скачать книгу бесплатно
Она отложила на листочке по линейке один дюйм, затем на глаз разбила, получившийся отрезок, на сантиметры. Оказалось, что в одном дюйме помещается где-то два с половиной сантиметра.
– У меня всегда плохо было с дюймами да футами. Вот Василий всегда точно называл, труба дюймовка столько-то миллиметров. Клянусь, когда вернусь домой – обязательно выучу сколько миллиметров в этом проклятом дюйме! – она скрестила пальцы, подтверждая клятву.
– А раз дюймы, – продолжала она рассуждать, – то, что там дальше? Футы и мили?
– Роман, сколько сантиметров-то в дюйме? – как бы между делом поинтересовалась Лиза.
– Как и всегда, две целых пятьдесят четыре сотых. – ответил Роман. – Только я не понимаю тебе-то это зачем?
– Не бери в голову. – ответила девушка и, оторвав маленький уголок бумажки, написала: «1д.=2,54 см.» Затем перевела в дюймы размеры стандартной ступеньки – получилось, что высотой ступень 6 дюймов, а шириной 12.
– Роман, поправь меня если я не прав. Ступенька для лестницы 6 на 12 дюймов?
– Нет, граф, все не так. – проговорил Роман, сокрушенно качая головой, – Ступенька будет, для черной лестницы, высотою четыре вершка, а шириною шесть. А для чистых лестниц три вершка высоты на восемь ширины.
– Ёк макарёк! – выругалась про себя Лиза. – Вершки еще какие-то! С дюймом разобрались, так теперь и вершки до кучи. – сколько этот вершок, она даже примерно не представляла. – Вроде бы этот размер привязан как-то к размеру пальца, только вот какого? Озадаченно посмотрела она на свою ладонь, гадая к какому пальцу привязывался этот вершок, но ладонь сама собой складывалась фигуры одна неприличнее другой.
– Ну а вершок-то сколько? – перестав уже скрывать свою серость, продолжила она терроризировать Романа.
– Так одна шестнадцатая часть аршина! А по-твоему сколько?
Лиза, пока Роман не видит, молча поднесла два пальца к виску, имитируя ствол пистолета, и нажала курок. Голова ее при этом дернулась как от выстрела, и девушка беззвучно повалилась на стол.
Пообещала себе сегодня же разузнать у кого-нибудь из местных, у Ивана или еще кого, все про меры длины.
– Вот проблема на ровном месте! – гладкая поверхность стола холодила Лизину щеку. Она полежала так какое-то время, а затем медленно поднялась.
– Понимаешь, Роман, – начала Лиза из далека, на ходу придумывая правдоподобную версию, объясняющую ее неграмотность, – у меня учитель был, в матушкином имении – месье Жерар. Так вот этот господин меня обучал по французской системе. Метры, сантиметры, миллиметры, километры, килограммы и так далее. Он считал, что это наиболее прогрессивная система мер, и за ней будущее. И поэтому я плаваю в саженях-аршинах. Помоги! А? Разобраться! Очень прошу!
– Ну ты даешь, мил-человек! Это же… – Редькин даже не мог подобрать слова от возмущения.
– Безобразие, – согласилась Лиза, подсказывая.
И тут же виновато улыбнулась, хлопая опахалами ресниц. – Так получилось.
Роман некоторое время молчал. Затем пошел к стене, у которой так и стоял, его незаконченный портал. Вернулся с ним к столу, любовно положил планшет, взял кисть и только тогда, обернувшись к Лизе, снисходительно сказал, – Ладно, записывай, неуч!
Не отрываясь от работы, Роман надиктовал Лизе всю систему измерения длин и расстояний, принятую в Российской Империи на этот день. Получился достаточно длинный список взаимоотношений вершков, саженей, аршинов, пядей и верст. Лиза попросила по возможности привязаться к уже известной величине к дюйму, чтобы иметь возможность переводить все размеры в уже привычную метрическую систему.
Некоторое время она производила кое-какие вычисления, шевеля губами и загибая пальцы. Когда новые знания более-менее улеглись в голове, ей захотелось закрепить свои расчеты практикой.
– В каком масштабе у тебя начерчен фасад? – спросила она, потому что, как ни старалась не могла определить этот самый масштаб.
– Как обычно, две сажени в дюйме. – простонал Роман, закатывая глаза. Как выяснилось этот молоденький граф не знает элементарных вещей! Да вообще ничего не знает!
