скачать книгу бесплатно
– Что ж, на этот раз он расстроен.
– Потому что он знает, что это правда, – произносит хриплый голос позади них. Клитемнестра оборачивается так резко, что едва не сворачивает шею.
Жрица идет по направлению к трону: ее черные волосы разделены прямым пробором, ноги двигаются бесшумно, словно листья, влекомые потоком. Леда выпрямляет спину, на ее лице отчетливо проступает отвращение. Ни для кого не секрет, что она ненавидит жрицу. «Жестокая женщина, высасывающая из других силу», – так Леда сказала о ней, когда Клитемнестра спросила, почему она всегда уходит, когда жрица является во дворец поговорить с царем.
– Тебя кто-то призывал сюда? – спрашивает Леда.
Жрица останавливается в паре шагов от них; ее руки торчат из рукавов, точно когти.
– Я здесь, чтобы донести пророчество до твоих дочерей.
– Тебя никто не призывал.
Жрица пропускает замечание Леды мимо ушей.
– Афродита гневается. – Она обращается к Елене и Клитемнестре. – Ваш отец никогда не приносил ей жертв.
– Вы разве не должны служить Артемиде? – спрашивает Клитемнестра.
Жрица впивается в нее взглядом. Когда она снова заговаривает, ее голос скрежещет, словно кто-то водит лезвием по стеклу.
– Дочери Леды выйдут замуж дважды и трижды. И покинут своих законных супругов. – Она смотрит на них, как на жертвенных зверей. – Таково пророчество.
Клитемнестра не сводит со жрицы глаз. Она покинет своего супруга? Как можно даже помыслить об этом?
– Такова воля богов, – говорит жрица. – Одни будут вас презирать, другие ненавидеть, и вы понесете наказание. Но в конце концов вы будете свободны.
Елена поворачивается к матери. Она явно сбита с толку. Жрица никогда не сообщала пророчества им лично, не говоря уже о том, что ее предсказания никогда их не касались. Леда кладет руку на плечо Елены, словно хочет защитить ее от жрицы.
– Ты принесла свое пророчество, – говорит она. – Теперь уходи.
– Ты не можешь приказывать мне, Леда, тебе это известно, – возражает жрица. Ее взгляд падает на пустую винную чашу на полу, и по лицу пробегает тень омерзения.
Леда напрягается.
– Во дворце тебе не рады. Возвращайся в свой храм. – Лицо матери искажает гнев, а рука тянется к украшенному камнями кинжалу, который она привязывает к талии, хоть и никогда им не пользуется.
Жрица ничуть не напугана. Она вздергивает подбородок и говорит:
– Это ты здесь чужая. Помни, что я была в постели твоего мужа задолго до того, как ты увлеклась тем чужеземцем…
Ее взгляд падает на Елену.
– Убирайся, – кричит Леда, теряя всякое самообладание. – Вон! Или я убью тебя собственными руками! Ты меня слышишь?
Жрица усмехается. Леда сжимает рукоять кинжала, но жрица не торопится, словно испытывая ее. Затем она уходит, ее босые ступни белы, как луна, длинный хитон шелестит по полу.
Леда вскакивает с трона и устремляется за ней. Глаза налиты кровью.
– Мне всё равно, что твоя богиня гневается! Она не моя богиня и никогда ею не была! – кричит она.
Жрица исчезает за дверью, и Леда, задыхаясь, оборачивается. Елена и Клитемнестра всё еще стоят у трона, не смея пошевелиться.
– И вы обе уходите, – приказывает Леда. – Сейчас же.
– Ты всегда говорила, что гнев должно держать при себе. – В глазах Елены загорается протест.
– Мне плевать, что я говорила. Уходите.
Клитемнестра тянет сестру за руку. Когда она оборачивается, ее мать стоит на коленях, обхватив руками голову, точно та может расколоться в любую секунду.
За ужином Леда не появляется, и сестры не задают вопросов. Елена, погруженная в свои мысли, ест медленно, а Клитемнестра сидит, уставившись на мясо в своей тарелке, хотя ее мутит от этого зрелища.
Вечер выдался светлый и холодный. Залу освещают последние лучи зимнего солнца, а за окнами видны четкие очертания гор с присыпанными снегом вершинами. Тимандра провела день в гимнасии и теперь рассказывает Фебе и Филоное о состязаниях.
– Менелай такой неистовый, он чуть не разбил Ликомеду голову! Без всякого оружия. Одними лишь кулаками! Я сама видела. – Между делом она закидывает в рот еду, ее лицо прямо светится от восхищения. – А Агамемнон дождался конца и вызвал самого сильного мужа. Я думаю, он хотел сначала посмотреть, как они сражаются, чтобы потом выбрать.
– Он не сильнее любого другого спартанца, но он умнее, – говорит Тиндарей. Он разрезает свинину у себя на тарелке на большие неровные куски, а затем втыкает нож в один из них.
– Почему, отец? – спрашивает Клитемнестра.
Тиндарей жует задумчиво, не торопясь.
– Он боится смерти, – отвечает он и отправляет в рот еще один кусок свинины.
– И как это делает человека умнее? Даже боги завидуют нам, потому что мы смертны, – говорит Елена. Тиндарей не удостаивает ее вниманием, и Елена, залившись краской, опускает глаза.
Клитемнестра через стол берет сестру за руку.
– Агамемнон не стал сражаться со своим двоюродным братом Эгисфом, когда у него была такая возможность, а ведь Эгисф убил его отца и захватил микенский трон. Он сбежал и укрылся здесь. Очень умно – гость в наших краях всегда священен.
Тиндарей кивает.
– Он терпелив. Немногие мужи обладают этим качеством. Я уверен, однажды он отомстит.
Клитемнестру злят уважительные нотки в голосе отца, но она старается не придавать им значения.
– А Менелай? – спрашивает Елена.
На этот раз Тиндарей обращает на нее внимание.
– Менелай силен, но его затмевает брат. Скоро они станут героями и вернут себе свой трон.
Клитемнестра откидывается на спинку стула. Если Менелай живет в тени Агамемнона, то можно ли сказать, что сама она живет в тени Елены? О красоте сестры знают во всей Элладе, а о Клитемнестре никто и не слышал. Но в Спарте любят и уважают именно Клитемнестру. И когда у Тантала был шанс, он выбрал именно ее, а не Елену. «Твоя сестра хороша собой, это правда, – сказал он однажды. – Но она что-то обуздала в себе. В вас обеих горит огонь, но она заливает свой водой, а ты подбрасываешь дров. Вот что по-настоящему красиво».
Подняв взгляд, Клитемнестра замечает, что Елена глядит на нее в упор, в свете очага выражение ее лица меняется. В душу закрадывается чувство вины. Клитемнестра задумывается, может ли сестра читать ее мысли, потому что в этот самый момент Елена поднимается, скрипнув ножками стула о пол.
– Я устала, – говорит она. – Пойду отдыхать.
На следующее утро Клитемнестра решает посмотреть, как состязаются Атриды. Воздух снаружи холодный, как прижатый к щеке бронзовый клинок, а голые деревья похожи на руки, тянущиеся к небу. Когда она приходит в гимнасий, Леда уже там, сидит в углу на стуле с высокой спинкой. Рядом с ней Тимандра полирует свое копье, ее локти и колени выпачканы в грязи. Завидев сестру, она подскакивает.
– Смотри! – говорит она. – Сейчас они будут биться.
На площадке для состязаний Агамемнон и молодой спартанец ходят кругами. Они похожи на льва и волка: Агамемнон с длинными, волнистыми волосами, спадающими ему на плечи, и худощавый мальчишка с волосатым телом. Клитемнестра хорошо знает, что лев всегда сильнее волка: лев дерется один, а волку нужна его стая.
– Этот очень хитрый и ловкий, – говорит Тимандра, восторженно указывая на юнца. – Я видела, как он дерется.
– Когда сражаешься с животным намного сильнее тебя, одного ума недостаточно, – замечает Леда.
Спартанец ждет, когда Агамемнон пойдет прямо на него, и ходит кругами, чтобы поймать его, когда тот на секунду потеряет равновесие. У него узкое лицо и темные внимательные глаза. Агамемнон пытается схватить его, но мальчишка отпрыгивает вправо. Всего за секунду, быстрее, чем Клитемнестра успевает уловить его движение, Агамемнон валит спартанца на землю. Тот падает лицом вниз и издает какой-то придушенный звук. Он пытается ползти, но Агамемнон прыгает ему на спину. Он хватает мальчишку за шею, и его гигантские, покрытые шрамами руки смыкаются на ней. Лицо спартанца погружается в песок, из носа хлещет кровь. Он извивается, отчаянно ловит ртом воздух, но захлебывается собственной кровью. Раздается треск ломающихся ребер, и Клитемнестра не может отделаться от мысли, что тела преступников разбиваются о скалы Апофет с таким же точно звуком. Она поворачивается к сестре, но Тимандра даже не вздрагивает. Она тоже хорошо знает этот звук.
На тренировочную площадку выбегает Леда. Ее ноги вязнут во влажном песке. Она хватает Агамемнона за руку, отталкивает назад и закрывает спартанского юнца собственным телом. На секунду Клитемнестре кажется, что Агамемнон ударит Леду, но он лишь удивленно глядит на нее. Мальчишка издает низкий, полный боли стон. Он жив.
– Поднимайся, – приказывает Леда.
Агамемнон отряхивает красные песчинки с рук, вытирая их о хитон. Затем, не сказав Леде ни слова, направляется прямиком к Клитемнестре. Он заходит под сень деревьев и на удивление учтиво берет ее за руку. Краем глаза она замечает, как Тимандра крепче стискивает в руках копье.
– Надеюсь, бой доставил вам удовольствие, моя царица, – говорит Агамемнон. Он впервые обращается к ней. Выражение его лица непроницаемо, как камень, а черты такие резкие, словно их вырезал неумелый скульптор.
– Ваша царица – Леда, – поправляет его Клитемнестра. Не обратив внимания на эти слова, он отпускает ее руку, и она чувствует, как горит кожа в тех местах, где были его пальцы.
– Я слышал, вы хороши в бою, – говорит он. – Там, откуда я, женщины не тренируются, как мужи.
– Я им сочувствую, – отвечает Клитемнестра.
Он напрягает челюсть, но ничего не говорит. Его молчание раздражает. Клитемнестре не нравится, как он смотрит на нее, раздевая взглядом. Ей хочется ударить его или убежать, но она остается стоять, где стояла. Когда он наконец разворачивается и уходит, она спешит к матери на площадку. Тимандра бросает копье и бежит следом. Вместе они смотрят на переломанное тело спартанского мальчишки.
– Тимандра, – говорит Леда, – разыщи лекаря. И принеси опиум.
Сестра уносится прочь резво, как кошка. Леда бросает взгляд на Клитемнестру, а затем на портик, где несколько секунд назад стоял Агамемнон.
– Ты ему нравишься, – в конце концов произносит она. Ее зеленые глаза тусклы, как старинная медь.
– Разве он не видит, что я беременна?
Леда качает головой:
– Иные мужи хотят только то, чего не могут иметь.
Она возвращается во дворец в одиночестве. Воды Еврота окрасились в цвет серебра, а земля вокруг похожа на расплавленную бронзу. Она думает о перепалке Леды и жрицы в мегароне. Мать была права, но выглядело это позорно. Разве не она учила Клитемнестру, что всегда можно найти лучший способ обойтись со своими соперниками, лучший способ унизить их? Но унизила она только себя. Почему она не отослала жрицу прочь из дворца? Возможно, она пыталась, но Тиндарей не позволил. Эта мысль причиняет Клитемнестре боль, как острое лезвие, которым провели по горлу.
Начинается дождь. Она спешит по дорожке, ее сандалии перепачканы грязью. Добравшись до конюшен, она останавливается перевести дух и находит укрытие рядом с кобылицей и ее жеребенком. Она гладит их, слушая, как капли стучат по земле.
Вдруг слева доносится еще какой-то звук. Она прислушивается внимательнее, притаившись за охапками сена. Кто-то тихо плачет – теперь это слышно отчетливо. Она подбирается ближе и за большой кучей сена видит спину Агамемнона. Его туника, всё еще в пятнах крови того мальчишки, задрана до пояса, а руки лежат на бедрах какой-то молодой женщины. Девушка стонет и плачет, но лица ее Клитемнестре не видно. Вспомнив об илотке с синяками, она выходит из укрытия.
– Оставь ее, – говорит она, пытаясь перекричать шум дождя.
Агамемнон резко оборачивается, его рука взлетает к кинжалу, болтающемуся на поясе. Девушка встает, даже не пытаясь прикрыть наготу, а завидев Клитемнестру, улыбается. Это Киниска.
– Чего тебе надо? – спрашивает она. Ее сильные ноги, точно змеи, опутывают шрамы. Груди маленькие, соски большие и коричневые. На одной груди большое родимое пятно, которого Клитемнестра никогда не замечала в гимнасии. Она поворачивается к Агамемнону, крепко сжимающему в руке кинжал. Он не похож на те, что используют спартанцы, скорее на ножи, которыми закалывают свиней.
– Убери это, – приказывает она.
Он не двигается.
– Вы помешали нам.
– Это мой дворец.
– А я ваш гость.
Киниска надевает свой хитон и набрасывает поверх него длинную накидку.
– Ступайте во дворец, мой господин, – говорит она. – Я скоро приду.
Он направляет на нее свой тяжелый взгляд, но при этом не кажется раздраженным. Не глядя на Клитемнестру, он уходит; его фигуру тут же проглатывают темнота и дождь. Киниска наклоняется, чтобы завязать сандалии.
– Нельзя постоянно иметь всё, что хочешь, – говорит она.
Клитемнестра хмурится:
– Ты правда считаешь, что я могла бы пожелать кого-то вроде него?
Киниска поднимает глаза и вдруг разражается смехом.
– Ты думаешь, что он взял меня силой?
– Я не знала, что это ты.
– А если бы знала, то не стала бы вмешиваться?
Клитемнестра медлит с ответом.
– Забудь, – продолжает Киниска. – Теперь ты знаешь, что он ни к чему меня не принуждал. Кому угодно было бы за счастье оказаться с таким мужем, как он.
– Я так не думаю.
Киниска злорадно смеется.
– Это потому что ты не видишь силу, даже когда она у тебя перед носом.
Разобравшись с сандалиями, она окидывает Клитемнестру последним победоносным взглядом, словно только что одолела ее в состязании, и уходит.
Вымокнув насквозь и дрожа от холода, Клитемнестра наконец добирается до дворца. В коридорах стоит влажный, затхлый запах, факелы вот-вот догорят. Она спешит в гинецей и стучит в дверь комнаты, которую когда-то делила с Еленой. Дверь открывается сразу же. Елена в толстом шерстяном хитоне стоит, оперевшись о стену.
– Что случилось?
– Я могу сегодня поспать здесь? – спрашивает Клитемнестра.
