скачать книгу бесплатно
Со стороны единственного соседнего дома, который стоит примерно в половине версты от дома Анны и Марины, идет Марк, извечный сосед женщин.
Он идет слегка покачиваясь. Мужчина явно навеселе.
Шагах в ста от дома он останавливается, забивает трубочку табаком, курит.
Докурив, разворачивается и идет обратно.
Однако же, сделав шагов десять, разворачивается еще раз и вновь идет к дому.
– Эй, говорит он громко уже в дверях, есть кто живой?
– Заходи, раздается из дома голос Анны.
Марк входит, но очень скоро внутри дома слышится грохот, и мужчина стремительно покидает женскую обитель.
Когда он, не оборачиваясь, спешит восвояси, на пороге появляется Анна. Она застегивает пуговицу на блузе и сдувает со лба выбившуюся из-под косынки прядь. Ее гневный взгляд постепенно теряет свою силу, делается сначала спокойным, и вот уже в нем появляется что-то такое, что бывает в глазах человека, который смотрит на убегающего прочь побитого пса.
Тоже мне, говорит она, завоеватель!
**
Скинув платье, Марина вошла в воду. Теплые зеленые губы моря обхватили ее разгоряченное тело. Когда же зашла по шею, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, затем выдавила из груди весь воздух, легла на воду и стала погружаться. А сама смотрела из-под воды вверх, на небо, на ноги свои – представляла, что тонет по-настоящему.
Вот ведь, думала, как красив человек, когда тонет. Сколько в нем изящества, неторопливости. Сколько грусти во всем его облике, в каждом его члене…
Затем «долетела» до дна. Легла. А легкие уже пылают – воздуха, воздуха, дай нам воздуха. Лежала, колыхалась в подводных токах. Сердце девушки начинает биться чаще – словно испугавшись, словно в агонии. А потом замедляется. Бьется реже… еще реже… и вот, наконец, случается то, ради чего Марина все это делает – перед глазами появляются вспышки и цветные круги, мелькают диковинные узоры…
Но вот Марина перевернулась на живот, оттолкнулась от донных песков ногами и ракетой, с громким «аххх» взмыла над соленой водой.
**
С граммофоном в руках Марк идет к берегу.
Входит по пояс в воду.
Подымает граммофон над головой, чтобы с размахом швырнуть в воду, выместить на нем зло, как бы говоря: будь ты проклята, чертова машина! Денег на тебя угрохал! Пластинку вон купил! Так пропади ж ты пропадом!
Мужчина замирает, да так и остается стоять, нелепо подняв музыкальный аппарат над головой. Затем опускает граммофон, разворачивается и выходит из воды.
**
Приметив в траве черепаху, Марина роется в котомке и извлекает из ее недр кусок красной ленты. Им она обвязывает черепаху вокруг панциря.
– Попалась!
Немного поиграв черепахой на привязи, она отпускает неторопливую путницу, позволяя той скрыться в траве.
– Ну ладно уж, иди…
Продолжив прогулку, Марина разглядывала выброшенный на песок хлам. Что-то она уже видала здесь позавчера, когда делала точно такой же обход. Что-то появилось на берегу вновь. Скажем, вот этой, похожей на косматое чудовище коряги не было. Не было вон того разодранного ботинка. И вон той дохлой рыбы тоже не было… а пройдя еще немного, увидала вдалеке, шагах в ста, человеческую фигуру.
Мужчина лежал, широко раскинув руки. Соленые волны омывали его белые пятки. Мужчина не двигался. Живой или мертвый – не ясно.
До смерти испугалась Марина, прыгнула в траву, пригнулась пониже. Шептала: мамочка, мамочка… сердце стучало громко и часто. Как быть? Что делать? В конце концов, не сидеть же в траве вечно.
Набравшись смелости, Марина вышла из травы, с опаской пошла вперед. Утопленник, крутилось у ней в голове, утопленник, утопленник…
Когда же подошла, увидала, что спина мужчины чуть заметно вздымалась и опадала.
Жив!
Села Марина рядом, ткнула в плечо незнакомца.
– Эй! Э-э-й…
**
Море синело за окном.
Колыхалась цветастая занавеска.
Тикали часы на комоде.
А в комнате на постели лежал человек. Лежал в беспамятстве. Неподвижный, точно мертвец. Мужчина был хорош собой, высокий, поджарый. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь – тридцать.
Рядом с мужчиной сидела Анна, вглядывалась в его лицо.
Вдруг жажда, иссушившая горло мужчины, заставила его приоткрыть рот и сухим языком провести по сухим, потрескавшимся губам. И был этот жест мольбой, мольбой истощенного к тому, кто полон сил. И Анна, не медля, брала кружку с водой, подносила к устам незнакомца. И тот пил эту воду глотками громкими и жадными.
Он похож на младенца, думала женщина, что напившись материнского молока, мгновенно успокаивается и засыпает.
**
На морском берегу говорят двое.
Это Марина и ее мать. Мы их не видим. Достаточно того, что мы смотрим на море, на волны, на пенные гребни. Если повезет, увидим пролетающую мимо чайку или альбатроса.
– Мама, мне страшно.
– Мне тоже страшно.
– Почему так?
– Я не знаю.
**
Примерно в часе ходьбы от хутора на берегу лежал старый баркас. Лежал словно огромная сказочная рыба с распоротым брюхом, ибо днище его было пробито. К нему-то Марина пришла и сквозь дыру забралась внутрь.
Дав глазам привыкнуть к царящему внутри полумраку, слегка раскопала песок, извлекла жестяную коробку, положила перед собой и замерла в священном трепете. Но вот отделяет крышку и взор ее падает на то, что сама она называет «мои сокровища» и чем она дорожит больше всего на свете.
Здесь было восемь предметов. Целый патрон от револьвера. Серебряное колечко с надписью «спаси и сохрани», которое она нашла в песке у самой воды. Заграничная монета с изображением прекрасной девы, достоинством в пять чего-то. Крохотный перочинный ножик ее отца. Его ей дала мать. Сказала: отец всегда носил его с собой и никогда не расставался, однако же, в море не брал, боялся утопить. Молочный зуб, который выпал у Марины в десять лет. Кусочек янтаря, внутри которого на веки вечные застыл муравей. Был здесь и листок с совсем уж диковинными знаками. Вообще-то это были японские иероглифы, но Марина об иероглифах ничего не знала.
И вот теперь у нее появилось новое сокровище. Самое бесценное. Сокровище, которое она не променяла бы ни на что на свете – фотография спящего мальчика. Завладев фотографией, Марина ощутила, что приобрела нечто, намного большее, нежели кусочек картона с изображением спящего мальчика. Она ощутила, что приобрела друга, которого у нее не было, но в коем она в высшей степени нуждалась, и коему могла бы без опаски поведывать самые тайные и самые темные устремления своего растущего сердца.
Девушка вытащила фотографию из котомки, пристально посмотрела на изображение, сунула в коробку, закрыла коробку крышкой, опустила в ямку. Закопав же, бросилась из убежища прочь.
**
Сидя подле незнакомца, Марина читала вслух.
«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать его. Искала я его и не нашла его. Встретили меня стражи, обходящие город. Не видали ли вы того, которого любит душа моя?..»
Дождавшись, когда мать отлучилась из дома, девушка отложила книгу и пристально вгляделась в лицо незнакомца. Коснулась руки его и пальцев его. Затем осторожно брала мужскую ладонь в свою. Гладила, рассматривала начертанные на ней линии, словно желая по ним узнать хоть что-то об этом человеке – о прошлом ли, о грядущем. Прижималась к ладони щекою, замирала, проводила по ладони лицом, волосами, представляя, что он (не она) гладит ее теперь. И сердце девушки билось чаще и громче, и было ей отчего-то страшно…
**
Простой была пища: вареный картофель, хлеб испеченный, лук да редис, да десяток яиц. Стали трапезничать. Ели в неловком молчании: каждый – в свою тарелку.
Йохан.
Йохан Зандерс.
Из Латвии.
Инженер.
Военным бортом летел в Моздок – для строительства взорванного моста через Терек.
Ночью самолет был атакован немецким истребителем.
Прыжок с парашютом. А потом только море и тьма вокруг.
Родные?
Попали под бомбежку в Белорусии…
Да, курю.
Выслушав скупую историю гостя за трапезой, Анна достала из ящика комода початую пачку папирос:
– Держи. Только не слишком нажимай – больше нету.
**
Наполнив ведра у колодца, Анна положила коромысло на плечо и пошла по тропинке к дому. Вода слегка плескалась в ведрах.
Навстречу ей шел Йохан. Когда между ними осталось шага два, остановились, поглядели друг другу в глаза.
Далеко ли собрался, инженер?
– Хочу пройтись в ту сторону, посмотреть, что там. Могу я тебе помочь?
– Иди уже! Еще напомогаешься.
Сказав так, женщина продолжила путь. А мужчина обернулся и долго глядел женщине вослед, на то, как она шла, чуть покачивая стройным как у девицы станом, на стройную гибкую шею, и в глазах его зажигалось тепло.
**
Застав Марину на берегу, Йохан сел рядом, достал из пачки папирусу, закурил.
– О чем ты думаешь, спросил он Марину.
– Ни о чем. Просто сижу, слушаю эти волны, этот ветер. Слушаю и сама превращаюсь в волны, в ветер, в песок, в облака.
Вдруг над ними послышался птичий крик. Марина запрокинула голову вверх. Надо же, сказала она, чайка! Я звала ее и она прилетела!
Помолчали.
– Дай мне, сказала Марина, протянув руку к папироске Йохана. Он дал. Марина затянулась раза два, закашлялась, вернула.
– Наверное, это банальный вопрос, сказал Йохан, но все же я спрошу: кем бы ты хотела стать, когда вырастешь?
– У тебя ресницы закручиваются, неожиданно сказала Марина, глядя на лицо мужчины.
– Ты не ответила.
– Я уже выросла.
– Ну хорошо, кем ты хочешь стать, когда станешь как твоя мать? С интересом смотрел на девушку Йохан. На то, как щурится. Как едва заметно кусает губу. Как ищет глазами подсказку.
– Я не стану как моя мать, сказала Марина, поднимаясь.
– Как это?
– Умру молодой. Сказав так, Марина поднялась и пошла прочь.
– С чего ты взяла? – крикнул Йохан вослед.
Марина обернулась, крикнула:
– Море нашептало!
**
Видом сердит, Марк выходил из дому. Следом шла Анна.
– Ну пойми же ты, остолоп ты этакий, говорила она, это для нас с Мариной!
