скачать книгу бесплатно
Парень вступил в комнату отдела.
– Привет! – сказал он сразу всем.
Опустил ворот куртки, пригладил на лобастой голове волосы. Повернулся к Свете:
– Ты здесь работаешь?
Света прибирала на столе и лишь кивнула – на все помещение, мол, смотри, знакомься. Слава ступал осторожно, как по залу музея. Обошел столы сотрудников. Уставился на один из счетно-вычислительных приборов на столе у Виктора. Хотел было потрогать… Виктор кому-то звонил в этот миг и мельком взглянул на парня.
– А ты где сидишь? А это зачем?.. – опрашивал тот у Светы.
Юлька прыснула вдруг и вскочила со стула.
– Вон за тем столом, – ответила Света. – А это, брат, такие аппаратцы, – она стрельнула глазами в сторону Виктора, – вы их небось не проходили в ПТУ.
– Спасибо, Свет, за чай!.. Пока, петушок! – крикнула в дверях Юлька и скрылась.
Из коридора донесся ее хохот.
– А это портативная модель ЭВМ, Слава! – поясняла Света, водя парня за собой по отделу.
– Да это я знаю, – Слава взял прибор в руки, повернул, положил на место. – А как он работает?
– Знаешь, а спрашиваешь, как работает, – вмешался Виктор. – Плохо, видать, знаешь.
– Ну да… – не согласился Слава.
Света включила прибор.
– При помощи этой штуковины, – поясняла Света, войдя в роль экскурсовода, – мы подбиваем сметы расходов…
– Чего подбиваете?..
– Сметы. Не притворяйся… А впрочем… – задумчиво протянула Света, – могу тебе все объяснить по порядку. Мы обязаны помогать ученикам… Виктор, не помешаем тебе? Мы тихо… Садись, Слава, вот сюда. Шапку не держи на коленях, а повесь… Так, молодец. И слушай…
– Может, в другое время, а? – Виктор поднял голову. – Тут не ликбез.
– Это шефская помощь, Виктор, – поправила его Света. – Слава комсомолец.
– Да не слушай ты его, – мирно пробурчал Слава.
Он уселся рядом, плечо к плечу, со Светой.
– Ну, давай насчет сметы…
Света снова включила прибор, показала ученику пробитую точками ленту и разграфленные листы с колонками шестизначных цифр.
– Шестизначные… – вздохнул Слава. – Это все деньги?
Света стала объяснять. Парень слушал сосредоточенно, но все время смотрел на Свету, не сводил с нее круглых глаз…
– Давай-ка, молодой человек, шагай, – вдруг бросил из своего угла Виктор. – У нас дела сегодня.
Света поднялась. Как раз быстро прошел мимо двери шеф. За ним вышел и Виктор.
– Ладно, Славик, в другой раз, – сказала Света, – у нас действительно дела. Ну, пока!
– Я зайду еще, ладно? Извините, если чего… Слава поднялся, потоптался еще немного у двери,
глядя на Свету, взял с вешалки шапку, вышел.
– Уф, – вздохнула Света, присела устало на свой стул.
Ей хотелось плакать. Все-таки ее задел окрик Виктора. «Парнишка тут ни при чем. Это он злится на меня. Но за что?.. А кто он такой, вообще говоря, сам Виктор? Какой он?»
Какая-то совсем новая мысль, даже не мысль – ощущение чего-то главного, самого нужного сейчас ее душе вдруг охватило ее, и надо было срочно это выяснить в себе, додумать…
Но додумать не удалось… Виктор вышел от шефа – пошел к столу молча, глядя в пол, и Света сразу поняла, что он вышел другим: злым, озабоченным. Это она уже знала. Когда он вот такой: с виду спокоен, сосредоточен, губы сжаты, лишь насвистывают что-то, – значит, плохи дела, что-то случилось. Обижен, рассержен, жди беды.
Снял рывком трубку, крутанул несколько раз диск…
– Кокетничаем с молокососами? – не глядя на Свету, сказал ей издали. – А сводку и телеграммы мне, что ли, разносить? С утра лежат.
– Виктор, я вообще в таком тоне… Уж от тебя я не ожидала…
– Хватит! – взорвался Виктор. – Сейчас не до этого. Оставим личное, все эти трынди-брынди, шуры-муры…
– Шуры-муры?! – поразилась Света.
– Вот именно!.. Бутербродики там, бутылочки, Юлечки, Славики… А знаешь, что сейчас на юге? Я вот лечу через десять минут, а ты тут… тут…
– Виктор!
– Только расстраиваешь!
