скачать книгу бесплатно
Я снял этот фильм специально для фестиваля любительского кино, который проходил в нашем городе. Я понимал, что, может, и не получу главный приз, но в какой-либо номинации точно одержу победу.
Фильм на фестиваль не попал.
Организаторы вернули мне диск и сказали, что это смешно. Я ничего не ответил, я был опустошен.
То есть, понимаете, одно дело, когда ты за пять минут ляпаешь какую-то неведомую дичь, ну, чисто для фана, и совсем другое, когда ты целенаправленно делаешь кино, когда девяносто дней подряд пишешь, редактируешь, корректируешь сценарий, таскаешься с реквизитом, ищешь людей, ищешь машины, ищешь остров, ищешь плот, снова ищешь людей, монтируешь, монтируешь заново, монтируешь в третий раз, когда на носу экзамены (то был девятый класс), а ты гуглишь, как замедлить видео в Nero Vision, когда вот это вот все ты делаешь, а потом слышишь: «Это смешно», тогда, наверное, можно впасть в отчаяние.
Я так и поступил. Я проклял тот день, когда впервые захотел снять свой фильм, и отказался от идеи становиться режиссером. Вдобавок появились враги, которые начали сочинять гнусные пасквили на меня и мой фильм. Это уже был запрещенный прием. Это был конец истории.
Успех…
Все перемалывается. Перемололось и мое отчаяние. То была цветущая юность, когда не хватало терпения дуться слишком долго и приходилось бороться за место под солнцем.
Я решил быть скромнее, поэтому в следующем фильме было всего три персонажа. Правда, была и очевидная неувязка – сорокалетних мужиков играли шестнадцатилетние пацаны. Суровая криминальная драма, ядреная смесь «Ментовских войн» и «Залечь на дно в Брюгге». Получилось гораздо спокойнее первого фильма, более ровный монтаж, более плавная операторская работа, то есть – не такой уж и провал. Никто не хвалил, но и ругани не наблюдалось.
И тогда случилось шокирующее.
Случилось то, что, наверное, не назовешь очередным жизненным разочарованием, однако и приятного в этом мало. Я снял третий фильм, который на петербургском межшкольном кинофестивале выиграл в номинации «Лучший сценарий». Казалось бы, первая победа и успех, надо радоваться. Отчего же тогда кошки на душе скребут? Попросту… это был глупый фильм, и уже в то время я это понимал.
У меня появилась новая камера, появилась новая программа для монтажа, и я только хотел это все добро испытать. За пару часов я состряпал дикий сценарий, состоящий из невразумительных диалогов о кофе, сим-картах и судьбах человечества; вдвоем и за два дня с Сашей Милюковым мы сняли этот фильм, озвучили и смонтировали; чисто смеху ради я отправил его на фестиваль, и он не просто прошел, а даже что-то там выиграл. У меня до сих пор хранится диплом. И как бы… зачем стараться? Терять месяцы, нервы, друзей, когда можно добавить ч/б фильтр и сказать, что это арт-хаус?
Но то был одиннадцатый класс, время перемен. Я хотел прийти в универ с уже настоящей вещью, не с детской поделкой или нудным огрызком, а с чем-то действительно классным.
И тогда я снял свой худший фильм. Свой последний фильм.
Затмение
Последний мой фильм последним вовсе не задумывался. Напротив, он должен был поднять планку, показать уровень мастерства, показать, что теперь штатив используется мною не в качестве пулемета, а по прямому назначению, что пятнадцатилетние школьники больше не играют сорокалетних убийц, что теперь есть завязка, кульминация и финал, что есть конфликт и есть аж шестьдесят минут хронометража.
Я сочинил мистическую драму о чуди белоглазой, древнем уральском народе, который был изгнан русским царем под землю, но спустя столетия вернулся, чтобы, как водится, отомстить.
Поскольку не имелось возможности сделать широкое полотно об этой битве, я решил рассказать даже не о начале вторжения, а только о его подготовке, о том, как постепенно чудь выходит из подземелий и как бы ассимилируется, растворяется в толпе, чтобы в один прекрасный момент разом повергнуть своих угнетателей.
Должна была получиться параноидальная картина в духе «они среди нас».
Но все пошло наперекосяк.
Из-за нехватки актеров всю чудь сыграл один человек, и безумного ощущения, что кругом враги, добиться не удалось; из-за дикого холода (фильм снимали зимой) постоянно вырубалась камера, и многие сцены были либо не досняты, либо не сняты вовсе, и фильм, во-первых, потерял в метраже, а, во-вторых, в линейности повествования; ну и, напоследок, было принято роковое решение озвучить фильм одним голосом а-ля VHS 90-ых годов – идея, вообще, интересная, но в данном случае ставшая последним гвоздем в крышку гроба.
