скачать книгу бесплатно
Я отведал рыбного жаркого и осознал вдруг, что жутко проголодался.
– С чего это цена на корабли пошла вверх? – поинтересовался я.
– Ты не поверишь, господин. Из-за архиепископа.
– Хротверда?
Олла пожал плечами.
– Он говорит, что пришло время монахам возвращаться на Линдисфарену.
– Что-что? – Я уставился на него.
– Прелат хочет отстроить монастырь!
Монахов на Линдисфарене не было вот уже половину отпущенного человеку жизненного срока – с тех пор как грабители-даны перебили последних из них. Во времена моего отца Линдисфарена считалась одной из самых почитаемых христианских святынь во всей Британии, превосходя даже Контварабург. Она привлекала толпы паломников, приходивших помолиться у могилы святого Кутберта. Нам это приносило выгоду, потому как монастырь располагался прямо к северу от крепости, на принадлежавшем родителю острове, а пилигримы тратили серебро, покупая свечи, еду, кров и шлюх в деревне под Беббанбургом. Я не сомневался, что христиан подмывает отстроить обитель, вот только в данный момент она пребывала в руках у шотландцев. Олла мотнул головой, указывая на восток, вдоль берега.
– Видишь эти груды бревен? Это все добрый выдержанный дуб из Суморсэта. Вот его-то архиепископ и намерен пустить в ход. Его и некоторое количество камня. И потому ему нужны дюжины судов для доставки груза.
– Королю Константину это может не понравиться, – процедил я.
– А он-то тут при чем? – удивился Олла.
– Так ты еще не слышал? Треклятые скотты вторглись во владения Беббанбурга.
– Иисус милосердный! Господин, ты не шутишь?
– Нет. Константин утверждает, что Линдисфарена – часть Шотландии. Так что он может поселить там своих монахов, а не саксов Хротверда.
Олла скроил рожу:
– Архиепископ огорчится. Чертовы скотты на Линдисфарене!
Мне пришла вдруг в голову одна мысль, и, обдумав ее, я нахмурился.
– Тебе известно, кто владеет большей частью острова? – поинтересовался я у Оллы.
– Твоя семья, господин. – Трактирщик дал весьма тактичный ответ.
– Руины монастыря принадлежат Церкви, – рассуждал я. – Зато остальная часть острова относится к Беббанбургу. Не думаешь ли ты, что архиепископ испросил у моего кузена разрешения строиться там? Оно ему не особо нужно, но согласие моего двоюродного брата сильно облегчило бы Хротверду жизнь.
Олла не спешил с ответом, поскольку знал о моем отношении к кузену.
– Господин, возможно, предложение поступило от твоего двоюродного брата.
Именно это подозрение и зародилось у меня.
– Вот ведь хорек вонючий, – выругался я.
С того самого дня, как Сигтригр стал королем Нортумбрии, кузен знал о моем предстоящем нападении и наверняка сделал Хротверду предложение в расчете заручиться поддержкой Церкви. Тем самым оборона Беббанбурга превращалась в крестовый поход. Что ж, Константину следует сказать спасибо хотя бы за крушение этой надежды.
– Тот чокнутый епископ собрался построить на острове церковь, – продолжил Олла. – По крайней мере, хотел.
Я хмыкнул. Любое упоминание о чокнутом епископе забавляло меня.
– Вот как?
– И архиепископ Хротверд решил положить конец всей этой блажи. Разумеется, нельзя верить всему насчет того сумасшедшего ублюдка, но не секрет, что идиот мечтал построить на острове новый храм.
Был он чокнутым или нет – не знаю, но вот епископом точно не был. Речь шла о датском ярле по имени Дагфинр, который провозгласил себя новым епископом Гируума и принял новое имя – Иеремия. Он со своими людьми занял древний форт под Гируумом, что примыкает с юга к границам Беббанбурга и лежит на южном берегу реки Тинан. Гируум – часть владений Дунхолма, и потому Иеремия числился среди моих подданных. Единственная наша встреча произошла, когда он покорно прибыл в крепость, чтобы уплатить мне дань. Явился с двенадцатью спутниками, которых величал учениками. Все они ехали на жеребцах, за исключением самого Иеремии, восседавшего на осле. Облачен самозваный епископ был в длинную холщовую рясу, белые грязные волосы свисали до пояса, а на узком умном лице читалось выражение неуловимой насмешливости. Он сложил на траву пятнадцать серебряных шиллингов, потом задрал подол рясы.
