скачать книгу бесплатно
При этом Владимир, язычник и гонитель христианства, неслыханно укрепил и расширил страну – подчинил многие славянские племена: вятичей, радимичей, балто-литовское племя ятвягов. Он установил контроль над Судовией (это части нынешней Литвы, Польши и Белоруссии), успешно ходил на Червенскую Русь (это в районе нынешней Галиции, Западная Украина: завоевал Червен и Перемышль). В 985 году, за три года до своего преображения, он воевал с волжскими булгарами. Словом, он невероятно усилил государство и свой личный авторитет силой оружия. В каждом новом захваченном городе он ставил приграничные гарнизоны – через тысячу лет именно за это его станут почитать как покровителя внутренних войск России.
Но как Бог мог помогать своему гонителю? Ответ необходимо искать не в человеческой, а божественной логике. Напомним, Промыслу нужно было сильное государство для утверждения здесь веры. Промыслу требовался горячий человек, который – да, творит пока злое, но с пламенным, убежденным сердцем. В свое время этого сердца просто коснется благодать, и со всей прежней горячностью оно примется утверждать и проповедовать.
Как это похоже на историю великого апостола Христа – Павла. Он был лютым гонителем христианства, самолично участвовал в казни первого мученика, гнал первых христиан в тюрьмы и на казни, а потом Христос его коснулся, встретился ему на пути и сказал: «Павел, зачем ты гонишь Меня»? И Павел всю прежнюю свою антихристианскую горячность обратил на проповедь Христа.
Так произошло и с князем Владимиром. Но как он встретил Христа?
Государство ширилось, в его орбиту входили новые племена, и Владимир прекрасно осознавал реальную опасность гражданской войны – из-за разности этих племен и их верований. Он начал поиск единой для всех веры. Поначалу пытался объединить разрозненные русские княжества одной старой языческой верой. Но Русь не собиралась, и Владимир стал искать новую веру.
В древних летописях рассказывается о «выборе вер» («испытании вер») Владимиром. Дескать, послушал он при дворе проповедников западного «латинского» христианства, а также иудаизма и ислама. А затем, когда речь взял греческий философ, Владимир внял его словам и выбрал православие. Повествование это полулегендарное, однако слова Владимира католикам-«немцам»: «Ступайте назад, ибо наши отцы этого не приняли» – это явное указание на реальные события, произошедшие в 962 году, когда германским посланникам пришлось бежать.
Но как в 987 году Владимир принял на совете бояр решение о крещении «по закону греческому»? Было много его личных разговоров с этим «греческим философом», но известно, что его потрясла икона «Страшный суд», где просто и прямо была показана посмертная участь человека. Вот тут и всплыла в сердце этого горячего и очень жестокого человека вся его прежняя жизнь. Вот тут, возможно, он и увидел, что его может ждать за все совершенное. А еще нужна была благодать, потому что без нее преображение невозможно, – и он ее ощутил.
Ироничная присказка, что Владимир выбрал православие только потому, что оно разрешало выпивать в отличие от ислама («Веселие есть на Руси пити»), – это выдумка. Есть страсти посильнее алкогольной, например блуд. Ислам разрешал многоженство, а на Древней Руси оно было в ходу: все князья имели по нескольку жен. Отказаться от такого сложнее. И возможно только при помощи силы благодати – преображающей энергии Бога. Она должна коснуться. Веру невозможно выбрать, исходя из того, каким страстям она разрешает оставаться. Вера приходит как то, ради чего ты готов отказаться от всего. И князь отказывается. Меняется.
Эта перемена возникла еще до крещения. В этот же самый 987 год Рогнеда решилась отомстить Владимиру за содеянное когда-то с ней и ее семьей – она хотела ночью зарезать мужа. На Лыбеди, где и жила. Если бы ей удался ее замысел, в какую бы сторону свернула наша история? Но князь проснулся, когда она подходила с ножом, успел отвести удар – и почему-то… не убил ее. Хотя за такое ей грозила смертная казнь! Владимир отправил Рогнеду в ссылку. После собственного крещения он отпустил ее, – говорят, она окончила жизнь монахиней. Там же, в Изяславле.
