Марианна Ярославская

скачать книгу бесплатно

Марианна Ярославская
Виктор Владимирович Королев

Она открыла дверь, приветливо поздоровалась, провела в комнату. Поблагодарила за скромненький букетик, поставила розочки в полосатую вазу, улыбнулась:

– Совсем как у Кончаловского!

Квартирка небольшая, скромная, но со вкусом. Хозяйка в кокетливой шляпке ослепительно хороша, никак не дашь ей семьдесят…

Виктор Королев

Марианна Ярославская

© Виктор Королев, Екатеринбург, 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

***

Книга

Она открыла дверь, приветливо поздоровалась, провела в комнату. Поблагодарила за скромненький букетик, поставила розочки в полосатую вазу, улыбнулась:

– Совсем как у Кончаловского!

Квартирка небольшая, скромная, но со вкусом. Хозяйка в кокетливой шляпке ослепительно хороша, никак не дашь ей семьдесят. Чуть полноватое, округлое лицо без единой морщинки, весёлые глаза с цветной окаёмочкой, быстрая в движениях, спинка прямая – порода, что тут скажешь.

– Итак, молодой человек, вы пишете книгу о моём отце? – спросила тепло, по-доброму. – И хотите, чтобы я поделилась своими воспоминаниями?

Я добросовестно кивнул.

– Тогда надо начинать с самого рождения, даже раньше, с того момента, как мои мама и папа познакомились, – сказала Марианна Емельяновна…

Это случилось в далекой Якутии, где они оба после каторги отбывали политическую ссылку: мама была осуждена пожизненно, а папа на семь лет.

Мама не раз вспоминала, как баржа везла их, политкаторжанок, по широкой реке Лене. Она стояла у борта с подругами, как вдруг на высокий берег вышел из тайги стройный мужчина. Он помахал маме рукой и добросил до палубы букет лесных цветов. Уже на месте, когда прибыли в село, они снова встретились и узнали друг друга. А вскоре политссыльные Емельян Ярославский и Клавдия Кирсанова поженились.

Ярославский Емельян Михайлович (настоящее имя – Миней Израилевич Губельман, 1878–1943), революционер, советский партийный деятель, вошёл в историю страны как главный «воинствующий безбожник», идеолог коммунистической партии. Академик АН СССР. Интересно, что сам он родился в семье политссыльных, гимназии и тем более университета окончить ему не довелось, но наряду с революционной деятельностью он неустанно занимался самообразованием, на каторге и в ссылке в совершенстве выучил несколько языков, прекрасно разбирался в геологии, истории, преуспел в биологии, географии и многих других науках.

Мой папа был на десять лет старше мамы. Она вообще – недоучившаяся гимназистка, заболевшая революцией. Но, как и папа, участвовала в боевых событиях 1905 года…

Кирсанова Клавдия Ивановна (1887–1947), советский партийный деятель. За участие в вооружённых столкновениях 1905 г. осуждена пожизненно. После Октябрьской революции 1917 г. – на партийной работе. Участник гражданской войны. С 1941 г. работала лектором в агитационно-пропагандистском отделе ЦК ВКП(б), не раз выезжала на фронт. Награждена орденами Ленина и Красной Звезды.

В шестнадцать лет моя мама уже была активным членом партийной ячейки в Перми, помощником и соратником Якова Свердлова. Потом арест, тюрьма, каторга, ссылка, знакомство с папой. И вот я родилась. Там же, в Якутске. Случилось это в январе 1915 года…

Мама рассказывала мне о цветущих лугах до самого горизонта. Такой вид открывался из окошка нашей якутской квартиры, говорила она, из той самой комнаты, в которой я родилась. А мне не верилось. Я всё никак не могла понять, откуда взялись эти цветы. Ведь наш домик стоял во дворе музея, где отец был смотрителем – так называлась эта должность, включавшая в себя обязанности директора, научного сотрудника, реставратора, уборщика и ещё многие другие.

