скачать книгу бесплатно
– Могу я сесть на то же место? – спросил он.
– Падай! – одобрил Хобб. – Нас как химичка рассадила, так мы и стараемся везде сидеть при посещении общих уроков. Как впечатление?
– От девочек? Ну, в общем-то, никак.
– В точку! Я когда впервые услышал имя Труди Бургин и рожи увидел ее подруг, полчаса от смеха по полу катался.
– А Хельга вроде ничего…
– Ой, насмешил! – прыснул собеседник. – Ничего – значит пусто, какое мнение может быть о пустоте?
Ученики расселись по местам, но гам не затихал. Кто-то вошел в класс, Дин перевел внимание на дверь и впился взглядом в двух красоток, одною из которых была та самая блондинка с глазами искушенной нимфоманки, какую он надеялся встретить еще хоть раз. Теперь новичок мог на мгновение рассмотреть ее полностью.
Облегавшая короткая джинсовая юбка, ноги длинные, словно вылеплена гением фигура. Вторая девушка не хуже – огненно-рыжая, в вельветовых брючках, с взглядом канадской рыси.
– На что это ты уставился, бурундучок? – спросил Хобб, наклоняясь и дергая Дина за рукав. – Орешки не про твои зубки.
– Кто они?
– Главные объекты мастурбации от тринадцати и выше. Гляди-гляди, но пробовать не смей!
– А пощупать?
Хобб снова прыснул и сказал, запрокинув голову:
– Да тебе кишки вырвут лишь за один такой вопрос.
– Попытаюсь угадать… уж не Коршуны ли?
– Нее, эти с ними не трутся, хотя могли бы. Вон, у окна, такой накаченный блондин, Итан Пайп. Рыжая его, а с белой в прошлом году что-то намутил его приятель. То ли невинности лишил, то ли аборт помог сделать. Подробностей не знаю. Она сейчас вроде и с ним, и не с ним, не ясно. Но первая же вечеринка все расставит по местам. Вон они как раз к нему подошли, тот, в сиреневой рубашке, который задом уселся на учительский стол.
– Вижу, – ответил Дин. – А названия у орешков есть?
– Белая – Сондра Плат, рыжая – Николь Дилэни, – пояснил Хобб, затем судорожно вздохнул и нагнулся к уху соседа. – Трахнуть бы обеих, а после хоть в пекло адское…
Новичок усмехнулся.
– А что за пацан на передней парте, мелкий такой, в очках?
– Лью Карсон – слизняк, сексот и прихвостень избранных.
– Кого? – не понял Дин.
– Ну, избранных, богатеньких, красивых! Великолепный кружок! Ты, блин, как с Луны свалился. В каждой школе встречаются подобные разделения. В Портленде разве такого не происходило?
– Не замечал. Особо одаренные и зажиточные в нашу школу не захаживали, да и в классах никакого разделения не было, никто не выпендривался.
– А-а, понял. Значит повезло. Придется тогда кратко ввести тебя в курс дела… – Хобб прервался и обернулся на хлопнувшую дверь.
Класс стих, появился учитель математики – высокий, широкоплечий человек с густыми седыми усами.
– Черт, Йети как всегда обломит… – продолжил сосед. – Ты знаешь, я на уроках не треплюсь, давай оставим до перемены. Будет длинная, на улицу пойдем, там всех и увидим.
– Странная фамилия – Йети, – прошептал Дин. – Эскимос что ли?
– Это погоняло его, дурик.
– Сели все! – гулко громыхнул голос этого важного человека.
Шепот стих и даже бороздящая воздух муха испуганно прикорнула на лампе, выключив жужжание своих пропеллеров.
– Кто отсутствует? – грубо спросил учитель с интонацией палача и раскрыл журнал, словно список приговоренных к казни.
Глава 2
Белое солнце замерло напротив школы. Его по-летнему горячие лучи плавили лужайку перед лестницей, прожигали стекло, заливали классы и залы. Было жарко и душно, но небо уже посылало осенних глашатаев с севера в виде нескольких полупрозрачных приведений, проявившихся какими-то обрывками, словно подхваченные ветром подвенечные платья, сорванные с несуществующих невест.
При наблюдении подобного облака бабушка Дина Дэннинга всегда говорила, что это где-то расстроилась свадьба.
С мыслями о ней, бутербродом и баночкой пепси Дин устроился на боковых ступенях лестницы главного входа в школу. Здесь от колонны падала обширная тень, защищая от дикого солнца. Не спеша, отпивая и откусывая, юноша глядел в небо, прикрывая лицо рукой, которой держал бутерброд.
