скачать книгу бесплатно
Молчание. С ним вообще никто не желает разговаривать. Вояки, мозголомы, а с коллегами-астрогаторами он и не виделся, смены их шли своим чередом. Один посреди черноты космоса, бесконечно, вот уже три года как, непрерывно бежит из той ловушки, что им тут устроили. Даже золотой шар «Эпиметея» здесь, вдали от моря звёздного огня, для глубин которого его создавали, казался Ковальскому чем-то нелепым в своей бессмысленной вычурности. Могучий инструмент покорения космоса, который был применён в итоге на манер своеобразной кувалды, при помощи которой была уничтожена Альциона D. На взгляд отсюда было очевидно, насколько не доросло ещё человечество до подобных инженерных чудес, если в итоге ему не доставало мозгов отыскать более достойное им применение.
«Артманам», как их называли за глаза летящие, покуда не хватало ума ни на что, кроме войны, с этим не поспоришь. Но сам-то Ковальский, почему позволяет обращаться со своей драгоценной астростанцией столь небрежительным образом?
«Астрогатор?»
Голос показался ему смутно знакомым.
«Ковальский!»
Речевые центры области Вернике не желали нормально трудиться. Смысл услышанного едва помещался в тубус его мысленного калейдоскопа. Его кто-то звал по имени.
«Что… что с „Эпиметеем“?»
По ту сторону кто-то засмеялся, потом закашлялся.
«А ты в своём репертуаре, астрогатор, лежи, не дёргайся, всё в порядке с твоей станцией. Да лежи ты!»
Ковальский постарался успокоиться, как велено. Всё равно смысла в его порывах не было никакого, в текущем-то его положении. Безвольный кусок мяса, с трудом соображающий, где он и что он.
«Почему я… почему я в таком состоянии?»
«Всё-то тебе надо знать. Экстренная реанимация».
Значит, что-то всё-таки пошло не так. Иначе зачем им его напрасно мучить. Ох, не к добру это.
С самого начала все отчаянные попытки уйти от эхо-импульсов были чистой авантюрой. И ладно бы ещё все остальные загрузились на борт «Эпиметея» и попытались уйти на прыжок, но места для всех не хватало, да и что делать с намертво заблокированными в своих ботах «консервами»? Пришлось на свой страх и риск прыгать совместным ордером.
Ковальский помнил, какой гвалт стоял перед прыжком. Сумеют ли они завершить прожиг, не распавшись на тахионную плазму, никто не знал, даже доктор Ламарк.
А, ну да, вспомнил.
«Доктор, это вы?»
«Я, я, только помалкивай, не то мозги сварятся».
Они так и так у него сварятся. Кто-то из офицеров Томлина, кажется, капитан Остерманн предложил попробовать частичное погружение, так, мол, делали навигаторы разведсабов при уходе от шевелёнки. Звучало, на вкус Ковальского, дико, но его мнения никто не спрашивал.
В итоге они прыгнули, едва не сорвав построение и только каким-то чудом не растеряв половину ботов. С тех пор так и шли, не зная, что случилось с отставшими, и только насупленно глядя за файервол. Что их там ждёт, с тех пор, как кончились зонды, можно было только гадать. Никто из них так и не вернулся и никто так и не отозвался.
Жаль, дроны-дублёры самого «Эпиметея» остались похороненными на гибнущей Альционе D, вот бы они сейчас пригодились.
«Мы так и идём на звезду, как её?»
«Да никак её, неугомонный, так и идём, молчи, дождись, когда когнитаторы отработают».
Так вот отчего такой калейдоскопический эффект. Пока он тут мучился, в мозгу его судорожно восстанавливались магистральные пути обмена сигналами между ключевыми центрами принятия решений и обработки информации. Спасибо и на этом.
