скачать книгу бесплатно
Пионерчиков с любопытством повернул голову.
– С чего же мы начнём наш урок? – обратился к нему Солнышкин и сам удивился своему красноречию. – Пожалуй, мы поговорим с вами, как джентльмен с джентльменом. Не так ли? Начнём с правил морской вежливости. Послушайте, Пионерчиков, когда вы прекратите это мальчишество? То вы прыгаете за борт, то лаете. – Солнышкин в испуге попробовал остановиться, но слова продолжали вылетать сами: – Что с вами? Как же вы станете капитаном?
Солнышкин прихлопнул ладонью рот. Он выставил вперёд руку и хотел объяснить, что это не он – это какое-то недоразумение! Но победитель акулы тоже почему-то зажал рот, нагнулся, как будто хотел боднуть обидчика, и побежал по коридору.
Солнышкин сел на кровать. Он схватил подушку. И тут из-под неё выглянул угол маленького магнитофончика, который честно записал весь первый урок капитана Морякова.
– Вот чьи это штучки! – подскочил Солнышкин. Он натянул тельняшку и бросился искать Перчикова.
Мелкое недоразумение и крупная потасовка
Возмущённый Солнышкин босиком мчался вверх по трапам.
Волны вспыхивали, словно на них устроили праздничный танец миллионы солнечных мотыльков. Но Солнышкин этого не замечал.
– Мало было ему шуток! Теперь потешается над друзьями!
Чертыхаясь, он несколько раз стукнулся пальцами о ступеньки так, что по ногам брызнуло электричество, и выбежал к радиорубке. Но Перчикова там не было.
То и дело подпрыгивая, Солнышкин помчался на корму. Несмотря на утро, палуба так накалилась, что пятки дымились.
Он обежал всю палубу и наконец остановился и притих. Возле камбуза слышались весёлые голоса.
– Вот это блины! – хвастался Борщик. – Встанет команда – проглотит их вместе с коком!
– А вот сейчас, – послышался голос Перчикова, – сейчас Солнышкин проснётся англичанином.
Было слышно, как радист жевал блин.
– Как это? – спросил Бурун.
– Как?.. – Перчиков не договорил.
Солнышкин вылетел из-за угла и возмущённо выпалил:
– Подстроил и ещё хвастаешься?
– Ваша светлость, а почему не по-английски? – усмехнулся Перчиков.
– Это не по-товарищески! – крикнул Солнышкин, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. – Знаешь, что за такие вещи делают?
Бурун и Борщик удивлённо переглянулись. Перчиков едва не выронил надкушенный блин.
– Слушай, Солнышкин, иди выспись!
– И пойду! – Солнышкин сердито повернулся на пятках, но вдогон получил по затылку такую затрещину, что волчком завертелся и ткнулся носом в облупленный носик Перчикова. – Так ты ещё драться?! – В глазах Солнышкина вспыхнуло короткое замыкание.
– Да ты что, спятил? – откликнулся Перчиков.
Но и ему достался такой шлепок в ухо, что загудели и небо, и земля, и палуба.
Он схватил Солнышкина за руку. Но теперь на них обоих сыпались удар за ударом. Рядом, прикрыв лицо фартуком, вертелся Борщик, а Бурун на четвереньках влетел на камбуз, и оттуда торчали только его ноги. Кажется, на палубе начиналась такая потасовка, какой боцман ещё не видел.
– Да хватит вам, хватит! – кричал он.
А Солнышкин, уже забыв обо всём и не обращая внимания на удары, размахивал тельняшкой и хлопал ресницами. Вокруг с шелестом вспыхивали алые, фиолетовые, зеленоватые крылья. В воздухе переливалась радуга: это, горя? чешуёй, над палубой пролетали десятки настоящих летучих рыб. Они взмывали из океана и, перелетев через борт, долго-долго пари?ли над синевой.
– Дождь, рыбный дождь! – опешил Солнышкин.
Перчиков потёр ухо, Бурун открыл глаза, а Борщик, растопырив пальцы, бросился вперёд: «Лови! Держи!» – от него улетал великолепный завтрак для всей команды.
Рыбы за бортом продолжали летать, сверкать, трепыхаться. И только иногда на поверхности океана показывалась громадная серая туша. Там, гоняясь за косяком, веселился Землячок, который устроил для друзей маленькое тропическое представление.
Да, этого момента Солнышкин ждал с самого рождения! Он мечтал об этом, когда над Сибирью трещал мороз, а в маленькой печурке его бабушки пылали жаркие сосновые поленья.
Он листал страницу за страницей, а бабушка вязала и не видела, как в их комнатке возникают океан, акулы, настоящая палуба и вокруг порхают летучие рыбы!
Перчиков положил Солнышкину руку на плечо.
– А я думал, это ты меня съездил, – смущённо почесав затылок, сказал Солнышкин.
– За что? – спросил Перчиков.
– Не знаю, – опять рассердился Солнышкин, – но зато по твоей милости я наговорил только что Пионерчикову немало гадостей.
– Каких ещё гадостей? – удивился Перчиков.
– Тех самых, которые вдолбил мне в голову твой магнитофон!
– Ну, это ты поосторожней! – воскликнул Перчиков. Обижать такой замечательный аппарат он не мог позволить даже Солнышкину – Я могу при свидетелях доказать, что это клевета.
– Пожалуйста, – сказал Солнышкин.
– Пожалуйста! – крикнул Перчиков.
И вся компания отправилась к месту происшествия.
Едва с магнитофонной ленты прозвучало «гуд монинг», Перчиков победоносно взглянул на друзей. Но когда магнитофон повторил весь вчерашний разговор капитана со штурманом, Перчиков виновато оглянулся, сдвинул на лоб беретик и притих.
– А что, – спросил Борщик, – Пионерчиков и вправду лаял?
– Это его дело, – грустно ответил Перчиков. – А вот то, что мои затеи дважды за один вечер погорели, как у Борщика макароны, это точно.
Борщик заёрзал на месте, но промолчал. А радист выложил друзьям историю с сигналами внеземной цивилизации.
– Да, с магнитофоном, конечно, вышел цирковой номер! – заметил Бурун. Ему приятно было вспомнить о цирке. – А насчёт цивилизации ещё ничего не известно. Сегодня слушали радио? Летающие тарелки объявились.
– Где? – краснея, спросил Перчиков. Самолюбие радиста было задето. Он снова пропустил важное сообщение!
– А в Америке, – сказал боцман. – И в океане.
– Ерунда! – сказал Борщик. – Ерунда! Рыбы летают – это ещё можно понять. – И он потёр синяк под глазом. – А тарелки? Ерунда! Не видел!
Однако весь этот разговор был утром. А вечером произошла история, которая заставила кока Борщика в корне изменить свою точку зрения.
Летающие тарелки кока Борщика
Конечно, все помнят, как разжалованный артельщик, на удивление команде и самому себе, объявил голодовку. Он и представить не мог, к каким последствиям приведёт это необдуманное решение.
Пока же Стёпка старательно голодал. Ни утром, ни вечером он не появлялся в столовой. И никто не слышал, как весело похрустывали сухарики и сахар в его каюте и то и дело раздавалось восхищённое лопотание: «Тысяча рубинов, тысяча топазов, тысяча алмазов! Всех в рикши! Всех в бобики!»
Но на второй вечер, запустив руку под матрац, артельщик испуганно сбросил простыню и замер. Там лежала только жалкая, замусоленная горбушка.
Запасы иссякли, а впереди было ещё несколько дней пути.
И вдруг Стёпка хихикнул и сам себе подмигнул: «Плавали – знаем!»
Просчитавшийся артельщик решил предпринять небольшую, но рискованную вылазку. Он приоткрыл дверь, выглянул в притихший коридор и, озираясь, заковылял к камбузу…
Между тем, перемыв посуду и осмотрев свои владения, не притаилась ли где случайная муха, кок Борщик улёгся на корме рядом с Перчиковым и Солнышкиным. Хотя стало свежо, он по камбузной привычке обмахивался полотенцем. Все вокруг были сыты, и заботливого кока беспокоил только Перчиков, который целый день не ел от огорчения. Было слышно, как у него попискивает в желудке.
– Может, принести котлету? – изредка спрашивал Борщик, поглядывая на радиста.
Но Перчиков движением указательного пальца отклонял все заботы кока.
За бортом весело бежали волны, и в лад им торопились мысли Перчикова. Вокруг вспыхивали тысячи светлячков, и в голове Перчикова, как светлячки, загорались новые удивительные идеи.
Солнышкин не чувствовал ни рук, ни ног. Целый день он красил с Буруном борт, и в его глазах плясали тысячи красок: зелёное море, голубое небо, жёлтые борта, и над всем этим парящие летучие рыбы. Рыбы и сейчас летели из темноты на свет, и, между прочим, у Солнышкина тоже начинала созревать одна небезынтересная мысль. Он собрался уже высказать её вслух, но Борщик снова заглянул в глаза Перчикову:
– А может, компоту с сухариками?
– Ну ладно, с сухариками давай, – согласился Перчиков, и добрый Борщик побежал на камбуз.
Он открыл дверь и остановился: среди ночной тишины коку послышалось, будто в углу раздался странный шорох. Борщик вздрогнул. За всю жизнь у него на камбузе не было не то что крыс, но и самого захудалого мышонка!
Но шорох повторился. И именно там, где у Борщика стоял мешок прекрасных тонких булочных сухарей. Кок гневно скомкал фартук и с размаху запустил им в угол. Шлёп! И фартук врезался в глаз артельщику, сунувшему руку в мешок с сухарями.
Артельщик схватил со стола что-то подвернувшееся под руку и метнул в дверь.