– Понятно, лимит лояльности исчерпан. – опасливо покосилась Лиза на студента, и прикрепила поверх чертежа кусок кальки.
– Надо ж, калька уже имеется… – отметила про себя она, и начала переделывать конюшню по своему вкусу. Не стесняясь, расширила вход, нарисовала нормальные двустворчатые ворота, слегка поправила пропорции фасада, приближая их к «золотому сечению», пошевелила крышу. Ну и детали порисовала, кренделя-кронштейны, сандрики, русты и дентикулы. Когда еще придется попроектировать в стиле ампир.
Тяжело, конечно, было переводить размеры в непривычные единицы, это немного тормозило, но потихоньку она привыкала.
– Роман! Смотри! Так? – позвала Лиза юношу. Тот нехотя, не отрывая взгляда от своей работы, сделал несколько шагов к ней и склонился над чертежом.
– Удивительно, – он недоуменно поглядел на Лизу. – Я-то уж, грешным делом, подумал: «Ну и олух же этот граф!» – а оказалось – наоборот. Только все это нужно поднять. Сможешь?
Лиза облегченно выдохнула, наконец-то ее труды оценили, – Спрашиваешь! Давай перо, или чем вы тут работаете?
Редькин протянул ей потертый кожаный пенал с перьями.
Среди чертежных инструментов она выбрала вычурной формы рейсфедер с деталями из желтого металла, покрутила его в пальцах. Он был приятно тяжеленький и удобно ложился в руку. – Давненько я не брал в руки шашек, – проговорила она под нос, проверяя как колесико регулирует ширину раскрытия металлических лепестков рейсфедера. Затем оглянулась в поисках пузырька с тушью. Редькин понял без слов и молча пододвинул к ней микроскопический бутылек. На замызганной этикетке, приклеенной к бутыльку, было выведено «чернила ИНКЪ».
– Ну инк так инк, – подумала Лиза и решительно обмакнула рейсфедер в чернильницу. Затем на клочке попробовала провести пару линий и подвинтила колесико. Когда толщина линии ее устроила принялась «поднимать чертеж». Ходило такое выражение у аксакалов от архитектуры – это означало обвести бледные карандашные линии чертежа черной тушью, от этого яркие линии как бы выходили на передний план.
Проклиная про себя «пещерные методы проектирования», Лиза наконец справилась с поставленной задачей. И посадила-то она всего одну кляксу, и ту совсем крошечную. А так все ровненько. Даже масштабную линейку пририсовала внизу, памятуя о том, что в этом веке еще не ставили ни размеров, ни высотных отметок, ни даже элементарных осей.
Редькин же, закончивший мусолить свой портал, который становился все рельефнее и рельефнее, заявил, что Лизин чертеж вполне тянет на курсовую работу по «теории строительного искусства». Покровительственно похлопал Алекса по плечу и велел собираться.
Глава 3.
Мастерская профессора Гуммеля располагалась в его собственном особняке на Большой Миллионной улице. Самый что ни на есть центр города. Скромный фасад трехэтажного особняка, к которому Роман и Лиза подошли, украшали только два медальона с нимфами. Лиза помнила этот особняк – в нем находился известный на весь город ресторан. Вспомнился крытый стеклянным куполом двор, интерьеры в купеческом стиле, и то, что нигде не готовили речную рыбу вкуснее, чем здесь.
Пока Лиза предавалась воспоминаниям, Редькин коротко переговорил со швейцаром, который открыл дверь. Лиза не сразу услышала, приглашение войти, потому что, задрав голову, рассматривала верхние этажи. Очнулась только когда Редькин легонько толкнул ее в плечо, и тут же последовала за ним.
Они миновали большую прихожую и поднялись по лестнице на последний третий этаж, затем по коридору дошли до мастерской.
– Здесь – чертежная, – Редькин толкнул дверь в темную комнату, – дальше канцелярия и кабинет Вильгельма Карловича. Обычно все работают днем, я же прихожу позже, потому как – сам понимаешь. Располагайся, а я пойду посмотрю на месте ли профессор? – с этими словами Редькин удалился. Девушка нерешительно остановилась у порога, и оглядела комнату, заставленную чертежными столами. Затем все же подошла к окну, из которого открывался вид на заснеженный внутренний двор. Около больших деревянных ворот стояла лошадь, запряженная в сани. Возле нее суетились люди, которые выделялись темными силуэтами на фоне белого снега. Вот на этом самом дворе, она сидела за столиком в красивом платье, а под аркой каретного сарая располагался бар. От дыхания холодное стекло запотело, и девушка дорисовала на нем стеклянный купол, столики и даже саму себя за одним из них. В коридоре раздались шаги двух человек. Лиза рукавом торопливо стерла свой рисунок.
Дверь раскрылась и в комнату вошли двое. Редькин, нес подсвечник с горящей свечой. От этой свечи Роман быстро зажег фитилек, висящей над головами, лампы и тусклый свет залил центральную часть помещения. В скудном свете лампы Лиза сумела рассмотреть высокого господина, который пришел вместе с Романом. Мужчина лет сорока – сорока пяти, с вытянутым лицом и выдающимся носом, в отличии от Лизиных друзей-художников, был гладко выбрит. Свои длинные руки господин держал за спиной. Роман представил Лизу профессору. В ответ на Лизин поклон профессор только слегка изменил наклон головы и просканировал молодого коллегу взглядом с головы до ног и обратно.
– Месье Роман рекомендует вас, как юношу, который интересуется архитектурой и изрядно владеет пером. Это так? – профессор вопросительно выгнул бровь.
Лиза не ожидала такой характеристикой от Романа, и удивленно кивнула.
– Давайте проверим, расскажите что-нибудь об этом? – профессор указал на чертеж, лежащий на ближнем столе.
Это был план какого-то дома. Очертания показалась девушке подозрительно знакомыми.
– Не может этого быть! – она узнала дом на улице Радищева, где и начались все ее злоключения. Вот и квартира Амалии, правда планировку Лиза всю переделала, но толстые капитальные стены-то остались.
– Ну что я могу вам сказать, – начала она, – перед нами план жилого многоквартирного здания, – она кратенько пересказала все что помнила из исторической справки по этому дому.
Вильгельм Карлович и Редькин слушали ее внимательно, и не перебивали.
– Господин профессор, а можно еще на разрез взглянуть? – спросила Лиза, волнуясь от того, что сейчас возможно разрешиться тайна невесть откуда взявшегося чердака.
– Да, извольте, на соседнем столе. – ответил профессор.
Лиза быстро подошла к столу и посмотрела на лист – обидно, сечение квартиру Амалии не затрагивало. Она дополнила свой рассказ еще парой фраз и замолчала.
– Я же говорил, господин профессор, – Редькин выглядел довольным, еще бы он первым разглядел эту искру таланта, – Алекс вас удивит!
– Хммм… – протянул профессор, – весьма изрядно! Если вы еще и чертить изволите так же, как рассказываете, то подумаем, что с вами делать. Ступайте за тот дальний стол, там начатый чертеж фасада. Посмотрите, юноша, может что-нибудь придумаете? Карандаш и линейки найдете там же.
С этими словами они ушли, оставив Лизу один на один с чертежом. В этом углу было темно, света от единственной лампы явно не хватало. Приспособив для освещения телефонный фонарик, она рассмотрела чертеж. Фасад был, действительно, только намечен, девушка решительно принялась вычерчивать недостающие окошки.
Лиза потратила на эту работу гораздо больше времени, чем рассчитывала – аршины, сажени и дюймы еще не до конца улеглись в ее сознании. Она так увлеклась, что слишком поздно услышала шаги в коридоре. Руки тряслись от волнения в поисках кармана, куда в последний момент сумела-таки затолкать телефон.
Профессор, на этот раз пришел один, без Редькина.
– Ну-тес! Показывайте, что у вас получилось? – проговорил он, с плотоядной улыбкой, потирая свои большие ладони. Нацепил на нос пенсне и поморщился, оглядываясь по сторонам.
– Милостивый государь, а вам в темноте удобно, лампу зажечь не пробовали?
Девушка подняла глаза – над нею в самом деле висела лампа. Поэтому в ответ она просто пожала плечами, отговорившись тем, что у нее хорошее зрение.
Профессор же приблизил к чертежу горящую свечу, которую принес с собою, и стал внимательно рассматривать Лизину работу.
– Ну что ж, милостивый государь, и чертите вы сносно. Вы где-то учились этому? Только не говорите, что вы самоучка! – профессор Гуммель сложил руки на груди.
Ответ на этот вопрос Лиза уже обдумала, пока мучилась с окошками.
Алекс рассказал, что учился около месье Жерара, который наблюдал за постройкой мельницы в имении, а потом перестраивал флигель. Почтенный пожилой француз научил его азам и указал книги, которые необходимо прочесть.