Бабушка – мать отца, миссис Мод Дэннинг – единственный человек в жизни Дина, которого он по-настоящему любил, к словам которого прислушивался и всегда их помнил, несмотря на то, что встречался с ней всего несколько раз. Мод была виолончелисткой, к сожалению заурядной, но незаменимой для оркестра, с каким провела большую часть своего времени, не пропустив не одного выступления частых гастролей, фестивалей, конкурсов и прослушиваний. Оставшаяся вдовой задолго до рождения внука, она была еще более одинока, чем он. Жила на чемоданах и не на что не надеялась. Подобный образ жизни, испортивший Дину детство и половину юности, был унаследован отцом, хоть его профессия к музыке не имела абсолютно никакого отношения.
Дин часто думал о бабушке, особенно в часы невыносимого угнетения. Ночью, глубже зарываясь в подушку или на звезды глядя в окно, он знал, что где-то, на другом конце континента Мод, в борьбе с тоской, возможно, делает то же самое, думая о внуке, а значит, в эти часы одиночества они помогали друг другу.
«Если кто-то о тебе вспоминает, значит, ты уже не одинок» – это тоже принадлежало ее словам.
Мод умерла более трех лет назад в феврале месяце. Мать сильно тогда простудилась, и Дин был вынужден остаться с ней, не смотря на обещание отца взять его на похороны. Что ж, еще одна капелька злобы в переполненный стакан молчаливой ненависти. Теперь Дину не о ком больше думать, теперь и о нем никто больше не думает. Три года ночное небо остается пустым, звезды мертвыми, а он одиноким. И такое продлится еще несколько лет, какие нужно пережить, спрятать подальше все чувства, абстрагироваться от фантазий, стать роботом, углубившись в знания, в чем Дин пока не особо преуспевал. Но в противном случае он не сможет поступить в университет, а значит, и вырваться из родного, вечно меняющего адрес, дома.
– Вот ты где! – раздалось сзади, и Дина хлопнули по плечу.
Он вздрогнул, дернул рукой и уронил опорожненную банку пепси, которая звонко застучала по ступеням и выкатилась на асфальт.
– Извини, не хотел тебя напугать.
– Ничего, я просто задумался, – ответил юноша, оборачиваясь на Хобба Кёллера, присевшего рядом.
– Мы же вроде направлялись в столовую? Куда ты исчез?
– Меня снабдили небольшой порцией закуски, а казенный обед сейчас просто не полезет.
Хобб улыбнулся и попробовал доплюнуть до укатившейся банки.
– Конечно, новая обстановка, волнение, – сказал он. – Понимаю.
– Спасибо, – ответил Дин, грустно улыбнувшись в половину рта.
– А тебя там спрашивали…
– Вороны?.. Ой, брр… Коршуны?
– Нет, Хельга Майер. Брюнетка, с ковшом от «Катерпиллара» вместо челюсти.
– Ты сам-то, что о ней думаешь?
– Не знаю. Если ничего лучшего нет, можно и к такой в темном углу прижаться.
– М-да… – разочарованно протянул Дин. – Ты только не обижайся Хобб, я еще не ко всем присмотрелся, но все-таки девчонки у вас не ахти. Не считая тех двух длинноногих выскочек естественно.
– И Брины! – уверенно добавил Хобб.
– Брины?
– Ты сидел на ее месте.
Чтобы не спорить о той, кого еще не видел, Дин молча кивнул.
– Хватит о бабах, я лучше с друзьями тебя познакомлю. Вставай, пройдемся! Они где-то тут разбрелись.
Новичок повиновался и последовал за Хоббом. Вместе они вышли на лужайку перед школой и, сощурившись от настырных солнечных лучей, пересекли ее, оказавшись под сенью огромной желтой сосны[2 - Желтая сосна, или орегонская, или тяжелая (лат. P?nus pondersa) – крупное дерево семейства Сосновых.] – символа штата Монтаны.
Здесь на траве отдыхало несколько ребят-одноклассников: трое парней и две девушки.
– Греемся, придурки!? – своеобразно поприветствовал Хобб, приседая на корточки. – Хочу вам кое-кого представить…
Вся пятерка сразу же обратила внимание на Дина. Он стоял против солнца, и белая рубашка на нем сияла, как оперение ангела.
– Хэлоу, – поздоровался первый. Сидя к дереву спиной, он лишь чуточку отпрянул и протянул вверх руку.
– Дин Дэннинг, – ответил новичок, наклонившись за крепким рукопожатием.
– Свен Фишер, – представился парень, у которого было очень доброе, но серьезное лицо, тонкий нос и впалые щеки.
Новичок перешел ко второму парню, полулежащему на траве, с кудрявой головой на коленях пятнадцатилетней девочки, приятной на вид, с большим количеством русых косичек, заплетенных на африканский манер.
– Дин, – снова повторил новичок.
– Рот Роббинс. А это Ида Ранинг.
Дин пожал руки обоим и шагнул за дерево, где скрывались остальные. Парень – невысокий и чрезмерно упитанный – держал в руке айфон; девушка – мулатка, с европейскими чертами лица, больше походившая на арабку, чем на смешанную с белым африканку.
Толстяк назвался Альфредом Неффом, а мулатка – Зельдой Мьямба.
– Играешь в американский футбол? – вдруг поинтересовался Свен Фишер, оборачиваясь назад.
– Не пробовал, – отозвался Дин. – Я больше по части бейсбола.
– У-у, такого ты здесь не найдешь. Мы народ жесткий, или футбол или ничего. Есть еще секция тенниса, но это больше по женской линии.
– А что, у вас все пацаны в командах?
– Нет, конечно, в том-то и вопрос, нам вечно людей не хватает…
– Я, например, плевать хотел на футбол. Сам бы с удовольствием в бейсбол поиграл, – вступил кудрявый Рот Роббинс. – И зайки моей не нравится.
– А что хорошего? – отозвалась Ида, самая младшая в этой компании. – Тупая крестьянская игра, как трактора на пашне. – Она хихикнула, глубже запуская нежную кисть руки в жесткие кудри молодого человека и легонько сжимая их в кулаке.
– Э-э, что ты делаешь, мне больно! – завопил Рот. – Поцеловала б лучше.
– И я плевал, – ввернул толстяк.
– Ты вообще помалкивай. Уж кому-кому, а тебе спорт просто необходим! – разобрался Свен, постучав затылком о кору дерева.
– Уф, – выдохнула мулатка, – ну и духота! В августе прохладнее было, вам не кажется?
– Да-да, – подтвердил Хобб, жестом опуская Дина на корточки.
– Беру свои слова обратно… – прошептал тот.
– По поводу чего?
– По поводу девушек.
– А-а-а… – Хобб усмехнулся и, резко перекатившись через себя, развалился на газоне.
– Не усни, бродяга, скоро литература, – предупредила Зельда. – Дин, ты идешь?
– Да.
– Блин, все идут, а я с гуманитарием давно бы покончил, если б не обязательный английский и французский в нагрузку. Блин, и зачем я его взял? В физико-математическом все эти сопли не понадобятся, – пролепетал толстяк Альфред, снова уставившись в экран «Айфона» и что-то набирая там.
– Пузырь, ты глупый что ли? – воспрепятствовал Свен. – Туда полшколы ходит лишь для того, чтобы на училку лишний раз позырить. Мне ведь тоже литература по барабану, но мисс Дебора Грейсмит, это нечто! Эй, новенький, ты еще с ней не встречался? Двадцатипятилетняя стройняшка, с задницей от Мадонны[3 - Мадонна (Луиза Вероника Чикконе) (род. 1958) – американская певица, автор песен, продюсер, актриса, режиссер и сценарист.], на сто очков опережающая даже Сондру.
– Опять ты со своей Сондрой! – фыркнула Ида. – Мало тебе Макс за нее надавал в прошлом году?
– Кто!? Мне!? – озлобленно выкрикнул парень, вскакивая на ноги. – Ты была там, ты видела? Я ему вломил ничуть не меньше!
– Спокойно, Свен, сбавь тон, – посоветовал Рот.
– Да, гаврик, ты чего-то сегодня очень буйный, – вмешался Хобб.
– Вот ты только не лезь! Тебя, черт возьми, еще не хватало! Да и вообще пошли вы все! – бросил на прощанье Свен, и стремительно направился в школу.
– Внутренние разборки, не обращай внимания, – заверила Зельда, ближе двигаясь к Дину.
В синих джинсах, голубой майке и со светло-коричневым лицом на зеленом фоне газона она казалась аппетитной и знойной. Лицо девушки было повернуто в его сторону, но Дину неловко было рассматривать его дальше. Будто бы привлеченный какими-то звуками у школы, он отвернулся туда.
– А кто такой Макс? – спросил он через секунду.
