обижаться было начал, переживал за тебя.

– Что за чушь ты несешь?

В следующий миг лицо продавца утратило свою человечность, и на меня взглянул ОН.

Сразу пришло понимание, что это именно ОН. От его ненависти и гордости во взгляде, казалось, плавится мозг. Я рухнул на пол, полностью перестав чувствовать свое тело.

– Не ушибся? – заботливо спросил Отец Ада.

Но я был не в силах отвечать. Ужас полностью парализовал меня.

– Иди, попробуй отбери теперь Таню у меня.

– Но она же мертва, – прохрипел я, набравшись сил.

– И что дальше? Это какая-то проблема для тебя? – на меня сверху вниз снова смотрело лицо продавца.

Не найдя что ответить, я поднялся с пола, хотя холодные щупальца страха по-прежнему держали меня. Когда я оказался на ногах, то обнаружил, что нахожусь в магазине один. Продавец, или кто он там был на самом деле, таинственным образом исчез.

– Что-то сон затягивается, – равнодушно подумал я, открыв холодильник возле прилавка. Пива было более, чем достаточно, но я достал лишь железную банку колы. За моральный ущерб довольно мизерная компенсация.

3

На улице мое внимание привлекли те две сумки, что я обронил при входе на перрон. А привлекли они меня тем, что, находясь в луже чего то красного, начали шевелиться сами собой; что шевелились не они, а то что находилось у них внутри.

Вскоре сумки разорвались, как бумага, и перед моими глазами явились два пса. Освежеванные. Большие. Видно, когда на них были шкуры с шерстью, они являлись упитанными кавказцами. Стоит ли говорить, что псы не гавкали и не рычали. Кроме моего дыхания не раздавалось ни звука. Даже когда эти два куска кровоточащего мяса поперли на меня, звук ступающих по земле лап не донесся до моего слуха.

В какой-то момент я заметил пар, вылетающий у меня изо рта, и отсутствие оного над мордами скалящихся собак.

И я побежал.

Я выбежал с привокзальной площади, краем глаза заметив, что собаки бежать не стали. Немного успокоившись, я перешел на шаг. По обе стороны дороги, по которой я шел по направлению к станице как таковой, тянулся лес, особо разглядеть который мне не давал туман. Тишина давила. Не было слышно ни ветра, ни птиц, ни чего бы то ни было.

Я вспомнил, как во сне бегал за Таней по этой дороге и мне стало еще холодней, чем было.

– Куда идти? – задался я вопросом, и вспомнил, что, хотя отец и переехал отсюда, в Егойной жила моя бабушка, мать отца.

– Вот к ней и пойду! – решил я, обо что-то споткнувшись. Как оказалось, об оторванную по локоть чью-то руку, на безымянном пальце которой красовалось золотое кольцо. Особо бурных эмоций по поводу валявшейся на дороге руки без тела у меня не возникло.

Вздохнув, я отвернулся и пошел дальше по дороге, на ходу пытаясь прикурить сигарету. А когда закурил, зачем-то обернулся. Руки на асфальте уже не было.

4

Бабушкин дом стоял на краю большого поля, которое все почему-то называли планом. Утопая по щиколотку в грязи, я подошел к калитке, высота которой мне была по пояс. Впрочем, как и весь забор. Я толкнул калитку… ну она и упала.

Я прошел во двор, поднял и поставил на место вышеупомянутую калитку. Обычно (наверное, в любом доме), за такую дерзость я был бы сто раз облаян хозяйскими собаками. Ну или хотя бы собакой. На меня никто не лаял. Никто не мяукал, не мычал, не хватал и не кусал и даже не хрюкал.

Обычно, все эти «исполнения» были слышны еще задолго до подхода к бабушкиному дому. Собственно, и запах «исполнителей» тоже ощущался задолго от дома. Сейчас его не было. Вернее запах был, причем по всей станице. Но какой-то мерзкий, еле уловимый. Так воняет только начавший разлагаться труп.

Но вернемся к нашим баранам, то есть ко мне. Я прошел через двор и в задумчивости постучал в дверь. Отсутствие какой бы то ни было реакции меня уже не удивило. Никого живого я не встречал за час своего блуждания по станице.

Я потянул дверь, и она гостеприимно распахнулась. Пройдя мимо шеренги выстроенных калош, сапог и одной сиротливый пары женских туфель, я вышел на кухню. Никого. В двух прилегающих к кухне комнатах тоже никого не было.

Я зашел в комнату деда. Здесь, насколько я помнил, бабушка хранила дедовы и отцовские вещи. В своей форме я уже успел задубеть, а потому с радостью вытащил из шкафа отца черные джинсы, чей-то свитер, и отца же черный кожаный плащ, который своим весом ненамного уступал весу моему.

Переодевшись, я сложил свою форму в шкаф. Калоши мне обувать не хотелось и потому я вновь натянул свои берцы.

Выйдя во двор и не найдя дров, я с сожалением отказался от мысли затопить печку. В начале октября у нас на Кубани мало кто топит печь. Но благодаря туману, который и не думал рассеиваться, я основательно продрог, хотя благодаря отцовской старой одежде мне стало немного теплей.

Темнело. Я прошёл в дом и щелкнул выключателем. Света не было.

Закрыв дверь на замок, вернее на засов, я прошел в комнату деда и не раздеваюсь лег на одну кровать, стащив одеяло с другой, сбросив под оную свои вещи. Засыпая, я молился о том, чтобы проснуться в поезде на своей полке.

5

Проснулся я от того, что загорелся свет. Ругнув себя за то, что, щелкнув выключателем, не выключил его обратно, я открыл глаза и уставился в стену. Так как смотреть было не на что, я решил перевернуться на другой бок. И перевернулся.

Краем глаза я успел заметить на кровати в противоположном углу давешнего продавца, задумчиво смотревшего на меня, а потом я уже не мог ничего замечать. Ибо смотрел в изумрудные глаза той, что лежала подле меня.

Татьяна. Обнаженная. Я чувствовал ее тепло даже сквозь одеяло и свою одежду.