– Допустим, я вам поверил. Ну что же, приходите завтра часам к десяти, попробую взять вас на испытательный срок, мне как раз нужен помощник. – профессор задумчиво потер подбородок.
– Я вам положу, – он пожевал губы, что-то подсчитывая, – по четыре рубля в неделю. Но работать с десяти до трех по полудни.
От этого предложения у Лизы сразу потеплело на душе. – Меня взяли на работу! А по четыре рубля это как? Много или мало? У кого бы спросить?
Она пообещала подумать, попрощалась с профессором и отправилась домой, одна, впервые без какого-либо сопровождения.
Глава 4.
Медленно бредя по Дворцовой набережной, Лиза наслаждалась свободой. В последнее время ее одну оставляли только на ночь. Днем за ней постоянно ходили то друзья-художники, то Ярослав, то все вместе. Ежеминутно нужно было кому-то что-то объяснять и доказывать. Наконец можно бездумно шагать, разглядывать прохожих, которые, почему-то не попадались и радоваться тому, что у нее скоро появятся собственные деньги. – Нужно будет у профессора аванс попросить. – подумала она. – Балахон потеплее куплю, а то хожу как пугало! Интересно по чем нынче балахоны?
Поравнялась с Зимним дворцом и поглазела на его огромные окна. Затем перевела взгляд на панораму Стрелки. Силуэт Ростральных колонн и Биржи был узнаваем. Вот разве что Кунсткамера потеряла свою макушечку с глобусом наверху, да перед Биржей не высажены липы. Между Зимним и Адмиралтейством тоже было голо. Вековые деревья с гирляндами, мимо которых она недавно проезжала были еще в стадии «желудя». Вдоль Адмиралтейского бульвара, правда, торчали жиденькие прутики, видимо могучие клены, привычные Лизе, были только недавно высажены. То, что творилось у Адмиралтейства со стороны Невы – вообще не поддавалось пониманию. Не было нарядных высоких зданий, вместо них – одноэтажные амбары, склады, кучи бревен и никакого променада вдоль реки! Дворцового моста нет, но львы оказались на своем законном месте. Лиза уже почти миновала Зимний дворец, когда почувствовала, что замерзает. Холод пробирался под ее одежку. Она согревалась, похлопывая себя по рукавам и пританцовывая на ходу. Около каменных львов, катающих мячики, Лиза остановилась, оперлась локтями о гранитный парапет. На льду между Стрелкой и Петропавловской крепостью виднелись какие-то строения – трибуны или павильоны. Попытка рассмотреть в темноте, что же это такое, провалилась, и она совсем уже собралась спуститься на лед, чтобы перейти на противоположный берег, когда услышала строгий голос, – Юноша, остановитесь!
Лиза аж присела от неожиданности и сразу обернулась. В нескольких шагах от нее стоял… Она узнала этот властный тон, гордую осанку и взгляд! Это был Великий князь Владимир Александрович. В отдалении виднелись темные силуэты сопровождающих.
– Кто вы и почему ходите по морозу без должной одежды?
– Хотя, – он прищурился, – я узнал вас, граф!
Лиза поклонилась насколько могла учтиво, – Добрый вечер Ваше…Ваше…Мой повелитель! – Как нужно обращаться к столь высокопоставленным особам она не знала. Да даже если бы и знала, то точно бы не вспомнила. Поэтому она сказанула первое, что пришло в голову.
Великий князь приподнял бровь, уголки его губ слегка дрогнули, он еле заметно кивнул головой, и продолжил молча ждать ответа на свой вопрос.
– Мой повелитель, теплой одежды у меня нет – начала Лиза, уже смелее. И денег тоже нет. Но я обязательно заработаю! Поверьте, мне совершенно не холодно! – Действительно из-за адреналиновой бури, бушующей в крови, Лизу бросило в жар.
– А что же ваш кузен, князь Иван? Не помогает вам? – удивился Великий князь.
– Мне крайне неловко просить об этом Ивана. Я хотел бы решить этот вопрос самостоятельно. – ответила девушка, разматывая шарф. Ей стало реально жарко!
– Понятно, – отрезал Владимир Александрович и поднял руку. От группы сопровождающих отделился и быстро приблизился к ним один человек. Великий князь что-то ему негромко сказал, указывая на Лизу. Охранник все выслушал, взял под козырек и отошел в сторону. После этого Владимир Александрович попрощался с Лизой и пошел дальше. А девушка склонилась в поклоне, не зная, что еще нужно сделать или сказать. Она проводила глазами фигуру Великого князя пока та не растворилась в темноте декабрьского вечера.