Теперь этот краеведческий музей в Якутске носит имя Емельяна Ярославского, и коллекции его соответствуют грандиозности перемен в республике. Конечно, я не помню того, что происходило вокруг, но постоянные рассказы об этом времени отца и мамы вызывают во мне массу ассоциаций. И когда спустя пятьдесят лет я ступила на якутскую землю и меня повели в домик, где жили мама и отец, я вдруг действительно увидела из окна луг с цветами. Это место и поныне называется Заложье, то есть за лугами.

Мама и отец никогда не вспоминали о тяготах жизни в ссылке, они рассказывали о тайге, о цветах, о друзьях и знакомых. Теперь мне уже кажется, что уже и сама помню, как Серго Орджоникидзе, который приехал в Якутск, узнав о свершившейся Февральской революции, подбрасывал меня к потолку, крича: «Да здравствует революция!» Хватал со стола стаканы и чашки, протягивал их мне в восторге: «Бей их, Марианночка! Да здравствует свобода!»

Орджоникидзе Григорий Константинович (партийный псевдоним – Серго, 1886–1937), революционер, известный советский государственный и партийный деятель. Один из тех, кто был на ты со Сталиным. Бывший председатель Высшего совета народного хозяйства (по-нынешнему – премьер-министр). Очень много сделал для развития тяжёлой промышленности в стране. После ареста многих соратников понял, что скоро будет арестован и он. Покончил с собой. По официальной версии, умер от инфаркта.

Конечно, стаканы тут были ни при чём! Нашей семье, кстати сказать, всегда было чуждо какое-либо преклонение перед вещами, родители начисто были лишены стяжательства, накопительства. Единственное своё золотое кольцо мама сдала в деткомиссию ВЦИК для голодающих Поволжья. Мою горностаевую шубку забыли где-то на пароходе, когда уезжали из Якутска. Это было время других ценностей, и люди были другие. Это очень хорошо, что вы пишете книгу о том времени и о моём отце. Один пишете?

– Это будет книга воспоминаний в серии, которая выходит в Политиздате. Мы готовим книгу с Петром Степановичем Фатеевым, он, кстати, в годы войны работал с вашим отцом в ЦК партии…

– Я, кажется, слышала о нём. Интересный человек?

Фатеев Пётр Степанович (1911–2001), в 20 лет уже был директором сельской школы. Один из первых ректоров Литинститута им. А. М. Горького. В годы Великой Отечественной войны работал в управлении пропаганды ЦК ВКП(б) заведующим отделом. Занимался военной прессой, издательствами, обеспечением печатью фронта и тыла. Более 50 лет преподавал историю в вузах Москвы. Доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР.

– Очень интересный. У него дома – целые полки книг, подаренных авторами. Так здорово: тоненький сборник стихов под названием «Жди меня», год издания 1943-й, и надпись: «Дорогому Петру Степановичу от Кости Симонова»…

– О, тогда я вам тоже покажу одну необычную книгу, – засмеялась Марианна Емельяновна.

Она достала её очень быстро. Положила на стол передо мной. Серый твёрдый переплёт, заглавие золотом – «Краткий курс истории ВКП(б)». А сверху автор – «Ем. Ярославский».

– Как же так? Странно. Нас учили, что это Сталин лично написал…

– Да всех так учили! Десятилетиями. Только написал эту книгу мой отец. Она сначала в газете в нескольких номерах была опубликована, а когда отдельной книгой вышла, папа принёс сигнальный экземпляр в подарок Сталину. Тот прочитал и сказал: «Молодэц! Харошая книга! Правилная! Только одна ошибка есть!» Взял ручку и зачеркнул фамилию отца.

И больше никто никогда не смел заявить, что это творение не самого Сталина…

Сталин Иосиф Виссарионович (настоящая фамилия – Джугашвили, 1879–1953), советский политический, государственный, военный и партийный деятель, генералиссимус Советского Союза. С конца 1920-х годов до своей смерти в 1953 г. – лидер государства, вождь и учитель. Как тогда говорили, «Сталин – это Ленин сегодня». Впрочем, когда Ленин умер, он сказал безутешной Надежде Крупской, посмевшей выступить против Сталина: «Смотри, а то ведь мы найдём другую вдову для Ленина!» Лично отправлял на смерть людей в годы репрессий, ставя краткую резолюцию: «ВМН» (высшая мера наказания).

– Марианна Емельяновна, вы со Сталиным часто, наверное, общались?

– Да ну, что вы! Когда-то ещё была дома фотография, где я с подружкой рядом с ним стою. Но давно уже нет этой карточки. По-моему, это было в Тушино, на каком-то очередном параде. Отец рядом со Сталиным сидел. А вождь и учитель у меня спросил, кем я хочу быть. Я честно призналась: балериной. Он как-то нехорошо прищурился и сказал, медленно подбирая слова: «Не одобряю. У нас в балете не всё хорошо пока!»

Это я запомнила, потому что, как и многие девочки, особенно в то время, действительно мечтала танцевать на сцене.

– Так вы, наверное, и Ленина видели?

Ленин Владимир Ильич (настоящая фамилия – Ульянов, 1870–1924), основатель коммунистической партии и Советского государства. Мнения и оценки исторической роли В. И. Ленина отличаются крайней полярностью. Но вне зависимости от оценки его деятельности большинство исследователей считают его наиболее значительным и популярным государственным деятелем в мировой истории. Сегодня произведения Ленина занимают первое место в мире среди переводной литературы. Интересно, что в энциклопедии, изданной в России в 1912 г., Ленину уделено всего две строки.

– Видела – не то слово! – она засмеялась. – Я, похоже, единственная девочка, которая на руках у Ленина побывала. Знаете, есть у вождей такая привычка – детей поднимать. Вот и меня Владимир Ильич показал народу с балкона Моссовета: «Вот для таких детей мы и строим коммунизм!» А мне всего пятый год шёл, дело было в октябре 1919-го. Папа тогда был комиссаром Московского военного округа, вот он и взял меня на митинг по поводу отправки коммунистических отрядов на борьбу с Деникиным.

– Да о вас самой книгу надо писать!

– Потом напишете, я не возражаю! – снова засмеялась она.

Диван

С огромным удовольствием и восхищением я смотрю на раскрасневшееся лицо этой красивой женщины.

– А дальше как всё было?

– Дальше папу послали в Сибирь, помогать местной власти строить новую жизнь. Мы, естественно, поехали все вместе.

Омск. Начало 20-х годов. Мне пять лет. На фотографии я – с бритой головой на фоне стены – печально гляжу прямо в объектив. Рядом со мной словно спит двухлетний ребёнок с тёмными кудрями, с революционным бантом на груди. Ковыль вместо цветов. Ребенок мёртв. Это мой маленький братик Володя. Он умер от воспаления лёгких. Было очень холодно в квартире. Топить совсем нечем.

Смерть кругом – с детьми мы бегали весной на обрывистый берег Иртыша и видели, как на льдинах плывут трупы убитых колчаковцами людей. У нас во дворе живёт большая собака, мне странным тогда казалось её красивое имя – Нью-Фаундленд. На боку у неё рана от удара саблей, и мы перевязываем её, и собака благодарно лижет нам руки.

Отцу выдали большую аптечную бутыль с рыбьим жиром. На нём жарили мороженую картошку и пили просто так. Ещё лакомством считались жмыхи от подсолнечных семечек – прессованными плитками нас угостили с каких-то проезжавших мимо подвод.