В конечном итоге, мой фильм, должный быть лучшим, оказался набором бессвязных кадров из долгих бесед, долгих хождений, долгих стояний и сидений, сопровождаемых монотонным голосом, который хоть как-то пытался объяснить происходящее в кадре.
Этот фильм был невыразимо скучным.
Без треша и угара, без очевидных нелепостей и кричащих косяков, без всего того, что раньше хотя бы веселило, этот фильм просто-напросто утомлял.
И тогда я сказал себе: «Достаточно». На этом моя мечта о режиссуре прекратила свое существование.
Финал
Все это, конечно, смешно.
Я иногда пересматриваю свои старые фильмы. Боже, какая наивность, какая вера в себя и будущее. Конечно, это не прошло бесследно. Хоть я больше и не делал кино, мне и по сей день приходится работать с видео, иногда даже удается на этом немного заработать. Если считать со студенческих времен, когда я впервые получил деньги за то, что монтировал буктрейлеры для книжного магазина, все траты на видеокамеры и прочая-прочая давно окупились.
Можно считать, что у истории более ли менее хороший конец.
Но почему-то грустно. Когда я только начинал сочинять эти записки, мне, право, было очень весело, а сейчас, заканчивая их, я понимаю, что веселого не так уж и много. Просто… Нас денно и нощно пичкают глупыми фразами «ты все можешь» и «никогда не сдавайся», а потом наступает реальная жизнь. И все вот эти вот глупости, все эти «иди до конца» и «нет боли – нет роста», они же ничего не стоят. Ими не оплатишь счета, их не зальешь в бак, с ними вообще ни черта не сделаешь. И тогда мечта рушится. И нет гарантии, что следующая мечта не окажется такой же дурью, которая заберет у тебя годы жизни, а в обмен – ничего.
Я бы точно что-нибудь отдал, только бы забыть тот момент, когда захотел сделать свой фильм, забыть, что мне было лет около четырнадцати, что я учился в седьмом классе и что в тот вечер полоскал голову под краном, забыть про динозавра, про Джо, про штатив, про фестиваль, про вообще это все.
Много было дурацкого и нелепого в моей жизни: первая сигарета, первая любовь, – но забыть я хочу свою давнюю мечту, которая даже спустя столько лет напоминает мне: ты – это просто ты, ничего больше.
А сейчас самое время для финальных титров. Да, и вот еще что: «Все события и персонажи вымышлены».
Конец.
ЭМИЛЬ ЗОЛЯ «ДАМСКОЕ СЧАСТЬЕ»
Вот это я понимаю, это я понимаю – понимаю! – история про развратного богача и скромную девушку, которая ни в коей мере не поддается на уговоры могущественного и жутко сексуального молодого бизнесмена. Несмотря на то что ей хочется раствориться в простых земных наслаждениях, она упорно хранит свою нежную девичью невинность – ибо благородна и честна. Вот конфликт! Куда там всяким оттенкам серого – «Дамское счастье» должно быть бестселлером. Бестселлером! Тут и про любовь, и про половые сношения, и про социальные устои, и про буржуазный, капиталистический и отчасти социалистический склады ума. Тут про несчастных женщин, обманываемых подлыми мужчинами, в конце концов!
Вот оно где! Вот оно – литературище.
СНОВА В СТРОЮ
Сопровождал учащихся в войсковую часть на смотр техники и вооружения. По долгу профессии пришлось на некоторое время занять положенное место в строю. Ото всех этих «СТАНОВИСЬРАВНЯЙСЬ» приятно заломило зубы, а уши ностальгически свернулись в трубочку. В сознании пронеслась мысль: «Как же так опять угораздило?».
Потом, когда преподавателей отпустили, случилась хохма: сержант – который руководитель занятия – перепутал меня со школьником и деликатно приказал встать в строй. Тот факт, что я уже этак лет шесть не десятиклассник, его не смутил. А мне, конечно, не обидно (и где-то даже приятно, что я еще молодцом), но – увольте, в строю настоялся на всю жизнь. Дорогу молодым!
ДЖУЛИАН БАРНС «ОТКРОЙ ГЛАЗА»
Джулиан Барнс – британский бог современного слова.
Необязательно быть маститым художником, чтобы понять: эта книжка о живописцах – настоящее чудо.
Семнадцать эссе, в которых Барнс рассказывает о полюбившихся ему художниках вообще и об отдельных картинах в частности. Так, например, эссе «Жерико. От катастрофы к искусству» целиком и полностью посвящено одному-единственному полотну о кораблекрушении фрегата «Медуза» и последовавшим за этим мучительным попыткам выжить, кровавым бойням, каннибализму и сумасшествию. Барнс тщательно анализирует картину: историю создания, первые наброски, предполагаемую композицию и композицию итоговую, мельчайшие детали, вроде положения рук и цвета досок плота. Из статичного изображения он выводит едва ли не целую повесть с героями и насыщенной фабулой.
В ином случае Барнс заостряет внимание на личности непосредственно художника. Так, например, он толкует о колоритном, как сам дьявол, Люсьене Фрейде – эгоисте и прелюбодее до мозга костей с одной стороны и отчаянном, неутомимом творце с другой. Барнс, между прочим, приводит слова Фрейда, которыми гордился бы его дед (да-да, тот самый Зигмунд!): «Если у тебя не было с девушкой анального секса, значит, она тебе не подчинилась по-настоящему».
Все, что ни пишет Барнс, выходит у него так живо и свежо, что, вкупе с мягкой, какой-то прямо обреченной ироничностью, завлекает читателя с самого начала и до самого конца. Не суть, говорит Барнс о проблеме цвета и линии или о проблеме тесной взаимосвязи личности художника с его работами и потому их искаженном зрительском восприятии – он говорит так, будто это самое важное сейчас и ничего важнее попросту не существует. Даже если речь идет о расчесывании волос.
«Открой глаза» – такой же шедевр, как и те картины, о которых рассказывает этот сборник. Джулиан Барнс в очередной раз доказал: стоящая современная английская литература – есть и будет.
ШКОЛЬНЫЙ УСТАВ
Учащимся дал задание разработать Устав школы: поощрения, наказания, права и обязанности. Ниже – выдержки из этой песни.
Права: учитель может кушать на уроке; учитель может ударить ученика легким предметом.
Обязанности: если учитель хороший – любить его; если ученик ответил правильно – не задавать 100500 дополнительных вопросов.
Поощрения: конфетка за хороший ответ.
Наказания: поставить в угол дебилов из класса; облить стаканом воды за оценку «2» (если тепло на улице).
По-моему, так очень даже ничего.
НЕНАВИЖУ ВАС
– Ненавижу вас, – говорит товарищ учащийся.
– Хорошо, – отвечаю.
– Я ненавижу своего учителя по русскому языку, – опять говорит товарищ учащийся.
– Хорошо, – опять отвечаю. Товарищ молчит. Вот и поговорили.
ПОХОТЛИВЫЕ ПЧЕЛЫ
Ты (диктуешь): «В чашечки цветов заползают хлопотливые пчелы»
Учащийся (пишет): «В чашечки цветов заползают похотливые пчелы».
Похотливые пчелы, бог ты мой. Сразу вспоминается «Пища богов» Герберта Уэллса – была там пчела гигантских размеров, похотливая или нет, я теперь уже и сам не знаю.
НЕТ УСПЕХОВ
Был конец семнадцатого года (ух, как звучит!), ребята писали эссе под названием «Мои успехи и неудачи в прошедшем году», и один товарищ сдал мне такую работу: в колонке «Мои неудачи» изложил обычное школьное «ленюсь, хулиганю, плохие оценки» и прочая-прочая, зато в колонке «Мои успехи» он выдал следующее: «У меня нет успехов». У меня, – написал он, – нет успехов. Нет. Успехов. И все. Даже точку поставил.
Я минут десять смотрел на это «у меня нет успехов» и размышлял. Я смотрел и думал: «Бог ты мой, как это честно – вот так взять и поставить самого себя перед фактом, что ни черта в этой жизни у тебя не получилось. Не выдавливать это жалкое «ну, я начал меньше сидеть за компьютером» или «я по целых полчаса не обновляю ленту вконтакте», а сразу взять и рубануть – УМЕНЯНЕТУСПЕХОВ! ЭГЕГЕЙ! ТЫСЛЫШИШЬМИР?! НИОДНОГОУСПЕХАЗАВЕСЬЧЕРТОВГОД!
Это как если бы Данко вместо того, чтобы вырвать из груди сердце, послал всех к дьяволу и закурил сигарету. И это тоже требует определенного мужества, гораздо большего, чем «я не обновлял ленту уже пять минут».
В конце концов, разве не суета сует все наши мнимые достижения? Советы по саморазвитию, книги по самосовершенствованию – все это такая ерунда, такая блажь, такая чушь, такая – чтобы просто скучно не было.
«У меня нет успехов».
Поистине, это самые мудрые слова, которые я когда-либо слышал. Как говорится, устами шестиклассника глаголет суровая правда жизни.
ТИПО УЧИШЬ
Такой, типо, учишь детей.
Дети: *не учатся*
Ты: «Че не учитесь?».
Дети: «Абырвалабдурыыыыы».
Ты: «Ок. Всем два».
КОЛЬЦО НА ПАЛЬЦЕ
Товарищи учащиеся заметили кольцо на пальце и спросили: «Вы женаты?». Поначалу я даже растерялся, ведь ношу кольцу на левой, а не правой руке, да и вообще это не кольцо, а перстень. Но, поняв, в чем дело, я не стал отвечать, а невозбранно загрустил. Загрустил, ибо впервые за два с лишним десятка лет своей жизни мне захотелось сказать: «ДА! ЖЕНАТ!».
Не знаю, может мне нездоровилось или геомагнитные волны тому виной, но почему-то я подумал, что жениться – это совсем не плохо. Вернее, даже не то, чтобы подумал, скорее, осознал – пора. Оно, конечно, хорошо жить бобылем: в будние дни, знай себе, работай до упаду, в пятницу иди куда хошь, в субботу занимайся своими делами, а в воскресенье… а вот в воскресенье становится тоскливо.
Когда некого пихнуть или обнять, когда не с кем посмотреть добротный ужастик или зависнуть за видяхами с ютуба, это, конечно, не страшно, но, бог ты мой, как это грустно.
Однако то не повод для отчаяния, ибо, как мыслил Екклезиаст, всему свое время и время каждой вещи под небом, а, значит, и мой хомут найдется. Омен.
КРИШНАИТЫ
Читал на днях книжку, которую на улице мне вручила безумная кришнаитка (я не успел от нее убежать). Называется книжка так – «Наука самоосознания», автор – Его Божественная Милость А. Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада, ачарья-основатель Международного общества сознания Кришны.
Не знаю, возможно, я слишком невежда, чтобы понимать такие заумные вещи, или же все это безобразие и в самом деле безумие, а, может, просто-напросто мошенничество. В любом случае, когда я вижу посередь предложения существительные с заглавной буквы (Душа, Тело, Любовь, Сознание, Абсолют, Истина), у меня Скулы Сводит От Тоски.
И, по моему несовершенному мнению, чтобы получать удовольствие от подобного чтива, надо быть совсем уж непритязательным дурачком, а то и вовсе – лицемером.
ДЕБИЛ
– Ну ты и дебил, – говорил он по всякому поводу.
– Ну вот прям – дебил, – уточнял он, если повод действительно был, и просто: – Дебил, – если повода не было.
Он дебилил всяк и каждого: пешеходов, когда был за рулем, водителей, когда был пешеходом, и в обоих случаях – велосипедистов. Тех он прямо ненавидел.
– Ну вот дебилы! – загорался он, стоило только появиться на горизонте двухколесному транспорту.
В супермаркете на него было страшно смотреть: дебилы с тележками и без толкались вокруг без конца и края, ломали очередь, разбирали свежее молоко и вообще – вели себя по-хамски.
Дебилы вечно курили, вечно говорили по телефону на весь кинозал, вечно тупили у банкоматов, вечно-вечно-вечно. Словом – дебилы.
Так он и жил. Дебилы были повсюду, он это понимал, мирился, но неустанно твердил свою мантру: «Ну и дебилы», – денно и нощно, как будто творил молитву.
Однажды он женился. Впервые я его тогда видел счастливым. Правда, и тут он не удержался и между делом соткровенничал:
– Тамада – дебил.
После свадьбы мы не виделись долгое время и случайно повстречались в парке. Он гулял со своим сыном, а когда увидел меня, радостно помахал рукой. Мы разговаривали, наверное, миллион лет, и за все это время он никого не назвал дебилом.
Стало скучно, я закурил, но, вспомнив про ребенка, спохватился и собрался уже было потушить сигарету, но он только рукой махнул.
– Он того… этого… ну, – он понизил голос, – дебил.
На том мы и разошлись.
Я бездельничал и шлялся по парку, а где-то неподалеку молодой отец-одиночка прогуливался со своим сыном-дебилом, которого любил до беспамятства. Я глядел на все это безобразие и думал о том, что жизнь и впрямь какая-то – дебильная. И тот, кто ее создал, по-настоящему был не в себе. А уж коли мы созданы по образу и подобию его, то и нечего удивляться, что все мы здесь – только дебилы. Вот так.
ВРЕМЯ ХОТЕЛОК
И вот девятнадцатый год: время мамкиных революционеров и доморощенных хип-хаперов; время беззубой контры и чертовых влогеров; время вейперов, зожников, биткоинщиков, волонтеров и прочих бездельников. Воистину – когда удовлетворены базовые потребности, начинаются хотелки, дикие и детские хотелки. Конец двадцатых годов России запомнится, как период небывалого инфантилизма, помноженного на лицемерие и невежество.
ПРОФЕССИЯ СПИД