Не успела она перевести дух от этой неожиданной встречи, и поднести горсть снегу к пылающим щекам, как услышала за спиной многозначительное покашливание.
– Граф, пройдемте! приказ Великого князя!
– А? – Лиза, вздрогнув выронила снег, подняла глаза и увидела того самого охранника, – Ку-Ку-Куда? – от страха она даже стала заикаться. Из жара ее теперь бросило в другую крайность и по спине пробежался неприятный холодок.
– На Гауптвахту! – ответил охранник.
– За что?! – возмущения Лизы не было предела, – Я же ничего не сделал! Вы не имеете права!
– Приказ Великого князя! Это не обсуждается. Пройдемте. – отчеканил охранник.
Лизина душа ушла в пятки. Что же делать-то? Ну не драться же с ним, и сбежать не получится. А если не пойду? Он, что, волоком меня туда потащит?
– Я никуда не пойду, пока мне не объяснят в чем я провинился! – Лиза гордо выпрямилась, как король в изгнании.
Охранник устало выдохнул, и повторил уже теряя терпение, но пока все еще вежливо, – Пойдемте, граф! Ну что вы, право, ломаетесь как девица! Не заставляйте меня применять силу! – Он отступил в сторону и вытянул руку, приглашая Лизу пройти вперед.
Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться? Дорогу до гауптвахты, которая, к слову сказать, располагалась в первом этаже здания Малого Эрмитажа, Лиза помнила, смутно. Пульс бухал в висках. Она то вдруг начинала дрожать так, что зубы отбивали чечетку, то вдруг ее окатывала волна жара и тогда она распускала шарф, чтобы глотнуть морозного воздуха. Сопровождающий провел ее мимо полосатой будки во внутренний двор, по которому туда-сюда сновали одетые в мундиры мужчины.
– Прошу вас, граф, – сопровождающий пригласил Лизу войти в караульное помещение. При виде вошедших, дежурный офицер, сидевший за столом, вскочил, вытянулся и четко отрапортовал, – Ваше сиятельство, разрешите доложить…
Лизин сопровождающий махнул рукой, прерывая рапорт подчиненного, – Вольно, поручик!
– Попридержите графа Бельского, до иных распоряжений, приказ Его Императорского Высочества, – произнес он, указывая головой на девушку.
Поручик тоже, перевел взгляд на Лизу, – Будет исполнено! – рявкнул он.
– Как попридержите? До каких таких распоряжений? – подала голос Лиза.
– До иных, граф! Честь имею! – ответили ей Его сиятельство, слегка притронулся пальцами к круглой меховой шапке с пышным султаном.
Офицер щелкнул каблуками и склонил голову, Лиза, глядя на него, тоже уронила голову на грудь.
Когда дверь за его сиятельством закрылась, дежурный офицер уже нормальным голосом сказал, – Присаживайтесь, граф! – После чего сам сел на место и погрузился в бумаги.
Лиза оглянулась и увидела небольшой диванчик, отделенный от комнаты невысокой деревянной балюстрадой. Пришлось пройти туда и сесть. – Как подсудимый в зале суда – за загородкой, честное слово! Во что же я вляпалась? – оставалось только ждать.
Прокручивая в голове свой диалог с Владимиром Александровичем, девушка все больше и больше склонялась к тому, что Великий князь обиделся на то, что она назвала его «Мой повелитель», а не «Его Императорское Высочество». Вот как надо было! Дурья башка! Сиди теперь.
От нечего делать она стала рассматривать дежурного офицера. На нем был красивый белый мундир с витыми золотыми шнурами на груди, великолепные золотые эполеты на плечах и пышные аксельбанты. Мужчина не поднимал головы, погруженный в работу. Со своей точки зрения Лиза рассмотрела только то, что природа наградила офицера шикарной шевелюрой цвета пшеницы.
– Блондин, – подумала Лиза и кашлянула, пытаясь привлечь его внимание к своей скромной персоне. Мужчина поднял голову и коротко глянул на нее, а затем вновь принялся что-то писать. Но этого краткого времени Лизе хватило, чтобы рассмотреть молодого мужчину, с пышными усами, волевым подбородком и голубыми глазами. В обычной ситуации, Лиза бы даже сочла его очень привлекательным. Хотя сейчас ей было не до этого.