Отец, как всегда, приходит с работы поздно. Но я не помню его раздражённым или злым. С мамой они спорили только по политическим вопросам, и это бывало крайне редко. Никогда не слышала от них слов назидания, нравоучения. Самым сильным примером было их отношение друг к другу. До последнего часа мама была боевым соратником и единомышленником отца, не было области в их жизни, в которой они не были бы ближайшими друзьями, до конца сохранившими трепет любви. Однажды, уже в Москве, мать не приехала в назначенный час на дачу в Серебряный Бор, и отец, постеснявшись ночью вызвать машину, отправился домой пешком, это около двадцати километров. Действительно, Клавдичка (как её все называли) попала в больницу, и ей уже вырезали аппендикс.

С самого раннего детства я помню уважительное отношение отца к окружающим, и особенно к нам, детям. Именно уважение – не найду другого слова. Он никогда на нас не кричал, а если сердился, то самым грозным у него было: «Это чёрт знает что такое!» Так он, помню, всё время повторял, пришивая мне оторванную пуговицу на стареньком пальтишке, – я должна была уже делать это сама.

Я дочь партийных работников, поэтому должна всё уметь сама делать. Мама в обкоме, папа мотается между Омском и Новониколаевском, а я… Я уже большая. Не настолько, чтобы пришивать самой пуговицы, но настолько, чтобы скучать по Москве. Честно признаюсь сейчас, нашему возвращению в столицу я была рада, наверное, больше всех. Тем более что Анатолий Васильевич пообещал сразу устроить меня в балетную школу, о чём я так долго мечтала…

– Анатолий Васильевич – это Луначарский?

– Да, конечно! Он часто бывал у нас…

Луначарский Анатолий Васильевич (1875–1933), выдающийся советский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед. Первый нарком просвещения (замечу: настоящего просвещения). Академик АН СССР. Знал несколько европейских языков. Есть масса версий о причинах его смерти во Франции (включая убийство по приказу Сталина).

– Хотите, я покажу вам фотоальбом? А знаете что – вам будет намного удобнее, если вы пересядете на диван. Это не простой диван. Я позволяю сидеть на нём только самым дорогим гостям. Он очень старый. Но ценность его не в возрасте, а в том, что на нём сидел… Лев Николаевич Толстой. Да-да! Точнее, не Толстой, а Николенька Иртеньев – под таким именем Лев Николаевич вывел себя в автобиографической трилогии.

Толстой Лев Николаевич (1828–1910), граф, великий русский писатель и мыслитель. Узнав, что Российская академия наук выдвинула его кандидатом на Нобелевскую премию по литературе, написал отказ. Премию не присудили, чему он был только рад: «Это избавило меня от большого затруднения – распорядиться этими деньгами, которые, как и всякие деньги, по моему убеждению, могут приносить только зло…»

Она опять повернулась к книжному шкафу, нашла нужный томик, раскрыла его и с выражением стала читать: «Комната пошла кругом, и, взглянув в зеркало, к которому я с трудом подошёл, я увидел, что лицо моё было бледно, как полотно. Едва я успел упасть на диван, как почувствовал такую тошноту и такую слабость, что, вообразив себе, что трубка для меня смертельна, мне показалось, что я умираю».

– Во как! Всем советую перечитывать – и никогда не курить!

Она опять весело засмеялась.

– А диван как же? – спросил я, стараясь не обидеть хозяйку. – Попал сюда, потому что хозяин не мог более жить в роскоши?

– Да какая это роскошь? – Она нисколько не обиделась. – Выбрасывали всё ветхое из его дома, где нынче музей. Странное было время. А парчой я его потом перетянула, сохранила, так сказать, для лучших времён!

Итак, в конце 1921 года мы с мамой вернулись в Москву. Папа остался в Новониколаевске, его избрали секретарём Сибирского крайкома РКП(б). А я поступила в балетную школу Айседоры Дункан.

Дункан Айседора (1877–1927), американская танцовщица, основоположница свободного танца. Несмотря на все свои романы, официально замужем была один раз – за поэтом Сергеем Есениным. Через два года после его смерти она трагически погибла, её задушил собственный шарф, намотавшийся на колесо мчавшегося автомобиля.