скачать книгу бесплатно
– Не рядовое, – покивал Михась.
– Какое?
– Вот же чудак человек, – улыбнулся, блеснув одновременно очками и белоснежными зубами. – Мы же ужицу поймали. Такое хорошо, если в сто лет раз бывает.
– Прошлый раз еще при пане Окулине, дружиннике князя Миндовга ловили, – меланхолично сказал Михась и почесал затылок. – Это же лет семьсот прошло, а то и все восемьсот.
Без плаща стало видно, что он одет в старую советскую военную форму, знакомую большинству из фильмов про ВОВ. Из стройбата что ли сбежал? Или ролевик местный.
– Году этак в 1238 примерно…
Скорее всего, свихнувшийся ролевик-реконструктор. Интересно, ствол заряжен?
– Так что сам бог велел отметить, – подмигнул Авдей. – Ты как, водку пить будешь?
– Я водку не пью.
– Тю, Михась, ты видал? Он водку не пьет! Кажись, к нам язвенника занесло. Али трезвенника?
– На халяву пьют даже язвенники и трезвенники, – пробурчал Михась.
– Мил человек, ты вообще не пьешь? По здоровью или просто сволочь?
– Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! – выдал цитату Михась.
– Вино пью, – я решил пропустить сволочь и удивительного подлеца мимо ушей.
Пока пропустить, пока не разобрался в ситуации, а там видно будет. Возможно, придет и на мою улицу праздник.
– Вино какой страны предпочитаете в это время дня? – снова блеснул Михась.
– Какое есть? – устало спросил я.
– Может, лучше по пивку? – предложил Авдей. – Больно ты квелый какой-то. с похмелья маешься?
– Его из электрички выбросили.
– Ничего себе, – присвистнул Авдей. – Это что, ты полтораста километров пешком чесал?
– Всего часа два по лесу шел.
– От же оно как, – изумленно переглянулись.
– Ну ты скороход, – сделал вывод Михась.
– Его хорошо за добавкой посылать, – кивнул Авдей и напоследок пнув ужицу, свернул сверток в скатку и закинул на плечо, став похожим на товарища Сухова. – Только сапоги чугунные отлить надо.
– Или ногу к уху привязать, что бы всю Землю в три шага не перешагнул, ха-ха-ха, – от души засмеялся Михась и, подхватив меня под локоть, потащил следом за смеющимся Авдеем.
За углом дощатого замшелого сараюшки обнаружилась стоящая на дне большая деревянная бочка, окруженная тремя стоящими бочонками поменьше.
– В аккурат, – Авдей снял с бочки крышку, закинул сверток с ужицей, засунул внутрь бочки правую руку, пошарил. Достал одну за другой холодные поллитровые бутылки с «Балтикой 4», протянул нам. – Бонус еще, дети мои, – вытащил и всучил по большому вяленому лещу. – Холодное пиво – мировое диво, – достал бутылку и леща для себя. Накрыл бочку крышкой, поставил на нее пиво и положил леща, взгромоздился на бочонок. – Ну, вздрогнули, – сорвал ногтем крышку и положил на бочку.
– Будем, – Михась открыл бутылку зубами, тоже положил крышку на бочку.
Я достал из кармана старый складной нож, подаренный еще на десять лет и открыл бутылку. Крышку тоже положил на бочку – вдруг, у них тут так принято? Зачем нарушать местные обычаи? Хлебнул пива – хорошо.
– Она не сбежит из бочки?
– Ты что, совсем того? – улыбнулся Авдей. – Из этой бочки ни одна ужица ни в жизнь не сбежит.
– Эт точно, – кивнул Михась и надолго приложился к бутылке.
– Ужица – это что?
– Ужица – это ужица, – Авдей укоризненно покачал головой. – Стыдно не знать, молодой человек.
– Нонешняя молодежь даже латыни не знает, – поддакнул Михась, – где уж ей за ужицей угнаться? Да ты не боись, земляк, – хлопнул меня по плечу, – мы не жадные, ты за помощь свою долю получишь.
– Их покупают?
– Бери выше, – показал вверх, в голубое майское небо, – почитай, на вес золота берут.
– Да? – я снова отхлебнул. Странно, ощущение, что пиво в бутылке не кончалось. – Круто. А зачем их покупают?
– Сие тайна великая есть, – поскучнел Авдей, – доступная немногим, да и то, полорогим. Не грузись, пей пиво, да радуйся жизни. Кстати, пиво в счет награды. Почитай, авансец небольшой.
– Спасибо.
Какое-то время пили молча, закусывая лещами.
– Оно что, не кончается? – не выдержал я.
– Догадливый, – Авдей щелкнул моего леща по морде, – почти как кот Матроскин.
– Как такое возможно?
– Про бутылку Клейна слышал?
– Слышал.
– Вот это она и есть, только с пивом.
– Там же поверхность одностороння, и при чем тут объем? И я видел их, форма совсем другая.
– Ты же видел в трехмерном пространстве, а в руках держишь ту, что построена в четырехмерном. Она пиво напрямую с завода тебе подает.
Я смотрел на него, не зная, как реагировать на этот бред:
– И как такое возможно?
– Я откуда знаю? – он пожал плечами. – Я те что, физик?
– Капица, ха-ха-ха, – жизнерадостно засмеялся Михась, – академик Сахаров, профессор кислых щей.
– Не вижу повода для смеха, – отрезал я.
– А ты что же? – Авдей подозрительно прищурился и, сморщив нос, принюхался. – Небось думаешь, что мы тут плюшками развлекаемся?
– Он думает, – поддержал Михась, – мы тут пиво пьем.
– Разве нет?
– Нет, человече. Мы тут важными делами занимаемся. Михась, покажи ему.
– Сейчас, – встал, ушел в сарай. Выволок оттуда старинный осциллограф с натянувшимся следом толстым, с руку толщиной, черным кабелем в резиновой изоляции. Плюхнул прибор на загудевшую бочку. – Вот, видишь?
– Что я должен видеть?
– Смотри внимательно, Фома неверующий, – пощелкал галетными переключателями. – На экран смотри.
Сначала на экране, как и положено, бежала зеленая кривая, но вскоре проявилось изображение. На трибуне стоял смутно-знакомый мордатый мужик и яростно жестикулируя беззвучно в чем-то убеждал толпу.
– Видишь?
– Телевизор винтажный из осциллографа сделали?
– Вот же деревня, – покачал грязным пальцем у меня перед носом, – на мужика смотри. Над головой у него видишь?
Над головой мужика словно большая пиявка присосалась к макушке и волнообразно колыхалась длинным жирным мерзким телом, будто водоросль в водном потоке.
– Что это за дрянь?
– Лярва обнакнавенная. Вишь, как радуется, толпой управляет, паскуда. А мы ее сейчас раз, – покрутил ручки настройки, приближая изображение, а потом спокойно засунул руку в экран, сжал тварь в кулак.
Брызнуло красно-фиолетовой кровью, выступавший захрапел, как загнанная лошадь, затрясся и упал. Люди, словно освободившись от гипноза, недоумевающе переглядывались.
– На, лицо вытри, – Авдей протянул мне платок.
Я послушно вытер капли, попавшие на лицо из экрана и отдал платок требовательно протянувшему вынутую из экрана перепачканную руку Михасю.
– Спасибо, – Михась взял чистой рукой свою бутылку, полил на руку пивом, вытер платком, брезгливо понюхал его и небрежно швырнул назад через левое плечо.
– С тебя батистовый платок, – покачал головой Авдей.
– Не вопрос, будет. Убедился? – лучась глазами, посмотрел на меня. – Веришь глазам своим?
– Но как такое возможно?
– Говорю же, не физики мы, объяснить не можем. Эта штукенция, – ухватившись обеими руками, потряс осциллограф, – еще от немцев осталась, с войны.
– При чем тут немцы? – я чувствовал, что голова того и гляди взорвется.
– Занесла их нелегкая в наши места, – виновато сказал Михась, – будто они тут нужны? – развел руками.
Осциллограф так и остался висеть в воздухе. Я опасливо протянул руку и тронул экран пальцем. Палец прошел насквозь, совершенно не почувствовав толщины стекла.
– Оно что, на кабеле висит?
– Получается, что висит. Получается, что на кабеле. Скажешь, что тоже невозможно?
– Если это не кабель, а силовой привод по типу искусственной мышцы или как у моделистов, с тросиком внутри, то допустимо, но откуда ему туту взяться?
Друзья-приятели молча отхлебнули пива.
– Зато удобно, – Михась пощелкал выключателями, сменив изображение на апельсиновую рощу. Еще что-то подкрутил, приблизив дерево, засунул руку по локоть и сорвал апельсин. Вытащил, протянул мне. – Угощайся на здоровье, гость дорогой.
Я осторожно разрезал апельсин пополам: настоящий, сочный и свежий.
– Вы так что угодно достать можете?
– Только то, что в экран пролезет. Ну, еще можем сами что-то небольшое туда бросить.
– Только мы еще с настройками до конца не определились, – признался Авдей. – Толком не знаем, что и куда. Но яблок натаскали – целых три мешка насушили и бочонок с мочеными сделали.
– А я раз соли две пачки вытащил, – похвастался Михась, – и хлеба буханку.
– А я огурцы целый месяц доставал.
– А я…
– Хватит! – перебил я. – Ребят, кто вы?
Они переглянулись, а затем пристально уставились на меня.
– Сам как думаешь? – спросил Авдей.
– Я умер после драки в электричке и попал в загробный мир?
– Версия интересная, – Авдей почесал затылок. Удивленно посмотрел на ладонь. – Ого, перхоть.
– Не выдумывай, – Михась зевнул, – откуда у тебя может быть перхоть?
– Оттуда же, откуда и у всех. Сам глянь, – протянул над бочкой ладонь к приятелю.
– Кажись, есть чуток, – Михась внезапно дунул на ладонь.
***
