скачать книгу бесплатно
– Спасибо, – пробормотала я, краснея. – Эта история обо мне, и мне трудно ее петь, зная, сколько боли в каждом слове.
– Я думал, это песня о любви, – сказал он с удивлением.
– Как ты… Песня именно об этом.
– Как звучит последняя фраза на английском?
– «Hold his hand»…
– Так и знал. Должно было быть что-то романтическое.
Он отвел взгляд, что-то живо представляя, а потом мечтательно улыбнулся.
– Твоя очередь, – сказала я, игриво шевеля бровями.
– Что?
– Покажи мне что-нибудь. Я тут душу перед тобой излила, теперь твоя очередь.
– А, ты из этих: ты мне – я тебе.
– Именно. И теперь я с нетерпением жду, что же ты мне покажешь.
– Вот черт, – произнес он смущенно. – Ладно, ладно, я тоже спою.
– Что?! Ты поешь? Почему я никогда не слышала?
– Ну… – пытался найти слова он.
– Ни слова больше. Просто пой. Очень хочется послушать, – я показала, будто застегиваю молнию от одного уголка рта до другого, и затихла в ожидании.
И он действительно запел. Было слышно, что он нервничает, порой, сбивался и пел мимо нот, – но это прозвучало очень мило. Чувствовалось, что ему не хватало инструмента, поэтому он ритмически помогал себе, хлопая в ладоши, по коленям и даже по стене лифта. Мелодия прыгала то вверх, то вниз, как я люблю, а слова были простыми и искренними, и мгновенно открыли эту бездонную кладезь романтики его души. Почему-то мне показалось, что за своей маской мужественности и рубахи-парня, он чувственно раним.
Когда он закончил, в моих глазах стояли слезы. Я не могла объяснить их появление и скрыть тоже. Пока он пел, ни разу не отвел взгляда, будто закидывая каждое слово как семечку на благодатную почву моего нового чувства. Муж, каким бы замечательным он ни был, никогда до конца не понимал моих песен. Мне постоянно приходилось разжевывать смысл, спрятанный между строк, и доказывать, что я хочу петь именно так. Я понимала, что у нас разные вкусы, это не его стиль, но ведь можно было и поддержать хоть раз, одобрить. Все-таки каждое слово подбиралось с трудом, потому что раскрывать душу всегда непросто.
А сейчас передо мной сидел человек, который не боялся показаться смешным, если скажет пару романтичных фраз. И меня это задело. Тяжело сознавать, насколько мы с мужем отдалились друг от друга. Я вдруг так четко увидела его перед собой, как он воротит нос и закатывает глаза, мол, ничего нового. И мне стало так больно, что слезы вырвались наружу.
Казалось, что я отвернулась, чтобы спрятать свою уязвимость, но у меня появилось ощущение, что он стоит за спиной. Вглядываясь в холодные цвета металлического покрытия, я будто наблюдала, как он разворачивается и уходит, недовольно мотая головой. Трещина между нами превратилась в бездну. Мне никогда ее не преодолеть.
Том озадаченно посмотрел на меня и подполз ближе. Стараясь утешить, он даже попытался пошутить:
– Так плохо?
Сквозь неостанавливающийся поток я засмеялась, давая выход тяжелому чувству. Освободившись от накопившихся эмоций, я постаралась успокоиться, но еще говорила в нос:
– Прости, сложно было сдержаться.
– М-да, никогда не видел такой реакции на мои песни, – продолжал шутить он.
– Не знала, что ты настолько романтичный.
Теперь настало его время краснеть. Он явно делал это не в первый раз, но видимо персонально он еще никому не пел. От того сильно смутился и спрятал глаза. Мы снова сели рядом, чтобы не служить друг другу напоминанием недавних откровений. Неспособная сопротивляться я оперлась на его плечо. И, наверное, совсем выбилась из сил, потому что не заметила, как меня сморил сон. Даже не почувствовала, как он аккуратно переложил мою голову себе на колени. Помню только ощущение тепла и заботы.
Полностью отключиться голова не смогла, и бурлящие мысли создавали сюрреалистичный сон. Двери лифта открылись, и я вышла одна, будто все это время и ехала одна. Зашла в номер, а там сидели дети. Они вскочили и начали кричать, почему я их бросила, почему забыла, почему разлюбила. Я хотела броситься к дочкам, но оказалась у той самой пропасти, что пролегла ранее между мной и мужем. Они были на его стороне. Их слезы капали на землю и на их месте вырастали голубые гортензии. Отец позвал их, и старшая силой потащила младшую по тропинке через лес на видневшуюся в дали полянку, где их ждал мужчина. Младшая еще сопротивлялась, еще кричала «мама», еще тянула руку.
Из сна меня выдернул скрип динамика. Все еще немного сонная я плохо понимала, что он говорит.
Нужно больше времени… Специалисты работают… Потерпите немного…
– Что говорят? – спросил Том, придерживая меня за плечи после резкого пробуждения.
– В основном то, что им нужно больше времени? – я зевнула.
– Тогда спи дальше, – сказал он.
– Хотелось бы, но кто же составит тебе компанию?
– Справедливо, – он не удержался от улыбки и только сейчас наконец убрал руки.
– Как долго я отсутствовала? – поинтересовалась я.
– Не больше получаса.
– По крайней мере, я сон сбила. Как думаешь, долго мы еще тут?
– Похоже, что долго.
