Симптомы быта

Полина Корицкая

Симптомы бытия

© Полина Корицкая, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

КОРИЦКАЯ ПОЛИНА НИКОЛАЕВНА

Поэт, прозаик, детский писатель, автор-исполнитель.

Родилась в г. Томске. Выпускник Литературного института им. А. М. Горького (семинары Ю. П. Кузнецова, Г. И. Седых).

Лонг-лист премии «Дебют» (малая проза, 2011).

Лонг-лист VIII Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь».

Лонг-лист XV, XVI Волошинского конкурса по поэтическим номинациям. Участник и стипендиат форума молодых писателей ФСЭИП.

Лонг-лист премии «Лицей» 2019.

Победитель фестиваля молодой поэзии «Фи-латов-Фест» 2019.

Лауреат премии «Начало» Союза Писателей Москвы 2019.

Публикации: «Сибирские Афины», «Тверской бульвар, 25», «Литературная Россия», «Российский колокол», "Кольцо А", "Литературный оверлок", «Подъем», «Юность», другие издания и коллективные сборники. В 2014 г издана книга прозы «Самокрутки», впоследствии переизданная трижды.

Участник литературной студии "Коровий Брод" под руководством Елены Исаевой. Руководитель студии детского литературного творчества «Синяя тетрадь».

Член СП Москвы и Интернационального СП.

«Симптомы быта» – первая поэтическая книга автора.

От издателя

«На ты» – со всем миром!

«…воспоминания хочется вынуть из головы и положить в нагрудный карман», – так сказала в своей предыдущей книге «Самокрутки» Полина Корицкая. Та книга была дневник, написанный не день в день, а позже.

Поэтический сборник «Симптомы быта» – это тоже «записки на салфетках», красивые, безупречные по форме. И именно такое соединение красоты и «салфеток», красоты и быта, делает книгу уникальной. Тут и зарифмованные воспоминания, и зарифмованные слепки чувств и ощущений.

Стихи Полины Корицкой не похожи ни на что. У нее действительно свой поэтический голос. Мне не с чем сравнить то, что она пишет. Конечно, лейтмотив ее творчества обыкновенный: она пишет о женском несчастье, – но форма подачи, ритмика и атмосфера… – это не литература, а душа Полины в каждой строчке, в каждом слове и буковке.

Наивная интонация и как бы обращение к невидимому собеседнику «на ты» подкупают, так что выступают слезы.

В английском языке есть форма обращения «на ты» – thou ([ðaʊ]), используется почти никогда, всем известно, что англичанин даже со своей собакой «на вы».

Когда же используется thou? В молитве при обращении к Богу. В этой книге есть стихи молитвы, автор обращается не только к Богу, но и к людям, и к выдуманным образам.

«Привет, я сегодня пьяная, // Прости, что опять бужу. // Да нет, я, ей-богу, нечаянно, //Ты слушай, что я скажу.// Слушай, я так соскучилась,// Знаешь, мне нелегко.// Небо чего-то стучилось, // Небо стучит в стекло».

Однако молитвы молитвами, а что же «салфетки»? А это тоже способ обратиться «на ты» ко всему миру.

«У меня нету прав на слезы. // Я пыталась их получить, но не прошла экзамен. // Инструктор сказал, что я бездарная плакальщица: // Никого не оплакиваю, только бесцельно ною. // …Да и дорого это все, совсем нам не по карману. // Мама сказала: сначала закрой кредиты. // Сначала детей накорми, одень, помоги с поделкой. // Что ты за мать, ей-богу. // А я больше так не могу. // Я спущусь по бездонному переходу // Туда, где нет никого, совсем никого, кроме // Мужчины с табличкой «Куплю и продам, легально». // Он обнимет меня за худую спину, // Скажет: ну что ты, что ты, милая, что ты, что ты. // И подаст мне бумажный платок – // Как милостыню.

В стихах Полины Корицкой все просто – все варятся кусочками в одном бульоне, и она воображает, что ее тоску и боль чувствует даже прохожий. Бывает ли такое в жизни? Нет, не бывает. Это поэт Корицкая чувствует боль даже малознакомых людей, радуется простым вещам. Например, борщу и рюмке у гостеприимной подруги. И она готова отказаться от славы, лишь бы была жива Галя, которая дарит ей простые радости.

А когда Полине нужно живое, она приезжает в Мытищи гулять по снегу, пить газировку. Как все это наивно и привлекательно! Но хоть в стихах и нет ни слова о тоске, все равно чувствуются отголоски боли. И приходит мысль: «Когда тревожно на душе, казаться улыбчивым и простым высшее искусство». А питает его простота! Та самая гениальная простота.

Полина кричит «thou!» всему миру, потому что молеку-лярно растворилась в нем. Обращение «на вы» – это холодная стена вежливости и дистанция; «на ты» – высший интим, близость душевная.

Книгу нужно прочитать всем нервным, грустным, недовольным существованием. Учитесь чувствовать и жить у Полины!

Обучайтесь искренности, и вы тоже сможете сказать «thou» и травинке, и Богу, а главное незнакомому прохожему.

Александр Гриценко,

русский писатель, драматург, прозаик, журналист,

литературный продюсер, театральный режиссер.

Председатель Международного Правления

Интернационального Союза Писателей.

1

Русая девочка Поля

««Бестолковщина ты, бестолковщина, – …»

«Бестолковщина ты, бестолковщина, —Говорила маманя дурочке. —Что разнылась опять беспочвенно?Скушай курочки».«Ой, маманя, тошнит от курочки,В горле колом ее крыло.Вы, маманя, подайте курточку,Если не западло».«Да куда ж ты пойдешь, сердешная?И темно, и собаки лают».«До соседской пойду черешни я,Погуляю…»«У черешни той ветки кривы,И пасет ее гопота».«Что ж, тогда я пойду до сливы,Там, где таНеземная растет осокаВыше вашей же головы…»«Слушай, милая, выпей сока,Не гневи:Сливу ту, как плоды доели,Так срубили совсем с пути».«Ну, тогда я пойду до ели,Пропусти!»Помолчала маманя, хмуряСвои брови, цедя компот,И всучила топорик дуре:Новый год.И пошла, спотыкаясь, девица,Вся от холода голуба,А вокруг – ни куста, ни деревца,Ни гриба.2017

Памяти Казанцева А. И

Имя Ваше, вплетенное в ленточки,Росло изнутри вровень с косами.Саша, Саша, Александр Иннокентьевич,Посмотрите: я стала взрослая.Вы за эти косицы хлипкиеВолокли меня по подстрочникам.И взлетали над школьной плиткою,Над фигурками худосочными.Плитка та, что казалась кафельной,Хлипкой, ГОСТовской, голубой,Обернулась плитою каменной…И прихлопнула Вас собой.Хлоп да хлоп, все звенит ладошкамиШкольный двор беспечальный мой…Все не честно, все понарошку,Я сейчас позвоню домой,Я спрошу позволенья мамыЗадержаться еще в ЛИТО,Где поэт я пусть мелкий самый,Настоящий почти зато!Вы меня отведете за рукуК остановке на главпочтамт…… Мама поит меня заваркою,И не знает, что я все там.Не дождусь все никак троллейбус,Не домчусь до горы Каштак…Александр Иннокентьевич, ребусМне самой не решить никак…… Пробираюсь, ползу я сквозь время,Прибираю бардак, все кладу по местам,И вдруг вижу, что Ваше имя —Бельевыми веревками изо рта.Неуклюже на них развешиваюДля просушки свои слова.Что веревки, да ну их к лешему,Не о том говорю я Вам!Александр Иннокентьевич, Саша,Знаю разве, что Вам сказать?Разрешите мне руки ВашиНа прощанье еще раз сжать.…Я тащу свои ноги волокомВ уставший, остывший класс…По ком звонит школьный колокол?По нам он звонит.За нас.2017

«В кепке, пиджачке салатовом…»

В кепке, пиджачке салатовом,Средь билбордовских махин,Парень вида гоповатогоДекламировал стихи.У него маманя – дворниха,А папани – вовсе нет.Он не просыхал со вторника,А туда же, глянь – поэт!Еще было бы понятственно,Если б мел он ерунду.Но стоит зеленым ясенем,Отражается в пруду.Над асфальтом «адидасы»Воспаряют на излет,Когда он умелым брассомМежду строчками гребет.Может, учится на токаря,«Малолетку» отсидел…Стих пульсирует и токает,И звенит грудной отделПозвоночника в салатовом,Очень глупом пиджаке.Но приветствую как брата яСлово каждое в строке.Подойду, встряхну за плечи,И скажу, по чину чин:«Есть стихов еще по мелочи?Слышь, братуха – научи!»2017

Про Олега

Когда я уйду с работы,Отметивши факт сего,Захочется вдруг чего-тоЖивого и своего……Поеду в Мытищи к Олегу!С ним вместе гулять пойду.Пройдемся по рыхлому снегу,Последнему в этом году.Мы выпьем с ним газировки,А завтра – придет весна.Вернется с командировкиОлеговская жена.И пряча в кошелке тыщиМагнитиков и саше,Ворвется в свое Мытище,Прогонит меня взашей.А я, не в обиде вовсе,Смотрю, как в пяти шагахГуляют большие лосиНа длинных своих ногах.2016

«Залепила глаза тоска…»

Залепила глаза тоска.Как бельмо на них – этот снег.Говорят, что весна близка.(Ясно слышен ее бег,Рядом виден ее след…)Только, может, я близорук,Но не вижу ее, нет,Средь баланды глухих вьюг.Вот апрель: он лишен прав,Как отец, что ушел в запой.Как писатель, из всех главНе печатавший ни одной.Как юнец, что накрыт гайцом…Стал в сугроб, сам он стал сугроб,И угрюм, и груб, и взаправду глуп.Кто он есть – в снегу? Остолоп, холоп,Месит грязь ногой, завертясь в тулуп.Я боюсь смотреть, как его лицо,Отморозив часть побелевших щек,Замыкается внутрь себя кольцом,Закрывается в вещевой мешок.Зарастает медленно – не травой,Чем-то белым, тонким и ледяным…И за ним конвой. И за ним конвой.И за ним – конвой серебра зимы.2017

Ответ дочке

Дочка однажды спросила: «Мама,А все в мире знают, что ты поэт?».И ждет ответа, глядит упрямо,Боится услышать «нет».«Помнишь, – скажу ей, – мы взяли хлебаИ вышли на птичий незримый след?Я тихо читала стихи про небо.Голуби знают, что я – поэт.А помнишь, как вместе гуляли с сестренкойИ папа рыбок показывал вам?Читала я в воду, чуть-чуть в сторонке,Рыбы-то знают цену словам.Бывает, поссоришься, аж до драки,И долго еще кулаки дрожат!Тогда я читаю чужой собаке,Собаки поэтами дорожат.Когда я устану и нету времениВ чем бы то ни было разбираться,Я сочиняю экспромты с деревьями —Мастерами импровизации.И когда замечаем, что вышло здорово,Дерево радостно шелеститЛистьями, ветками, всею кроною,Солнце в ветвях блестит.Псы скалят зубы, рычат: «Уж я бы их,Этих обидчиков, р-р-разорвал!».Голуби грудь раздувают, гордые —Поэт им стихи читал.И только вода остается ровною,А рыбы – всегда молчат…»«Кажется, мама, что мир огромнее,Чем я могу замечать.Но куклы стихов никогда не слушали,А куклы ведь тоже – мир?»И куклы сидят, растопырив ушиИ двери своих квартир.2016

«Слышишь, как кружит по лесу…»

Слышишь, как кружит по лесуВересковый мед?В том дупле живет принцесса,В том – наоборот.Эти ветки пропускаютРанние лучи.По утрам не забываютАбажур включить.Посмотри на лист сквозь щелку:В паутине росЗацвели принцессы щекиКарнавалом роз.У нее игра такая —С детства так пошло:Бегать, пятками сверкая,Из дупла в дупло.В этом – прячет ожерелье,В том лежит душа.В золотистом оперенье,В камне голыша.А потом идет умытьсяНа речной косе.И со дна взирают лицаСонных карасей.2017

«русая девочка поля…»

русая девочка полястоит посреди болотаи жадно и жадно пьетситцевое ее платьенасквозь пропиталось тинойно гниль не попала в ротно ей все равно кажетсяда да до сих пор кажетсястранный тугой животплатье не помоглочто-то попало внутрьлягушка внутри живетнаверное это лягушкасовсем не моя бабулясмотрела тогда в упорглазами внутри навыкатеквакающей гортаньюпомнится до сих поррусая девочка полястоит посреди кухниглядит и глядит на столна который она бессовестносахар-песок просыпаламирный песок простой2017

«Люпины, березы и желтый цветок…»

Люпины, березы и желтый цветок,Похожий на спелый куриный желток.Он спорит с природой и с ней говорит,Не верит, что будет он скоро разбит,Что пух полетит к небесам скорлупой,На фоне небес сам почти голубой.А лес так могуч и так нравом он крут,Что надо немало дремотных минут,Чтоб выпутать ноги из горьких стеблейИ взгляд оторвать, как от мачт кораблей,От темных стволов, натяжения словВысоковольтных природных столбов.Мелькают в листве золотые головки —Сойки-невесты, зарянки-золовки,И сроки подходят, смещаются рамки,И сыплется трель на раскрытые ранки.Я вторю им редко, негромко и в такт,Что я – ветка леса, незыблемый факт.Но факт – это лето, бурлящий потокРеки, уползающей в ночь на восток.Рубин земляники, брусники гранат,Кислицы разложен у ног мармелад.Лес сам себя вновь коронует тайком —Люпином, березой и желтым цветком…2017

«Когда я иду под снегом…»

Когда я иду под снегомИ думаю о несбывшемся,Одна только мысль колышется:Как больно быть человеком.Как больно свои мозолиЗапихивать в сапоги,Записывать в дуракиСебя, и друзей, и боле —Сам снег, как дурак, не знает,Куда и зачем валит…А может, и в нем – болит?Он, может, от боли – тает?И он как ожог ложитсяНа мой обнаженный лоб, —Открытый, как белый гробДля похорон снежинки.2016

«С утра так тянет суховейной гарью…»

С утра так тянет суховейной гарью,Что как подкошенная падаю на сажу,И сухожилья стертые не скажутРечей наветных на иван-да-марью.Лучей несметных злое копошеньеПо жухлым листьям взращиваю лупой,Потом ложусь распахнутой и глупойИ жду лесной работы разложенья.Себя баюкаю под стрекоты пожара,Под голову шипящей головешкой —Слова, отброшенные пеплом на столешню.Ну спи же, спи, пожалуйста, пожалуйста.Но спят зимой, укутавшись сугробами,А лето – слишком душно и воинственно.В нем лес горит от искорки единственной,Деревья до весны стоят безбровыми.Не жаль же лету гордому, певучемуРоскоши пушнины изувеченной,Ростков, еще не видных и не встреченных,Но подпаленных и лежащих кучами.И дождь вбивает сажу мне под кожу,И забивает пеплом капилляры,Тоску рождая по снегам полярным,Но снегом стать он все-таки не может.2017

«А на родине Яо…»

А на родине ЯоЕсть фарфоровая башня,Подпирающая ногу,Одну ногу Самого.А над родиной ЯоСам рукой проводит важно,И звенят, как вторят Богу,Колокольчики Его.Если встанутДруг на другаПятьдесятКитайцевРазом,То не станутБлижеК звукуКолокольчиковЯо.Не достанут,Не достанут,Брат печально скажет брату:«Не дается божье в руки,Все, кранты,ПойдемДомой».И над родиной ЯоНа высокой, тонкой башне,Прям на выступах,Качаясь,Колокольчики поют.И от родины ЯоОтступает все, что страшно.Бог играет, улыбаясь,ПеснюТихуюСвою.2005

То, что я должна сказать

Когда меня просят что-то сказать о войне,Находит странное чувство отсутствия горла,Отсутствия глаз, позвоночника гордого,Отсутствия жизни во мне, как в отдельной стране.Вы скажете «глупо», укажете на гордыню,Но я помню каждый простреленный локоть,Груди в разрезе, чью-то животную похоть,Вскрытый живот, похожий на рваную дыню.Вывороченные суставы, жженые волосы,Кости, торчащие из-под платьица…Сжигают в печи жидовку, и кожа плавится,И тает, и свечкой станет, на стенах полосыОставит, когда ее подожгут сызнова,Запляшет нелепой тенью от тела бывшего,Когдатошнего, здорового и болевшего,Рассыпанного золой остывшею.Я ползла через лес и волокла половинуЧеловечьего тела, половину мундира,Половину оружия ротного командира,Примотав к себе неразрывною пуповиной.Я ползла через лес и вроде бы даже выползла,Только лес все ползет и ползет сквозь голову,Будто тощая вошь по ребенку голому,Испражненьем чужого больного вымысла.Но я выжила, Боже, не выживая, выжила,Не ползая по окопам, лишилась конечностей,И видела свет, и путалась в бесконечности,И, чтобы выжить, все свои силы выжала.Вы тоже – признайтесь! – вы тоже помнитеТо, что в голову вмонтировано генетически,Что звенит и в земле, и в лампочке электрической,В майской мирной маминой теплой комнате.Сохрани мою память, Боже, как эту комнату,Конкретную комнату дома вполне конкретного,И если захочешь дыма – не чернее, чем сигаретного,А если огня захочешь – есть и попроще поводы.А если однажды случится – попутает все же бес —Не останется памяти, кроме привязанных ленточек —

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.