скачать книгу бесплатно
Последователи. Племя фантоши
Александр Сергеевич Корниенко
Егор – учитель истории с необычным хобби. Он коллекционирует многочисленные парадигмы существования альтернативных миров. У него есть теория, что Земля – это тюрьма, в которую люди попали за свои преступления. Чем тяжелее вина, тем больше продолжительность жизни. Если же умирает рано, значит, его грехи отпущены, ему дарована свобода. За такое нестандартное мышление его прозвали последователь Ницше. Все началось со спасения девушки, когда главный герой, не дав ей прервать юную жизнь, оказался в череде событий, изменившие его привычное миропонимание, позволив раскрыть саму сущность мироздания.
«Никогда не рождался – Никогда не умирал
Лишь посетил эту Землю между … и … годами»
Ошо
Пролог
«Перейти на тот свет», – вырвалось у меня в голове, стоя перед светофором. Будто не мой голос произнес эту одновременно смешную и пугающую фразу.
Да, всего свет светофора, а какой отвратительный каламбур.
Он пристально смотрел своим красным глазом, будто подмигивал мне, нечто живое и осознанное звало к себе.
– Иди, иди,– приговором настаивал он. Со всей упёртостью плохого мальчишки, зовущего совершить необдуманный поступок.
Трепетная, неосознанная мысль поселилась в моей голове, разрослась, поглощая все участки мозга и захватив под контроль тело. Я слился с моргающими цветами, заворожённый переливом манящего «регулировщика».
Порой перед нами свободные дороги, и мы легко шагаем вперед. Идем без помех, преодолевая нехитрое расстояние, и оказываемся в нужном месте. И в тот момент мы даже не думаем о том, что дорога могла быть или стать другой.
Как часто случаются перемены, сбои в уже установленных процессах. Ты будто стоишь на распутице, вечно сомневаясь, не уверенный в своем выборе. У тебя есть возможность посмотреть по сторонам и убедиться, что нет встречного транспорта, сделать шаг вперед и идти, но одновременно тебя это пугает и останавливает. И ты можешь долго стоять, так и не пройдя этот путь. Постоянно остерегаясь и боясь, оборачиваясь, смотря вслед уже прошедшим, пробежавшим и исхитрившимся, в отличие от тебя, а ты все стоишь, а ты все ждешь, а ты все медлишь и боишься. Так и в жизни, кто-то постоянно умудряется проскочить, пройти быстрее тебя, а может и совсем наоборот, не оборачиваясь, на красный или переменчивый желтый. А ты идешь слепо на зеленый и тебя сбивает ниоткуда взявшийся водитель. Решившись тоже успеть проскочить, то ли бесцельно, то ли четко осознавая. И эти стечения обстоятельств, точнее высшая сбалансированность, спланированность до точности отточенных действий, начиная от первой мысли о свете светофора, заканчивая, светом мчащегося на тебя автомобиля.
Размышления притянули меня в центр перекрестка, оставив один на один с приближающимся автомобилем. С тем самым, который не должен быть так непозволительно близко.
В такие моменты ты должен быть собран, расчетлив и точен, за мгновение находя единственно верное решение, но нет, я остолбенел, я растерян. Я вижу и осознаю все вокруг: не расчищенная после вчерашнего продолжительного снегопада дорога, скользящая по ледяной корке резина и несколько стоящих людей, уже понимающих неизбежное. Все превратилось в замедленный кадр. Машина от меня в нескольких метрах. Она пыталась затормозить, но тщетно. Все звуки и ощущения абсолютно пропали. Я не чувствую сырого пронизывающего ветра, что обдувал мое и так воспаленное горло, не слышу крики людей по обе стороны от дороги, их попытки помочь и хоть как-то повлиять на мое бездействие.
В этот момент хотелось вырваться из привычной оболочки своего тела, вознестись над происходящим. Но снова этот свет светофора, уже ослепляющий свет фар и мгновение, пусть затяжное, но, по всей вероятности, необратимое.
Как ни странно, но мой мозг не дал сигнала отпрыгнуть, лечь или сгруппироваться, как учат действовать при возникших чрезвычайных ситуациях. Он непоколебимо держал меня в подконтрольном состоянии. Мне не хотелось зажмуриться и поддаться испугу, наоборот, я вскинул взгляд и протянул руку вперед, будто бы мог остановить подобным жестом машину.
И тут все предрешенные линии судьбы перехлестнулись, все завертелось в оглушительном водовороте. Машина, что должна была оказаться для меня смертоносной, наезжая на канализационный люк, резко проваливается в него, передней частью пропахивая снег, со скрежетом разворачивается и заваливается на бок передо мной.
Даже толком не удивившись случившемуся, я кинулся к водительской двери, открывая ее и помогая выйти девушке, что пребывала в шоке от самой аварии и сработавшей подушки безопасности. Я как никогда был сосредоточен, понимал всю суть происходящего, осознавая, что события начинают идти по худшему сценарию, совсем недавно составившемуся в моей голове.
Девушка не пострадала, в момент прибежавшие люди подхватили ее из моих рук. Они пытались помочь и мне, но я, уже практически вырываясь, ускоряясь, кинулся вперед, к одной единственной цели.
Преодолевая улицы и перекрестки, уже не уходя в глубокомысленные размышления, я бежал, не обращая внимания на начавший падать мелкий сырой снег, который налипал на лицо. Мои руки замерзли, кожу стянуло. Согревая их сбившимся дыханием, я наконец-то остановился и увидел, что не зря разменял это расстояние быстрым бегом. Впервые за этот сумасшедший день волнение во мне приобрело масштаб катастрофы, сердце заколотилось, а я неторопливо двинулся к стоящей на мосту девушке.
Самый высокий мост города славился греховными случаями ухода из жизни. Я знал, что она тоже здесь для этого, и самое страшное, что она уже все решила, непоколебимо и смертоносно.
В такую погоду проходящих по мосту людей не оказалось, рабочее время рассадило и попрятало всех по кабинетам и учреждениям, а спешные передвижения редких автомобилей заставляли пристально следить за дорогой, оставив ее в полном одиночестве со своими помыслами.
Она стояла, чуть касаясь перил, ладони лежали на краю холодного парапета, лишь капюшон прикрывал ее темные развевающиеся волосы. Куртка была расстёгнута, тоненькое платьице колыхалось от сильного порыва ветра, заставляя меня почувствовать холод. На удивление она смотрела не вниз, ее взгляд был направлен вперед, на открывающиеся дали людской живой суеты.
Где-то внизу, на первом тонком льду, сидели отчаянные рыбаки, вдали виднелись небольшие острова и линия красивой набережной. Ее капюшон, кончики волос и плечи были покрыты снегом. Она стояла здесь давно, видимо, еще немного сомнений в ней сохранилось, и меня это подбодрило, я подошел к ней. Медлить было нельзя, диалог и рассуждения уже были малоэффективны.
Проезжающие мимо автомобили не видели ничего дурного в стоящей на мосту паре, и только я сконцентрировался на возможном моменте ее срыва, прыжка, как ей кажется, в собственное спасение, под мрачными тучами, создавшими оттенки полусмерти.
Потоки ветра с ледяным снегом как осколками стекла резали щеки и глаза. Она меня видела, она знала, кто я, и знала точно, что ей делать.
За долю секунды она скинула с себя куртку и бросилась вниз. Нас разделяли всего один шаг и ледяные поручни, которые лишь усугубили мою попытку спасения. Я схватил ее за тонкое платье, задирая и разрывая его, оголяя плечи, но при этом, успевая схватить за руку. Наши взгляды впервые пересеклись. Она была устойчиво сильна, она смотрела на меня очень ясным взглядом, ее юные милые черты стали отчетливо зрелыми. Это не я ее держал, это она крепко сжимала мою ладонь. Второй рукой рывком она потянула меня за собой. Я заскользил по обледеневшей мостовой и не мог сопротивляться – податливо тянуло за ней, и я начал переваливаться через ограждение. Невозможно передать словами страх от осознания неминуемой смерти, от полного забвения и необратимости.
Перевес тел… и вот мои ноги оторвались от земли, всего лишь скрежет замка пуховика по железному поручню… И мы срываемся вниз. Я слышу каждый стук своего сердца, тысячи воспоминаний ворвались в мое сознание. Перемешиваясь и делая подборку из самых значимых, они вдруг завертелись слайдами перед глазами.
Мы неразрывно были близки в этом момент, полумрак окутывал нас вперемешку с уже не таким холодным снегом. Слайды прекратили меняться, а сердце отбило последний услышанный мной стук.
***
Мокрый снег превратился в хлопья медленно падающих снежинок, все вокруг преобразилось. Непередаваемое ощущение, откуда-то из детства, наступления чего-то нового и, самое главное, волшебного. Те, кто сохранил эти утраченные чувства, вышли из переполненных автобусов, решили пройти недолгий путь до дома пешком. Родители отпустили своих чад поиграть во дворы, разрешая им немного пошалить, глядя, как дети задорно реагируют на первые снежинки. Город стал уютнее, светлее, даже чуточку добрее от наполнения счастливой энергией.
Набережная была пуста, деревьям уже не нужна листва, одели их легкие снега. Искрящийся от подсвеченного моста снег под ногами как-то нелепо смотрелся под тяжелыми сапогами спасательной команды. Осторожно переместившись ближе к берегу, бригада еще раз обратила внимание на большую полынью под мостом: лед еще не успел полностью затянуть широкое устье реки. Диалоги были короткими, тихими и сочувственными. Тени от моста укрывали припорошенный берег, делая не видимыми глазу следы песка и грязи. В одинокой лодке накрытые покрывалом лежали два тела.
Глава I
Тихий стук по клавиатуре – это единственное, что наполняло обычную двухкомнатную квартиру с видом на обледеневшие деревья парка. А еще тихое мурлыканье спящей на подоконнике пушистой кошки.
Было совсем раннее утро. Полу написанные предложения на бумаге отражали возраст автора и его забытое ныне пристрастие писать на бумаге, превращая мысли в строки. Перенося их уже позже под современный манер в печатную программу Word.
Однозначно это было не мастерством складывать слова в рифму, а скорее умением приручать чувства. Овладевать искусством управления эмоциями, превращая их в картины душ и отзвуки мыслей в неподдельную симфонию созвучий.
Я часто иду, иду просто вперед.
И не зная куда, и что меня ждет.
Я не знаю, как жить, где нет горизонтов.
Я туда по дороге иду из обломков.
Я не знаю людей, рядом идущих,
То догоняющих, а то отстающих.
Но я знаю, что их не простит
Единственно верный, для них суицид.
Я не знаю, зачем мне лестница к небу?!
И зачем я послан на эту планету.
Я не врал себе и не вру поныне.
Исцеление не ищу в могиле.
Я движим Светом и верен Силе!
Автор встал из-за стола с легкостью от отданных переживаний. Накопившаяся энергия слов перешла в скреплённые рифмой строки и осталась в оболочке стихотворения.
Выйдя их кухни и пройдя по квартире, не включая свет, он подошел к окну. Кошка издала сонные звуки и, нехотя поворачиваясь, встала. Прогнулась, сопровождая это действие уже более приятным мурлыканием. Она знала, что сейчас распахнутся окна и комнату наполнит свежий утренний воздух.
Все так и случилось, ветер ворвался и побежал по всем стенам и потолкам, особенно он чувствовался на полу, при этом остужая босые ноги. Вдыхая прохладу, автор вспомнил свое стихотворение, написанное еще несколько зим назад.
Стою, и хочется зимы.
И легкие прогреть морозом!
По небесам побегать босым
И ярче сделать блеск луны,
Чтоб ночь поведала нам прозой
О том, что скрыто от весны.
С бывалой легкостью прочитав незатейливые строки молодой мужчина, улыбаясь, прошел по комнате, думая уже о том, как он жил всего пару месяцев назад. И как же сильно его привычный мир начали менять происходящие события. Ему легко давались книги разных авторов и переменчивые сюжеты, хитрые детективы и миры фантастики, современные писатели и нестареющая классика. В этот момент он ясно понимал, что его книга жизни наполнилась лишь прологом. И начальные строки первой главы только начали отпечатываться на страницах его истории.
***
Ледяной берег был чистым и обновленным сильным утренним морозом, избавляя его от вирусных ощущений прошедшего дня. Это первое, что увидел объектив телекамеры, поворачиваясь на молодую девушку – журналистку, стоящую на фоне опор моста, немного припорошенных за ночь снегом вчерашних событий.
Она рассказывала историю о девушке и парне, показывая рукой то на вершину моста, то на ледяной покров реки, произнося заученный текст, написанный за пару часов до эфира. По всей видимости, она с переживанием отнеслась к сказанному, допуская в голосе нотки своего личного отношения. Она делала свою работу умело, доносила всем жителям информацию о не столь частом случае в городе. Даже по голосу было слышно, что она это делала впервые. Ибо чаще ей приходилось рассказывать о возмущенных бабушках в подъездах, о плохих дорогах и поборах среди бюджетников.
Через пару часов информация разнесется по телеэкранам, новостным лентам и социальным сетям. Но это уже нисколько не интересовало тех двоих, чей мир уже не будет прежним.
Утро было чем-то родным, по-матерински, по-домашнему уютным временем суток. Его всегда осмеивали, и совершенно никто не мог понять, не было ни одного, знакомого, кто с такой же любовью мог бы оценить его порывы к раннему пробуждению.
Он искренне верил в предназначение восхода солнца и что лишь на рассвете все имеет ту неподдельную гармонию человека и природы, высших сил и возрождения. Приучив себя вставать даже раньше рассвета, он был постоянным свидетелем и участником процесса зарождения жизни.
Дорога до работы занимала не более получаса, и он ее исключительно проходил шагом. Под это действие отводя особый смысл. Движение, причем совершенно не делая скидок на погоду, должно осуществляться только собственными силами, понимая, что твоя дорога зависит только от тебя самого. Именно в твоих силах контролировать скорость и направление, сменить маршрут, меняя улицы, сокращая или даже увеличивая расстояние.
Он знал, что в любой ситуации он будет хозяином положения, сможет среагировать на любые изменения и просчеты, остаться неизменно на той дороге, что выбрана им самим.
Мыслей было множество, от насыщенности рабочего дня и до непосредственно всего нового, что так нахально напросилось в его жизнь.
По традиции приходя на работу раньше требуемого времени, молодой мужчина пожелал доброго утра уже сидевшему охраннику, в очередной раз пребывая в гордости за свою чрезмерную пунктуальность, что за девять лет работы его в обратном никто не мог упрекнуть.
– Егор Александрович! – окрикнул пожилой охранник.
Несмотря на свой возраст мужчина был статен, соблюдая чинную выправку и офицерскую строгость он повсеместно оставался при ней и нес непоколебимое звание морского офицера, служившего когда-то на острове Сахалин.
– Да, Валерий Иванович, – со всем уважением ответил ему мужчина, не успев зайти в дверь кабинета.
– Егор, скажи, а правда ли у тебя есть оригинальное собирательство? Хобби, так сказать.
На подобный вопрос молодой человек повел уголком рта (читалось в его выражении, что этот вопрос явно его раздражительно достал), при всей его рабочей этике считалось неуместным подобное увлечение. Непонимание коллег было, видимо, озвучено при охраннике, выдавая или принижая Егора Александровича за профессиональную некомпетентность.
– Откровенно говоря, я имею свой взгляд на вещи, минуя или вовсе игнорируя стереотипное мышление, в том числе и навязанное посредством переписанной и дополненной очевидным враньем по поводу исторических событий. Это максимально усложняет мою профессиональную жизнь, но зато дает более открытые формы проведения и объяснения тем на уроке. Это если без подробностей, – ответил молодой учитель. – И да, слухи о моих, мягко говоря, странных увлечениях правдивы. Поверьте, это не смеха ради и уж точно не из-за выделения своей уникальности, но с недавних пор я коллекционирую параллельные миры и мульти вселенные. Нескромно могу заверить, если это вас хоть как-то восхитит, достаточно емкое и уникальное собрание трактовок происхождения нашей вселенной и человечества в целом, а также многочисленные парадигмы существования подобных или наоборот альтернативных нашим мирам параллельные вселенные.
Вот именно от таких ответов и получает упреки преподаватель истории Богояров Егор Александрович.
– Любопытно! – поразился охранник.
В том время как учитель подозрительно прищурил глаза, уж больно поведении охранника было ему не свойственно.
– Егор, ты помнишь самую первую впечатлившую тебя теорию, с которой все и началось? – явно увлеченно продолжал расспрашивать охранник. Хоть эта формулировка вопросов выбивалась из их ранее привычного бытового стиля общения.
– Офицеры, особенно с таким стажем, сухи и скупы в подобных фантазиях, – сделал про себя заключение учитель, при этом выполнив шаг вперед и понизив голос. – Версия была абсурдной, идиотской и даже страшной. Но именно она и послужила толчком в изучении и сборе всех самых нелепых интерпретаций.
Охранник склонился над учителем в естественном желании услышать феноменальный рассказ.
– Существует версия о том, что наш мир – это тюрьма! И все мы попали сюда за преступления, и чем оно тяжелее, тем больше нам сидеть, отбывать свой срок, и значит продолжительность жизни максимально длинная. И наоборот, если раньше мы умираем, то этим самым мы покидаем тюрьму, нас выпускают на волю, ибо грех был меньше и пребывание в тюрьме короче… Продолжать не буду, делайте выводы сами…
– Признаюсь вам, история эта отвратна, она оскверняет наше существование в рамках привычной жизни, хоть и не лишена логического суждения, – будто оправдываясь, закончил учитель.
– Это увлекательное изучение, вы меня впечатлили, поразили. Соглашусь, это достаточно странно, и вам, как человеку, отвечающему точностью констатацией фактов неприменимо запудривать себе и другим голову столь бредовыми, да и неразумными рассуждениями! – немного осуждающе заключил охранник, но тут же продолжил, – Как вы охарактеризуете мировую историю в целом? Разве учебники сейчас не актуальны? О чём вы рассказывает детям?
Егор Александрович имел взрывной, но отходчивый характер, и укор со стороны охранника он воспринял стойко, хотя самым ревностным и сразу же раздражающим обвинением, который мог в секунды вывести его из себя, были разговоры о работе, которую он так сильно любил.
– Валерий Иванович, вы видите вон ту девочку, что сейчас делает так называемое селфи в зеркало?
– Терпеть это не могу! Да, и что?! – смутившийся сменой разговора и переводом внимания озадаченно воскликнул охранник, наблюдая за процессом съёмки.
– Сейчас она сделает множество фотографий, затем выберет самые красивые, по ее мнению, наиболее удачные и выложит в социальную сеть инстаграм в свой профиль в раздел история, где ее увидят множество, вплоть до нескольких тысяч людей, знакомых ей или нет. В итоге это получается ни что иное, как ее собственная история!
Или к примеру, вчера состоялось большое городское мероприятие, приезжал известный писатель, презентовал книгу, рассказывал, общался с читателями, фанатами, коллегами, уделяя внимание всем присутствующим в зале. Так вот я там был в качестве гостя, обычного зрителя, и в это же время эта самая ученица была приглашена вместе со всем классом в виде школьной массовки. По завершении, как оказалось, мы вместе разместили фотографию в социальных сетях с тексом о мероприятии. Но в чем существенная разница, хоть фото оказались практически идентичны, за исключением, быть может, иного ракурса съемки и качества фото, но содержание поста несло иное смысловое значение, мы основывались на разных, как формулируют учителя, целеполаганиях! Еще раз акцентирую, одно мероприятие! Одно фото! Одни и те же люди на нем! Но тексты с описанием данного события кардинально разные! Я услышал и увидел то, что нужно мне, а она подытожила увиденное под совершенно иным, своим углом зрения. И какое мнение принять, какую сторону правды выбрать, скажите мне? И тут можно предположить, что кто-то из нас был неоткровенен или даже лжив в угоду личного мнения и отношения. Не так ли?! Так история – это лишь инстаграм других временных эпох.
– Да каких там эпох, Валерий Иванович!?– выразительно рассмеялся сам над собой Егор Александрович. – Доступностью фото мы владеем чуть больше 100 лет! До него лишь ограниченные художники имели возможность запечатлеть событие, да зачастую под заказ сделанные картины тех лет. Из уст в уста передавались знания и сюжеты, так о какой вы точности ведете речь и пытаетесь обвинить меня в невежестве?! Задумайтесь!..
Учитель склонил голову, показывая, что разговор окончен, и наконец– то прошел на свое рабочее место, оставшись при своем мнении и сохраняя мужскую и учительскую гордость.
Вот за такое нестандартное, чудаковатое мышление его прозвали последователь Ницше.
– «Кто хочет оправдать существование, тому надобно еще и уметь быть адвокатом Бога перед дьяволом.» – с ухмылкой вспомнил выражения ученого, что вышел за пределе научно – философского сообщества.
Времени распланировать объемы работ и первоначальные цели ему уже не оставалось, и он погрузился в скорое прочтение материала.
В дверь громко постучали.
– Здравствуйте, Егор Александрович.
– Доброе утро, Арсений.
– Вас просят подняться к директору, – твердо произнес мальчик, который, по всей вероятности, был дежурным по школе и своей наделенной должностью он гордился.
– Хорошо, спасибо, – прозвучало выдержанно от ожидаемого подобного приглашения.