А дальше – самое таинственное место в нашей истории. И одно из самых спорных. Зачем князю понадобилось завоевывать византийский Херсонес, чтобы принять там крещение? Считается, в 988 году князь Владимир помог византийским императорам (там тогда правили двое) – по военному договору Руси и Византии погасить восстание в Империи и за это он попросил в жены византийскую царевну. Хотел породниться с Империей! Ему пообещали, но потребовали креститься, – ведь за варвара нельзя выдать царевну. Мятеж он подавил, но в ответ – тихо. Анну не отдают, говорят, чересчур молода – ей и вправду было всего 16. Владимир, видимо, не привык к тому, что ему отказывают, да еще и не выполняют свои обещания. И он идет на ближайший к Киевской Руси византийский город Херсонес – северный форпост Империи.
Тут тонкий момент: Владимиру было важно не как вассалу принять веру от греков, а как владеющему. Само имя Владимир – «владеющий миром»! Ведь греки всякого крестящегося от них считали своими подданными. Владимир слушаться не хотел. Он крестился в виде снисхождения грекам, но никак не в качестве их вассала.
Не сумев покорить Херсонес осадой, князь обещает креститься, как только возьмет его стены. Предатель открывает Владимиру тайну водопровода Херсонеса, тот перерубает его и входит в погибающий от жажды город.
Царевна Анна отплывает навстречу жениху, но уверяет: «Не крестишься – не выйду замуж». Владимир все не решается – и тогда, рассказывает Повесть временных лет, вдруг теряет зрение. Анна предложила Владимиру окунуться в купель с верой, чтобы прозреть. Так он и сделал, и чудо произошло! Опять такая схожесть с апостолом Павлом, который когда-то ослеп на три дня после встречи с живым Христом и прозрел по молитвам Его учеников. И вышел на проповедь. Крещение Владимира – и теперь тема споров историков. Есть версия о том, что князь принял крещение и до похода на Корсунь.
Вот так цепочкой сложных событий, но промыслительно вытекающих одно из другого, князь Владимир стал другим и повернул историю страны. Началось наше Преображение.
* * *
Различия между крещеной Русью и Русью языческой явнее всего видны на примере самого князя Владимира. Фанатичный язычник, держатель гарема в 600 жен, убийца невинных, агрессивный вояка, узнав Бога, берет себе одну любимую жену, войны прекращает, даже преступников перестает казнить – заменяет казнь штрафом.
Отмена казни привела к росту преступности, и духовенство даже вынуждено было уговаривать Владимира вернуть казни ради интересов государства, как того требует его долг христианина.
Владимир, следуя евангельским словам: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Матф. 5:7), дозволял нищим и убогим входить на княжеский двор и брать там воду, еду и даже деньги из казны! Также он велел на телегах развозить по городу припасы для больных и немощных, которые не могли самостоятельно добраться до двора князя.
То же относится к знаменитым пирам князя Владимира. К своему столу он пускал не только бояр и дружинников, но и обычный народ. Скорее всего, именно из-за этой щедрости в те времена князя назвали Владимир Красное Солнышко.
Когда-то именно милосердие и любовь, вторгнувшиеся в агрессивный, эгоистичный и очень безжалостный мир Римской империи, изменили его: именно на неслыханную доброту первых христиан откликались римляне и становились христианами. Так и пример Владимира лучше любых догматов подталкивал и других креститься. В этом еще один наш нонсенс: никогда здесь не крестили «огнем и мечом». Да, когда князь звал креститься на реку Почайна (нынешняя часть Днепра), его слова были жесткими:
«Если кто не придет завтра на реку, да не будет мне друг».
