скачать книгу бесплатно
смотрела тогда в упор
глазами внутри навыкате
квакающей гортанью
помнится до сих пор
русая девочка поля
стоит посреди кухни
глядит и глядит на стол
на который она бессовестно
сахар-песок просыпала
мирный песок простой
2017
«Люпины, березы и желтый цветок…»
Люпины, березы и желтый цветок,
Похожий на спелый куриный желток.
Он спорит с природой и с ней говорит,
Не верит, что будет он скоро разбит,
Что пух полетит к небесам скорлупой,
На фоне небес сам почти голубой.
А лес так могуч и так нравом он крут,
Что надо немало дремотных минут,
Чтоб выпутать ноги из горьких стеблей
И взгляд оторвать, как от мачт кораблей,
От темных стволов, натяжения слов
Высоковольтных природных столбов.
Мелькают в листве золотые головки —
Сойки-невесты, зарянки-золовки,
И сроки подходят, смещаются рамки,
И сыплется трель на раскрытые ранки.
Я вторю им редко, негромко и в такт,
Что я – ветка леса, незыблемый факт.
Но факт – это лето, бурлящий поток
Реки, уползающей в ночь на восток.
Рубин земляники, брусники гранат,
Кислицы разложен у ног мармелад.
Лес сам себя вновь коронует тайком —
Люпином, березой и желтым цветком…
2017
«Когда я иду под снегом…»
Когда я иду под снегом
И думаю о несбывшемся,
Одна только мысль колышется:
Как больно быть человеком.
Как больно свои мозоли
Запихивать в сапоги,
Записывать в дураки
Себя, и друзей, и боле —
Сам снег, как дурак, не знает,
Куда и зачем валит…
А может, и в нем – болит?
Он, может, от боли – тает?
И он как ожог ложится
На мой обнаженный лоб, —
Открытый, как белый гроб
Для похорон снежинки.
2016
«С утра так тянет суховейной гарью…»
С утра так тянет суховейной гарью,
Что как подкошенная падаю на сажу,
И сухожилья стертые не скажут
Речей наветных на иван-да-марью.
Лучей несметных злое копошенье
По жухлым листьям взращиваю лупой,
Потом ложусь распахнутой и глупой
И жду лесной работы разложенья.
Себя баюкаю под стрекоты пожара,
Под голову шипящей головешкой —
Слова, отброшенные пеплом на столешню.
Ну спи же, спи, пожалуйста, пожалуйста.
Но спят зимой, укутавшись сугробами,
А лето – слишком душно и воинственно.
В нем лес горит от искорки единственной,
Деревья до весны стоят безбровыми.
Не жаль же лету гордому, певучему
Роскоши пушнины изувеченной,
Ростков, еще не видных и не встреченных,
Но подпаленных и лежащих кучами.
И дождь вбивает сажу мне под кожу,
И забивает пеплом капилляры,
Тоску рождая по снегам полярным,
Но снегом стать он все-таки не может.
2017
«А на родине Яо…»
А на родине Яо
Есть фарфоровая башня,
Подпирающая ногу,
Одну ногу Самого.
А над родиной Яо
Сам рукой проводит важно,
И звенят, как вторят Богу,
Колокольчики Его.
Если встанут
Друг на друга
Пятьдесят
Китайцев
Разом,
То не станут
Ближе
К звуку
Колокольчиков
Яо.
Не достанут,
Не достанут,
Брат печально скажет брату:
«Не дается божье в руки,
Все, кранты,
Пойдем
Домой».
И над родиной Яо
На высокой, тонкой башне,
Прям на выступах,
Качаясь,
Колокольчики поют.
И от родины Яо
Отступает все, что страшно.
Бог играет, улыбаясь,
Песню
Тихую
Свою.
2005
То, что я должна сказать
Когда меня просят что-то сказать о войне,
Находит странное чувство отсутствия горла,
Отсутствия глаз, позвоночника гордого,
Отсутствия жизни во мне, как в отдельной стране.
Вы скажете «глупо», укажете на гордыню,
Но я помню каждый простреленный локоть,
Груди в разрезе, чью-то животную похоть,
Вскрытый живот, похожий на рваную дыню.
Вывороченные суставы, жженые волосы,
Кости, торчащие из-под платьица…
Сжигают в печи жидовку, и кожа плавится,
И тает, и свечкой станет, на стенах полосы
Оставит, когда ее подожгут сызнова,
Запляшет нелепой тенью от тела бывшего,
Когдатошнего, здорового и болевшего,
Рассыпанного золой остывшею.
Я ползла через лес и волокла половину
Человечьего тела, половину мундира,
Половину оружия ротного командира,
Примотав к себе неразрывною пуповиной.
Я ползла через лес и вроде бы даже выползла,
Только лес все ползет и ползет сквозь голову,
Будто тощая вошь по ребенку голому,
Испражненьем чужого больного вымысла.
Но я выжила, Боже, не выживая, выжила,
Не ползая по окопам, лишилась конечностей,
И видела свет, и путалась в бесконечности,
И, чтобы выжить, все свои силы выжала.
Вы тоже – признайтесь! – вы тоже помните
То, что в голову вмонтировано генетически,
Что звенит и в земле, и в лампочке электрической,
В майской мирной маминой теплой комнате.
Сохрани мою память, Боже, как эту комнату,
Конкретную комнату дома вполне конкретного,
И если захочешь дыма – не чернее, чем сигаретного,
А если огня захочешь – есть и попроще поводы.
А если однажды случится – попутает все же бес —
Не останется памяти, кроме привязанных ленточек —
