скачать книгу бесплатно
– А какие варианты? С одной стороны – бакалейная лавка, с другой – мастерская сапожника. Банк – точно напротив.
Роберт Уайт допил портвейн и гаркнул во всю глотку, перекрывая царивший в заведении гомон:
– Джимми!
Рыжий поспешно поднялся из-за углового стола и подошел к нам.
– Да, инспектор? – тягуче произнес он, оправляя мундир. Был констебль в легком подпитии, но на ногах держался уверенно и не шатался.
– Садись! – приказал ему Роберт Уайт и спросил: – Никто не болтал в последнее время о налете на банк?
– Нет, тишина, – мотнул головой констебль после недолгих раздумий.
– А что скажешь о высоком сутулом иудее с татуировкой то ли угря, то ли змеи на правой кисти?
На этот раз Джимми ответил без запинки:
– Ури Кац по прозвищу Вьюн. Получил пять лет каменоломен за взлом кассы, мог уже освободиться.
– Вот как? – удивился инспектор и приказал: – Разузнай о нем, Джимми. И хватит пить, похоже, у нас появились планы на вечер…
Я воспользовался паузой и принялся хлебать томатный суп, соленый и горячий.
На место выехали, когда город уже окутали сумерки, тихие и незаметные, словно вражеские лазутчики. Разъездной экипаж катил по Ньютонстраат, вдоль дороги сияли электрические фонари, но стоило только свернуть с нее, как враз сгустился мрак. Темень кое-как разгонял лишь скудный свет газовых ламп, которые к этому времени уже заканчивали разжигать бредущие с лестницами от столба к столбу фонарщики; потом пропали и они. В темных закоулках старых районов безраздельно царствовала Никта, разве что над дверями питейных заведений моргали одинокие фонари да из щелей рассохшихся ставень изредка пробивались тусклые лучики света.
Правил экипажем Джимми; он запалил керосиновую лампу, но та не столько освещала дорогу, сколько обозначала нас в ночной тьме. Иначе запросто могли столкнуться с кем-нибудь или затоптать вывалившегося под копыта лошадей пьяницу. Имелись у нас, разумеется, и электрические фонари, только использовать их было равносильно крику во всю глотку, что по улице катит полицейский наряд.
Ни к чему это. Тем более наш экипаж внешне не отличался от частных повозок, сам Джимми сменил мундир на обшарпанные брюки и клетчатый пиджак, а все остальные укрылись от нескромных взглядов внутри.
Роберт Уайт сидел на лавке прямой как штык, лишь беспрестанно бегавшие по верхней крышке электрического фонаря пальцы выдавали его беспокойство. Рамон упер не заряженную пока еще лупару прикладом в пол, оперся на нее и клевал носом. Билли же придерживал отставленные к стенке самозарядные карабины, свой и приятеля, и размеренно пережевывал табачную жвачку. От этого его и без того скуластое лицо с широкой прорезью лягушачьего рта порой превращалось в совсем уж гротескную маску.
Я достал из кармана жестянку и закинул в рот леденец; оказался мятный.
– Испортишь зубы, – ухмыльнулся Билли, непривычно спокойный, словно опившийся опиумной настойки невротик.
– На свои посмотри, – скривился я.
Избавить от коричневатого табачного оттенка не мог никакой зубной порошок, но иного выбора любителям этой немудреной забавы не оставалось с тех самых пор, как производство патентованной каучуковой жевательной резинки встало из-за нехватки сырья. И ожидать улучшения ситуации с поставками каучука в ближайшее время не приходилось: плантации Цейлона и Зюйд-Индии не могли удовлетворить всех потребностей, а о возобновлении торговли с ацтеками даже речи не шло. Более того – если в Иудейском море начнется очередная заварушка, торговые суда и вовсе придется направлять вокруг Африки, ведь военные флоты Великого Египта и Персии способны перекрыть и Красное море, и Персидский пролив. Даже преимущество в воздухе не позволит организовать полноценное конвоирование торгового флота, поскольку, в первую очередь, дирижабли потребуются для поддержки наших крепостей на севере Аравийского острова.
Билли в ответ на мое замечание лишь усмехнулся, приоткрыл шторку и сплюнул на улицу. Рамон глянул ему через плечо, встрепенулся, прогоняя сонливость, и переломил стволы лупары. Затем вытащил из бандольеры солидный патрон со свинцовой пулей в алюминиевой рубашке и отработанным движением сунул его в один из патронников.
Для задержания обычных грабителей столь мощного оружия не требовалось, но неизвестно, с кем доведется повстречаться на темных улочках нашего беспокойного города. А пятьдесят грамм чистой смерти успокоят даже демона; ненадолго, но успокоят.
Главными недостатками четырехствольного монстра, произведенного на Оружейной мануфактуре Хейма, была сильная отдача и немалый вес. Во всем нашем отряде лишь Рамон не испытывал затруднений при обращении с этой махиной.
Тут раздался условленный стук в стенку, и сразу погасли отблески керосиновой лампы; Рамон зарядил последний патрон и поспешно защелкнул стволы.
– Подъезжаем? – уточнил он.
– Подъезжаем, – подтвердил инспектор и, откинув полу плаща, проверил, легко ли выходит из кобуры шестизарядная «Гидра».
Старший брат «Цербера» напоминал многоствольный револьвер и помимо чрезвычайной устойчивости к чарам малефиков и потустороннему воздействию инфернальных созданий – электричество сильнее магии! – отличался громоздкостью и крайне трудоемким процессом перезарядки, а посему особой популярностью среди полицейских не пользовался. Я и сам полагал, что инженерам «Оружейных заводов Теслы» стоило остановиться на трехзарядном «Цербере».
Экипаж начал замедлять бег, и тогда инспектор скомандовал Билли:
– На выход. Ты – на Михельсона.
Констебль распахнул дверцу, передал Джимми второй карабин и спрыгнул на брусчатку, в один момент растворившись в ночной тьме. Рыжий убрал винтовку на колени, потушил керосиновую лампу и натянул поводья, еще больше сдерживая бег лошадей.
Сунув темные очки в нагрудный карман, я расстегнул хлястик кобуры, вытащил «Рот-Штейр» и дослал в ствол патрон. А когда экипаж повернул на перекрестке, оставляя позади цирюльню, первым соскочил с подножки и метнулся к воротам. В один миг перевалился через них, сдвинул щеколду и приоткрыл, запуская в переулок инспектора Уайта и Рамона Миро.
Джимми направил карету к соседнему дому и остался сидеть на козлах с карабином в руках; роль караульного его всецело устраивала.
– Сюда! – позвал я за собой инспектора, и тот немедленно шикнул на меня:
– Не шумим!
Электрический фонарь начальник не включил, и до задворок цирюльни пришлось пробираться в кромешной тьме. Новолуние, чтоб его…
К счастью, на заднем дворе темень была уже не столь беспросветной, поэтому отыскать дверь черного хода удалось, минуя разбросанный тут и там хлам и строительный мусор.
– Только тихо! – вновь предупредил Роберт Уайт, когда я убрал пистолет в кобуру и просунул в щель между полотном и косяком прихваченный с собой ломик.
Я осторожно надавил, дверь едва слышно хрустнула и приоткрылась. Рамон с лупарой на изготовку первым перешагнул через порог, инспектор сунулся следом и поспешно щелкнул выключателем фонаря.
Яркий луч пробежался по задней комнате цирюльни – никого.
– Лео, проверь зал и жди здесь, – распорядился Роберт Уайт. – Рамон, мы на второй этаж. И ти-и-ихо!
Отложив ломик на буфет, я взял пистолет двумя руками и двинулся по коридору, стараясь по возможности не скрипеть рассохшимися половицами. Заглянул за занавеску, оглядел силуэты двух пустых кресел – чисто! – и вернулся в заднюю комнату дожидаться возвращения со второго этажа сослуживцев.
– Пусто, – отчитался я, когда инспектор спустился из жилых помещений наверху.
– Там тоже никого, – проворчал Роберт Уайт. – Надеюсь, ты не сбил нас с панталыку…
– Они, должно быть, в подвале! – возразил я.
– Давайте отыщем лестницу, – решил инспектор и высветил выходившие в прихожую двери.
За одной оказалась уборная, а вот вторая привела нас в комнату со штабелями мешков, туго-набитых и пыльных. Они занимали едва ли не все помещение целиком, свободным оставался лишь узкий проход у стены.
Я разложил нож, с тихим щелчком зафиксировал складной клинок и аккуратно вспорол плотную ткань; посыпалась земля.
– В яблочко! – выдохнул я тогда, не скрывая облегчения.
– В подвал! – оживился инспектор. – Прихватим их на горячем!
Мы осторожно пробрались по проходу к темному провалу в полу и окружили его, не зная толком, как быть дальше. Недолго думая, инспектор толкнул Рамона в плечо и указал на пол.
– Давай!
Констебль опустился на колени, отложил лупару на запыленные доски и заглянул вниз.
– Свет горит, – почти сразу сообщил он нам.
– Только тихо! Не спугните их! – азартно выдохнул Роберт Уайт, окончательно позабыв обо всех сомнениях на мой счет.
Ну в самом деле – оставлять свет на ночь в подвале цирюльни добропорядочному иудею совершенно не с руки.
– Пошли! Пошли! – скомандовал инспектор. – Быстрее!
