Закрыто-открытый мир

Закрыто открытый мир.

Загадка всегда с наружи,

ответ всегда в тебе.

Я сегодня оказался в больнице.

Боже мой, как мне себя жаль, я лежу в больнице травматологии города, я сегодня упал и подвернул ногу. Черт возьми, стоило мне только немного отвлечься на эту дурацкую красотку с голыми ногами, и вот я растянулся на тротуаре. Лежу и думаю, какой я дурак, хотел было встать, не смог, боль такая, что терпеть невыносимо. Лежу дальше, смотрю на людей, все, как и я пять минут назад, куда-то бегут, им, как и мне, ни до кого нет дела. У пробегающего мима мужичка попросил помощи, он помог мне встать и добраться до ближайшей лавочки, поинтересовался, есть ли у меня телефон, скрылся, как только узнал, что есть. Смех да и только, денег на трубке-то нет. Сижу, думаю, что делать дальше, мне двадцать семь лет, а сижу, как беспомощное дитя, не зная, что делать. Боль немного угасла, вскоре совсем прошла, пора идти по своим делам. Начал вставать, сразу сел, не прошла. Мимо меня идет женщина, такая женщина, на которую заглядываться уже не хочется, а может, и никогда не хотелось. Подошла, села рядом, посмотрела на меня, ей, видимо, я не понравился, отвернулась. Посидела немного, повернулась, спросила пьяный я или нет, как только выяснилось, что со мной, она заохала, достала телефон, звонит кому-то. Повернулась, говорит, сейчас за тобой приедут. Действительно приехали, скорая помощь, увезли, оказывается, у нас в городе есть институт травматологии и при нём больница. Я в палате. Вокруг очень странные люди, об их социальном статусе говорит их запах, амбре такое, что хоть на стенку лезь. Пришел доктор узнать, какие у меня есть пожелания, я ответил, что всё в порядке. Поговорили немного, спрашиваю, а можно мне как-то отдельно от этой честной компании. Можно, в платную палату, я согласен, но платных палат сейчас нет. Пожелал крепиться, заверив меня в моем непродолжительном пребывании здесь .

Смотрю в окно, чувствую себя дураком, за окном весна. Соловей поёт так обворожительно и успокаивающе, я замечтался и куда-то пропал. Простор, за спиной лес, передо мной поле, солнце печет, я стою босыми ногами на траве и смотрю вдаль. Я вижу там, на краю поля, дорогу, по ней едут машины, а я стою, и мне хорошо.

Вдруг я очнулся, в палате начались какие-то движения, повернулся к входной двери. В дверях стоит раздавальщица еды, мне принесли, поставили на тумбочку. Железная тарелка, алюминиевая ложка, два куска серого хлеба, под хлебом каша геркулесовая, интуиция мне подсказывает, сварена на воде. Мамочка, неужели это происходит со мной? Я нахожусь в каком-то гадюшнике, и мне предлагают есть то, что есть, по-моему, нельзя!!! От такой еды можно ещё сильнее заболеть.

Итак, надо что-то делать. Первое: мне нужно, чтоб ко мне кто-нибудь пришел, мне нужна нормальная еда, постельное бельё, средства личной гигиены. Маме должны уже сообщить, а когда она придет, всё наладится. Когда она придет? Я жду её, а её всё нет и нет, но когда-то она придет обязательно.

Что я сделал не то, за что мне это? Но ведь за что-то меня бог наказывает. А собственно, что я сделал такого, чтобы этого не было? С другой стороны, что я теряю, лёжа здесь, в больнице? Жаль, что ничего не приобретаю, но ведь не теряю. Несколько дней на работе, это не страшно. Что у меня с ногой? Растяжение, ну может, ушиб, это максимум. Несколько дней отдохну в кровати, а потом эластичный бинт и всё в порядке.

Звонит телефон. Я беру трубку, там мама, моя милая мамочка, переживает, немного расстроена, я слышу это по голосу. Узнала у меня, всё ли хорошо, я говорю, в целом, – да. Меня раздирает на части моё желание скорее увидеть её, я не спрашиваю, когда она придет, я жду, когда она мне сама скажет. Она придет завтра, сегодня никак не может, завтра в течение дня. Как я тут буду жить ещё целый день в изоляции? Телефон пустой, там нет не только денег, но и энергии хватит максимум на полчаса. Я немного поиграл в игрушку( я ведь думал, мне принесут зарядник сегодня.) Только завтра она отпросится с работы и ещё до обеда примчится ко мне, о, как я жду, когда это произойдет. Сейчас два часа дня, о боже, ещё сутки, здесь одному, я наверно умру.