По нынешним меркам – это некоторое насилие, по тогдашним – нет. Ведь князь в те времена воспринимался как отец народа, через которого приходит воля богов. И люди считали, что, раз Владимир выбрал христианство, значит, этот выбор важен для всей страны.
А вот на Западе было совсем иначе: конунг Олаф предоставил своим вассалам выбор между крещением и смертью, огнем и мечом крестил созданную им западную империю Карл Великий. Суровые традиции продолжили и крестоносцы.
На Руси же терпимость к язычникам была поразительной. Их не наказывали даже за исповедование своей веры или за отказ ходить в храм. Археологические раскопки открывают немало языческих капищ в Киеве, существовавших и спустя время после крещения Руси. Царило и так называемое двоеверие.
А вот сыновья Владимира не всегда могли обратить язычников в новую веру: Глеб был вынужден покинуть Муром (христианство в этом городе утвердилось лишь в XII веке), а Ярослав, по легендам, долго держал борьбу с язычниками из селения Медвежий Угол, но в итоге отправился за его пределы и основал церковь (сейчас на этом месте располагается город Ярославль).
Лишь историк Татищев в XVIII веке указывал на одно исключение. На Новгород – здесь и вправду «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем». Перынский скит на берегу Волхова в своем названии до сих пор сохранил память о стоявшем здесь идоле богу Перуну, который поставил когда-то сам Владимир. После Крещения Руси на его месте вырос храм Рождества Божией Матери! Крещение шло здесь так тяжело еще из-за того, что Новгород был реальным языческим духовным центром. Когда-то сам Владимир еще язычником правил здесь девять лет.
Так в конце Х века мы получили христианство, когда оно пришло к самому близкому за всю свою историю знанию Бога и теперь делилось им с нами. Мы получили христианство тогда, когда Западная и Восточная церкви утопали в противоречиях. Уже через полвека произойдет великий раскол на католическую и православную церкви. Мы получили самый ценный дар в своей истории – православие – тогда, когда главный дом этой религии, Империя, в которой эта вера оформилась и укрепилась, откуда она разошлась по миру, в том числе и в пределы Русского государства, Византия начинала постепенно угасать. Через четыре века Империи не станет. Не перенесись из нее православие на Русь, на земле не осталось бы православного мощного государства. А значит, не свершились бы евангельские пророчества о том, что Христос должен быть проповедован по всей земле.
Может, здесь разгадка логики Промысла о нас?
Он формировал характер и нрав нашего народа еще до его появления на свет: характер и нрав, которые будут способны воспринять евангельскую весть и стать ее горячими защитниками. Если в этом наша главная задача, то… какие мы все же?
КТО МЫ?!
Про христиан говорят, что это люди, которым Бог поручил других людей. Может, здесь наша разгадка?
На евангельской фразе «Бог есть любовь» построилась вся русская культура. Из нее мы восприняли одно из главных наших качеств – жертвенное служение русских своей стране и другим народам, поэтому мы и смогли стать колоссальной империей: не только сугубо православной, но и домом для всех народов и религий. Потому что православие – религия служения, а не господства. Отсюда же одновременно уважение к религиозному выбору каждого!
Есть в прошении православной службы и такое: «да тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте» – это стало нашей главной потребностью. Мы быстро усвоили, что для «тихого безмолвного жития» нужно сильное государство.
Мы восприняли православие так горячо, что ничего не можем сделать с этой нашей глубокой религиозностью: даже из безбожия русский творит себе фанатичную религию.
«Ищите прежде Царствия Божия, а это все приложится вам» – эта евангельская формула объясняет всю нашу некоммерциализованность, все эти поздние поговорки «От трудов праведных не наживешь палат каменных» и тому подобное.
Из русского языка и Евангелия скроилась вся русская литература: как замечал Виктор Тростников, ее герои только и делают, что ищут смысл жизни, как Пьер Безухов в «Войне и мире».
Нашим гимном была «Молитва русского народа».
Выходные в стране были в православные праздники.
