скачать книгу бесплатно
В эти минуты хочется родить ребенка. Нельзя! Нужно одной пройти по натянутой верёвке и почувствовать высоту. Она такая, жёстко закрученная, моя верёвка, дух захватывает, когда скользишь по ней. Семенишь по узкой проволоке и не задумываешься, чем всё это может закончиться? Как обрубить её, чтобы остановиться?
Я сплю на полу. На деревянных досках ощущаю мир с высоты плинтуса, так сильнее чувствую земное притяжение. Нитки, иголки, краски – всё рядом, не надо отлучаться. Шарфы, платки, ткани на полу. И бегающие тени…
Что ты маячишь, капризный ребёнок! Ты мешаешь работать взрослой маме. Отстань. Сегодня мой день. Я распишу шёлк другим узором. А когда высохнет ткань, повешу на твои узкие плечи новый платок. Не торопись, не снимай сразу. Походи, полюбуйся свежей палитрой, насладись рисунком. Только не урони, краски должны высохнуть!
Сколько было бы лет моей неродившейся девочке? Или мальчику? Впрочем, они не должны были родиться вовсе!
Я их боюсь…
Мне тридцать пять лет. Живу одна. Отца не помню, рано ушёл из семьи, мать чуть позже уехала в Италию. Мои родители – журналисты, у них были сплошные разъезды, интервью, путешествия, мы практически не виделись. Воспитывала бабушка. Навыков семейных не имею.
Но у меня есть память. Это единственное, что у меня осталось. Как сейчас помню, моросил противный дождь, пасмурно, серо-дымчатая пелена обволакивала прохожих, и разглядеть людей было невозможно. Хроническая беготня в большом городе – это нормально. Я не отличалась оригинальностью и семенила быстро, как могла. По дороге малыша сбили. Я толком так и не поняла, кто поднял ребёнка и раскрыл надо мной зонтик. Побледневшая мать крепко обняла ребёнка и понеслась, а я осталась под зонтиком с незнакомым мужчиной.
Пробежав отмеренную дистанцию в людском потоке, мы свернули на другую улицу к метро. Мой спутник предложил прогуляться, и мы вырвались из обезумевшей людской толпы. В метро наступал час пик! Метро – это монстр, где не было места для меня… Никого вокруг меня, только память с обрывками воспоминаний.
Так вот, мы прошлись по тихой улочке, начиналась она с престижного углового магазина. Москвичи должны знать про знаменитый хрустальный дворец в центре, на Большом Комсомольском. Мы проболтали до позднего вечера. Я дизайнер, он редактор, словом, общение срослось. В тот вечер у меня не было особых надежд на продолжение знакомства. На чашечку кофе он не попросился, но уточнил, что в скором времени возьмёт меня под своё покровительство, и невзначай поинтересовался, живу я в своей квартире или снимаю?
В поле моего зрения он мог не появляться неделями, но мы всё-таки стали жить гостевым браком. Женскую тоску по крепкому плечу никто же не отменял! И я приняла его в свои хлипкие объятья. По мере взросления во мне вырисовывалась непредсказуемая акварельная расплывчивость, и я прощала его шалости. Пользуясь моментом, он стал всё чаще приглашать друзей в мою квартиру – для приятного вечера с водочкой под грибочки и селёдочку, устраивать шумные вечеринки до утра с закусками, винопитием и танцами. Его тусовка была всем на радость, и совсем не хотелось ссориться с друзьями из-за лишней рюмки водки в милой компании.
Шли месяцы. Я стала замечать, что он спивается. Интересно, акт расставания происходит у всех одинаково? У меня в этом вопросе не было опыта, и мой возлюбленный опять остался. Чтобы разделить желание страждущего, мы стали пить вместе. Это был мой первый невинный поступок.
Прошло много лет, а я прихожу на эту улочку и вспоминаю его охапки цветов. Ах, эта чёртова память. Вчитываясь в наш роман, хожу по закоулкам своей памяти, воссоздавая яркие моменты и пропуская скучные эпизоды.