– У тебя сеть ловит?
Том достал телефон и проверил.
– Не-а.
– Так и думала.
В современных лифтах научились оставлять в обшивке щели, так что люди всегда оставались на связи. Но в старых конструкциях, как этот, клетка Фарадея блокировала электромагнитный сигнал. Ни сообщений родным, ни звонков в службу спасения. Если все завершится хорошо, никто и не узнает, что с нами произошло. С внешним миром нас связывал только голос из громкоговорителя. От действий, которые предпринимались кем-то невидимым, зависело, сколько времени мы проведем вместе. А может, и наши жизни. Хотя эти мысли стали посещать нас намного позже.
С одной стороны, я была не против провести здесь остаток ночи, узнать Тома получше. Меня атаковали десятки вопросов о его детстве, о юношестве, о том, что сейчас происходило в его жизни. Кто был его первой любовью, с какими знаменитостями он знаком и дружит, что ведет его вперед…
Но с другой стороны, понимала, что праздник на моей улице все же закончится, и отмахивалась от ненужных деталей, чтобы они не засели ни в голове, ни в сердце. Больнее будет расставаться, если мы сейчас сильно сблизимся.
– Не возражаешь, если я сфотографирую нас? – неожиданно сказал он.
– А, ты такой, – съязвила я, возвращая ему его же фразу.
– Ой, да ладно. Всего одно фото. На память.
– Вряд ли я смогу такое забыть, – сказала я, но увидев, что он просит глазами, согласилась.
Наши лица сблизились, и улыбки напрягли мышцы. А потом я дернулась, посмотрев на Тома. Щелкнула камера, и смазанный снимок появился в углу экрана.
– Стой! Как я выгляжу?
– Хм… – он явно не понял, к чему я вдруг спросила. – Красиво.
Меня ошарашил его ответ, потому что я никогда не считала себя достойной слова «красивая». Ну, симпатичная, но не более. Поэтому услышав заветное слово из уст кумира, растерялась.
– Я… э… Не это имела в виду… Я же плакала, потом спала, устала. Боже, я наверное просто ужасно выгляжу! И прическа ни к черту… Для фото.
Он рассмеялся. Затем всмотрелся в поиске неидеальностей. И найдя, нежно придержал голову, чтобы провести пальцем под нижними ресничками. Его прикосновение разбудило мурашки, и они побежали по телу.
– Тушь немного смазалась в уголках глаз. Но вроде так даже лучше.
Боже, дай мне сил – он так близко…
– Лучше? – еле дыша, прошептала я.
– Выделяет глаза, – поторопился объясниться Том.
Мгновение затянулось. Он стал серьезным, и на секунду мне казалось, что я читала его мысли. Он дернулся в мою сторону, но я уже поворачивалась для фото, будто не замечая его порыва.
– Тогда давай сделаем уже это фото.
Его рука скользнула вниз, оставляя холодок расставания на щеке. Через секунду мы уже улыбались в камеру. Том сделал несколько снимков. Затем он просмотрел, что получилось, и улыбнулся.
– Что смешного?
– Мы так выглядим, будто счастливы, что застряли здесь.
– А мы несчастливы? – вырвалось у меня. – Нужно же думать позитивно, искать плюсы даже в таких ситуациях.
– И что же хорошего в нашей ситуации?
Ответ был так очевиден, что я выждала паузу, не сдерживая улыбки.
– Ты.
На его лице застыло удивление, подтверждаемое складками на лбу и приоткрытым ртом. Но он промолчал.
– Не для всех ты – плохой парень, – я имела в виду, что роль злодея, определившая его актерскую карьеру, не отражалась на его светлом, открытом и добром характере. Казалось, я в конец его смутила. Но мне очень хотелось сказать что-то приятное.
Чтобы избежать неловкости, он перевел взгляд на экран, пролистнул туда-сюда свежие фотографии и вдруг повернул телефон ко мне.
– Эта хорошая.
– Пришли мне, когда вернемся к Wi-Fi[3 - Беспроводная связь локальной сети.].
– А у тебя есть airdrop[4 - Технология передачи файлов с телефона на телефон.]?
– О, точно!
Я достала телефон, включила нужную функцию. Мы наклонились друг другу почти касаясь макушками, проверяя, как работают высокие технологии. Было ли это случайно или мы находили повод смотреть друг другу в глаза, подвигаться ближе, неуклюже касаться, я не знала.
Мы зависли на высоте нескольких десятков метров над землей. Оказались запертыми на несколько часов в небольшом пространстве. Мы должны были потихоньку сходить с ума, но все больше находили поводов улыбнуться.
Я улучила момент и внимательно оценивала Тома. Он оставался безмятежным в затяжной изоляции, приоткрываясь чуть больше с каждым диалогом. А ведь паника – такое чувство, что со временем лишь растет, набирает обороты. И хотя мне явно повезло с сокамерником, вся эта ситуация начала немного действовать на нервы. А он сидел так, будто нам только что сообщили, что двери вот-вот откроются. Я не выдержала и подползла к динамику. Нажав на кнопку, я буркнула:
– Здрасьте вам. А долго еще? Ребят, у меня самолет завтра – не хотелось бы пропустить.
Ответ прозвучал на удивление быстро, но не принес хороших новостей. Они разбираются, не знают, сколько это займет времени, приносят извинения за предоставленные неудобства. Громко выдохнув, я вернулась на место.