– Зри! – торжественно провозгласил он, после чего помочился на монеты. – Во имя Отца, Сына Его и еще одного, – приговаривал он, поливая серебряные кружки, потом широко улыбнулся мне. – Твоя дань, господин, немного вымокла, зато благословлена самим Господом. Видишь, как они теперь засверкали? Разве не чудо?
– Помой их, – велел я.
– А ноги тебе тоже омыть, господин?
Выходит, сумасшедший Иеремия хотел строиться на Линдисфарене?
– Он спрашивал разрешения у моего двоюродного брата? – осведомился я у Оллы.
– Не знаю, господин. Я уже много месяцев не видел Иеремии или его жуткой посудины.
Жуткая посудина называлась «Гудс Модер»: черный, неряшливый боевой корабль, на котором Иеремия патрулировал побережье у Гируума. Я пожал плечами.
– Иеремия угрозы не представляет, – был мой вердикт. – Если он перднет в сторону севера, Константин сотрет его с лица земли.
– Возможно. – В голосе Оллы прозвучало сомнение.
Я следил, как река несет воды мимо оживленной пристани, затем за котом, который прогулялся по планширу пришвартованного корабля, прежде чем спрыгнуть в трюм и поохотиться на крыс. Олла живописал моему сыну про лошадиные скачки, которые пришлось отложить из-за ухода большей части гарнизона Эофервика на юг, но я не вслушивался. Я размышлял. Определенно, разрешение на постройку нового монастыря было дано несколько недель назад, еще до того, как Константин выступил в поход. Как иначе успел бы архиепископ изготовить к отправке свои груды дерева и камня?
– Когда именно Брунульф занял Хорнкастр? – спросил я, прервав восторженный рассказ Оллы про мерина, которого он считал самым быстрым скакуном в Нортумбрии.
– Дай-ка подумать… – Он наморщил лоб и несколько ударов сердца напрягал память. – Быть может, на минувшее новолуние? Да, точно.
– А теперь луна почти уже полная, – пробормотал я.
– Значит… – начал сын, но не договорил.
– Значит, скотты вторглись несколько дней назад! – бросил я сердито. – Если бы Сигтригра не отвлекли западные саксы, что он предпринял бы, услышав про Константина?
– Выступил бы на север, – ответил Утред.
– Но он не может, потому что западные саксы пометили своей мочой все его земли к югу. Они союзники!
– Скотты и западные саксы? – В голосе сына слышалось недоверие.
– Они уже давно заключили тайный договор! Скотты забирают Беббанбург, а Церковь западных саксов – Линдисфарену. – Я был уверен в правильности своей догадки. – Это означает новый монастырь, реликвии, паломников, серебро. Скотты получают землю, Церковь – богатства.
Как позже выяснилось, кое в чем я ошибся, но в конце концов это оказалось не важно.
Олла и мой сын ошарашенно молчали. Потом Утред пожал плечами:
– И что мы будем делать?
– Поразвлечемся, – с холодной яростью сообщил я.
На следующий день мы отправились дальше на юг.
– Никакой резни, – твердо заявила моя дочь.
Я заворчал.
Сигтригра в Линдкольне не было. Оставив большую часть войска оборонять стены, он с пятью десятками воинов поскакал в Ледекестр – бург, что он уступил Мерсии, – с просьбой к Этельфлэд. Он хотел, чтобы она повлияла на брата, короля Уэссекса, и тот отозвал бы свой отряд из Хорнкастра.
– Западные саксы мечтают, чтобы мы развязали войну, – продолжала дочь.
Она осталась в Линдкольне за главную, командуя гарнизоном из почти четырех сотен мужчин. С такой армией у нее имелась возможность дать бой Брунульфу, но Стиорра настаивала, что западных саксов следует оставить в покое.
– У тебя людей наверняка больше, чем этих ублюдков в Хорнкастре, – убеждал я.
– А может, и нет, – терпеливо возразила она. – И с другой стороны границы их еще сотни – только и ждут предлога, чтобы напасть на нас.
Вот это было правдой. Саксам в Южной Британии не один лишь предлог требовался. Им требовалось все. Когда-то мне довелось наблюдать, как почти вся земля, которую мы теперь называем Инглаландом, оказалась в руках у датчан. Длинные корабли поднимались по рекам, а воины завоевали Нортумбрию, Мерсию и Восточную Англию. Армии северян наводнили Уэссекс, и эта страна неизбежно уже должна была называться Данеландом. Но судьба распорядилась иначе, и теперь западные саксы и мерсийцы прокладывали путь на север, с боем и жестокими потерями. На их пути стояла только Нортумбрия Сигтригра. Когда она падет – а рано или поздно это случится, – то весь говорящий на английском языке народ окажется в пределах одного королевства. Инглаланда.
Ирония заключалась в том, что я, будучи язычником, прошел вместе с саксами-христианами от южного побережья до края Нортумбрии. Теперь, благодаря браку моей дочери с норманном, оказался в другом военном лагере. А сейчас моя дочь указывала мне, как вести себя с саксами. Вот такой поворот судьбы!
– Отец, только не задевай саксов! – приказным тоном заявила она. – Мы не атакуем их, не ведем переговоров, не угрожаем! Мы не хотим давать им повод!
Я посмотрел на ее брата, который играл с племянником и племянницей. Мы находились в большом римском доме, построенном на самой вершине Линдкольнского холма, и с восточного края расположенного при нем сада залитая солнцем местность просматривалась на многие мили. Брунульф и его воины стояли слишком близко. Мой сын, подумалось мне, не придумает ничего лучшего, как напасть на них. Утред прямой, жизнерадостный и упрямый, тогда как Стиорра – настоящая смуглянка по сравнению со светлокожим братом – всегда отличалась уклончивостью и скрытностью. И еще умом – в мать. Впрочем, это не было доказательством ее правоты.
– Ты боишься западных саксов, – сказал я.
– Я уважаю их силу.
– Они просто запугивают нас, – настаивал я, надеясь, что не обманываюсь.
– Запугивают?
– Это не вторжение, – сердито отрезал я. – Это уловка! Они хотят оттянуть наши войска на юг, чтобы Константин смог напасть на Беббанбург. Брунульф не намерен атаковать здесь! У него слишком мало воинов. Его задача – просто держать вас на юге, пока Константин осаждает Беббанбург. Они в сговоре, разве ты не понимаешь? – Я ударил кулаком по каменному парапету ограждений сада. – Нечего мне здесь делать.
Стиорра поняла, что мое место, по моему мнению, должно быть под Беббанбургом, и коснулась моей руки как бы в намерении утешить.
– Ты полагаешь, что способен сражаться против своего кузена и скоттов?
– А что мне остается?
– Отец, у тебя не получится без поддержки нашей армии.
– Всю свою жизнь я мечтал о Беббанбурге, – с горечью проворчал я. – Мечтал отбить его. Мечтал умереть в нем. И чем занимался вместо этого? Помогал саксам отвоевывать страну. Помогал христианам! И как они мне отплатили? Вступили в союз с моим врагом. – Я обернулся к дочери и воскликнул яростно: – Ты ошибаешься!
– Ошибаюсь?
– Западные саксы не вторгнутся, если мы нападем на Брунульфа. Они не готовы. Однажды это произойдет, но не сейчас. – Я понятия не имел, правду ли говорю, просто убеждал себя, что это так и есть. – Их следует вздуть, наказать, перебить. Их нужно напугать.
– Нет, отец. – Теперь ее тон стал просительным. – Давай подождем и узнаем, о чем договорится Сигтригр с мерсийцами. Пожалуйста!
– Вторглись к нам не мерсийцы, – возразил я.
Стиорра повернулась и устремила взгляд к затянутым туманом горам.