Почему я выбрала его, с такими птичьими чертами лица, не характерными для мужчины? Надувной резиновый матрас – подарок мне на праздник – существовал для нас, чтобы крепко спать, а не заниматься любовью. При этом мой друг часами мог шутить над своими любовными неудачами и нисколько не смущаться. Он не гнушался стащить последний рублик из моей сумочки, хотя хруст купюр для него не был особой ценностью. Ещё любил пустить пыль в глаза, носом чуял хорошие тексты, без поцелуя и бутылки виски не приходил. Свои «гостинцы» называл «филипповской» булочной, в корзинку удовольствий добавлял ящик пива и надирался до последней капли. Он был настоящий Чувак! И он мне нравился!
Совпадет ли реальный образ мужчины с тем, который рисуют себе женщины? Не всегда! Хотя женщине свойственно создавать миражи в океане, творить на песке замки и с надеждой бросать растерянный взгляд на уходящую волну. Я пыталась вытащить своего мужчину, но он отшучивался избитой фразой «кто не пьёт, тот здоровеньким помрёт». И продолжал травить себя, меня и своих знакомых. Привычка устойчиво перерастала в болезнь. Один раз я застукала его с девицей в квартире, он избил меня и сломал челюсть.
Каждый фрагмент своей прошлой жизни она воспроизводила до секунды, отшлифовывала как могла. Она ненавидела свою память, но это единственное, что у неё осталось.
Однажды ей пригрезился пирс, уходящий далеко-далеко в солнечное море. Окно было распахнуто, пахло жарким летом и клубникой со сливками. Горизонта не видно, всё пространство залито светом, а вдоль настила – величественные колонны. Она бежала босиком по мокрому пирсу, не думая, что может поскользнуться и упасть. Ощущала только руки и большую светлую фигуру, которая обнимала всех: и море, и солнце, и её. Обнимала крепко, по-матерински. И вдруг увидела в окне мамины глаза. Хотела подойти, но так и не научилась заглушать крик словами, после коктейлей появилась привычка успокаивать себя сквозь сон.
В тот день домой вернулась раньше, а он валялся на резиновом матрасе, читая вслух: «Вы говорили, вам пора лечиться, а я лежал как раненая птица, офонарев от этого всего. Любимая! Меня вы не жалели, но всё равно ко мне подсели, расцеловав в постели, вы наливали мне вино».
– Принесла? – в его голосе слышались нотки недовольства.
– Направление в больницу!
– Хватит! Не устраивай мне сцен!
– Не собираюсь!!!
– Сбегай лучше за бутылкой.
– Завтра в больницу ложиться, идиот!
– А сегодня, милая, вы всё отлично помните, когда ходили вы по той же самой комнате и говорили, что у нас сегодня опохмел!
– Уходи.
– А ты подними меня.
– Встать уже не можешь?!
– Не нальёшь, убью!
– И не подумаю!
– Серьёзно?!
В его голосе прозвучал звериный рык. На полусогнутых ногах он пополз в мою сторону. Я распахнула окно и стала кричать о помощи. Он приблизился, и я почувствовала его руки на моей глотке. Как собачонка успела только взвизгнуть.
– Я принесу, только освободи меня.
Он будто услышал плачь всех детей на планете, отскочил и рявкнул:
– Бегом, сказал!
На кухне открыла кастрюлю, где была спрятана заначка, достала два бокала и разлила поровну. Он выпил залпом сразу два. Свалился на пол с широко раскрытыми глазами, блуждающими по потолку, его тело заёрзало на ковре, а полураскрытый рот попытался вдохнуть пролетающий воздух.
– А два тополя? Неужели срубили? И ты больше не будешь приходить сюда, на наше место, где мы познакомились?
После похорон третьим глазом почувствовала его присутствие и, не задумываясь, крикнула в воздух:
– Слышь, ты! Видишь меня на матрасе, я строго следую пропорциям нашего коктейля! За тебя, любимый!