Предложил идти на ближайшую звезду именно Ковальский. Ситуация была патовая – оставаться на месте или прыгать дальше означало почти неизбежно остаться без большей части десантных ботов, на борт «Эпиметея» их экипаж не возьмёшь. Саркофаги «консерв» едва помещались в шлюзовые камеры, астростанция – не каргокрафт и не пакгауз «Тсурифы-6», неопрессованных объёмов тут не было, а всё остальное пространство, помимо считанных жилых кают, медлаба и навигационной рубки, было плотно забито по прямому назначению – то есть научными приборами или силовыми агрегатами для их обслуживания. Прежние проблемы с кондиционированием, пусть и решённые в итоге усилиями Эй-Джи – это будет малая часть возможных неприятностей при всякой попытке подобной кустарной переориентации астростанции под нужды незваных гостей.
Эх, ты, астрогатор, стыдно должно быть. Вояки, хоть люди и в массе своей неприятные, но служат они тому же делу, которому служил и Ковальский, а бросать их на произвол судьбы почти вот так гарантированно означало бы почти гарантированную гибель штурмовой команды, и так уже потери у майора Томлина в этой миссии были запредельными. Вот и возникла идея – собирать ордер и уходить по-тихому на звезду. Тем более что, согласно лоции, у неё была достаточно слабая, турбулентная гелиосфера без шоковых скачков радиации, а ко всему у неё наличествовали сразу три каменистых планетоида, на поверхности которых можно было вполне себе отлежаться и подремонтироваться.
А там, глядишь, и доктор Ламарк со своими мозгодавами разберутся, что сломалось в механизме проецирования. Или куда делся фокус. Или что он, тьма задери, вообще такое.
Одна только проблема – успеют ли они уйти от злополучных эхо-импульсов в субсвете и хватит ли у них ходового ресурса благополучно добраться до тех планетоидов, особенно учитывая, в каком состоянии они прыгали… погодите, а не потому ли вдруг понадобилась «срочная реанимация» или как там сказал Ламарк.
Ковальский снова в беспокойстве заворочался.
«Доктор, или кто там, ответьте».
«Ну чего тебе, астрогатор».
«Объясните причину моего срочного пробуждения поперёк назначенных смен, я настаиваю».
Было слышно, как Ламарку неохота сейчас с ним возиться.
«Ладно, хотя не в твоём положении на чём-то настаивать. Нас преследуют».
«Преследуют? В субсвете?»
«Да как бы тебе объяснить, и да, и нет».
Эти загадки Ковальскому уже поперёк горла стояли. И главное, неужели так сложно сказать по-человечески?
«Я требую вернуть мне подключение к речевым интерфейсам квола».
«Ты рехнулся, астрогатор, тебе ещё половину корабельных суток отсыхать, прежде чем в норму придёшь».
«Это уже моё дело».
Как же Ковальскому надоели эти командиры всех мастей, всё-то они знают, всё-то они за тебя решают, всё-то они тебя наущают. Будто ты не человек вовсе, а квол какой.
Превиос тоже ровно подобным образом перед ним вещала, с высоты своих глубоких познаний. Да и эта, как её, «советник», несмотря на юный облик, постоянно норовила сделать вид, что Ковальский перед ней так, дитя малое, бессловесное. Вечно подтрунивала, «душечкой» называла, чего хорошего.
И главное чем всё закончилось? Удрапали обе на шлюпке в треклятый фокус, и плевать им обеим на то, как «Эпиметей» теперь поживает под огненным дождём угрозы. Так прямо и заявили.
Откуда она и взялась-то, если подумать. Как будто этот фокус был каким-то вычурным, как его ни назови, кораблём непонятного генезиса, который, будучи локализован усилиями команды разведсаба «Джайн Ава», тут же поспешил удрать восвояси, оставив всех, кто его преследовал, огребать за всю ту паразитную статистику, по поводу которой которой фокус в итоге и разыскивали.
И главное, кто? Загибаем пальцы. Флот контр-адмирала Финнеана, группа доктора Ламарка, эффектор Превиос, ирны, кто ещё? Для чего же им всем так пригодился этот фокус?