Мы все приносили Ему, потому что знали, что «Без Меня не можете творить ничего» (Ин. 15:5). Пока мы это помнили, становились мощнейшей страной на планете, когда забывали, теряли все.
Как предвидел святой протоиерей Иоанн Кронштадтский грядущую последнюю потерю: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Божия».
Глава 2
XI ВЕК: КАК ХРИСТИАНСТВО ИЗМЕНИЛО НАС?
1054-й считается годом официального разделения Церкви на Западную – католическую и Восточную – православную. Дело к тому шло веками – с той поры, как поделилась Римская империя, два сколка прежнего государства начали проживать очень разные судьбы, с годами все более по-разному славя Бога. И по-разному понимая Его. А значит, и самих себя, и природу всего вокруг. На Западе без согласия всей церкви переписывались каноны, вводились новые, все более далекие от духа первых Вселенских соборов догматы. Противоречия вырастали в конфликты и взаимные анафемы, а в какой-то момент стало понятно, что это не просто две разные цивилизации, но и то, что цивилизация Запада стремится поглотить цивилизацию Востока, окатоличить, просветить «схизматиков» – православных.
Пока главной хранительницей восточного христианства остается Византия, но она слабеет. И самый непоправимый удар ей нанесет скоро именно вроде бы «братская» христианская Европа, когда обрушит на Константинополь свой очередной крестовый поход. После него империя уже не оправится и медленно сойдет со сцены истории, передав свое непостижимое наследие на хранение и умножение северному соседу.
Но это не скоро. Пока мы еще и близко не мыслим себя преемницей Византии, до нашей теории Третьего Рима еще почти пять веков! Это теперь, с пройденного расстояния, можно увидеть, как загодя Промысел готовил нашу страну к этой миссии – стать вместо Византии самым сильным православным государством на планете, а значит, охранителем всех православных в мире.
Разделение Церквей позволит русским скорее осознать эту свою миссию. Мы получили православие тогда, когда стало понятно, что нам его не только исповедовать, но и защищать. Для этого мы должны были пламенеть новой верой. Со всей присущей нам страстной горячностью мы начинаем строить страну по-новому – окрыленная христианством и его развивающей силой, всего за несколько лет Россия превращается в мировую державу и совершает великий рывок!
«БОЛЬШОЙ РЫВОК» РОССИИ
В XI веке мы уже опережаем Европу во всем: в размерах государства, в развитии городов, быта, в гигиене, юриспруденции. Но более всего – в нематериальном: в развитии культуры и грамотности. Вот яркий пример. Дочь Ярослава Мудрого, Анна Ярославна, выданная замуж за короля Франции Генриха I, писала своему отцу из своего дома в Париже: «В какую варварскую страну ты меня послал; здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны». Ее четкие, ясные буквы стоят рядом с крестами неграмотных королевских чиновников, придворных и самого короля Генриха I – они не умели писать и вместо росписи ставили крестики. После смерти Генриха I в 1060 году русская княжна поселилась в замке Санлис, расположенном в сорока километрах от Парижа. В этом городе Анна Ярославна основала женский монастырь и церковь. На портике сохранившейся церкви и теперь цело лепное изображение русской княжны во весь рост с маленькой моделью основанного ею храма. Надпись на цоколе гласит: «Анна Русская, королева Франции, воздвигла этот собор в 1060-м».
Так мы вошли в семью христианских народов. Следом за Анной другая внучка Владимира вышла замуж за венгерского короля. Норвежские князья вступают с нами в родство.
После Крещения Русь становится каменной. В ходе масштабного каменного строительства будут созданы города Владимир-на-Клязьме, Белгород, Переяславль. Иноземцы, проплывавшие в те времена по пути из варяг в греки, называли Русь страной городов именно из-за их неслыханного множества: Новгород, Псков, Полоцк, Витебск, Смоленск, Друцк, Минск, Любеч, Чернигов, Киев, крепость Юрьев (нынешний Тарту). Они были созданы уже к 1030 году! А ко времени татаро-монгольского нашествия у нас было около трехсот городов.
Культурное развитие на Руси затронуло не только знать. Созданная Церковью письменность была доступна всему народу. Новгородские берестяные грамоты (XI–XV века) – древнейшее свидетельство нашей гражданской письменности. Это обыденная переписка между простыми людьми, но она говорит о том, что грамотность была распространена среди населения. Есть среди грамот и книжицы с записью молитв.
Первые книги на славянском – это только духовная литература. Ее влияние на русских людей было колоссальным. Это отсюда в нашей крови особое сакральное отношение к Слову. Слово – священно. Слово открывает Правду обо всем – о жизни, о нас самих, о ходе вещей, о Боге. Мы – народ Слова. Вся великая русская литература в будущем будет вдохновлена Писанием.
Наш язык сохранил следы воцерковления народа. Например, слово «безобразие» означало потерю образа Божьего, то есть отвратительный поступок. Выражения «непутевый» или «беспутный» указывали на слова Иисуса: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:16).
Христианство вдохновило и науку на прорыв. Многие школы, а позже и университеты, как на Руси, так и на Западе, рождались Церковью. Все открытия неизменно тогда посвящались Богу. Поэтому противопоставление религии и науки – надуманное. Есть ученые, которые считают, что без религиозного вдохновения наука и сейчас только теряет. Вот слова философа, богослова и математика Виктора Тростникова:
«Не будь христианства, не было бы осознания человеком своего богоподобия; не будь такого осознания, не было бы дерзновенного человеческого творчества; не будь такого творчества, не было бы математического анализа; не будь анализа, не было бы ни одной точной науки…
…Великих открытий в науке нет уже пятьдесят лет, и их больше не будет, так как в мире нет больше христианских стран, но практическое освоение идей невозвратимой эпохи гениев будет еще какое-то время продолжаться. Примерами такого освоения являются компьютеры, космические полеты, Интернет, сельскохозяйственная генная инженерия и клонирование. Когда прикладной потенциал квантовой физики и молекулярной биологии будет исчерпан, развитие технологии остановится, ибо люди снова стали язычниками и утратили богоподобие. Евангельское речение “Без Мене не можете творити ничесоже” (Ин. 15:5) получит тогда свое убедительное подтверждение»[2 - Тростников В.Н. Россия земная и небесная. Самое длинное десятилетие. М., 2007.].
ПОДАРЕННАЯ СВОБОДА
Именно христианство провозгласило ценность человеческой личности и права. И именно Церковь вдохновляла на борьбу за права человека!
В самом начале XI века, когда еще правил Ярослав Мудрый, появляется Русская Правда – первый наш свод законов, определяющий нормы уголовного, наследственного, торгового и процессуального права. Он пропитан христианскими идеалами. Главное в законах Русской Правды – уважение к личности! В языческую пору об уважении личности простолюдина или женщины не шло и речи – их жизнь ни во что не ставилась, процветали кровная месть, кража невест. Церковь, как могла, боролась с этим – словом. А еще – с ростовщичеством и рабством. Церковь вдохновляла государство считать холопа тоже объектом права. Взамен языческого закона «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку» появляется идея этического равенства людей – ибо царь и раб стали судимы по одним критериям.
Церковь повысила роль женщины как свободной полноправной личности: женщина теперь приобрела частичную имущественную и юридическую эмансипацию. Церковь провозгласила моногамный брак единственно возможным, и в этом было невиданное до того уважение к личности женщины. Был введен запрет на похищение невест, на односторонний разрыв брака. А приданое упрочит семейное положение жены…
Вообще свобода личности – это христианский принцип! И любая попытка провозгласить свободу вне ее источника – без Бога – будет обманом. Обманом, ведущим в результате в рабство. Разве не так было после всякой революции последних веков?
РОЖДЕНИЕ ПАТРИОТИЗМА
С принятием христианства рождается идея служения Отечеству, еще недавно неслыханная. Ведь до того существовало лишь право варваров – обогащения себя за счет цивилизованных народов. А теперь христианское представление об Отечестве Земном как образе Отечества Небесного заряжает нас совсем другим отношением к Родине. Навсегда уже в нашей истории патриотизм будет религиозным. Защита своей страны будет тождественна защите веры.
Поэтому предателей Родины здесь будут называть христопродавцами. А столицу – Первопрестольной.
Даже тогда, когда мы скроим себе веру из самого агрессивного неверия, мало что изменится. Любовь к родной земле останется сакральным понятием.
ПЕРВЫЕ РУССКИЕ СВЯТЫЕ
История сыновей киевского великого князя Владимира Святославича Бориса и Глеба – это самый яркий символ преображения страны.
В 1015 году, незадолго до своей кончины, князь Владимир приказал Борису прибыть в Киев. Там он дал сыну войско и отправил в поход против печенегов. Пока Борис был в походе, Владимир скончался, и его старший сын Святополк объявил себя князем Киевским. Борис, узнав эту новость, не стал претендовать на престол, признал статус брата и распустил свое войско: «Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца!» Но Святополк приказал убить брата, считая, что тот захочет отнять у него престол.
Борис знал о намерениях брата, но, даже несмотря на то что его покинула дружина отца, не стал соперничать со Святополком или скрываться от него. Ночью 24 июля 1015 года наемники, посланные Святополком, прямо во время молитвы Бориса закололи его копьями. Случилось это на берегу реки Альты близ Переславля. Нынешний киевский аэропорт Борисполь назван так в честь первого русского мученика-страстотерпца. Перед смертью Борис успел сказать: «Подходите, братия, кончите службу свою, и да будет мир брату Святополку и вам». После смерти Бориса его тело тайно вывезли в Вышгород и похоронили вблизи церкви Святого Василия.
На одном брате Святополк не остановился, ведь еще одним потенциальным претендентом на престол был Глеб, к тому же Святополк опасался, что Глеб может отомстить за смерть Бориса. Но тот даже не помышлял об этом. Остановившись около Смоленска, Глеб получил от брата Ярослава и от сестры Предславы письмо, в котором тот сообщал и о самовольном захвате престола Святополком, и об убийстве Бориса. Несмотря на страшные новости, Глеб тоже не стал начинать междоусобную войну и идти на брата. Он лишь молился об упокоении отца и Бориса. 5 сентября 1015 года Глеб был убит наемниками Святополка и брошен в устье реки Смядыни. Спустя несколько лет Ярослав занял Киев и разыскал захоронение Глеба. Останки были перевезены в Вышгород и погребены вместе с телом Бориса.
Понять, в чем подвиг Бориса и Глеба, можно, только поняв их время и нравы той поры. Еще почти вчера была в ходу кровная месть, царила неслыханная жестокость, и вот два брата, князья и военачальники, то есть совсем не робкие люди, а герои силы той поры, добровольно отдают себя на растерзание, чтобы остановить кровопролитную бойню и не поднимать руку на своего брата. Так можно было поступить, только если новая вера обожгла тебя по-настоящему. Потому еще после довольно скорой канонизации святых Бориса и Глеба прозывают «покровителями Русской земли» – они ценой своей жизни удержали ее от гражданской войны. А чин их прославления в лике святых – страстотерпцы – вообще неизвестный в Византии – это не просто мученики, но мученики, принявшие страдание с особенными смирением и кротостью. Греческая церковь вообще почти не знала святых-мирян. В этом же лике прославлены и последние русские святые – царь Николай со своей семьей, они и погибли очень похоже: предательство самых близких, беззлобие к мучителям, нежелание ввергать страну в братоубийственную бойню. И уподобление Христу в добровольном принятии смерти.
Место захоронения Бориса и Глеба в Вышгороде (нынешняя Украина) почитается и по сей день. Там завязался какой-то узел нашей истории. Отсюда к нам пришла и главная икона нашей страны – Владимирская икона Богородицы. И там же, в соседнем Чернобыле, случится страшное предзнаменование конца советской империи…
Борис и Глеб показали новый пример стране. Он был нравственной революцией. В этом вообще миссия святых: они всегда создают новый идеал, которому следует общество. В их поступки, судьбу, жизнь всматриваются непрестанно.
Этот пример всегда заразительный. Пока есть святые и память о них – появляются и новые.
Светский тип святости – героизм. И здесь те же законы: люди совершают героические поступки, пока помнят и видят примеры героизма рядом с собой. Как только общество теряет эти примеры, как только оно перестает быть способным на подвиг, на жизнь ради идеалов бо?льших, чем твои личные, – такое общество умирает со временем.
Русская святость особенна еще тем, что с самого начала строилась на идее служения всему миру. Это уникальный выбор нашего монашества.
ПЕРВЫЙ РУССКИЙ МОНАСТЫРЬ
Киево-Печерская лавра – это первый монастырь на территории Киевской Руси. Ее также называют Русским Афоном. Оттуда, со святой горы Афон, на горы близ Киева пришел в этом, XI веке монах Антоний. Его называют отцом русского монашества. Он поселился в подземной пещере. И вместе со своими последователями устроил в ней кельи. Эта обитель стала школой русского монашества – будущей Киево-Печерской лаврой.
Монастыри прежде задумывались, чтобы убежать от мира, а не спасать его. А ученики Антония взяли за правило другое, тоже евангельское: быть не от мира, но в мире! Не уходить окончательно только в созерцание и молитву, но и служить миру.
Более всего эту идею служения проповедовал святой Феодосий Киево-Печерский из Курска, ученик Антония. Он учил:
«Твори милостыню не своим только по вере, но и чужеверным. Если увидишь нагого, или голодного, или в беду попавшего, будь то жид, или другой какой иноверец, или латинянин, – ко всякому будь милосерд, избавь его от беды, как можешь, и не лишен будешь награды у Бога, ибо и Сам Бог в нынешнем веке изливает милости Свои не на христиан только, но и на неверных».
Он и жил так. Традиция св. Феодосия будет продолжаться всю дальнейшую нашу историю. Идея служения – «каждый тем даром, какой получил» (1Пет. 4:10) – станет содержанием и смыслом жизни нации на столетия.
При этом все поколение Киево-Печерских святых – это неотмирный свет святости. Жизнь как чудо и как подвиг. Преподобный Никон, преподобный Моисей Угрин, преподобный Исаакий и преподобный Никита, святой Иоанн Многострадальный, преподобный Евстратий – эти люди определили нашу культуру на десять веков вперед, они задавали ориентиры, они, не навязывая, дали программу стране о том, что «благочестие важнее благоденствия», что подвиг духа важнее подвига физической силы… Без этого нас не понять.
Так у нас утверждалась идея христианства как практического образа жизни для каждого! Не только для отшельников.
Для сравнения – отец движения монашества и отшельничества святой Антоний Великий, живший в Египетской пустыне в 251–356 гг., вообще почти всегда был один! В уединении он и умер, будучи 105 лет. После Аммоний в соседней Нитрийской пустыне основал вместе со своими учениками коммуну. И тоже в основе – уединение. А рядом была Скитская пустыня, подарившая миру слово «скит», – то есть место жизни отшельников. Кельи они создавали в вырубленных в скалах нишах, в пещерах или складывали их из досок. Жили по 2–3 человека. Потом, в Х веке, монашество укрепилось на Афоне и почти сразу здесь появилась «обитель росов» – монастырь Ксилургу. Антоний Киево-Печерский пришел на Русь из афонского монастыря Эсфигмен. Вырубленная здесь в скале келья-пещера святого Антония глядит на море.
Антоний и Феодосий Киево-Печерские не упразднили монашеского созерцательного строя жизни, но сумели совместить его с активным вовлечением в судьбу зарождающейся христианской державы.
Монахом Киево-Печерского монастыря был и преподобный Нестор-летописец, который заложил нравственную основу нашей истории и считается автором Повести временных лет – первой нашей летописи. Именно монастыри и монахи, проживающие в них, становятся главными источниками распространения знаний, грамоты, культуры. Вспомните слова Александра Сергеевича Пушкина: «Монахам обязаны русские своей историей и просвещением». Вплоть до времен Петра I крупнейшие библиотеки находились в монастырях! Наиболее известные писатели и живописцы – монахи: Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Симон Ушаков, св. Алипий – иконописец и чудотворец.
Не поняв, что такое монастырь, трудно понять Россию.
Язык сохранил веру в то, что стяжание сверх меры не вписывалось в шкалу наших ценностей: «От трудов праведных не наживешь палат каменных». «Не хвались серебром, хвались добром». Удивительно при этом, что экономически Россия почти никогда сильно не отставала от мировых лидеров и всегда очень много вкладывала в оборону: «Сила Моя в немощи совершается» (2Кор. 12:9).
Христианство стало основой русской культуры. Как писал философ Иван Ильин, главной темой нашей культуры стало «созерцание сердцем» – корни его в православном созерцательном мироощущении. «На духовном оке, на зрении сердца, на созерцании любви – построена была Россия: и русское православие, и русская добродетель, и русское правосознание, и русское геройство, и русское искусство, и русский характер». Русское искусство научилось у религии говорить о самом глубинном. Почти каждая картина русской живописи – это тихая молитва. В русских сказках внешнее – послушно внутреннему: отсюда ковры-самолеты, шапки-невидимки, волшебные сундуки, магические кольца, перевоплощения.
Весь русский быт пропитывается православием. Жилые помещения повторяют храмовый принцип нарастания духовности, а календарь пронизывается православными праздниками, к которым привязываются сельскохозяйственные сезоны: Медовый, Яблочный, Ореховый Спасы.
Рождество Богородицы, Осенины, или Оспожинки, как еще называли этот праздник, было торжеством сбора урожая. На Воздвиженье отмечали праздник капусты – в этот день рубили капусту для квашения на зиму. А на Троицу украшали жилища березовыми ветками, изображающими животворящую и обновляющую силу Святого Духа.
Семейные праздники, гулянья будут также связаны с днями памяти православного календаря и христианскими традициями. На Покров станут проводить свадьбы, в Екатеринин день – катания на санях, на Вознесение печь пироги с зеленым луком, на Егорьев день – выгонять скот, прясть с молитвами в Великий пост. Кажется, что это осталось теперь лишь в памяти да в шмелевском «Лете Господнем», но без этого нас тоже не понять. Не понять нашей сакральной связи с Небом и вечным призывом на него вернуться как главной программы жизни.
ЗАПАД
А в Европе уже положено начало Крестовым походам – они окончательно закрепляют наше с Западом разделение. Убивать и захватывать под знаком креста – это то, что православное мировоззрение никогда не примет. Хотя поначалу могло показаться, что у походов вполне благородная цель.
Первый крестовый поход для освобождения Святой земли провозгласил папа римский Урбан II во французском Клермоне в 1095 году. Очень скоро истинное лицо походов явит себя: прежде всего – в том зверстве, которое будут учинять крестоносцы на захваченных землях.
Да, среди крестоносцев были благородные рыцари идеи, но были еще и авантюристы всех мастей. Все это в полном цвете проявится спустя век с небольшим, когда крестоносцы уничтожат православный Константинополь.
Но как вышло, что приверженцы одного из христианских направлений (католицизма) превратились во врагов православия? Как получилось, что они стали настолько другими «христианами»? Именно в Крестовых походах рождается все то, что спустя столетия будут вкладывать у нас в понятие «Запад».
Но понять это можно, лишь вглядевшись в различия двух уже отделенных друг от друга ветвей христианства. Вот они:
ПРАВОСЛАВИЕ И КАТОЛИЦИЗМ
