скачать книгу бесплатно
– Она обуза, – буркнул Бастард.
– А я ею не была?
– Но что нам с ней делать? – спросил он.
– Увезти прочь.
– От чего?
– От этого борова-мужа, – ответила Женевьева. – Или от будущего в монастыре. От издевок иссушенных монахинь, которые возненавидят ее красоту. Ей следует поступить так, как поступила я, – искать свою судьбу.
– Ее судьба – сеять раздор среди мужчин, – заявил Томас.
– Отлично, – сказала Женевьева. – Потому как мужчины причиняют женщинам много зла. Я буду оберегать ее.
– Боже правый! – Томас уныло вздохнул, потом посмотрел на Бертиллу.
Редкая красавица. Его парни смотрели на нее с неприкрытым вожделением, и он не брался осуждать их. Мужчины готовы платить жизнью за обладание такой, как Бертилла.
Брат Майкл взял плащ, притороченный к седлу лошади графа, развернул его, принес графине и предложил накинуть поверх разодранного платья. Женщина сказала ему что-то, и молодой монах покраснел, как предзакатное облако.
– Похоже, у нее уже нашелся защитник, – промолвил Бастард.
– Я справлюсь лучше, – возразила Женевьева.
Она подошла к коню графа и вытащила подвешенный к луке седла перемазанный кровью нож для кастрации. Потом направилась к Лабруйяду, который при виде лезвия вздрогнул. Он с ненавистью смотрел на облаченную в серебристую кольчугу женщину, в свою очередь с презрением взиравшую на него.
– Твоя жена поедет с нами, – объявила Женевьева. – И если ты хотя бы попытаешься вернуть ее, я тебя оскоплю. Сделаю я это медленно, и ты будешь визжать как свинья, которой ты и являешься.
Она плюнула на графа и ушла.
«Еще один враг», – подумал Томас.
Генуаны прибыли, когда сумерки уже переходили в ночь. Монеты были навьючены на двух лошадей. Пересчитав их и убедившись, что все на месте, Томас подошел к графу.
– Я забираю все деньги, милорд, – и плохие, и хорошие. Ты платишь мне дважды – во второй раз за хлопоты, причиненные сегодня.
– Я тебя убью, – пообещал граф.
– Были рады послужить вам, милорд, – сказал Томас.
Он поднялся в седло, затем повел своих людей и всех захваченных лошадей на запад. Первые звезды проступили на темнеющем небе. Резко похолодало, потому что задул северный ветер и принес прощальный привет зимы.
«А наступающая весна принесет новую войну», – подумал Томас. Но сначала ему предстояло идти в Арманьяк.
Поэтому эллекин скакал на север.
Глава 3
Брат Фердинанд мог бы легко украсть лошадь. Войско принца Уэльского оставило коней за стенами Каркассона, а немногие воины, отряженные сторожить табун, устали и маялись от безделья. Боевые скакуны, здоровенные животные, на которых ездили латники, охранялись лучше, а вот лошадей лучников просто стреножили, и монах-доминиканец мог добыть хоть дюжину. Однако одинокий всадник слишком приметен и привлекателен для разбойников, а Фердинанд не хотел рисковать Малис, поэтому предпочел идти пешком.
На дорогу до дома у него ушло десять дней. Какое-то время он провел в компании купцов, нанявших дюжину ратников для охраны товаров, но четыре дня спустя те свернули на юг, к Монпелье, а брат Фердинанд продолжил путь на север. Один из торговцев поинтересовался, зачем монаху Малис. Старик только пожал плечами.
– Просто старый клинок, – сказал он. – Может, получится косу из него сделать?
– Да им, похоже, даже масло не разрежешь, – бросил купец. – Лучше будет его переплавить.
– Возможно, так я и поступлю.