– Тебе известно, – сказала она тихо, – что иные из западных саксов утверждают, что мир с нами не следовало заключать. Половина их витана[1 - Витан – совет из представителей знатных родов.] говорит, что Этельфлэд предала саксов, потому что любит тебя. Другая половина считает, что мир надо соблюдать лишь до тех пор, пока саксы не окрепли настолько, чтобы сломить наше сопротивление.
– И что?
– То, что жаждущие войны ждут только повода. Хотят напасть на нас. Они рассчитывают на сильную руку короля Эдуарда, и даже твоя Этельфлэд может не устоять перед зовом битвы. Отец, нам нужно время. Прошу тебя, оставь людей Брунульфа в покое. Они уйдут. Езжай в Ледекестр. Помоги там Сигтригру. К тебе Этельфлэд прислушается.
Я поразмыслил о ее словах и решил, что в них есть доля правды. Западные саксы, опьяненные недавней победой в Восточной Англии, жаждали войны, мне же эта война была не нужна. Я хотел прогнать скоттов из беббанбургских владений, но мне требовалась нортумбрийская армия, а выступить в поход на север Сигтригр сможет, только будучи уверен в мире с саксами на юге. Зять отправился в Ледекестр с просьбой к Этельфлэд в надежде, что ее влияние на брата обеспечит мир. Только вопреки настойчивым уговорам дочери инстинкт подсказывал, что дорога в Беббанбург проходит через Хорнкастр, а не Ледекестр. Это убеждение могло противоречить разуму и здравому смыслу, инстинкт – это как бегущие по загривку мурашки, которые указывают на близкую опасность. Поэтому я доверился инстинкту.
И на следующий день втайне от дочери поехал в Хорнкастр.
Хорнкастр оказался унылым местечком, хотя римляне дорожили им достаточно, чтобы выстроить чуть южнее от реки Бейна обнесенный каменными стенами форт. Дорог к нему не проложили, из чего я сделал вывод, что крепость контролировала идущие вверх по течению суда. Корабли эти должны были принадлежать нашим предкам, первым саксам. Когда-то они пересекли море и заняли новую землю. А земля была добрая, по меньшей мере на севере, где низкие горы изобиловали богатыми пастбищами. Не зря в окрестностях городка поселились два семейства данов со своими рабами. Впрочем, заняв древний форт, западные саксы тут же повелели им убраться.
– Почему даны не обосновались в форте? – поинтересовался я у Эгила.
Эгил был трезвомыслящим воином средних лет, с длинными обвислыми усами. Он родился неподалеку от Хорнкастра, но служил в гарнизоне Линдкольна командиром ночной стражи. Когда саксы только-только захватили Хорнкастр, его послали с небольшим отрядом следить за фортом. Что он и делал с безопасного расстояния, пока Сигтригр из осторожности не отозвал его обратно в Линдкольн. Я настоял, чтобы Эгил поехал вместе со мной в Хорнкастр.
– Если дойдет дело до осады, – объяснил я ему, – мне понадобится человек, который знает форт. Я не знаю. Ты – да.
– В форте когда-то жил Торстейн, – ответил Эгил. – Но он уехал.
– Почему?
– Форт затапливает река, господин. Два сына Торстейна утонули во время наводнения, и он решил, что саксы прокляли это место. Вот и уехал. По эту сторону форта течет поток многоводный, и еще река с другой стороны. Да и стены там, сзади, осыпались. Не здесь, – мы смотрели с севера, – а на южном и восточном направлениях.
– Отсюда крепость смотрится довольно внушительно, – заметил я.
Я глядел на форт и видел каменные укрепления, вырастающие над обширными зарослями камыша. На северной стороне висели на древках два стяга, и ленивый ветер разворачивал время от времени один из них, показывая дракона Уэссекса. Второй был явно пошит из более тяжелой ткани и не колыхался на ветру.
– Что изображено на штандарте слева? – спросил я у Эгила.
– Мы так и не выяснили, господин.
Я недовольно хмыкнул, подозревая, что Эгил и не пытался подобраться достаточно близко, чтобы рассмотреть второе знамя. Дым очагов поднимался над стенами и с полей к югу от нас, где, очевидно, встала лагерем часть отряда Брунульфа.
– Сколько всего там народу?
– Сотни две или три, – ответил Эгил расплывчато.