Я выцедила последние капли из стакана и мутно уставилась на фигуру, спускающуюся с потолка. Буквы на глазах обретали плотную форму, склеивались в фигуру, и мужские очертания становились более ясными.
– Тебе страшно? Ты боишься себя! Залезь под матрас, как в детстве, – продолжил голос.
Я была похожа на орущего, топающего ножками испуганного ребёнка, требующего от окружающих исполнить одно желание – исчезнуть!
– Ну что, доигралась? – с укоризной продолжил голос. – Забейся в шкаф, сиди там днём и ночью. Застынь!
– И не забудь очки. У тебя, как всегда, сквозняки, словно призраки ледяные, и страхи… и чувство вины… Ты выкини душу, не изнутри, и вновь обрети ЛЮБОВЬ, – это был уже другой голос.
О матери прозвучали эти строки, и опять привиделся пирс. Дорога нарисовалась длинной, извилистой, сердце пыталось достучаться до глубинных следов боли.
Из последних сил вытянулась струной и вскочила с этого чёртова матраса. Разрезала его в клочья, взяла щётку и стремительно начала смывать грязь по всей квартире. Счищала беспощадно всё до последней буквы, фразы, поцелуя, раскаяния, обиды. Собрала в кулак волю, укрыла память непроницаемым одеялом.
«Может быть, там повезёт больше?» – прорезался голосок изнутри. Бросив взгляд наверх, она почувствовала лёгкость. Но уверенность в полёте растворялась на глазах. Кто-то невидимый преднамеренно вымазал крылья и прилепил их к новой помехе.
РЕЦЕПТ ДЛЯ ДОЛГОЖИТЕЛЕЙ
Чтобы «крылья» окончательно не обломались, не торопитесь заходить в ближайшую рюмочную. Лучше будьте живым «ботаном», чем мёртвым умником.
Противопоказания: повышенная привязанность к горизонтальному положению чревата нарушениями в мозговом кровообращении; процесс необратимый, есть вероятность проваляться до конца своих дней в памперсах.
Глава 3. Двойник
Вглядываясь в мелькавшие пейзажи за стеклом, наша героиня увидела озеро, и ей захотелось искупаться. Внезапно она перевела взгляд на зеркало и увидела своё отражение на туристическом корабле. Всё ей напомнило сумасшедший зверинец, вырвавшийся на волю с дикими воплями. В поисках шлюпки туристы, отлетающие как бильярдные шары на палубе, скатывались в воду. Зеркальный предмет терялся во множественных отражениях, но наша героиня успела прочитать слово «Фортуна».
* * *
Пассажир ещё раз стукнул в дверь и решительно открыл купе. На вид ему было лет сорок, крупного телосложения, бритоголовый, в дорогом костюме.
– Будем знакомиться? – голосом президента спросил мужчина. Он плюхнулся на то же место под номером семь и передал визитку: Турагенство «Каприз». Директор – Павел Васильевич Обухов.
– Это ваши бумаги? – обратился он к попутчице.
– Какие? А да, мои.
В очередной раз она слукавила, автоматически сунув в сумку рецепты. Решила на следующей станции с ними окончательно разделаться.
Он продолжил:
– Так случилось, с машиной облом, пришлось поездом добираться. СВ не было, три билета выкупил, так что поедем вдвоём.
– Вдвоём?..
– Чтобы нам не мешали.
– Чтобы, что не делали?
Мужчина вальяжно развалился и погрузился с головой в ноутбук. Она ещё раз кинула свой взгляд на визитку, затем на мужчину. Что-то неуловимое в его лице показалось очень знакомым. Школьная любовь в капитана Грея взбудоражила в ней воспоминания, но судьба подготовила немало сюрпризов, и они расстались.
Перевернув очередную страницу своих странствий, таких разных и в тоже время таких схожих, она нырнула с головой в кипящий ад происходящего.
Вечером проснулась от стука в каюту. Барабанили громко: «Эвакуация, срочно все в шлюпки. Немедленно покинуть судно». Корабль потерял управление ещё прошлой ночью, ремонту, как показали проверки, он давно не подлежал. На теплоходе образовались пробоины из-за бушующего в водах Ладожского озера шторма. Люди чувствовали себя беспомощными, крики и мольба сливались с воем ветра и казались завыванием нечистых сил. Единственной надеждой на их спасение был недалекий берег.
Она побежала по палубе, не осознавая, что предпринять дальше. Добежав до кормы теплохода, поняла, что спасением послужит прыжок в воду. Шлюпок больше не оставалось, и она прыгнула в водяной ад.
Под густым туманным колпаком люди нервно гребли в лодках. В одной из таких лодок можно было разглядеть силуэты женщин и сидящих рядом мужчин. Только что пережившие нервный шок, они судорожно оглядывались по сторонам, из-за боязни свалиться ещё раз за борт этой ночью.
Лодка не сбавляла лихорадочного темпа. Мужчина постарше, успокаивая свою жену, монотонно бормотал:
– Если нам суждено умереть, значит, мы не доберёмся до берега.
А сидящая рядом интеллигентного вида женщина кричала:
– Сын не должен остаться без отца. Греби…
– Поднажмите, профессор, а то и впрямь к рыбам угодим. Смотрите, вода в лодке! – сказал мужчина атлетического сложения.
– С тобой не пропадёшь, – отпарировала молодая особа. – Такие, как ты, – герои, и в постели, и на работе…
– Уже с героем успела познакомиться? – злобно перебил худенький человек с усиками. Вот мы, люди творческой профессии, настоящие герои, мы можем влезть в шкуру любого, нас любят женщины.
– Нашёлся любитель по бабам таскаться. Или всё-таки по части выпивки?
– Кэт, мы обо всем договорились. Ты же меня простила.
Но его пресекла другая женщина:
– Нам бы не мешало всем познакомиться.
– Я Серж, актёр, моя подруга – Кэт. А вас, уважаемая, как зовут?
– Сергей Павлович, – ответила пожилая женщина, – а я его жена, Вера Васильевна.
– А рядом с атлетом?
– Кому надо, ответит, – вытирая пот, резко оборвал атлет, без имени и фамилии, просто Бизнес. – Вы, актёры, даже в экстремалке глазки строите.
Женщина продолжила:
– Нина. Я в школе завучем работаю. Как же нам не повезло…
– А тем, кто там остался? Повезло? – Бизнес показал веслом в сторону затонувшего теплохода.
Лодку качнуло несколько раз. Неподалеку продолжали раздаваться глухие крики.
Картинки того безумия на теплоходе стали возвращаться с новой силой, прерывая разговоры в лодке.
Наступила тишина. Но тишина была какая-то неполная, что-то мешало; назойливый звук то появлялся, то исчезал, и разобраться с этим звуком в полумраке пока не удавалось. Только отчётливо был слышен небольшой всплеск воды от весёл, шевелящих волны-барашки.
– Если нам суждено умереть, значит, на все воля Божья, – лепетал профессор.
– Ты ненормальный, – ответила грубо ему жена. До берега совсем немного…
– Конечно, – вторила ей Кэт. – А то получается какая-то ерунда. Поехали отдыхать, а угодили на корабль с дыркой. За что, спрашивается?
– Да за всё! – захлебываясь, перебил актёр.
– Кретин! Я что, должна отчитываться перед тобой: с кем и сколько денег за ночь?
Мужчины резко остановили лодку.
– Да что вы так вылупились на меня?
– Замолчи! – выкрикнула Нина.
– Деньги? Мне платят деньги? А кто это выдумал, что я беру ваши грязные деньги?
Бизнесмен не справился с откровениями Кэт и как цепной пёс кинулся в схватку.
– Кэт, причалим к берегу, я сниму тебя, извини, не за доллары, за рубли. Правда, они чуток подмокли…
Артистический романтик не выдержал нокаута, он бросил вёсла и полез выяснять отношения. А Кэт, черпая воду башмаком из лодки, отпарировала:
