скачать книгу бесплатно
– Угу, – он неуклюже взял меня за руку и слегка погладил.
– Наташа, я хотел тебе сказать… Ты очень интересная женщина, умная, красивая…
– Нельзя ли без банальностей?
– Я очень хочу тебе помочь, но ты должна понять некоторые вещи.
– Например?
– Понимаешь, твой сын попал под очень сильное влияние, и ты в этом не виновата, нет…
– Что ты мямлишь-то? Говори яснее, – меня уже этот ответ двоечника у доски стал раздражать.
– В общем, Галицкая дама не самая обыкновенная, она может оказывать на людей влияние, сравнимое с порабощением. А у твоего сына есть склонность ко всякого рода мистическим и абсурдным вещам. Но чем абсурднее, тем вернее. К сожалению, это чем-то схоже с умопомрачением. Человек привязан к земле, но человек не совсем нормальный эту ниточку рвет и улетает…
– Ну, допустим. Он всегда любил Кэролла и Хармса. Но это ничего не доказывает. Мало ли людей читает абсурдную литературу. Вся наша жизнь – сплошной абсурд. То, что мы считаем нормой – на Западе считает абсурдом. Скажи, она его зомбирует?
– Этого я полностью утверждать не могу. Но то, что она проводит с ним индивидуальные занятия – это абсолютно точно. По показаниям соседей, он там появляется очень часто.
– Бедный мой мальчик. Но ей всё это – для чего?
– Чтобы удовлетворить свои амбиции. У Галицкой была одна научная работа, по суггестивному воздействию на сознание людей. Работа была заявлена, но вышла очень маленьким тиражом. Дело в том, что Галицкую не любили на кафедре, не помню, говорил ли я тебе, что она работала ассистентом на кафедре психологии в нашем университете, короче говоря, она, кажется, издала её за свои деньги.
– У тебя эта работа есть?
– Нет, я просто просматривал её, мельком.
– Но где-то ведь она есть, в библиотеке, где-нибудь ещё?
– К сожалению, все экземпляры разошлись по частным библиотекам. Университет не захотел её покупать.
– Хорошо. Ведь есть какие-нибудь законы, позволяющие приглушить непомерные аппетиты нашей подруги?
– Формально – есть. Но негативное психологическое воздействие очень трудно доказать, практически невозможно. Требуется психиатрическая экспертиза, изымание материалов, и так далее.
– Понятно. То есть ты хочешь сказать, что мы абсолютно бессильны? Хорошо. Тогда я сама объявляю ей войну. Я найду другие доказательства, и посажу её в тюрьму, например, за нелицензированное занятие частной практикой. Хотя… Можно сделать всё гораздо проще… Нанять людей и просто уронить кирпич на голову.
– Слушай, я последнюю фразу не слышал, хорошо? Ты понимаешь, о чём ты говоришь?
– Я понимаю одно – я вырастила сына, даю ему образование, подготавливаю условия для карьерного роста, в конце концов, я люблю его, ведь он моё дитя, и тут появляется какая-то Галицкая и пытается сделать его уродом.
– Я тебя хорошо понимаю, делаю, что могу. Но мне кажется, что в твоей любви к сыну есть много собственнического. Он поступает не так, как хочешь ты, и тебе жаль своих трудов, которые ты в него вложила.
Меня так и подмывало спросить его о манифесте, фотографиях, шифровках и непонятной статье. Да, конечно, он, пожалуй, прав… Мне жалко своих трудов, которые я в него вложила, и отдавать без боя Серёжу мне не хотелось бы. Антон выглядел каким-то виноватым.
– Да не грусти так, зайчик, – потрепала я его по щеке, – я ведь не молоденькая девочка, многое сама умею.
Антон весь напрягся в одну минуту. Похоже, он подумал, что я пытаюсь его соблазнить. Как назло, халат на мне был полупрозрачный, и вся сцена показалась мне полной намёков и недоговоренностей.
– Ну, в общем, я пошла спать. Фотомодели, чтобы выглядеть на все «сто», спят по десять часов, – сказала я, притворно зевнув, – утро вечера мудренее, завтра всё решим, кого «в сортире мочить», а кого культурно под белые рученьки выводить на чистую воду. Спокойной ночи, вернее, спокойного утра.
…Утром я проснулась в десять от грохота посуды на своей кухне. Антон пытался изобразить горячие бутерброды, одновременно варя кофе. Да, бармен из него, видно по всему, никакой.
– Доброе утро. Пытаешься блеснуть хорошими манерами и подать кофе в постель? А вот и не вышло. Мадам проснулась от ваших экзерсисов.
– Доброе утро.
Мы быстро перекусили, и Антон начал собираться.
– Чао, бамбино.
– Д-до свидания.
– Ты стал заикой? А я думала – ты зайка, – помахала я ему рукой на прощание.
Глава 7
А в понедельник позвонил следователь, и сказал, что Ладу никто не видел с четверга. Голос был молодой и сбивчивый, как будто его обладатель куда-то очень торопился. Договорились, что мне пришлют официальную повестку для дачи показаний. О работе уже думать было невозможно, на Юркины шутки я отвечала невпопад.
– Наталья Владимировна, да что с тобой?
Я просто механически открывала в Интернете страницу за страницей.
– Ничего она ему не ответила, – резюмировал Юрка.
Я привыкла писать по электронной почте, иногда мне кажется, что ручкой я писать разучилась вовсе, и поэтому ничего не оставалось, как быстренько состряпать электронную записку начальнику с просьбой покинуть стены офиса.
– Ну, конечно, Наталья Владимировна, – ответил мне Юрка устно, обеспокоено глядя, как я нервно роюсь в сумке и проверяю всё на рабочем столе.
Так, нужно идти домой и устраивать допрос с пристрастием. Точно, Ладу на празднике Купалы я не видела, следовательно, она исчезла именно между четвергом и субботой. Но… Может, я её просто не заметила. С другой стороны, роль детектива мне порядком надоела. В конце концов, это дело милиции – разыскивать пропавшего человека. Меня волнует только мой собственный ребенок.
Может быть, это даже неплохо, что эта девушка исчезла. Может, просто уехала, не сказав никому ни слова. Моя школьная подруга в шестнадцать лет сбегала из дому в Свердловск. В этот самый критический момент я пришла к ним домой, и тогда её родители устроили мне допрос с пристрастием. Мне стало их жаль, и я сказала, куда она уехала. Тут может быть с точностью наоборот – уехала к родителям в свой Тьмутораканьск.
Какое мне до неё дело, в конце концов? Детективы я читаю только от скуки в плохую погоду, а в жизни они меня не привлекают. У меня вполне конкретные и реальные задачи, которые я решаю здесь и сейчас. Уже хочется покоя от всей этой эзотерической белиберды, хочется возврата к прежней жизни, ведь у меня все было хорошо…
Что делать? Вечный вопрос, никем не разрешаемый. Все делают вид, будто бы знают, что делать, а на самом деле никто не знает. Только надевают бесконечные маски. Вот и я не знаю, что делать с тайным обществом под вывеской «фольклорный кружок» и с исчезнувшей Ладой. Никогда не знать, что делать – это «русская судьба», как писал Достоевский, стоит только человеку выскочить из казенной, узаконенной обычаем колеи…
Дома было по-прежнему пустынно. Вчера муж и сын появились каждый сам по себе, соблюдая правила игры. Володя якобы приехал с дачи, а Серёжа со своего языческого праздника. Я делала вид, что верю им. Антон жёстко предупредил меня, что провокационных вопросов задавать не стоит, и пора заканчивать игру в сыщика, «спугнуть дичь» можно даже лёгким намёком.
Итак, Володя на работе, Серёжи нет дома. Машина стоит на стоянке около дома. Почему-то меня подмывало осмотреть именно машину. Что я надеялась там найти? Трудно сказать. Охранник автостоянки на меня поглядел пристально и странно, потому что я никогда не приходила туда без мужа или сына. Честно говоря, права у меня есть, но я настолько боюсь управлять машиной, что все шуточки о «женщинах за рулем» переношу совершенно спокойно.
Я немного поковырялась в замке, и открыла дверцу. Пошучивая над собой в духе «Каменская с Дашей Васильевой в одном лице», я начала изучать салон. Что я ищу, хотелось бы знать. Зачем-то открыла бардачок и приподняла коврик, валяющийся под ногами. Даже заглянула под чехлы сидений. На заднем сидении на пестрой ткани чехла было какое-то размытое бурое пятно. Ты ещё лупу с собой бы прихватила, героиня, и какой-нибудь приборчик для идентификации вещества, от которого это пятно произошло. Честно говоря, о приборчиках я имею весьма размытое понятие. Кто-то наспех замыл это пятно, подсказывал мне опыт домохозяйки, очевидно, времени замести следы было немного.
Мне стало неприятно от мысли, что это, возможно, чья-то кровь. Наверное, наверное… В твоей машине перевозили тяжело раненого бойца, но решили не травмировать психику нервической особы, чтобы с ней, чего доброго, не случился припадок. Сейчас прольётся чья-то кровь… Вышел зайчик погулять…Следователь позвонил мне не просто так… Возможно, мы все у него под подозрением. И нет никаких гарантий, что эту машину уже исследовали… У каждого из нас должно быть алиби… Стоп. Труп ещё не нашли, следовательно, неизвестно, на какой день и час нужно иметь алиби. Может, уничтожить эти вещдоки, вдруг они известны пока лишь мне? В крайнем случае, я всегда могу сказать, что просто постирала, грязные были, то да сё… И Антону говорить не стоит.
Я вышла из машины и открыла багажник. В багажнике валялась тряпка неопределённо-серого цвета. Пожалуй, её стоит выбросить. Машинально я протерла ручки машины этой тряпкой. Полиэтиленовый пакет у меня был с собой, я скомкала чехлы, оглядываясь по сторонам. Охранник смотрел в мою сторону. Да-да…
Вот сейчас он запомнит мой странный визит и расскажет милиционерам… Ладно, авось, пронесёт. Как можно более спокойно я ещё раз проверила дверцы и направилась к выходу. По дороге выкинула тряпку в мусорный бак, и почти бегом побежала домой. Дома по-прежнему не было никого, не считая Джины, разумеется.
Загрузив стиральную машину, я задумалась. Эх, мальчики, мальчики… ТщательнЕе нужно быть… Почему-то у меня не оставалось сомнений, что я делаю большое и нужное дело, вот только для кого?
…У следователя Зарубина был обычный кабинет совдеповских времен, какие сотнями описаны в детективах, упакованных в мягкие обложки; с каким аппетитом поглощаются эти милые вещицы в больших количествах советскими женщинами, уставшими от быта и забот! Лежишь и читаешь, как золушки, став принцессами, не забывают о своих согражданах и бесплатно помогают правосудию. Хотя…
Замученная бытом домохозяйка (а это довольно абстрактный образ, ведь если женщина домохозяйка, значит, ей не нужно каждый день думать о хлебе насущном, следовательно, её быт, наоборот, организован солидным и хорошо зарабатывающим супругом) находит в этих романах как картины знакомой до зубовного скрежета повседневности, так и панорамы красивой жизни – апартаменты министров, маневренно-эротичные авто, возвышенные чувства, романтизм – в общем, коктейль эмоций, который хочется пить, пить, и пить; эта жажда сравнима лишь с настойчивым желанием похудеть и, в соответствии с этим желанием, тратить деньги на бесконечные чудодейственные препараты, назойливо обещающие талию дюймовочки.
Итак, следователь был тоже самым обычным в своем обычном кабинете; безусый, юный, как я и предполагала, кажется, лейтенант.
– Добрый день, присаживайтесь. Наталья Владимировна, когда Вы в последний раз видели Ладу Шуваеву?
– Э… Давно. Видите ли, она к нам нечасто заходила. Я, как бы это выразиться помягче, не одобряла эту дружбу, если это сейчас так называется.
Желторотый юнец. Я не буду рассказывать тебе всё, что мне известно. Это моё расследование и касается только меня. Исчезновение Лады – всего лишь досадное недоразумение.
– Хорошо. Мать Шуваевой сказала, что Ваш сын привёз Ладу ночью, в четверг. А утром она исчезла. Получается, что её мать и Ваш сын были последние, которые видели её живой.
– Вы так говорите, словно уже нашли её труп.
– Я просто рассказываю Вам факты.
– Но если Серёжа привез её домой, в чем же он повинен? Просто поступил по-джентельменски, вот и всё.
– Кстати, где он сейчас? Я Вам передам для него повестку, но, наверное, придётся взять у него подписку о невыезде.
– Больше улик против моего сына никаких? – Я начинала нервничать, и мне никак не удавалось справиться со своими эмоциями; зачем-то схватила скрепку со стола и начала её теребить, прямо как Юрка на совещаниях, всегда после него остается гора искореженного металла. – Кроме матери Лады, возможно, есть ещё свидетели?
– Есть. После того, как он привез её домой, он подвез ещё двух человек.
– Ну, вот видите! – я даже непроизвольно шумно вздохнула. – Может, она куда-нибудь уехала?
– Дело в том, что с утра она обычно разносит почту, и, понятно, что никто на её утреннее отсутствие не обратил внимания. Мать спохватилась только к полудню, начала обзванивать знакомых.
– Да, я помню, в пятницу вечером она звонила, спросила Серёжу, потом робко так поинтересовалась, не у нас ли Лада. Но она редко у нас бывает по вечерам, может, днём приходила. А вечером Серёжа собирался на праздник.
– Вот с этого момента подробнее.
Может, наивный мальчик, тебе рассказать ещё, как мы с Антоном лазили по горам? Какая святая простота!
– Я мало что знаю. В субботу уехал, в воскресенье приехал.
– А где в это время был Ваш муж?
– На даче. – Явно он что-то знает, неспроста эти вопросы, хорошо, что чехлы постирала. – Он ещё в пятницу уехал.
– А Вы сами?
Занимаясь разработкой чужих версий, я забыла придумать версию себе. Алиби, алиби. У меня ведь нет алиби.
– Я? – Пожалуй, это вышло несколько ненатурально. – Я точно не помню, в субботу занималась хозяйственными делами, вечером читала, смотрела телевизор. В воскресенье весь день была дома.
– Не припомните, что именно смотрели по телевизору?
– Нет, к сожалению. Всё подряд. Новости, боевик, кажется, какой-то.
– Понятно. Спасибо, Наталья Владимировна, если что вспомните, вот мои телефоны, позвоните всенепременно, – с каким-то пафосом произнес он, протягивая мне листок с телефонами, даже визитки нормальной нет, отметила я машинально, – вот здесь распишитесь, пожалуйста.
Я неловко склонилась над протоколом, пытаясь разобрать его каракули. «С моих слов записано верно», – черкнула я на сероватом листке.
– Кстати, Наталья Владимировна, а почему Вы так не любили Ладу? И почему так негативно относитесь к занятиям Вашего сына в кружке Галицкой?
– Э… Ммм… – я думала, что уже можно вполне расслабиться, – а кто Вам это сказал?
– Предположим, это известно некоторым людям.
– Хорошо. Лада мне не нравилась по одной простой причине. Она девочка не нашего круга. Это только в бестселлерах и мыльных операх золушки находят принцев, понимаете? Мы люди, по нынешним временам, не слишком богатые, но Серёжа очень талантливый мальчик, понимаете? И не против я вовсе фольклорного кружка, если бы я была против, никто не извещал бы меня про языческие праздники, понимаете? У нас в семье полное доверие. Я ни за кем не шпионю, принимаю людей такими, какие они есть. Думаю, что и Лада, и кружок, это как увлечение молодости, понимаете? Они пройдут с годами.
– Спасибо, Наталья Владимировна, за откровенный разговор, до свидания.
Глава 8
Что за вздор я несла? Всё в нашей семье на доверии… Просто не хочется в глазах этого птенчика выглядеть растерянной, неуклюжей идиоткой, занимающейся собственным расследованием. Думаешь, он тебе поверил? Да поверил, поверил, должен поверить, это касается только меня… Значит, возможно, она исчезла в четверг ночью. Серёжа ночевал с пятницы на четверг где-то у друзей. У кого, вот бы знать… Стоп. Он отвез её, ещё кого-то и поехал ещё к кому-то… Масло масляное. В пятницу он был дома и выглядел спокойным А Володя уехал на дачу днем, отпросился с работы.
Чёрт, но с Ладой могло всё случиться и в пятницу. Может, с утра она ушла работать, тут на неё напали… Ага, дипломатическую почту разносила, и тут бандиты из-за угла… Потом куда-нибудь поехала, и там что-нибудь с ней случилось. Труп-то ещё нашли! Да, мадам, сыщик из вас никакой. Помогайте лучше правоохранительным органам. Или ещё каким-нибудь органам, только перестаньте сотрясать старыми седыми буклями, парик-то пыльный, из старого сундука! Мне ведь в этом не разобраться, устало подумала я, у меня нет всех фактов, к чёрту…
Я лежала на диване, кожей чувствуя, как бесцельно, бездарно, безвозвратно уходят минуты. Нет, нужно встать, встряхнуться, это просто невыносимо. Серёжа– преступник?
Этого не может быть. Зачем? А Володя – он с ним заодно? Нет же, этого быть не должно, я их слишком хорошо знаю, преступления-то нет ещё, а уже клеймо поставила.
Я зашла в Серёжину комнату. Откуда здесь взялся Володин «дипломат», который давно валялся на антресолях в коридоре? «Дипломат» закрыт на замок. Отлично. Я пошла на кухню и лихорадочно стала искать какой-нибудь инструмент. Опытные шпионки шпилькой открывают суперсекретные замки. Ага, вот, кажется, что-то похожее на отмычку. Я вернулась в комнату и стала ковырять в замке согнутой проволокой. Ничего не получается. На письменном столе стоит фотография Лады в рамке. Она стоит в белом платье на фоне зелени, и зелёный венок вокруг головы. Рядом лежит листочек в клеточку. Какие-то стихи.
Полюбил я девушку
Раннею весной,
Деву синеокую
С русою косой.
Голосом сребристым
Песни мне поёт.
В воздухе струится
Сладкозвучный мёд.
И ласкаю пряди
Девичьей косы.