Превиос была убедительна, когда доказывала Ковальскому и троице смурных дайверов с обломков «Джайн Авы», что другого выхода у них нет, кроме как улизнуть из-под присмотра майора Томлина, но что будет дальше, им как-то обсудить в голову не пришло.
И вот астрогатор Ковальский вынужден ворочать своими полупереваренными в криокамере мозгами, в очередной раз вслепую стучась головой в глухую стену умолчаний. Да где же этот квол!
«Астрогатор, твоя взяла, подключаю коммуникационные интерфейсы. Только аккуратнее, ты нам ещё нужен».
Плевать, кому он там нужен.
К удивлению Ковальского, «Эпиметей» пребывал в полной сохранности. Особенно если учесть, как с ним обошлись во время конфликта с Превиос трёпаные дайвера. Астрогатор заскрежетал бы тут в ярости зубами, но капа во рту подобных вольностей не позволяла. Но глядите, и генераторы выдают стабильную мощность, и накопители под завязку. Десантные боты тоже в порядке – идут ровным строем, наверняка большинство на автомате, когерентные синхронизаторы даже на предельных ускорениях превращают любой строй в монолит. Сейчас же они шли с номинальными пятидесятью «же», успешно выписывая по пути пологую дугу равных напряжений ровнёхонько к одному из далёких планетоидов.
Три года субсвета пройдено и ещё полтора впереди, прежде чем необходимо будет предпринимать какие-либо решения.
Так должно быть, но на деле всё обстояло иначе.
«Вывести на гемисферу любые внешние аномалии по небу».
Обратный голосовой канал Ковальский активировать не стал, сейчас ему было не до многословия тупой железки. Просто мысленно потянулся к направляющим, растягивая и выкручивая детализацию гемисферы так, чтобы тяжесть в затылке оставалась в умеренных пределах. А что писк в ушах тут же неприятно усилился, так это уж потерпим как-нибудь.
Куда смотреть, он догадался не сразу.
Пришлось ещё увеличить масштаб и повысить детализацию.
И только тогда Ковальский сумел разглядеть искомое.
Это выглядело как лёгкая рябь на фоновой звёздной засветке. Едва заметное замыливание слабых далёких туманностей там и сям.
И только если наложить сразу весь комплекс сигналов, да ещё и подёргать туда-обратно бегунок, вот оно, родимое.
Как будто два призрачных крыла постепенно уплотнялись со стороны кормы, не позволяя золотому шару «Эпиметея» оторваться, но и не приближаясь в достаточной степени, чтобы приборы астростанции могли собрать о преследователе хоть какую-нибудь существенную информацию.
«Доктор? Доктор Ламарк!»
Да что ж такое, его вечно не дозовёшься.
«Ну чего?»
«Кто-нибудь пробовал посчитать поля вероятности, он же явно по какой-то выборке скачет туда-сюда».
«А ты уже поди решил, что это что-то разумное?»
«Конечно разумное, какие могут быть варианты?»
«Или перед нами некие хитрые эхо-импульсы от того самого фокуса, да даже тупо сбой в программе слежения».
«Вы бы по такой ерунде меня не будили, могли бы и со сменщиком, да, вон, с Рабадом всё порешать».
«А тебе что, самому уже не интересно?»
Ковальский снова почувствовал, что злится.
«Не говорите ерунды, вы наверняка уже посчитали всю статистику и нащупали там какой-то сигнал. Довольно темнить, доктор, рассказывайте уже как есть».
«А ты у нас нетерпеливый, да?»
«Со временем как-то становишься».
От злости даже башка немного отпустила и боль в рёбрах ушла на второй план.
«Ладно. Эту штуку навигаторы заметили случайно, когда уточняли текущие координаты по одному из пульсаров. Повезло. Cбой в частоте секундного маяка уж больно бросается в глаза. В общем, с тех пор и следим, что бы это ни было, оно делает всё, чтобы мы его не заметили. Появляется в случайной точке пространства и преследует нас, как прибитое».
