скачать книгу бесплатно
– Меня зовут Ренат. А вас?
На том конце хихикнули.
«Меня – Лили. И всё-таки, вы выставили маяк с просьбой о помощи, но предупреждаю, мы с отцом летим на юг и если вы…»
– Мне ровно туда и нужно. Я резидент Мегаполиса, если вы беспокоитесь об этом, можете прочитать мою иммунную карту. Откройте, я не доставлю вам хлопот.
Последнее он произнёс почти просительно, но всё равно с некоторой усмешкой.
Пауза с ответом на этот раз затянулась. По ту сторону переборки совещались. Фигура назвавшегося Ренатом смиренно ждала.
«Можете войти».
Глаза некоторое время привыкали к свету. Тилтвинг уже забрался обратно на эшелон и теперь двигался выше грозового фронта. Впрочем, он так и так должен был его обогнать.
– Здравствуйте, хм, Ренат.
Две пары глаз разглядывали мокрую фигуру.
– Дать вам полотенце?
– Если вам будет угодно.
Пока гость обтирался, особенно уделив внимание своему рюкзаку, его продолжали поедать глазами. Впрочем, пилот винтолёта – седовласый властный мужчина, в котором легко было узнать того самого сенатора – уже отвернулся обратно к приборной панели. А вот владелица того самого женского голоса в передатчике продолжала наблюдать.
– Прошу прощения, Ренат, мне следовало сразу обратить внимание на сигнал вашей помпы. Как-то непривычно видеть человека без напульсника.
– Ничего страшно, Лили, – благосклонно кивнула фигура, почти вернувшая себе человеческий вид. Впрочем, полотенце теперь всё было в грязных разводах. Покрутив головой, безбилетник не нашёл ничего умнее, чем неловко закинуть его на камбуз. – Вы меня простите, что так к вам ворвался. Наверное, спешите по делам?..
– О да, мой отец очень спешил, но маяк есть маяк, мы же над аутлендом.
– Резонно, и я вам страшно благодарен. Тем более в такую грозу.
Последнее гость сказал чуть громче, как бы обращаясь к спине сенатора. Тот в ответ поёрзал, но промолчал.
– Как вы вообще здесь очутились, Ренат? Вы кстати знаете, что ваше имя с латыни переводится как «вновьрождённый»?
Ответную усмешку можно было интерпретировать как угодно, от скептического «ну да, ну да» до усталого «мне часто это говорят».
– Догадываюсь. А очутился по случаю. Ждал вас.
Тут сенатор заметно напрягся, но вновь не стал оборачиваться.
– Ну, то есть не персонально вас, любую попутку. Мы с парнями занимаемся наладкой третьего фузионного энергоблока на опреснителе, и тут меня вызывают в Ин-Салах, в штаб-квартиру Корпуса миротворцев, мол, прибывает грузовой суборбитальник с тритием, срочно забирайте. А у нас как назло ни одного свободного коптера. Пришлось вот так, на удачу.
– Понятно. А что местные?
– Местные нам не станут помогать, даже если мы им к виску пушку приставим, вы же знаете. Да и откуда у них коптеры, а тем более тилтвинги.
Лили понимающе закивала.
– Мы над этим работаем.
О, сенатор голос подал.
– Простите?
Ренат сделал вид, что не расслышал. Его всё происходящее начинало забавлять, несмотря на недовольство сенатора.
– Я говорю, мы над этим работаем, и вам, молодой человек, вольно над этим потешаться, но эту проблему не так-то просто решить.
Говоря это, сенатор всё-таки обернулся от своих приборов сторону безбилетника. На его строгом лице сильнее обычного прорезались морщины. Достойная картина – государственный муж доносит важную мысль до рядового избирателя.
– Мы, со своей стороны, стараемся сделать всё возможное, чтобы преодолеть стену разногласий между участниками переговоров.
– Ну мы тут тоже, как бы, трудимся. Простите, если вас чем-то задел, но нас не представили, так что я не очень…
– Мой отец, – благосклонно перебила лепечущего Рената Лили, – сенатор от двенадцатого аррондисмана Мегаполиса Виктор Мажинэ.
Сенатор благосклонно кивнул.
– А, ясно. Вы же тоже в Ин-Салах, на мирную конференцию? Это мне повезло, нет, правда, спасибо, что отозвались на маяк, я бы там до сих пор мокрый стоял, летают здесь нечасто.
По лицу Рената невозможно было понять, это он сейчас искренне, или издевается. Так что сенатор предпочёл удобную себе версию.
– Это Лили меня заставила. Я, честно говоря, не был склонен снижаться, учитывая грозовой фронт.
– Папа, ты не себя наговариваешь!
Забавно наблюдать за этой парочкой. Видимо, сенатор был куда старше, чем желал казаться. Может, уже и под девяносто.
– Я тоже думаю, что сенатор скромничает. В конце концов, аварийные маяки для того и внесены в лётный кодекс, чтобы гражданская авиация тоже могла участвовать в распределении общего блага.
Ренат не спешил убирать вежливую полуулыбку с лица.
– Да и мало ли, что там могло случиться внизу, правда?
– Да-да, конечно, – сдался сенатор. Ну не хотелось ему изображать радушного хозяина. – Да вы не стойте, располагайтесь, молодой человек.
– Спасибо за гостеприимство.
Безбилетник послушно присел на краешек кресла. Здесь его снова стало слепить солнце из иллюминатора, но продолжать стоять в три погибели действительно уже было неловко.
– Так всё-таки, по поводу конференции, есть шанс, что нападения на опреснители прекратятся? Это очень мешает работать, если честно.
– Папа говорит, что стороны обязательно достигнут взаимопонимания.
– Ничего такого я не говорил, – всплеснул руками сенатор, – но мы постараемся.
Ренат в ответ с сомнением покачал головой.
– Но неужели это так сложно? Столько лет прошло, а мы по-прежнему автоматические турели по периметру ставим на каждом вновь возводимом объекте.
– А вы давно выглядывали наружу?
Вопрос сенатора поставил Рената в тупик.
– Да я как бы только оттуда. Снаружи.
– Я не об этом. Полюбопытствуйте, фронт остался позади.
Пришлось вставать.
И правда, вид отсюда даже сквозь полуденный смог был занятный. Блескучая стеклянная поверхность барханов волнами расходилась до самого горизонта, и только с подветренной стороны песчаные волны начинали чернеть, контрастируя со стерильной белизной всего прочего.
– Красиво. Это всё соль?
– Она самая. Миллионы квадратных километров солончаков. Распреснение Средиземного моря в пике составило пятнадцать промилле, то есть Северная Африка, как губка, фактически единомоментно, за какое-то десятилетие впитала в себя до шестидесяти тысяч кубических километров соли. Большая часть этой соли в итоге была выпарена на поверхности, прежде чем мы сумели заткнуть бреши в Нубийско-Аравийском щите.
– Я понимаю, именно потому для опреснения и нужны мощности наших фузионных генераторов. Петаватты энергии, потраченные на электролиз. Но почему на нас всё время нападают?
Сенатор переглянулся с дочерью.
– Вы были когда-нибудь в районе того щита?
– Нет, а это что-то меняет?
– Там не просто пустыня, и не просто солончак. Затыкать бреши пришлось ядерными фугасами, просаживая и уплотняя приповерхностные слои щита. А с учётом климатического прилива уровень моря к тому моменту и так поднялся на пять метров.
Но Ренат уже догадался, о чём речь.
– Так это вы затопили Каир. Было двадцать три метра…
– Да, стало три. Но учтите, я вам ничего такого не говорил, официальная позиция Конфедерации состоит в том, что тот тектонический сдвиг имел естественные причины, подвижка Синая, к тому же остальные фугасы отработали штатно и ни к чему подобному не привели. Однако теперь никого ни в чём не убедишь. Вцепились, как клещи, в свою теорию заговора, мол, это всё зловредная Корпорация…
– Так это и не она, а мы. Мы, в смысле Мегаполис, как говорится, от Дюнкерка до Граца, да?
На сенатора было жалко смотреть. Он машинально оправдывался, играя желваками, но на лице его никакой уверенности в собственных словах заметно не было.
– Зря вы так. Мне и Лили постоянно твердит, мол, папа, вы были неправы. Да если бы мы не остановили бреши на границе водоносных слоёв, здесь вокруг лежал бы трёхметровый пласт!
Сенатор просительно посмотрел на дочь, но та упорно продолжала молчать.
– Да и то сказать, это была бойня. Армия из десяти миллионов плоховооружённых, но готовых на всё беженцев штурмовала стену под Аданой и вы прекрасно знаете, чем всё кончилось! Стамбул до сих пор под контролем Армии Махди, мы ни черта не знаем, что там творится, они сбивают всё, что ниже стратосферы. Что мы должны были сделать, объявить эвакуацию? Это вам не Сорокадневная война, они бы всё равно остались на месте, зато их моджахеды рванули бы до Софии!
Помолчали.
– Я начинаю понимать, почему нас не любят. Думают, небось, что мы вместо опреснения солончаков втихаря водород сгружаем на нужды Мегаполиса. И вообще, скоро весь север Африки утопить порешаем.
Сенатор вздохнул.
– Затем и нужна эта мирная конференция. Попытаться донести…
– Сгладить углы, я понимаю. Иначе такими темпами мы до конца столетия этот месс не разгребём. Думаете, есть шанс?
– Должен быть.
И вновь вернулся к показаниям автопилота, отзываясь на реплику диспетчера в канале. Тогда Лили выбралась из кресла второго пилота и подсела поближе к гостю.
– Простите мон папа, – вполголоса начала она, – он на эти темы не любит говорить. Он и с вами-то…
– Потому что у меня напульсника нету, да?
Лили кивнула и продолжила ещё тише.
– Да, кому охота повторять судьбу того уханьского профессора. Как его там звали. Запишет кто, потом ещё выложит. Доказывай потом, что ты не дромадёр.
Последнее слово она смешно потянула в нос.
– Но сенатор же ни в чём таком не виноват, правда? Решения, в конце концов, принимал не он единолично. Так в чём же проблема?
– Виноват или не виноват, в наше время же не суд решает, и не комиссия экспертов. В безумное время живём. Но знаете, мне иногда начинает казаться, что миллионы погибших, как он считает, и на его руках.
– Так те злосчастные фугасы и спасли миллионы, даже десятки миллионов. Засоление грунтовых вод – не его вина, как и не его вина, что решение проблемы оказалось не оптимальным.
Лили тихонько вздохнула.
– Всегда есть лучшее решение.
Ренат лишь пожал плечами.
– Не всегда «лучшее решение» оказывается действительно лучшим. И не всегда пресловутое «общее благо» становится таким уж благом.
– А мне кажется, – Лили ещё понизила голос, склонившись ближе, до драматичного едва слышимого шёпота, – что есть люди, которым не всё равно, не эти чинуши из сердца Мегаполиса.
Лили показательно кивнула через плечо в сторону сенатора.
Ренат в ответ хмыкнул.
– Вы имеете в виду Корпорацию?
Лили в ответ сделал большие глаза.
– Вот вы снова. Вы что-то о ней знаете?
Но Ренат не разделял её интереса. Его лицо оставалось прежним, разве что где-то в самых уголках глаз мелькнуло нечто вроде усталой скуки.
– Корпорация делает вид, что остаётся над схваткой, а сама из-под полы раздаёт свои технологии кому попало. Кто знает, зачем она это делает?