Солнце в окне выглядит также, как пятнадцать лет назад, я в школе на уроках, а за окном солнце. Оно манит меня, зовёт поиграть с ним. В кармане зеркальце, это самая лучшая вещь на свете, солнечный зайчик говорит о многом. Скоро, очень скоро, через два урока, мы побежим играть в футбол на корт при школе. Бегать в апрельском солнце за мячом – такая радость. Мы выиграли, а точнее отыграли вчерашний проигрыш. Идем домой, мне до дома недолго идти, но можно и на трамвае проехать, пару остановок – и я дома. Мы победили сегодня, мы короли футбола. Обсуждая каждый пас, каждый гол, споря до хрипоты, доказывая, что всем и так очевидно, мы с ребятами доходим до пятачка. Это наш пятачек, мы на нём встречаемся перед школой, всегда в любую погоду мы ждем друг друга, и на нем мы расстаёмся после школы. Иногда, когда совсем не хочется расходиться, мы ждем вместе трамвай, который увезет некоторых из нас. А провожающие уйдут домой. Завтра мы опять встретимся на нашем пятачке во что бы то ни стало, пока все не соберутся, мы будем ждать. Остановка, на которой я выхожу, ничем не отличается от остальных, единственное её отличие в том, что это моя остановка. Моя остановка, на ней есть всё: козырек от дождя, ларёк, в котором можно погреться зимой, выбирая жвачку, и ещё на ней есть лавочка.

Я сегодня упал, и что-то случилось с моей ногой. Где это случилось? На моей остановке. Да, на той самой остановке, которая мне известна с детства. Я вчера остался у родителей. Интересно, что поменялось в моей жизни за последние двадцать лет? Ничего. Абсолютно ничего, это просто абсурд какой-то. Двадцать шесть лет тому назад я начал куда-то уходить из дома с утра пораньше, и очень часто я это делал в большой спешке. Мне двадцать семь, из них только первый год моей жизни был распланирован, он устраивал меня, в остальной жизни я куда-то спешу. Я ещё не начал соображать, но я уже начал куда-то опаздывать. Нет, не каждый день, но ведь были такие дни. И вот сегодня я опять куда-то спешил, и мне посчастливилось избавиться от этой спешки, я упал и подвернул ногу. Моя остановка, она меня всегда радовала, когда я возвращался из школы, из походов, после соревнований и первых командировок. И вот она опять, оказывается, меня "порадовала". Я задумался над тем, чего никогда не замечал. И я задаю себе вопрос. Зачем я живу? А точнее, что я делаю, для чего бог меня создал? И поставил именно сюда, вот на эту роль в его огромном спектакле, который называется мир?

* * * * *

Я проснулся, огляделся, и вдруг мне показалось, что я как-то сроднился с тем помещением, в котором я провел ночь. Через это сроднение пришло смирение, а за ним приятие всего, что меня окружает. Я очень странно себя чувствовал, с одной стороны, мне было неприятно то место, где я нахожусь, но, в то же время, всё как-то преобразилось, и я увидел натуральность. Вот он, завтрак, во рту пакость, в туалет меня отвести некому, доктор категорически запретил вставать. А тут завтрак, каша манная, принесли, поставили рядом. В животе война, я давно уже не ощущал голода, а сейчас я хочу есть. Мой голод обострился тем, что я отказался от вчерашней еды. Сколько мне ещё ждать маму, я не знал. Съел кашу, а ведь не отрава, нормально, можно есть.

Пришел доктор, он очень весёлый, осмотрел мою ногу, и меня повезли куда-то. По дороге я выяснил: везут к какому-то костоправу. Значит, не растяжение, а посерьезнее. Костоправ меня напугал своим видом и удивил отношением к жизни. Это был здоровенный мужик, который выглядел точно не отсюда, а из спортзала, накачанные мышцы, короткая стрижка. При этом очень весёлый, жизнерадостный, осмотрел ногу, отправили на рентген. Костоправ с улыбочкой осмотрел снимок и очень весело заявил, мол, всё в порядке, перелом голеностопа, сейчас будем править. Я поинтересовался: а просто загипсовать нельзя? Мне объяснили, что можно, конечно, сразу загипсовать, но вот когда нога срастётся, на ней нельзя будет ходить. А вот если он сейчас всё поправит, на место поставит, всё будет в порядке. Одна беда только может случиться: если поправить не удастся, то придется делать операцию. А в конце своей речи он очень весело добавил, мол, ты не переживай, гипс наложим – всё срастётся примерно через полгода, если всё пойдет по плану. Так что давай, готовься к процедуре. Какой, готовься? И вообще – как это? Что мне нужно сделать? Одна мысль била мне по голове, как кувалда старателя: полгода. Полгода, полгода, полгода, полгода, полгода… Так прошло время на подготовку. Тут меня шокировали ещё одной новостью, а точнее явлением. Мне подали резиновую хреновину со словами: зажми зубами, так полегче будет.

Когда–то, в очень далёком детстве, я читал много рассказов о войне, о партизанах, о гестапо. Но я никак не мог ощутить того, что я читал. Иголки под ногти и многое другое было описано там. А здесь костоправ и эти люди думают, что они помогают? Боль, невыносимая боль, больше ничего, я уже не чувствую его рук, я чувствовать отказываюсь, потому что есть только боль, которая охватила весь мой организм. Давя зубами резинку, невозможно кричать, можешь только рычать.

Доктор хвалит меня, говорит, что я сильный, в отключку не упал, такое редко бывает. Дальше гипсовальня, милая старушка с заботливым голосом, посмотрела в направление, что-то мурлыча под нос себе, начала накладывать такой теплый, приятный, обволакивающий и заботливый гипсовый бинт. Я уснул, точнее задремал, эти руки были значительнее приятнее, но менее ощутимы, чем предыдущие. Меня везли в палату, я был расстроен, подавлен. Санитар, имея видимо, немалый опыт работы, постарался меня успокоить, он рассказал мне о переломе шейки бедра, и при такой травме люди, бывает, никогда не восстанавливаются. Так что полгода – это мелочь. Я не взбодрился, но порадовался за себя, что мне в конце концов повезло.

Я прибыл в палату, меня переложили на кровать, в которой я провел ночь. Мамы ещё нет, значит, времени немного прошло, она скоро придет. Я посмотрел на часы: уже три часа дня, а её нет. Мне кажется, что я так одинок, никого нет рядом. Мамуля пришла в семь часов вечера, после работы, её заверил доктор в том, что раньше не следует приходить. Мама принесла вкусняшки разные, но они лишние: меня завтра отправят домой, если нога не будет отекать. Мы поговорили, она меня успокоила, договорились, что они с отцом меня заберут, и я пока поживу у них. Она ушла, так спокойно встала и ушла, такое бывает, ждёшь, наступает и проходит, и ты опять один. Осмотревшись, я понял, что не смогу есть один всё те изыски, что мне принесла мамуля. Тут было всё: творог, сметана, булочки, печенье, колбаса и многое другое. Я позвал своих соседей

и предложил им угоститься, конечно, люди отказывались, тогда я позвал медбрата и попросил раздать соседям этот кулёк с продуктами, оставив себе немного. Завтра я уеду домой, ура.

* * * * * *

Наступило долгожданное завтра. Эту ночь я почти не спал, мои соседи вели себя очень странно. Их было трое; каждый из них спал по-особенному, один храпел, второй сопел, третий постоянно уходил, видимо, курить – у него сломана челюсть. Нет, мне не мешали заснуть, хотя в этом тоже есть определённая заслуга соседей. Я не спал от волнения, мне очень хотелось домой. Дом, отчий дом, одна только мысль о нем меня вводила в состояние приятного волнения. Конечно, это волнение подпитывалось нежеланием и минуты здесь находиться. И вот оно завтра: рассвет, подъём, завтрак, осмотр. Родители меня забрали в обед, с ногой полный порядок, отек спал. "Скоро танцевать будешь!"– сказал врач на прощание, и вот я еду в отцовской машине домой.