Рамон скатился вниз первым, я без промедления метнулся следом, хоть обычно подвалы и не жаловал. Пугали они меня, до неуютного озноба, до мурашек на спине и дрожи в коленях пугали.
Но куда деваться?
Ходу!
Едва не наступая на пятки констеблю, я вбежал в небольшую каморку, чуть ли не наполовину заваленную огромной кучей земли. Здесь же валялись обломки разобранной кладки одной из стен, а немного дальше, за столом в круге света от висевшей под потолком «летучей мыши» сидел долговязый иудей, чью плешивую макушку больше не скрывала черная шляпа.
Заслышав шум шагов, он отставил кружку и обернулся, но при виде направленных на него стволов лупары обмер и совершать глупостей не стал.
– Руки! – шепнул Рамон, иудей повиновался.
Я обогнул кучу натасканной в подвал земли, шагнул через перевернутую тележку и присел рядом с проломом в разобранной стене. Осторожно заглянул в усиленный деревянными распорками лаз, там – одна лишь темень.
– Чисто, – сообщил Рамону.
– Инспектор! – позвал тот начальника, не отрывая от задержанного ни пристального взгляда, ни ружья.
Роберт Уайт без лишней спешки спустился в подвал, подошел к столу и взял лежавший на нем странного вида пистолет. Изогнутой рукоятью и открытым курком задняя часть непонятного оружия напоминала револьвер, в то время как компоновка передней копировала маузер «К63» с той одной лишь разницей, что здесь магазин был съемным.
– «Бергман», номер пять! – объявил инспектор и многозначительно добавил: – Совсем новенький.
Он повертел оружие в руках и как бы невзначай направил ствол на задержанного.
– Кто в подкопе? – спросил Роберт Уайт, большим пальцем играя со спицей курка.
Долговязый иудей шумно сглотнул и поспешно ответил:
– Никого.
– Двое? Трое? – уточнил Роберт, и глаза его стали белее мела и прозрачнее родниковой воды.
– Никого! – вновь соврал задержанный.
Инспектор небрежным движением сдернул с него сначала один накладной пейс, затем другой и с нескрываемой печалью в голосе произнес:
– Зачем ты лжешь мне, Ури?
Иудей задрожал, но оказался не в силах оторвать взгляд от глаз сиятельного. Он попытался отвернуть голову, не сумел и этого и как-то сразу весь поник.
– Двое, – признал злоумышленник.
– Вооружены?
– Да.
– Рамон, присмотри за ним, – приказал тогда Уайт констеблю.
– На колени! – немедленно распорядился констебль. – Руки на затылок, пальцы сцепить!
Инспектор Уайт удовлетворенно кивнул, положил пистолет на стол и подошел ко мне.
– Что у тебя, Лео?
Я глянул в темень пролома и невольно поежился:
– Кротовья нора. – Потом спросил: – Инспектор, вызовем Джимми и Билли?
– Разберемся сами, – отрезал начальник, выкрутил регулятор электрического фонаря на полную мощность и достал из кобуры «Гидру». – Вперед! – приказал он, когда яркий луч скользнул по дощатым распоркам и уперся в земляную стену.
Я с тяжелым вздохом забрался в лаз, согнулся там в три погибели и с пистолетом в руке начал продвигаться вперед. Инспектор пытался освещать дорогу, но ничего толкового из этого не выходило, поскольку луч то и дело упирался мне в спину.
Не выдержав, я обернулся и попросил:
– Дайте!
После, уже с фонарем, подобрался к месту, где лаз уходил в сторону, и обнаружил, что грабителям там попалась старая каменная кладка, они не сумели пробиться напрямик и были вынуждены забирать правее.
Ничего удивительного – Новому Вавилону без малого две тысячи лет; здесь история, где ни копни. И хоть постройки повсеместно разбирались для нового строительства, фундаменты попросту уходили под землю, и над ними возводились все новые и новые здания.
Не город, а мечта археолога. Но вот делать в таких условиях подкоп – затея гиблая. Теперь понятно, откуда взялось столь колоссальное количество выбранного грунта.
Я вплотную подобрался к повороту и облизнул пересохшие губы.
Было страшно. Даже очень. В темноте запросто могли притаиться грабители с пистолетами на изготовку или даже…
– Лео! – дернул меня инспектор.
Окрик стряхнул накатившее оцепенение, и оно сменилось раздражением и досадой; будто меня за чем-то неприглядным застали.
Терпеть не могу подвалы!
И наперекор дурным предчувствиям я шагнул за угол. Шагнул в полуприседе, с высоко поднятым над головой фонарем и заранее вскинутым пистолетом, но дальше оказался очередной коридор, проложенный вдоль каменной стены.
– Это дурно пахнет, инспектор, – прошептал я.
Уайт меня словно не услышал.