В ту же секунду мимо Борщика с резким свистом пролетел таинственный белый предмет.
Борщик оглянулся и чуть не сел от потрясения. К звёздам, едва не задев его по носу, удалялась тарелка!
Кок снова заглянул на камбуз, и тогда навстречу ему одна за другой вылетела целая дюжина тарелок.
– Одна, вторая, третья… – считал Борщик. Перепуганный насмерть артельщик бомбил своего преследователя.
– Тарелки! Тарелки! – закричал Борщик, хватаясь за голову. Он уже не слышал ни шороха, ни кряхтенья артельщика, который с полной пазухой сухарей выкарабкался в боковую дверь и на четвереньках полз по трапу.
На палубе поднялся настоящий переполох. Все смотрели на горизонт. Там выкатывалось яркое созвездие Южного Креста, и к нему, посвистывая, уносились маленькие белые точки.
Перчиков бросился наверх, в штурманскую. Схватив бинокль, он направил его в сторону экватора. Сомнений не оставалось: три хорошо видимые тарелки пари?ли над океаном, уходя в сторону Южной Америки.
Нужно сказать, что в тот же вечер тарелки были замечены иностранными самолётами. Одна из них даже приземлилась на участке всеми уважаемого фермера, слегка задела его, и он видел, как из неё вышли два странных существа. Правда, чего не увидишь после того, как тебя треснет по лбу тарелкой! Но факт этот излагался в разных научных статьях. А точнее всего он записан в бухгалтерии океанского пароходства, где так и сказано: «За неоправданную пропажу дюжины столовых тарелок высчитать из зарплаты кока Борщика 8 рублей 70 копеек».
Это, конечно, мало кого интересовало, но именно с тех пор Борщик поверил в существование летающих тарелок.
Всего один поворот колеса
Если бы кое-кто из моряков Тихого океана заглянул в рулевую рубку парохода «Даёшь!», он бы, конечно, обрадовался и удивился: у штурвала стоял старый инспектор океанского пароходства Мирон Иваныч, по прозвищу Робинзон. Но теперь в руках у него был настоящий штурвал.
В открытые иллюминаторы врывался настоящий океанский ветер, и под сияющими тропическими звёздами настоящие волны поднимали и опускали его судно.
– Вы слышали об этой истории? – возник в рубке Моряков.
– О какой?
– С тарелками.
– Любопытно, – ответил Робинзон.
– И что интересно, – заходил по палубе Моряков, – с камбуза пропало с полпуда сухарей. Рассказать кому-нибудь – не поверят. Ведь не прилетали же эти самые тарелочники к Борщику за сухарями? И почему вдруг пропали десять тарелок?
– Хм-хм!.. – почесал лысинку Робинзон. – С сухарями, конечно, немного странно. И всё-таки это приятно.
– Что? – Моряков был поражён. – Что пропали сухари? Что улетели тарелки?
– Приятно, – пожал плечами Мирон Иваныч, – что есть ещё на земле чудеса! – Старик не мог прожить без чудес. На каждом шагу ему хотелось бы видеть чудо. И он размечтался, как, бывало, в своём домике на сопке, когда он думал о дальних плаваниях и поворачивал свой старый штурвал в Африку, в Австралию… Лево руля, право руля! Он так крутанул штурвал, что судно со свистом описало дугу вокруг своего собственного носа. Моряков отлетел в сторону. Робинзон удержался, но отчаянно смутился.
Он даже не представлял, что без этого поворота колеса на палубе «Даёшь!» не случилось бы нескольких занимательных историй.
Дело в том, что в это самое время толстый артельщик улепётывал по трапу к себе в каюту. Сухари покалывали бока. Он уже миновал тёмный коридор, когда неожиданный толчок швырнул его обратно, прямо под ноги доктору Челкашкину, который вышел из лазарета.
– Что с вами? – наклонился к нему доктор.
– Хе-хе… Немножко закружилась голова… Видимо, от голода, – промямлил артельщик и схватился за живот: как бы не вывалились сухари.
Челкашкин посмотрел на него и пожал плечами:
– Послушайте, милый, да вы опухли! Чёрт бы побрал вашу дурацкую голодовку!
– Опух, опух, – кивнул артельщик, поддерживая руками майку, чтобы не похудеть у доктора на глазах.
– И признаки слабоумия, – заметил доктор, заглянув ему в глаза. – Немедленно в лазарет! Рыбку надо есть, рыбку. Побольше фосфора для мозга. А сейчас – ждать меня.
Как только доктор взбежал по трапу, артельщик со всех ног бросился в каюту и, отшвырнув матрац, вывалил свои хрустящие трофеи. Едва он успел их прикрыть, к нему вошли Челкашкин, Петькин и Федькин и, подхватив под руки, потащили в лазарет.
«Тащите, тащите! – усмехнулся артельщик. – До Жюлькипура полежу без работы, пожую котлетки и пончики, попью компот. А там посмотрим, кто останется в дураках».