скачать книгу бесплатно
Финан повернул вместе со мной, как и дюжина других моих людей, и враги, увидев нас, попытались свернуть в сторону, но Смока уже стучал копытами по земле, раздувая ноздри, и я опустил копье и угодил ближайшему датчанину в грудь. Ясеневое древко задрожало, моя рука в перчатке скользнула вдоль древка, но наконечник вонзился глубоко. Кровь хлынула и потекла между звеньями кольчуги датчанина.
Я выпустил копье.
Умирающий еще оставался в седле, когда второй противник замахнулся на меня мечом, но я отбил удар щитом и, надавив коленями на бока Смоки, повернул его, в то время как Финан рубанул своим длинным клинком по лицу третьего датчанина. Я выхватил поводья у того, которого пронзил копьем, и потащил его лошадь к Райперу.
– Сбрось ублюдка и садись! – крикнул я.
Выжившие датчане отступили. Их было меньше дюжины – предвестники, чьи кони оказались самыми быстрыми. Подкрепление не сразу смогло прийти к ним на помощь, и к тому времени мы, целые и невредимые, уже ускакали прочь.
Ноги Райпера были слишком короткими и не доставали до стремян его новой лошади; он ругался, цепляясь за седельную луку.
Финан улыбался.
– Это их разозлит, господин, – пробормотал он.
– Так и должно быть.
Мне нужно было, чтобы они стали безрассудными, беспечными и самоуверенными. Этим летним днем, во время скачки по дороге вдоль извилистого ручья, по густорастущим василькам, Харальд делал все, чего я мог бы от него пожелать.
Был ли я самоуверенным? Это опасно – решить, что твой враг сделает все, что ты захочешь, но в тот День Тора я испытывал крепнущее убеждение, что Харальд следует прямо в тщательно подготовленную ловушку.
Дорога вела к броду, где мы могли пересечь реку, чтобы добраться до Феарнхэмма. Если бы мы и вправду следовали в Винтанкестер, мы бы остались к югу от реки и держались римской дороги, ведущей на запад. Я хотел, чтобы датчане поверили: именно таковы наши намерения. Нужно, чтобы преследователи нас видели. Они должны думать, что мы колеблемся; я хотел, чтобы в конце концов они решили, что мы запаниковали.
Местность была открытой – заливной луг, где крестьяне пасли коз и овец. К востоку, там, откуда скакали датчане, рос лес, к западу простиралась дорога – Харальд ожидал, что мы двинемся именно по ней, – а к северу виднелись осыпающиеся каменные быки моста, который римляне перебросили через Уэй. Феарнхэмм и его низкий холм находились у дальней стороны разрушенного моста.
Я уставился на холм и не увидел на нем войск.
– Я велел, чтобы Алдхельм был там! – прорычал я, указывая на холм.
– Господин! – предупреждающе закричал Финан.
Преследующие нас датчане собрались на краю леса в полумиле к востоку. Они ясно видели нас и понимали, что нас слишком много, чтобы атаковать до тех пор, пока не подтянутся их товарищи. Но это подкрепление могло прибыть в любую минуту.
Я снова посмотрел на другой берег реки – ни души. Холм, с его древним земляным валом, должен был стать моей наковальней, усиленной пятьюстами мерсийскими воинами, однако он был пустым. Хватит ли двухсот моих людей?
– Господин! – снова окликнул Финан.
Датчане, теперь превосходившие нас в численности два к одному, послали лошадей к нам.
– Через брод! – заорал я.
Я все равно захлопну ловушку – и мы ударили в бока наших усталых коней, направляя их через глубокий брод, лежавший вверх по течению рядом с мостом. Едва оказавшись на другом берегу, я крикнул своим людям, чтобы они галопом скакали к вершине холма. Я стремился создать видимость паники. Хотел, чтобы все выглядело так, будто мы отказались от желания добраться до Винтанкестера и вместо этого искали убежища на ближайшем холме.
Мы проскакали через Феарнхэмм.
Это была кучка хижин с соломенными крышами, стоящих вокруг каменной церкви, хотя там имелось и одно прекрасное римское здание, потерявшее свою черепичную кровлю. Жителей не было видно, только единственная корова жалобно мычала, потому что ее требовалось подоить.
Я решил, что народ бежал, заслышав о приближающихся датчанах.
– Надеюсь, твои чертовы люди на холме! – бросил я Этельфлэд, которая держалась рядом со мной.
– Они там будут! – закричала она в ответ.
Ее голос звучал уверенно, но я сомневался. Первый долг Алдхельма, по крайней мере согласно приказам ее мужа, заключался в том, чтобы сохранить мерсийскую армию нетронутой. А что, если он просто отказался приближаться к Феарнхэмму? Если так, тогда мне придется сражаться с войском датчан, имея всего две сотни человек, а враги быстро приближались.
Они чуяли запах победы и погнали своих лошадей через реку, а затем – по улице Феарнхэмма.
Я уже слышал их вопли.
А потом добрался до поросшего травой вала – древнего укрепления и, едва Смока перевалил через его вершину, увидел, что Этельфлэд права. Алдхельм пришел и привел пять сотен человек. Все они были там, но Алдхельм держал их на северной стороне старого укрепления, чтобы их не увидел враг, приближающийся с юга.
Итак, в точности как я и планировал, у меня имелось на холме семьсот человек. И я надеялся, что еще семьсот прибудут из Эскенгама. Между этими двумя войсками находились каких-то две тысячи буйных, беспечных, слишком самоуверенных датчан, которые верили, что собираются воплотить в жизнь старую мечту викингов – завоевать Уэссекс.
– «Стена щитов»! – закричал я своим людям. – «Стена щитов»!
Датчан требовалось на некоторое время сдержать, а самым лучшим способом это сделать было показать им «стену щитов» на вершине холма.
Несколько мгновений царил хаос, пока люди соскальзывали с седел и взбирались на гребень вала, но это были хорошие воины, отлично обученные, и их щиты быстро сомкнулись друг с другом.
Преследователи, появившись из-за домов внизу на склоне холма, увидели стену окованных железом ивовых досок, увидели копья, мечи и топоры, увидели, насколько крут склон, – и их яростная атака оборвалась.
Десятки людей пересекали реку, и еще больше выезжали из-за деревьев на южном берегу, поэтому через несколько мгновений у них будет более чем достаточно воинов, чтобы одолеть мою короткую «стену щитов»… Но пока они медлили.
– Знамена! – крикнул я.
Мы взяли с собой наши знамена – мой флаг с волчьей головой и знамя Уэссекса с драконом, и я хотел, чтобы они развевались, бросая вызов людям Харальда.
Алдхельм, высокий, с землистой физиономией, подошел, чтобы поприветствовать меня. Он терпеть меня не мог, и это отражалось на его лице, но оно также выражало удивление: он увидел, сколько датчан направляется к броду.
– Раздели своих людей на два отряда, – уверенно приказал я ему, – и построй их слева и справа от моих воинов. Райпер!
– Господин?
– Возьми дюжину человек и привяжи лошадей!
Наши брошенные кони бродили по вершине холма, и я боялся, что некоторые из них перейдут на другую сторону вала.
– Сколько там датчан? – спросил Алдхельм.
– Достаточно, чтобы мы получили день хорошей резни, – отозвался я. – А теперь приведи сюда своих людей.
Он ощетинился, услышав мой тон. Алдхельм был худым, элегантным, в роскошной длинной кольчуге с пришитыми к ее звеньям бронзовыми полумесяцами, в плаще из голубого льна, подбитого красной тканью, с двумя витками тяжелой золотой цепи вокруг шеи, в сапогах и перчатках из черной кожи. Его пояс украшали золотые кресты. Длинные черные волосы, надушенные и умащенные маслом, скреплял гребень – зубья из слоновой кости, вставленные в золотую оправу.
– Я уже получил приказы, – холодно заметил он.
– Да, привести сюда твоих людей. Здесь есть датчане, которых нужно убить.
Он не любил меня с тех пор, как я испортил его красивое личико, сломав ему челюсть и нос, хотя в тот далекий день он был вооружен, а я – нет. Он с трудом заставлял себя на меня смотреть. Вместо этого уставился на датчан, собирающихся у подножия холма.
– Мне дали наставления, – парировал он, – сохранить войска господина Этельреда.
– Наставления изменились, господин Алдхельм, – произнес позади нас жизнерадостный голос.
Алдхельм повернулся и удивленно воззрился на Этельфлэд. Та сидела на коне и улыбалась ему.
– Моя госпожа, – приветствовал он, поклонившись.
Потом перевел взгляд на меня:
– Господин Этельред здесь?
– Мой муж послал меня, чтобы отменить его последние приказы, – милым голосом произнесла Этельфлэд. – Теперь он так уверен в победе, что требует, дабы ты остался здесь, несмотря на численность противостоящих нам врагов.
Алдхельм начал было возражать, потом вспомнил, что, как предполагается, я не знаю, какие приказы отданы ему Этельредом.
– Тебя послал твой муж, моя госпожа? – вместо этого уточнил он, явно сбитый с толку неожиданным появлением Этельфлэд.
– А как же еще я могла бы тут очутиться? – ответила она вопросом на вопрос, еще больше запутав его. – И если бы существовала настоящая опасность, господин, разве мой муж разрешил бы мне явиться сюда?
– Нет, моя госпожа. – В голосе Алдхельма большой убежденности я не услышал.
– Итак, мы собираемся сражаться!
Этельфлэд выкрикнула это громко, обращаясь к мерсийским войскам.
Она повернула свою серую кобылу так, чтобы мерсийцы могли видеть ее лицо и лучше слышать ее голос:
– Мы собираемся убить датчан! И мой муж послал меня, чтобы я засвидетельствовала вашу храбрость, так не разочаровывайте меня! Убейте их всех!
Они разразились приветственными криками.
Этельфлэд поехала вдоль их рядов, и они радостно вопили. Я всегда думал, что Мерсия – жалкое место, побежденное и угрюмое, лишенное короля и угнетенное, но в тот момент увидел, как Этельфлэд, светящаяся в своей серебряной кольчуге, смогла пробудить в мерсийцах энтузиазм. Они любили ее. Я знал, что они не слишком любят Этельреда, Альфред был далек от них и, кроме того, был королем Уэссекса, но Этельфлэд их вдохновляла. Она дарила им гордость.
Датчане все еще собирались у подножия холма. Туда, должно быть, добрались уже триста человек, они спешились и построились «стеной щитов». Враги все еще могли видеть только двести моих воинов, но пора было подсластить наживку.
– Осферт! – крикнул я. – Залезай обратно на лошадь, а потом поезжай и будь величественным.
– Это обязательно, господин?
– Да, обязательно!
Мы заставили Осферта остановить лошадь под знаменами. Он был в плаще, теперь на нем был шлем, на который я набросил собственную золотую цепь, чтобы издалека это выглядело как шлем с короной.
При виде его датчане принялись реветь оскорбления. Осферт казался достаточно царственным, хотя любой, знакомый с Альфредом, понял бы, что это не король Уэссекса, просто потому, что вокруг него не толпились священники. Но я решил, что Харальду ни за что не заметить такого упущения.
Забавляясь, я смотрел, как Этельфлэд, которую явно интересовал ее сводный брат, поставила свою лошадь рядом с его скакуном.
Потом повернулся и глянул на юг, где все новые датчане переправлялись через реку.
Пока я жив, мне не забыть этого зрелища. За рекой все было покрыто датскими всадниками, копыта их скакунов взбивали пыль, когда воины спешили к броду, полные желания присутствовать при уничтожении Альфреда и его королевства. Через реку хотело переправиться так много людей, что им приходилось ждать, и собравшиеся на дальней стороне брода бурлили огромной тучей.
Алдхельм приказал своим людям двинуться вперед. Он делал это против желания, но Этельфлэд вдохновила его воинов, и он был пойман в ловушку ее презрения и их энтузиазма.
Датчане у подножия холма увидели, как мой короткий строй удлиняется, увидели, как в нем появляется все больше щитов и клинков, все больше знамен. Они все еще превосходили нас в численности, но теперь им потребовалась бы половина их армии, чтобы атаковать холм.
Человек в черном плаще, с боевым топором с красной рукоятью выстраивал людей Харальда. По моим расчетам, теперь во вражеской «стене щитов» стояло пятьсот человек, и то и дело прибывали новые. Некоторые датчане остались верхом; я предположил, что они собираются обогнуть нас и напасть с тыла, когда «стены щитов» столкнутся.
Вражеский строй был всего в паре сотен шагов от нашего, достаточно близко, чтобы я видел нарисованных на их щитах с железными умбонами[4 - Умбон – металлическая бляха-накладка, прикрывающая рукоятку щита с наружной стороны.] топоры, воронов, орлов и змей.
Некоторые датчане начали колотить оружием по щитам – то был гром войны. Другие выли, что мы – сосунки, ублюдки коз.
– Какие шумные, а? – заметил рядом со мной Финан.
Я только улыбнулся.
Он поднял обнаженный меч к обрамленному шлемом лицу и поцеловал клинок:
– Помнишь ту фризскую девушку, которую мы нашли на болотах? Она была шумной.
Странно, о чем думает человек перед битвой. Та фризская девушка спаслась от датского рабовладельца и была в ужасе. Я гадал – что потом с ней сталось.
Алдхельм нервничал, да так, что превозмог свою ненависть ко мне и встал рядом.
– Что, если подмога не явится? – поинтересовался он.
– Тогда каждому из нас придется убить по два датчанина, прежде чем остальные враги падут духом, – ответил я с фальшивой уверенностью.
Если семь сотен людей Альфреда не придут, тогда мы будем окружены, смяты и перерезаны.
Через реку переправились лишь около половины датчан, потому что они забили узкий брод, и все новые всадники текли с востока, чтобы присоединиться к толпе, ожидающей своей очереди пересечь Уэй.
В Феарнхэмме датчане стаскивали с домов соломенные крыши в поисках сокровищ. Недоенная корова лежала на улице мертвой.
– Что… – начал было Алдхельм, потом заколебался. – Что, если войска Альфреда придут слишком поздно?
– Тогда все датчане переправятся через реку.
– И нападут на нас, – добавил Финан.
Я знал: Алдхельм думает об отступлении. Позади нас, на севере, холмы повыше обещали лучшую защиту. И может быть, если мы отступим достаточно быстро, то сможем переправиться через Темез прежде, чем датчане поймают нас и уничтожат. Потому что, если люди Альфреда не придут, мы наверняка умрем.
В это мгновение я ощутил, как холодная змея-смерть скользит у моего сердца, которое стучало, как военный барабан.
«Проклятие Скади», – подумал я – и внезапно понял, на какой огромный риск я пошел. Я исходил из того, что датчане будут делать в точности то, чего я от них хочу, и армия восточных саксов появится как раз в нужный момент, но вместо этого мы застряли на низком холме, а наш враг становился все сильнее.
На дальнем берегу реки все еще виднелась огромная толпа, но меньше чем через час вся армия Харальда переправится через реку. Я почувствовал приближение неминуемой катастрофы и страх полного поражения. Припомнилась угроза Харальда ослепить меня, кастрировать, а потом водить на веревке – и пальцы коснулись амулета-молота и погладили рукоять Вздоха Змея.
– Если войска восточных саксов не появятся… – начал Алдхельм подчеркнуто мрачным голосом.