Никогда не думал, что весь наш образ жизни никак не предусмотрен фактором наличия людей с ограниченными способностями. Хорошо, у меня дома есть лифт, а у родителей его нет. Они, правда, живут всего лишь на третьем этаже, но это был долгий путь на одной ноге. Самое смешное, началось позже. Туалет – маленькая кабинка с дверью наружу, сажусь на унитаз – нога не влазит и дверь не закрывается до конца.Но самое смешное – это процесс принятия ванны. Я привык принимать душ каждый день. После первого принятия душа я понял, что, наверно, мне придётся ограничиться одним разом в неделю.Описывать, как я это делал, не хочу, могу сказать только одно: у меня была почти истерика, я смеялся от нелепости и почти плакал от бессилия. Вчера, находясь в больнице, мне так хотелось домой, а находясь в этих стенах, я не получил той радости, о которой мечтал.

* * * * *

Начались долгие будни моего выздоровления. Поначалу я думал завести календарик и вычеркивать каждый прошедший день, но вскоре бросил эту затею. Проще забыться и потом обнаружить, что прошла неделя, а за ней и ещё неделя. Через полтора месяца больничного у меня началась депрессия. Друзья ко мне приходить не могли, у всех работа, с любимой я поругался за неделю до травмы, а родителям, по-моему, я уже надоел. Хотя никто вида не подает, но нависшая проблема в воздухе уже ощущалась.

Время идёт. Через два с половиной месяца сидения дома мне не хочется ничего. Я начитался, насмотрелся, наигрался. Всё, конец, я немогу так больше, мне всё надоело. Я не хочу спать, есть, смотреть. На любую, даже собственную идею, чем себя занять, я кладу большой прибор. Я ничего не хочу, совсем. А всё, что я хочу, я не могу. Середина лета, разгар сезона, гулять, купаться, компании, шашлыки, а я сижу дома. Нет ничего хуже.

Прошло четыре месяца после моего падения, а я так и не понял, для чего моя любимая остановка подарила мне эту возможность. Что мне нужно понять, от чего меня оберегает мой ангел-хранитель? Мне двадцать семь, а что я сделал за эти долгие годы? Двадцать семь лет – это просто умом не постижимый срок, в сравнении с четырьмя месяцами, что я сижу дома. На что я трачу свою жизнь? Для чего я родился? и живу? зачем всё это? Я недавно увидел видеоролик, в нём показывают рождение ребенка. Прочитал и узнал о том, как люди появляются на свет. При прохождение родового канала ребенок испытывает нагрузку точно такую же, как космонавт, выходя на орбиту. Из-за того что человек прямоходящий, ребенок его рождается раньше положенного срока. Беременность должна протекать вдвое дольше.Так для чего я родился? зачем я живу? на что уходят мои годы жизни?

Я обзвонил всех друзей и задал эти вопросы. Мне никто не ответил. Единственное, что я услышал от них: всё в порядке, скоро ты выпишешься и начнёшь жить, как и жил, и всякая чушь, что накопилась у тебя в голове, просто выветрится. Конечно, они правы! Для чего я живу – это чушь, а вот купить новый айпад – это смысл стремления. Вот из таких смыслов стремления вся моя жизнь и состоит. Сначала садик: конкурсы, поделки, стишки, и всё это сдобрено одним словом НАДО. Затем школа: дороже отличной отметки нет ничего, и конечно, конкурсы, кружки, олимпиады – и всё это опять со словом НАДО. У меня в жизни была армия и обучение в институте, разорванное теми самыми двумя годами службы. В целом всё то же самое, и там и там главный символ этих заведений – это давно мне знакомое слово НАДО. После учебы началась работа, я работаю в одном из тысяч издательских организаций России. Там тоже есть слово надо, которому поклоняются все мои коллеги, руководители. А собственно кому это надо? У нас давно уже бытует шутка, что мы хорошую бумагу на туалетную переводим. И всё это надо!!!!!!!! Кто стоит за этим словом и кому он говорит"молодец!!!" после каждого задания со словом надо? Где эта субстанция, которой мы поклоняемся, как высшему божеству всего цивилизованного мира?

Как-то очень давно мне рассказали анекдот. Негр под пальмой на родине лежит, млеет. Мимо проходит бизнесмен из Европы. – Вот ты негр, лежишь бездельничаешь, а мог бы на пальму залезть, нарвать бананов. Пойти на рынок и продать. – А зачем? – Ну как зачем! На деньги с проданного купишь тележку и нарвёшь намного больше! – А зачем? – Да ты с проданного уже сможешь купить грузовик и возить большие объёмы, потом наймешь работников, а сам будешь лежать и ничего не делать! – А я, в принципе, и так лежу и ничего не делаю!