По мере путешествия ему доводилось слышать новости, хотя такие дорожные сплетни редко бывают правдивыми. Говорили, что бесчинствующая английская армия сожгла Нарбон и Вильфранш, иные утверждали, что пала и сама Тулуза. Торговцы ворчали. Своими набегами англичане хотели подорвать могущество страны, лишить сеньоров податей, спалить их мельницы, уничтожить виноградники, опустошить целые города. Единственный способ остановить столь разрушительную силу – другая армия, однако французский король продолжал отсиживаться далеко на севере. Принц Уэльский тем временем разорял юг.
– Королю Иоанну лучше прийти и убить этого английского выскочку, – твердил один из купцов. – Иначе вскоре ему нечем будет править.
Брат Фердинанд помалкивал. Он был худой, суровый и загадочный, спутники побаивались его, но радовались уже тому, что монах не читает проповедей. Доминиканцы – орден братьев-проповедников, им предписывалось странствовать по свету в нищете и поощрять других следовать своему примеру. Поворачивая на юг, торговцы вручили монаху деньги, и брат Фердинанд подозревал, что это благодарность за его молчание. Он принял дар, благословил подателей и зашагал на север в одиночестве.
Фердинанд держался лесистой местности, избегая незнакомцев. Он знал, что тут хватает разбойников, называемых в здешних краях коредорами, и наемников-рутьеров, которые не посовестятся обобрать монаха. Мир обратился ко злу, думал брат и молил Бога о помощи. И молитвы не остались без ответа, потому как ему не встретился ни один грабитель и ни один враг. Поздно вечером во вторник странник добрался до Агу – деревни, лежащей к югу от гор, где стояла башня. Он зашел в таверну и там услышал новость.
Сеньор Мутуме умер. Его навестил священник в компании вооруженных людей, и когда священник уехал, сир де Мутуме был мертв. Его уже похоронили, а солдаты оставались в башне до тех пор, пока не пришли англичане. Произошла схватка, англичане убили троих людей священника, остальные сбежали.
– Англичане все еще тут?
– Тоже ушли.
На следующий день брат Фердинанд отправился в башню, где разыскал экономку мессира Мутуме – сварливую бабу, которая упала на колени, чтобы монах ее благословил, но не прекратила трещать, даже когда он давал благословение. Она рассказала про приезд попа.
– Он был груб! – наябедничала старуха.
Потом священник уехал, а оставленные им люди обыскали башню и деревню.
– Сущие скоты! – стенала она. – Французы, а какие скоты! Затем появились англичане.
Англичане, по ее словам, носили эмблему со странным зверем, сжимающим кубок.
– Эллекин, – пробормотал брат Фердинанд.
– Эллекин?
– Прозвище, которым они гордятся. За такую гордость людей ждет пекло.
– Аминь.
– Но эллекины не убивали сира Мутуме? – уточнил монах.
– Его похоронили как раз к их прибытию. – Служанка осенила себя крестом. – Нет, его французы убили. Которые из Авиньона пришли.
– Из Авиньона?
– Священник приехал оттуда. Его звали отец Каладрий. – Она снова перекрестилась. – Глаза у него были зеленые, и мне он не понравился. Господина ослепили! Священник выдавил ему глаза!
– Боже милосердный! – негромко воскликнул брат Фердинанд. – Откуда тебе известно, что они приехали из Авиньона?
– Сами сказали! Люди, которые остались здесь, сообщили нам. Если мы не отдадим то, что им нужно, заявили они, его святейшество папа лично проклянет нас всех. – Она замолкла на время, достаточное, чтобы перекреститься. – Англичане тоже спрашивали. Мне их начальник не понравился. Одна рука у него как лапа дьявола, вроде клешни. Он был вежлив, – неохотно признала экономка, – но строг. По его руке я догадалась, что это злодей!
Брат Фердинанд знал, как суеверна старуха. Женщина она добрая, но видела знамения в облаках, цветах, собаках, дыме и всем прочем.
– Обо мне они спрашивали? – осведомился он.
– Нет.
– Хорошо.
В Мутуме доминиканец обрел убежище. Он старел и устал блуждать по дорогам Франции, полагаясь на милость чужих людей в части ночлега и куска хлеба. Годом ранее Фердинанд забрел в башню, и дряхлый граф пригласил его остаться. Они разговаривали, сидели за столом, играли в шахматы. Хозяин поведал ему древние истории про темных владык.
– Англичане вернутся, так мне кажется, – сказал монах наконец. – Да и французы тоже могут.
– Почему?
– Они кое-что ищут.
– Да уж все обыскали! Даже свежие могилы разрыли, но ничего не обнаружили. Англичане ушли в Авиньон.
– Тебе это точно известно?
– Так они говорили. Что пойдут за отцом Каладрием в Авиньон. – Служанка еще раз перекрестилась. – И что тут потребовалось священнику из Авиньона? Зачем англичанам приходить в Мутуме?
– Вот из-за чего. – Брат Фердинанд показал ей старый клинок.
– Если им это нужно, так пусть забирают! – с презрением воскликнула женщина.
Граф Мутуме, опасаясь, что рыщущие англичане разграбят гробницы в Каркассоне, упросил доминиканца спасти Малис. Брат Фердинанд подозревал, что старик на самом деле хотел своими руками прикоснуться к клинку, увидеть диковину, которую берегли его предки, реликвию такую могущественную, что обладание ею могло отправить душу прямиком на небеса. Такими отчаянными были мольбы графа, что монах согласился. Малис он спас, но его собратья-доминиканцы учили, что этот меч является ключом от рая и люди по всему христианскому миру желают завладеть им. С какой стати они проповедуют это? Фердинанд подозревал, что тут его вина. Наслушавшись рассказов Мутуме про Малис, монах, как послушный член ордена, направился в Авиньон и передал легенду великому магистру. Великий магистр, человек добрый, улыбнулся и сказал, что каждый год рождаются тысячи подобных историй, но ни одна не содержит правды.
– Помнишь, что случилось десять лет назад, когда пожаловала чума? – спросил он. – Как все христиане верили, что открылся Грааль. А перед этим что было? Да, копье святого Георгия! И это тоже оказался вздор. Но спасибо, брат, что сообщил мне.
Благословив Фердинанда, великий магистр отослал его назад. Но вдруг магистр поведал о реликвии кому-то еще? И вот теперь благодаря черным братьям слух растекся по всей Европе.
– Тот, кому суждено править нами, обретет его и будет благословен, – проворчал монах.
– И что из этого следует? – спросила старуха.
– То, что иные люди сходят с ума в поисках Бога, – пояснил брат Фердинанд. – Это означает, что каждый жаждущий власти ищет знака свыше.
Старая экономка нахмурилась, не в силах понять, но она всегда подозревала, что у брата Фердинанда не все дома.
– Мир сошел с ума, – произнесла женщина, ухватившись за слово. – Говорят, что английские дьяволы половину Франции сожгли! Где же король?
– Если придут англичане или кто-то еще, скажи им, что я ушел на юг.
– Ты уходишь?
– Для меня тут небезопасно. Быть может, когда все это безумие пройдет, я вернусь, но пока мне лучше удалиться в высокие испанские горы. Там я спрячусь.
– В Испании? Да там же бесы живут!
– Я ведь в горы пойду, поближе к ангелам, – успокоил ее брат Фердинанд.
На следующее утро он направился на юг, но едва отошел достаточно, чтобы из деревни его никто не видел, свернул на север. Ему предстояло долгое путешествие, чтобы уберечь сокровище.
Он вернет Малис законному владельцу. И поэтому пойдет в Пуату.
* * *
Коротышка со смуглым хмурым лицом и копной перепачканных краской черных волос примостился на высоких лесах и кистью втирал коричневый пигмент в сводчатый потолок. Он буркнул что-то на незнакомом Томасу языке.
– По-французски говорить умеешь? – спросил Томас.
– Мы тут все говорим по-французски, – ответил художник, переходя на означенный язык, которым владел, но с заметным акцентом. – Разумеется, мы чертовски хорошо говорим по-французски. Ты пришел дать мне совет?
– Насчет чего?
– Фрески, конечно, дубина ты этакая. Тебе не нравится цвет облаков? Бедра у Святой Девы слишком полные? Головы у ангелов чересчур маленькие? – Художник указал кистью на другую часть потолка, где ангелы дули в трубы в честь Девы Марии. – «Слишком маленькие головы» – так кое-кто говорит, – продолжил коротышка. – Но откуда они смотрели – с одной из моих лестниц! А с пола они выглядят идеальными. Разумеется, они идеальны, ведь это я их написал. И пальцы Девы Марии тоже. – Он яростно ткнул кистью в потолок. – А эти Богом проклятые доминиканцы заявляют мне, что это ересь. Ересь! Открывать пальцы на ногах у Святой Девы! Иисус сладчайший, в Сиене я изобразил ее с голыми сиськами, и никто не угрожал сжечь меня на костре. – Художник замахал кистью, потом отстранился. – Мне жаль, моя дорогая, – произнес он, обращаясь к изображению Марии, которое писал на потолке. – Тебе запретили иметь сиськи, а теперь еще лишили пальцев на ногах. Но пальцы еще вернутся.
– Вернутся? – не понял Томас.
– Штукатурка сухая, – буркнул художник, как будто тут и понимать нечего. – Если писать фреску по сухому, краска станет шелушиться, как короста на шлюхе. Это займет годы, но еретические пальцы снова выступят. А доминиканцы этого не знают, потому что они чертовы дураки.
Художник переключился на родной итальянский и осыпал ругательствами своих помощников, которые гигантским пестиком мешали в бочке свежую штукатурку.
– Они тоже дураки, – сообщил он Томасу.
– Так ты пишешь по сырой штукатурке? – спросил англичанин.
– Ты сюда пришел получить урок по живописи? Тебе придется чертовски щедро мне заплатить. Ты кто такой?
– Меня зовут д’Эвек, – представился Томас, у которого не было желания обнародовать в Авиньоне свое настоящее имя.
Среди церковников у него врагов хватало, а Авиньон служил папской резиденцией и, значит, был полон попов и монахов. Он приехал сюда, потому что неприятная старуха из Мутуме уверила его, что загадочный отец Каладрий отбыл в Авиньон, однако у Томаса теперь зрело дурное предчувствие, будто он зря потратил время. Бастард осведомился у доброй дюжины священников, не знаком ли им отец Каладрий, но никто даже не слышал о нем. Впрочем, никто тут не знал и самого Томаса и того факта, что его предали анафеме. Он теперь был еретиком, находился вне пределов милости Церкви, человеком, которого полагается выследить и сжечь, однако не смог устоять перед соблазном посетить огромную крепость-дворец папы. В Риме, по причине церковной схизмы, тоже имелся папа, но реальная власть сосредоточилась в Авиньоне, и Томаса впечатлило богатство громадного здания.
– Судя по говору, ты нормандец, – предположил художник. – А может, англичанин?
– Нормандец, – ответил Томас.
– И что нормандец делает так далеко от дома?
– Хочу повидать святого отца.
– Это понятно, черт побери! Но здесь-то что тебе нужно? В Salle des Herses?
Саль дез Эрс, зал Решеток, представлял собой комнату, смежную с большой приемной палатой папского дворца, и некогда в ней размещался механизм, опускающий и поднимающий решетку дворцовых ворот. Впрочем, систему из лебедки и блоков давно разобрали, поэтому помещение явно готовилось стать очередной часовней. Томас замешкался с ответом, но решил сказать правду:
