Страна нераскрытых преступлений

скачать книгу бесплатно

– Ну, извини. Тем более что это был бы уже кто-то совсем другой, – хмыкнул я. – Да и все равно, ухаживать за тобой не собираюсь.

– Конечно, у тебя ведь полно более важных дел, – презрительно фыркнула Алиса. Кажется, она слегка обиделась. – Копаться в никому не нужных делах минувших лет и наезжать на модного драматурга. Ну и что, что авангардист? Может быть, он так видит! Вообще, что-то мне сомнительными представляются твои рассказы. Откуда ты взял, что все было так, а не иначе? Я ведь правильно поняла, что тебе не бабушка Виолетта рассказала? Может быть, Метерлинк-младший и прав был? Разведчики ведь и вправду поджарились.

– Я бы на твоем месте не стал иронизировать. Такой смерти врагу не пожелаешь.

– Да это же были не красавцы лейтенанты, и даже не принцы! Кому интересны какие-то разведчики, да еще и из туземных войск?

– Что-то имеешь против туземцев или ситков? Они отличные ребята.

– Ага, кому и знать, как не тебе, – сморщилась Алиса. – На мой взгляд, ты многовато с индейцами якшался, раз привык к их запаху! И с индианками.

– Запах ей не нравится, видали! – рявкнул я, едва сдерживая внезапно вспыхнувшую ярость. – Многие индианки дадут сто очков вперед зловредной высокомерной стерве вроде тебя.

Алиса, похоже, заметила, что я рассердился не на шутку, и сбавила тон, заговорив с ноткой виноватости.

– Ну, прости, если обидела твоих ненаглядных ситков. Не думала, что ты так близко к сердцу примешь. Они же и правда мажутся медвежьм жиром и редко моются.

– Да ну тебя, – махнул я рукой, раздраженно отвернулся к окну, за которым все так же прокручивалась в туманной дымке странная, огромная и пустынная страна со скалами, терриконами и шахтами… и вдруг неожиданно встретился глазами с девушкой, которая смотрела на меня со следующего полуциркульного ряда парт, ступенькой выше нашего.

Густые волосы цвета спелой пшеницы, водопадом ниспадающие до тонкой талии, гордая посадка головы, прямой взгляд огромных зеленых глаз. Она была не из нашего колледжа, и по черному с золотом форменному пиджачку я узнал Пембридж. Незнакомка смотрела на меня пристально, не отводя глаз, со странным выражением. Не понял. Чем это скромный студент Йеля мог привлечь такое внимание? Мы с Алисой слишком громко шептались? Почувствовав неловкость, я поежился и отвел взгляд, повернувшись к кафедре, откуда Флобер продолжал свою речь.

Наполняющие амфитеатр студенты в разноцветных форменных мундирах внимали преподавателю без особого интереса. Среди зеленоватых цветов Токсфорда, серых оттенков Йеля и лазурных – Китона благородно выделялись вкрапления черных униформ Пембриджа. Студентов этого колледжа было меньше, чем остальных, и не удивительно, ведь Пембридж – гнездо высшей аристократии нашей богоспасаемой республики, которой – по идее – не полагалось бы при парламентском демократическом строе иметь такой вес и так задирать носы. Времена империи миновали, но, как и полвека назад, во власти заправляют все те же люди. В обычные времена нам не пришлось бы вот так вот, панибратски перемешаться с заносчивыми пембриджцами, но тем-то и хороши семинарско-экскурсионные циклы, что в путешествии волей-неволей сближаются не только наши собственные учебные группы, но и студенты разных колледжей. Демократия в действии, так сказать. Не то, чтобы на великолепном «Олимпике», вмещающем миллион кубометров гелия и имеющем грузоподъемность в тысячу тонн, было тесно. Великолепные парадные залы, ресторан-оранжерея, двух или четырехместные каюты со всеми мыслимыми удобствами, прогулочная палуба с фонтанами – невероятная роскошь дирижабля поражала воображение даже выходцев из аристократических фамилий средней руки, вроде нас с Алисой. Но общие лекции и семинары, совместные трапезы в пронизанном солнцем и воздухом стеклянном пузыре ресторана-оранжереи, где под прозрачным полом проплывали незнакомые пейзажи, вечерние рауты и балы – хочешь, не хочешь, лицеисты разных колледжей начинали общаться, оставив на время свою гордыню и спесь. Даже пембриджцы уставали фыркать на токсфордцев, китоновцев и йельцов, и задирать носы – в конце концов, две недели, проведенные в одних и тех же аудиториях и залах, привели к заметному смягчению нравов.

Мелодичный звонок отметил конец академического часа, посвященного новейшей истории, и мы с Алисой в потоке других студентов вышли в высокий вестибюль.

– Слушай, а ты не в курсе, случайно, что это за девушка в пембриджской форме сидела у нас за спиной? Так странно смотрела, я уж подумал, что у меня на лице что-то. Если бы не помнил точно, что не дремал на лекции, то решил бы, что ты меня опять разрисовала тушью и помадой.

– Студентка из Пембриджа? Смотрела на тебя?… – удивилась Алиса. – Я не обратила внимания. Но если бы и обратила, тут столько незнакомых лиц, куда уж там запомнить. Да и не привиделось ли? Сдается мне, Золтик, вокруг тебя слишком много фантазий в последнее время. То за бабушкой принцы ухаживают, то с самого незнакомки глаз не сводят… неужели к вечеру скажешь, что в гарем прием закончен, кто не успела, та опоздала? – со странной задумчивостью во взоре протянула она.

– Какой, к черту, гарем?

– Ну-у, такой, уютненький, не большой, и не маленький… штучки на четыре или пять…

– По-моему, ты бредить начала от переутомления, Алиска. Я тебе про вполне конкретные вещи, данные в ощущениях, а ты про каких-то стародавних принцев, про какие-то гаремы.

– …Или про принцесс. Вот скажи лучше, тебе бы хотелось, чтобы в тебя влюбилась принцесса?

– Зачем?

– Что значит, «зачем»?

– Зачем какой-то гипотетической принцессе в меня влюбляться?

– А зачем люди вообще влюбляются? Сердцу не прикажешь, и все такое… нет, ты не сбивай меня, глупый! Я имела в виду, что любому мужику наверняка было бы лестно, если бы на него обратило внимание существо, неизмеримо высшее, чем сам он, волосатый, вонючий и похотливый. Заполучить принцессу в свои грязные лапы – это же лучший способ самоутвердиться! Скажи еще, что нет!..

Интересно, откуда в словах Алисы эта горечь? Отчего она так злится? Можно подумать, что какая-то принцесса перебежала ей дорожку.

– Это взгляд слишком односторонний, знаешь ли. Если посмотреть чуть пошире, то принцесса, как важное и ответственное лицо, не должна бы снизойти к кому попало. А уж если, паче чаяния, снизошла, то будь добр – соответствуй. Боюсь, вместе с принцессой на голову свалится и изрядная ответственность. Придется ей, в конце концов, помогать в государственных делах – а это изрядная морока. Так что я – пас, как странно тебе бы это ни казалось.

И снова у меня не получилось прочитать загадочный взгляд, которым меня смерила Алиса. Нет, напрасно я ее обзываю пустоголовой, какие-то сложные мысли иногда зарождаются и в ее рыжей голове.

Обеденный салон дирижабля, в отличие от чопорного парадного конференц-зала, не столько поражал великолепием, сколько очаровывал уютом. Двухсветный зал напоминал тропический сад. Расположенные на разных уровнях альковы со столиками, окруженные перегородками, сплетенными из усеянной яркими цветами живой лозы, позволяли уединяться небольшими компаниями, а щебет крошечных попугайчиков и звон струек небольших декоративных водопадов и фонтанчиков приглушал голоса, обеспечивая приятную конфиденциальность. Неслышные стюарды и стюардессы в белоснежных мундирах моментально пополняли запасы деликатесов, на которые обращали свое благосклонное внимание изголодавшиеся от сухой науки студенты. Впрочем, пищей духовной здесь нисколько не пренебрегали – за шелестящим ароматным занавесом из зеленого плюща выводила романтические трели скрипка, а в противоположном алькове какой-то студент с длинными серебристыми волосами, опустившись на колено перед тонкой брюнеткой с огромными темными глазами, с жаром декламировал что-то, кажется, из Китса:

О, если б вечным быть, как ты, Звезда!
Но не сиять в величье одиноком,
Над бездной ночи бодрствуя всегда,
На Землю глядя равнодушным оком -
Когда не греет хладный мой очаг
И безотраден мыслей хоровод,
«Глаза души» – унылый саркофаг -
Лишь бренность мира видят в свой черед, -
Надежда, возроди угасший пыл
Легчайшим взмахом серебристых крыл[1 - Дж. Китс, «К звезде». 1820.]!

Право, находиться здесь, в артистической атмосфере, сдобренной ароматом романтики и поэзии, было куда приятнее, чем в соседнем курительном салоне, куда меня едва было не уволок приятель Бернар. Истые джентльмены не мыслят себе отдыха без кожаных диванов и столиков под зеленым сукном. Там преимущественно восседали надутые от сознания собственной важности и благородства пембриджцы – вылитые состоятельные кроты, ведущие глубокомысленные беседы о биржевых курсах и скаковых лошадях – а так же те, кто желал быть на них похожим. Уж простите, я выбрал более дружественную атмосферу, поскольку на студентов и студенток факультетов искусств Йеля смотреть было все же несколько приятнее. Поэтому я позволил Алисе утащить себя в салон-ресторан.

Все вышло, как я и думал. За одним из столиков, пристроившимся под развесистыми ветвями цветущего душистого жасмина, Алису поджидали подружки. Поскольку в стенах родного колледжа я не имел привычки обедать вместе с Алисой – да и далековато было бы добираться от моего инженерного корпуса – то был знаком с другими студентками лишь мельком, по редким случаям, когда случайно натыкался у ворот на звонко щебечущую стайку девушек с факультета искусств. Если так случалось, Алиса ловко перехватывала меня и даже пару раз умудрилась затащить в ближайшую кофейню. Надо думать, чтобы продемонстрировать подругам дивное, редкое существо с самого малочисленного факультета, где царил строгий патриархат – студента-механика. Среди прочих студентов мы пользовались славой замшелых отшельников и угрюмцев. Стоит ли удивляться тому, что в ответ на шушуканье, сдавленные смешки и только что не тыканье в меня пальцами однокурсниц Алисы, одетых в пиджачки с эмблемами, изображающими арфу, лиру или весы, я чувствовал себя на чужой территории, испытывал по большей части раздражение и старался как можно скорее улизнуть. Положа руку на сердце, не могу сказать, что мне претит женское общество, но я бы, конечно, предпочел выбирать время, место и собеседниц самостоятельно. Или хотя бы не выглядеть загадочным заморским зверьком в клетке, интерес к которому Алиса умело использовала, чтобы придать себе веса в глазах подруг. Наверное, я мог бы вести себя и более дружелюбно, если бы у нас нашлись хоть какие-то нормальные темы для разговора, но – увы. То, что интересовало девушек из круга Алисы, как правило, мне было чуждо и безразлично.

С другой стороны, сейчас ситуация несколько изменилась. Общий приподнятый, я бы даже сказал – курортный настрой заставлял смотреть на вещи несколько проще. В конце концов, среди подружек Алисы было несколько весьма симпатичных девушек, и, если иметь дело не со всеми сразу, я бы, пожалуй, не отказался пообщаться с некоторыми из них поближе. Вот, к примеру, стройная голубоглазая брюнетка Марке?тта Дюранд. Слегка волнистые черные локоны выгодно подчеркивали очень белую кожу. Тонкая и изящная, она щебетала несколько реже и тише, чем другие подружки, и, возможно, именно этим привлекла мое внимание.

Сейчас она как раз улыбнулась мне вместе с двумя другими алисиными подружками, когда рыжая захватчица втащила меня в уютный альков со столиком, на котором уже возвышались пирожные, тортик, кофейник и чашечки полупрозрачного мейссенского фарфора.

– Девочки, надеюсь, вы не станете возражать против общества Золтана? Чудовищно неловко вас стеснять, но я просто обязана вырвать его из когтей унылого джентльменства! Мало того, что его там заставят бесцельно погубить пару часов драгоценной молодости, так еще и своими сигарами провоняют, а я этого совершенно не переношу.

Вот в чем дело. Впрочем, это и естественно – Алиса беспокоилась в первую очередь за себя. Я не придавал таким мелочам особого значения, но вот ее буквально тошнило от запаха табачного перегара. Ладно, как видите, я и не пытался сопротивляться. Даже считая ее излишне нахальной и временами нестерпимо настырной, в данный конкретный момент я не собирался обижать подругу детства отказом.

– Конечно, мы не против, дорогая! – воскликнула Цирцея Эффенбах, высокая девица с соломенными волосами. – Мы же знаем, как ты ценишь господина Немировича! Даже если б и не знали, то догадались бы – в самом деле, нюхать табачную гарь ужасно неприятно. Особенно с интимно-близкого расстояния.

– Ах, не выдумывай, Цири! – отмахнулась Алиса. – Просто за ним некому присмотреть, поэтому и приходится мне влачить нелегкий крест. Хотелось бы знать, за какие грехи?…

Мне бы тоже хотелось. Впрочем, шанс прояснить этот момент будет – нужно просто спокойно присесть и слушать. Чего-чего, а страдать от натянутого молчания, как за столиками клуба джентльменов, здесь не придется. А что еще лучше, от меня не потребуется практически – лишь пару раз кивнуть и поддакнуть. Естественно, девяносто девять процентов болтовни будет посвящено шляпкам, цветочкам, кошечкам, пуделям, любовным романам и синематографу, так что нужно сразу настроить фильтр – то есть, попросту пропускать мимо ушей практически все…

– …Но все же, какие комфортные и удобные эти воздушные корабли! – продолжая прерванную нашим с Алисой появлением беседу, защебетала Элиза Эрсте?д, немного полноватая, но вполне симпатичная на мой взгляд особа, обладательница множества блондинистых кудряшек. – Наверное, и необычайно безопасные, как вы думаете? Ведь в небе нет даже айсбергов, о которые он мог бы разбиться, как «Титаник»! Правда, и романтической истории не получится, хи-хи!..

Хм, удивительно. На этот раз обсуждаемая тема не была столь унылой. Я бы и сам не прочь поговорить о дирижаблях. Но, пожалуй, не в аспекте романтических историй с утопающими в ледяной воде влюбленными.

– Неужели? А я слышала, что в прошлом году дирижабль потерпел аварию, и как раз над Гардарикой. В газетах, правда, ничего не было, – заметила Маркетта, подтвердив репутацию самой эрудированной среди подружек. – Все же мы слишком высоко, чтобы это не действовало на нервы.

– Будет тебе! Если не было в газетах, значит, ничего серьезного и не случилось! Дорогая, ты же не думаешь, что что-то может заставить выбиться из графика этот летающий город? Здесь ведь даже не укачивает, в отличие от пароходов.