А сейчас я понял другой смысл этого анекдота. Кто-то нас толкает в спину и понукает словом надо. И этот кто-то очень умён, осторожен. А вероятнее всего никого нет. Я не думаю, что есть такой плохой человек, который придумывает гадости, и люди от них страдают.

Когда-то очень давно мне пришлось поговорить с бабушкой. Точнее сказать, это была прабабушка моего друга. Я сидел и пил чай у него на кухне, на обычной кухне хрущёвской постройки. Друг был занят сборами, а я ждал его и пил чай. Ко мне пришла его бабуля, он так ее звал, это коротко и ей приятно. Она села рядом, налила себе чаю, поинтересовалась, можно ли ей, старухе, со мной посидеть. Я, конечно, сказал, что можно. Меня очень удивило: я у неё в гостях, а она спрашивает разрешения. Сидя с ней за столом, я, как мог, поддерживал беседу. Мы говорили обо всём понемногу. Она что-то рассказывала о молодости, про первые пятилетки. Закончила просто, но я её тогда не понял, жизнь прошла как рассыпанный бисер, растерялась в прожитых годах. Сейчас я понял, отчего она говорила с такой горечью в голосе. Каждому даются от рождения банка бисера, иголка, нитка, ткань. И каждый распоряжается этим даром так, как может: кто-то сделал вышивку, фенечку, остатки спрятал до лучших времен, кто-то растерял. Есть и такие, кому их бисера было мало, они создали ковер, но как их мало, этих ковров.

*****

Мне осталась неделя жить в гипсе. Скоро, очень скоро я поеду с батей в больничку, мне снимут гипс. Оглядываясь назад на эти полгода жизни, я снова и снова благодарил свою остановку транспорта. Именно она, я уверен в этом, дала мне возможность задуматься над тем, как я живу. За шесть с половиной дней до снятия этого сапога гипс стал мне как родной, я немного боюсь, но всё равно очень жду, когда его снимут.

******

Приём назначен на двенадцать дня, я встал в девять утра. Всё сделал как всегда, но с большим удовольствием, чем накануне. Я решил с этого дня стараться радоваться каждому событию. Я позавтракал, оделся, взял костыли и второй ботинок и направился к выходу. Сегодня я сам выхожу, отец меня догонит. Машина стоит в гараже, до него добрых полсотни шагов, хорошая разминка в начале великого дня. Я доковылял до гаража на пять минут раньше, чем рассчитывал, это новый скоростной рекорд. Я счастлив от всего, что меня окружает, я счастлив внутри себя.

Гипс снимали недолго, минут десять, кинули в угол к другим собратьям разных причудливых форм. Я надел ботинок, встал. Мне так захотелось побежать, но каждый шаг пока мне давался с трудом. Травматолог объяснил, как делать зарядку для разработки ноги. На это уйдет ещё три месяца, но ходить можно, это главное. Моё настроение улучшалось с каждым шагом, я никогда не думал что это за счастье – ходить. Наслаждаясь прогулкой в тридцать метров, я не заметил, как устал. Дойдя до машины, я рухнул на задний диван, мы поехали. Через несколько часов состоялся мой переезд домой, за полгода пребывания у родителей, столько вещей накопилась. Дом милый дом, я вернулся.

******

Через две недели гимнастики я заказал через интернет краску, кисточки, растворитель. Договорился с соседним мальчиком Данилой, и в компании его друзей мы отправились украшать двор. Мне не стоило труда пригласить дизайнеров с работы. Они позвали ещё друзей, и у нас получился праздник двора. Ребята со взрослыми придумывали, как можно украсить лавочки у подъезда и другие постройки на детской площадке. Получилось весело и красиво, через неделю по просьбе соседей мы отправились в их двор.

Протянуть руку дружбы никогда не поздно, не особо трудно держать её, несмотря ни на что. Труд – жить осмысленно, делая мир прекраснее – это больше, чем труд. Своим трудом человек красит этот мир.

Я вернулся на работу через месяц после снятия гипса и каждый день стараюсь прожить с пользой для моего маленького мира, того мира, в котором каждый мне знаком.