«Что бы это могло быть?»
«Этого мы не знаем, и квол молчит».
Молчаливый квол, звучало не очень позитивно.
«Нужно попробовать эту штуку целенаправленно пронаблюдать, на борту астростанции достаточно приборов, чтобы ободрать любой источник сигнала, как оболочку со сверхновой».
Не очень удачная аналогия, учитывая печальную судьбу Альционы D и её товарок.
«Пробовали. Всё время мажем».
«Но некая система в этих эволюциях имеется, не знаю, разложите это всё на гармоники, получите аналитическую функцию».
В ответ раздалась череда невнятных ругательств.
«Думаешь, самый умный? Да мы тут уже до аппроксимации дзета-функцией дошли, сплошная ерунда, такое ощущение, что с каждым следующим событием используется новая функция плотности вероятности, но так хитро, чтобы все предыдущие события её не нарушали».
На этом месте у Ковальского отчаянно начало стучать в висках.
«Довольно, доктор, я уловил мысль, вы все умные, я дурак. Можете теперь меня отсюда извлечь?»
«Ты уверен, астрогатор? Я же вижу по биосенсорам, как у тебя давление скачет».
«Доставайте, доктор, и бросайте делать вид, что вам не плевать на моё самочувствие».
Ворча себе под нос что-то нелицеприятное, Ламарк принялся колупаться в потрохах строптивой биокапсулы. Однако та, потрепыхавшись и попрепиравшись, всё-таки в итоге сдалась.
Полилась по венам какая-то финальная премедикация, щекотными каплями стёк по коже остаток геля, как всегда резко, без предупреждения, забулькало в горле отсосом заполнявшей лёгкие фторорганики, последними отщёлкнулись фиксирующие руки-ноги браслеты, чтобы уже секунду спустя вывалить липкое туловище Ковальского на скользкий пол «прозекторской», как её про себя называли за белые стены и резкий свет.
В зрачки тут же впилась боль, каждый раз при пробуждении его преследовала трёпаная светобоязнь.
Ковальский вслепую, на ощупь замотался в паутинку одноразовой простыни, прошёл пару шагов наугад. Ага. Санитарный бокс чуть правее.
И лишь под благодатным душем немного пришёл в себя. Уф. Льющаяся с небес вода, омывая его, словно бы уносила с собой и этот звон в ушах, и эту предательскую слабость в конечностях.
Какое счастье, что он астрогатор, а не какая-нибудь «консерва» из числа бойцов майора Томлина. «Эпиметей» был невероятно комфортным кораблём, уровень удобств, доставшихся Ковальскому за просто так, по роду занятий, для флота был очень неплохим, а для многих так и вовсе недостижимым. Нет, конечно, гигантские каргокрафты или новейшие флагшипы эскадренного класса могли похвастаться и вовсе невозможной роскошью в распоряжении экипажа, но нам и того довольно, что имеем.
За едва прикрытой створкой люка, разумеется, уже маячил лично доктор Ламарк, а за спиной у него, ещё более разумеется, паслось трое наиболее приближенных к телу постдоков, готовых начать немедленно конспектировать многомудрые речи своего научного руководителя. И чего они его только терпят?
Ковальский молча застегнул комбинезон кабинсьюта на последние липучки и так же молча проследовал круговой галереей в сторону навигационной рубки.
Внутри царил полумрак и кто-то вполголоса разговаривал, однако Ковальский, не обращая внимания на посторонних, побрёл к своему ложементу, чтобы побыстрее туда увалиться. Уф. Ноги еле держат.
– Астрогатор Ковальский?
Голос был смутно знакомый. А, ну да. Стандартная ротация смен не предполагала, что они будут в экспедиции так уж часто сталкиваться лицом к лицу.
– Астрогатор Рабад. Я одолжу у вас контроль на минуточку?