– Ах, тебя бы все по головке гладить? Ты сам груб со мной…
– Я груб? Это ты!.. Ты!.. Неизвестно почему взъелась…
– Ну и ладно! И пусть! – Света метнулась к двери. Слезы душили ее. – И лети куда хочешь! Знать тебя больше не хочу!
Скорее, скорее – в коридор, чтоб не показать ему своих слез.
Он хлопнул дверью. Ушел. Так и не позвонил, кому надо. Впрочем, какую-то папку все же захватил с собой. Видимо, пошел по делу…
Света ходила по коридору, не могла успокоиться… Да, видно, там на юге действительно очень уж сложные дела; впервые она видела Виктора таким взвинченным и резким. И, наверное, зря все же она так дурачилась с этим юнцом, сердила Виктора… в такое время!..
В дверь заглянул шофер Костя – дядечка средних лет – прямо в пальто и добротном меховом малахае, который он никогда не снимал, даже часами просиживая в помещении, «намек на боевую готовность номер один», как говаривала зоркая Зинаида… Шофер справлялся, где Виктор Павлович; подождал немного, ушел. Потом, судя по всему, Виктор уехал – домой и сразу в аэропорт.
Конец дня прошел у Светы как в тумане, все валилось из рук. Домой пошла с головной болью.
На другой день столько было работы, что – не до волнений. А голову ломило пуще прежнего. Пришлось вместо полдневного чаепития спуститься в медпункт, за таблетками. «Грипп у вас, вот что, – сказала ей пожилая медсестра. – Покажите язык… Грипп начинается, девушка. Вот направление, идите в свою поликлинику или прямо домой, вызовите врача…» – «Температуры же нет…» – «А грипп есть… И температура будет! Идите домой».
Света поднялась к себе, проглотила сразу две таблетки цитрамона. Решила немного еще подождать, пусть подействует лекарство.
На их этаже – все было как всегда. Но чувствовалось всюду что-то особое: какая-то затаенная спешка, какое-то непростое отсутствие руководства, словно все вызваны на некое тайное совещание, куда-то на самый верх.
Женщина из патентного подотдела, войдя, сказала, что в районе Ташкента землетрясение. Шефа с утра не было на месте, тоже куда-то вызван. Во втором часу явилась неожиданно посетительница, немолодая женщина в простом платке.
– Можно к начальнику, девушка?
– По какому вопросу?
– Да вот о сыне я… В газете сообщение было. А он там и есть, в Кызылкумах. Монтажник он, по найму. Звонила туда, не отвечают.
– Там же нет связи, – почему-то ответила Света. Надо было просто сказать, что женщина обращается не по адресу, направить куда надо…
– Как нет, я раньше звонила, через Газли. Он в том районе, на стройке… Говорят, прервана связь-то?..
– Волноваться рано, – как можно спокойнее, самым будничным тоном ответила Света. – Ничего страшного. Мы бы знали… И зачем вам начальник?
– Да ведь сын у меня там. Один он у меня, Сережа… Вот, поглядите, девушка, голубушка моя, поглядите…
Женщина достала из большой хозяйственной сумки пакетик в целлофановой обертке, бережно вынула из него, положила на стол перед Светой фотографию. Со снимка глядел обычный русский хороший паренек – дерзковатые глаза, задорное серьезное лицо, из-под бушлата – край тельняшки… да вот еще родинка справа на лбу.
Женщина всхлипнула, вытерла глаза уголком платка.
– Без отца рОстила. Один у меня… Говорила, не гонись за рублем. Монтажники и в Москве нужны. Мне бы к начальнику, справиться.
– Не волнуйтесь, – утешала Света. – А начальник тут ни при чем. У нас ведь данных нет о рабочем составе, мы – другой отдел… Я вам напишу сейчас, куда обратиться. – Света стала было писать адрес нужного управления. – Да вы не тревожьтесь. Все будет хорошо.
– Вы уж помогите, девушка, – удрученно упрашивала женщина. – Вы такая славная, вижу, чуткая. Хоть не русская, а сердечная… Уж помогите…
– Я сама из Газли, – сказала Света. – Какое еще землетрясение!
И вдруг не смогла дальше писать: пальцы как онемели, ручка из них выпала. Комната поплыла в глазах… Ей стало дурно.
С вертолета – вся картина землетрясения здесь не была уже такой дикой… Не то что в Газли. Только дым и дым! Хотя – это Виктор знал точно – тряхнуло и здесь основательно, разрушено все, что можно разрушить: здание подстанции, бараки. Покорежены трубы, заполыхали скважины, весь песок, все пространство, казалось, горит, внизу ходят волны огня. И все же – какая удача, что компрессоры удалось отключить!
Дым, тугой горячий ветер жгутом лупит снизу, отжимает вертолет вбок и вверх, не дает снизиться.
– Седой! На войне был? Гляди… – в ухо ему кричит радист или штурман, сидящий рядом с пилотом.
Виктор не знает в точности, кто он, знает лишь, что его роль обеспечивать радиосвязь – именно с
вертолета – между Газли и Бухарой; другой возможности для связи с центром сейчас нет. На груди радиста передатчик, в перерыве между работой он оборачивается к Виктору и бросает одну-две загадочные фразы; разговор – по Викторовым старым понятиям – глупейший, но здесь он кажется естественным. Во-первых – прозвище, данное ему радистом: Седой. Когда Виктор сбрасывает каску, чтобы обтереть пот, его белесая башка и впрямь как оловянная: от песка, от влаги. «Был на войне?» – не глупо ли спрашивать у человека, родившегося в сорок четвертом? Но уже следующие слова показывают – радист и не ждет ответа, он, собственно, говорит о себе, а не о Викторе.
– Я пацаном видал такую заваруху, на Курской дуге…
– На какой? – кричит Виктор, пригибаясь к уху радиста; ему послышалось: «на узкой дуге».
Кругом свист вихря, гул, ни черта не разберешь.
– На Ку-урск… Я оттуда. Глянь, Седой…
Радист окидывает рукой на миг открывшееся в дымовых клочьях пространство. Это в самом деле напоминает пожарище после танковой битвы. Обломки, островки пламени около трубопровода по всему полю, а между завалившейся набок подстанцией и местом, где вертолет должен сесть – бетонной площадочкой на старом такыре, – еще не улеглась полоса огня. Гасить некому, хотя кто-то внизу еще есть. Пожар обхватывает обломки подстанции. «А вдруг под обломками люди?..» Об этом подумали все трое: вертолетчики и Виктор.
– Мать твою, – выругался радист. – Неужели не сядем?
Целые полчаса длились трудные заходы на бетонную площадку. Когда все же сели на бетон, выбрались и, разминая ноги, отдуваясь, скинули каски, – шибануло в лицо, как из печи обжига, гарью, вонью горелого металла и нефти, устоявшимся жаром горящей почвы.
Подошли двое – серые лица под касками, серые от пепла противопожарные робы. Один – прорабского вида, сухопарый, сутулый, со старым, с бывалым прищуром, в резких морщинах, лицом, почти старик, представился:
– Кравцов.
Второй – молодой, по-спортивному крепкий, молча поприветствовал всех ладонью. Кравцов сказал:
– Придется забрать раненых – и назад. Мы пока подождем…
– Разве так много? – испуганно спросил пилот. – Приказано вас доставить…
– Хватает. Рассуждать некогда, – скрипуче отрезал Кравцов. – Тяжелые травмы, контузии, у женщины вон перелом ноги. Еле перетащили всех к складу, подальше от огня, – он указал на глинобитное строение, вроде дувала, в стороне. – Того и жди, тряханет опять и всех завалит.
– Одного раза с них достаточно, – подхватил молодой. – Забирайте раненых, ребята. Нас потом.
– Нельзя ли подрулить к людям? – спросил Кравцов.
– Сложно, – ответил пилот.
– Перенесем, ладно, – ответил молодой. – Нас тут трое, со сторожем. Кто цел остался. С вами шестеро, справимся…
Кравцов с вертолетчиками пошел к глиняному строению. Виктор и молодой чуть отстали, закуривая.
– А я думал – это прораб, – сказал Виктор, тыча сигаретой вслед ушедшим. – На вид простой работяга. А это сам Кравцов!
– Потому и я при нем, – попросту ответил парень. – Умереть, но сберечь. А старик упрям. Ну, сам видишь, сначала – раненых, потом за ним.
– А вдруг уже не сядем?
– Сядете! – пообещал парень. – А что делать! Не могу же я силой – сгрести его и в вертолет… А ты радист, что ли? – спросил он. – Больно вас много.
– Тут участок мой, – Виктор оглянулся на развалины, на пламя… Я же все это ставил. Подстанцию эту, скважины… А теперь… Черт-те что!
– Восстановим. Людей надо спасать, сам понимаешь…
– А там, – Виктор показал на подстанцию, скрытую за языками огня, – вдруг кто еще остался?
– И я боюсь, – сказал парень. – Отправим вертолет, проверим. Но при старике молчи.