скачать книгу бесплатно
21 октября 26-я и 182-я стрелковые дивизии наступали на фронте Борок, Сухая Нива. Две атаки на Сухую Ниву были безуспешны. Взвод танков КВ мало чем помог наступающим. Немцы из орудий стреляли по гусеницам и останавливали машины.
В 13.00 эсэсовцы перешли в контратаку силами трех батальонов пехоты и танковой роты. Новгородский полк предпринял встречную атаку. В жестокой рукопашной схватке эсэсовцев удалось остановить.
Кровопролитие продолжалось. 24 октября удалось отбить у противника Сухую Ниву и Ерушково, в котором был разгромлен штаб 3-го полка эсэсовцев. Но через несколько дней немцы смогли вернуть себе эти деревни….
Пренебрежительное отношение немцев к нашей пехоте быстро изменилось. Вот что пишет эсэсовец в начале октября 1941 г.: «А противник дрался с небывалым ожесточением. Если мы во время контратак натыкались на солдат „Сталинской дивизии“, на поднятые руки рассчитывать не приходилось. Они оборонялись до последнего и предпочитали погибнуть в своей ячейке, чем сдаться. Один офицер, такой же молодой, как и его солдаты, выхватил гранату и лег на нее, чтобы погибнуть от взрыва. Эта гвардия – и она заслужила такого наименования – явно отличалась от того противника, которого мы встречали раньше. Ее выделяла не только храбрость, но и внешний вид. В каждом из этих молодых солдат угадывался будущий офицер».
У немцев, с их точностью и пунктуальностью, каждое участие в пехотной атаке, пусть и не решающего наступления, отмечалось особой медалью. Ленточка от медали нашивалась наискосок на борт кителя. Это были знаки геройства, фронтового опыта, предмет особого уважения. У иного нашего солдата таких ленточек хватило бы на все борта кителя, да вот и кителя-то не было, только вылинявшая гимнастерка, да и атаки не считал никто. У некоторых лейтенантов таких ленточек набрался бы не один десяток.
О настроении эсэсовцев перед наступлением 17 октября можно узнать из их воспоминаний: «Казалось, фронт на нашем участке замер. Но тихие дни остались позади. В середине октября под проливным дождем мы пошли в наступление. Теперь мы познали мощь пристрельного артиллерийского огня, убийственные минные и огнеметные заграждения и действие стрелкового оружия из искусно оборудованных дзотов.
Нам не удалось выполнить поставленную задачу. После трех дней боя у дзотов и в окопах мы вынуждены были перейти к обороне. Мы прочно сели на захваченной территории и снова окапывались. Обмундирование и снаряжение за несколько недель полностью пропиталось грязью. Теперь, когда внезапно ударил мороз, они замерзли и превратились в железные доспехи, а сапоги раза в два прибавили в весе…
Наше здоровье из-за того, что мы неделями не снимаем с себя промокшую одежду, сильно пошатнулось. У многих от простудных и кишечных заболеваний возникло недержание. Они так и ходили в полностью обгаженных штанах. Мы стали похожи на заросшую, грязную, вонючую, залитую дерьмом орду. Но это было лучше, чем вернуть противнику обратно завоеванное».
В направлении стыка 11-й и 34-й армий враг бросил крупные силы. На участке Кирилловщина – Хилково к 17 октября для усиления частей СС введен полк 290-й пехотной дивизии. На участке Хилково – Сухая Ветошь введен дополнительно 27-й полк 12-й пехотной дивизии. На участке Сухая Ветошь – РАИ оборону продолжали держать два батальона 4-го полка 32-й пехотной дивизии.
На участке РАИ – Григорьевщина оборонялись два батальона 96-го полка 32-й пехотной дивизии, один батальон из-за высоких потерь был расформирован.
Утром, 17 октября, два батальона 1-го пехотного полка дивизии СС повели наступление в направлении северо-восточнее Кирилловщины и к исходу дня смогли выйти в район Холмов.
В 7.00 до батальона 503-го пехотного полка из района Хилково наступали в направлении Злодари. К исходу дня с большими потерями противник отброшен. Свыше батальона 27-го полка 12-й пехотной дивизии при поддержке семи танков из района Крутихи наступали в направлении Малого Замошья. Контратакой наших частей противник был отброшен в исходное положение.
245-я стрелковая дивизия вела бои с целью окружения подразделений противника в районе озера Пестовское.
18 октября 163-я стрелковая дивизия овладела Холмами. Одновременно была отбита атака противника в районе Крутихов. Огнем артиллерии пехота рассеяна, один танк подбит, но уведен на буксире. Юго-западнее Крутихов осталось до 60 трупов противника.
На участке Лобаново – Исаковское немцы оказались окруженными подразделениями 245-й стрелковой дивизии. 20 октября части этой дивизии совместно со сводным танковым полком и подразделениями 188-й стрелковой дивизии перешли в наступление, но взять Лобаново не смогли, лишь овладели дорогой Лобаново – Исаково.
В деревне Исаково немцы захватили в плен раненых, больных и медперсонал 898-го стрелкового полка. На следующий день враг, прикрываясь военнопленными, пошел в атаку. Наши бойцы без выстрелов, с раскатистым «Ура!» бросились навстречу. Немцы были ошеломлены нашей контратакой и в панике, бросив пленных, побежали назад.
Противник упорно рвался вперед. 23 октября 245-я стрелковая дивизия оставила Пестово и отошла на восток. Два полка 188-й стрелковой дивизии, армейские курсы младших лейтенантов и истребительный отряд при поддержке 270-го противотанкового артиллерийского полка блокировали Лобаново с запада и юго-запада. 29 октября в 16.00 противник был выбит из поселка и отошел на юг.
245-я стрелковая дивизия силами разведроты и усиленной роты 901-го полка ночью взяла Исаково. Но из-за несогласованных действий командиров подразделений Исаково было потеряно.
Командование фронта было обеспокоено невысокой эффективностью боевых действий 34-й армии. В результате появилась директива штаба №098/ог от 30.10.41 г. В ней, в частности, говорилось:
«Военным советом СЗФ приказано:
1. Сократить все тыловые учреждения на 20% и отобранных направить в строевые части дивизий.
2. Организовать сбор всяких отставших от частей.
3. Немедленно устранить всякие перемешивания частей и поставить их под управление своих командиров и штабов.
4. Прибывшие семь маршевых рот направить в 34А.
Справка:
– За период с 20 по 30.10.41 г. потери составили 2 660 чел.
– По данным отдела укомплектования, за это время потери составили 5 901 чел.»
На левом крыле фронта в полосе 27-й армии было немало горячих схваток. Дивизия полковника И. Д. Черняховского переправилась через Селигер. Была освобождена от врага деревня Велье, велся упорный бой за Городилово.
30 октября противник снял часть сил с фронта 27-й армии и группировал до трех пехотных дивизий в районе Сухая Ветошь, Лужно в направлении Валдая.
В целом атаки частей 27-й армии в октябре-ноябре имели ограниченный успех, и в полосе 11-й армии обстановка оставалась неспокойной».
Немецким войскам не удалось прорваться к Бологое и с маловишерского направления. Город Малая Вишера 22 октября была оставлена войсками 52-й армии. 27 октября враг не мог преодолеть нашу оборону на р. Малая Вишера и там остановился.
С 29 октября немцами была предпринята неудачная попытка прорвать линию обороны 27 А в районе оз. Долосец и Семёново Село с целью войти в Осташков, в котором находился только один взвод красноармейцев. Октябрьское наступление немецких войск на рубежах СЗФ выдохлось и перешло в фазу боев местного значения.
8 ноября г. Тихвин оказался у немцев. В результате Ленинград лишился единственной железной дороги.
16 октября 1941 г. – день для истории Удомли трагический. поселок впервые подвергся массированному налету бомбардировочной авиации врага. Готовясь к наступательным действиям в направлении Бологое и Валдая, воздушной разведкой люфтваффе было проведено тщательное изучение прифронтовых районов. На ст. Удомля между ж/д путями и улицей Большой (ныне Пионерская) от переезда до водокачки располагался лесосклад. Ровные штабеля бревен, брусьев, досок, припорошенные снегом, немецкие летчики приняли за скопление танков, готовых к погрузке на платформы. Накануне наступления к вечеру 16 октября более десяти немецких бомбардировщиков, не смотря на пасмурную и ветреную погоду, сделали налет и сбросили свой смертоносный груз на указанный участок станции. Как пишет Н. А. Архангельский:
«…что в это время было, трудно представить: наша маленькая деревянная, Удомля, казалось, будет сметена с поверхности земли мощными многочисленными взрывами. Вся улица Большая между вокзалом и переездом превратилась во вспаханное пространство, засыпанное глыбами земли, изуродованное воронками, поваленными столбами, перепутанное проволокой телефоно-телеграфной связи и всем тем лесоматериалом, который был на складе. Бомбы сбрасывались сравнительно мелкие – 50—100 кг, но у переезда, где ул. Пионерская делает зигзаг в сторону вокзала, упали две 500-килограммовые бомбы, образовавшие огромные воронки, засыпать которые удалось только в послевоенные годы».
Это был страшный день еще и потому, что немецкие летчики бомбили не только Удомлю, но в поисках целей и ближайшие к поселку деревни.
«Страшным был день 16 октября 1941 г. для деревни Елманова Горка. Около трех часов дня налетели фашистские самолеты. Выбежав из избы на шум авиационного мотора, я увидел пролетающий на низкой высоте темно-зеленый двухмоторный самолет с желтыми концами крыльев. Самолет летел от Иевкова к Дягилеву по диагонали через нашу деревню, летел так низко, что можно было разглядеть пилота за плексигласовым колпаком. Он пролетел деревню, развернулся и точно по тому же маршруту вернулся к деревне. Раздались взрывы. Все померкло вокруг, стекла моментально вылетели из окон. Было страшно. Юнкерс-88 сбросил на деревню 16 бомб (8 осколочных и 8 фугасных) … А самолет сделал новый заход, полетел над колхозными гумнами, где молотили рожь… Люди бросились из гумна к выгону, где на вытоптанной скотом земле росли одинокие кустики вереска. А самолет пролетел на бреющем, слегка наклонившись на левое крыло. Пилот рассматривал бежавших в панике женщин, падавших около спасительных кустиков. Как потом уверяли женщины, с самолета по ним стреляли, но жертв, к счастью, не было».[37 - Воспоминания – А. В. Иванов, д. Елманова Горка.]
«Я учился в Дягилевской семилетней школе в 7 классе. 16 октября 1941 г. после занятий я и два моих друга стояли у одного гумна. Было пасмурно, шел дождь со снегом. Видим, из-за тучи вылетели 3 самолета. Один развернулся над нашей деревней и от него отделилась бомба. Два других самолет полетели к Удомле. Мы очень растерялись. Два товарища спрятались под гумно, а я побежал к скотному двору, к матери. Она ухаживала за телятами. Я пробежал метров 30, когда услышал страшный свист. Упал в одном сарае, и меня подбросило. Когда я выскочил из сарая, то увидел большой черный столб земли. Падали камни, бревна, земля. В это время слышно было, как рвались бомбы в Удомле… Немецкие самолеты на бреющем полете кружились над нашей деревней и стреляли из пулеметов. Мы залегли в канаву, и около нас прошла очередь пуль… Прибежал домой: все двери открыты, дома нет никого. Выбежал на улицу, в деревне паника, жители прячутся… Когда я добежал до середины деревни, одна женщина сообщила мне, что мою мать убило. Когда я бежал около воронки, которая была после взрыва бомбы, то увидел большую яму, которая сохранилась до сих пор. Мать я нашел в метрах 50 от воронки. Ее ударило бревном. В деревне это была единственная жертва».[38 - Воспоминания – Ф. И. Марков, д. Дягилево.]
Скоро в деревни и села Удомельского и Брусовского р-нов от властей поступили указания сделать светомаскировку на окна, а также было приказано вырыть за каждым домом «щели» (окопчики), прикрыв их досками и засыпав землей. Люди готовились к серьезным бомбежкам. В Вышнем Волочке и Бологое было объявлено осадное положение.
Близость фронта вводила удомельский край в сферу непосредственного участия во фронтовых мероприятиях, что и без того усложняло жизнь колхозников. Автотранспорт и лошади были мобилизованы, а потребность в сельхозпродуктах увеличилась. До 15 октября удомельские жители были обязаны сдать из оставшегося после эвакуации скота 260 коров и 200 овец для Красной Армии. Из эвакуированных были восстановлены рыболовецкие бригады Удомельского рыбзавода, продукция которого уходила также для нужд фронта.
К концу октября до удомельских мест дошли вести о захвате немцами Калинина. Появились панические настроения среди части колхозников, зашевелились «бывшие», т.е. все недовольные советской властью. По деревням пошли страшные слухи, что скоро придут фашисты и в их ожидании, якобы, составлен список коммунистов, комсомольцев, советских работников и активистов колхозов. Однако благодаря стойкости и организованности партийных работников и комсомольского актива основная масса местных жителей не поддалась страху и панике.
Приближение фронта увеличило и количество госпиталей в нашем крае. ППГ №733 развернут 15 октября. Он занял большую часть помещений центральной районной больницы, расположенной на берегу оз. Песьво, соседние жилые дома и контору рыбзавода. 17 октября открылся госпиталь-эвакоприемник №62 в Верескуново. Он расположился в Верескуново, Верляйском и в Храме Св. Николая Чудотворца (Верескуново). Легкораненые размещались в соседних деревнях. Санитарные поезда приходили с фронтов на ж/д рзд. Торфяное.
Во время октябрьского наступления немцев на СЗФ удомельские госпитали быстро наполняются ранеными из 11-й, 34-й, 27-й армий. Но стоит обратить внимание на прибывшие 23 и 27 октября партии тяжелораненых сибиряков из 421-го СП с только еще созданного КалФ. Это были кадровые красноармейцы из 119-й СД, сформированной еще до войны в г. Красноярск. Дивизия успешно участвовала в Финской войне. Первый бой 119-я СД приняла 13 июля 1941 года западнее пгт Оленино, к 24 июля находилась на рубеже р. Межа (западнее Ржева) в течение полутора месяцев. В сентябре дивизия отошла и закрепилась южнее пос. Нелидово; 30 октября отступала и закрепилась на левом берегу р. Волга от д. Путилово до устья р. Тьма.
О том, как сражался 421-й полк, можно прочитать в «Журнале боевых действий 119-й СД»:
«В ночь на 25 октября 1941 года части дивизии начали форсирование Волги. Из-за отсутствия переправочных средств форсирование реки проводилось двумя паромами и в рыбацких лодках. Первым переправились через реку 421 стрелковый полк под командованием энергичного, смелого подполковника Ипатова (пропал без вести 27.10.41 г.) и 2-й дивизион 349-го артполка.
Переправившиеся первые части с боем продвигаясь вперед выбили противника из деревни Талутино, уничтожив 4 танка, 3 самолета, 1 штабную и 1 легковую машины противника, разгромив полностью штаб 161 пд и захватив все его документы, 6 противотанковых пушек, 5 пулеметов и много другого вооружения и продовольствия.
В течении четырех суток дивизия вела непрерывные тяжелые бои с численно превосходящими силами противника, нанося ему колоссальный урон в живой силе и технике. Почти каждый день отбивалось по 5—6 яростных атак, поддерживаемых артиллерией и авиацией противника. Части дивизии неоднократно подвергались полному окружению, но всякий раз благодаря умелому руководству, отваги и мужеству личного состава, прорывая кольцо противника соединялись друг с другом нанося ему огромный урон.
Таким образом за четверо суток ожесточенных боев была полностью разгромлена 161 пехотная дивизия противника вместе со штабом, убито более 5000 солдат и офицеров. Уничтожено 10 танков, 15 минометов, 10 орудий, подавлен огонь 3-х минометных батарей, 2 автомашины. Также было захвачено 5 пулеметов, 1 крупнокалиберный пулемет, 6 противотанковых пушек, 20 повозок, 30 лошадей, 30 автомашин и много другого военного имущества и продовольствия. В частности 421 стрелковый полк в течении трех суток полностью довольствовался за счет захваченных у немцев продуктов.
В этих сложных операциях на правом берегу реки Волга дивизия не потеряла ни одного орудия, хотя в некоторых расчетах осталось по 1—2 человека… Зенитным дивизионом отражено свыше 20 налетов вражеских бомбардировщиков и уничтожено немалое количество самолетов противника.
За успешные боевые действия, за мужество и отвагу, проявленные в этих боях, дивизия получила высокую оценку и Военный Совет 29-й армии выступил с ходатайством о присвоении 119-й стрелковой дивизии звания «Гвардейской». От Военного Совета 31-й армии также получено поздравление и объявлена благодарность всему личному составу».
Часть бойцов 421-го СП умерли в удомельских госпиталях, потому, что в ходе боев получили газовую инфекцию, которая заносилась в раны неровными осколками снарядов с почвой. В братской могиле в Парке Победы Удомли увековечены их имена: красноармейцы Алешин С. В. (Красноярский край), Еременко Н. А. (Красноярский край), Кабаненко П. В. (Красноярский край), Кривцов М. К. (Красноярский край), Лавицкий Е. М. (Одесская обл.), а также стрелок Лопатников В. П. (Алтайский край) из 920-го СП НКВД, приданного в тех боях 119-й СД. Они так и не узнали, что их дивизия станет гвардейской. Вечная память героям!
Санитарные поезда
Фото: РГАКФД/Росинформ
24 июня 1941 года Народный комиссариат путей сообщения (НКПС)[39 - Здесь и далее – НКПС.] дал указание начальникам железных дорог сформировать 288 военно-санитарных поездов, для чего было выделено 6 000 вагонов. Приказом НКО от 26 июня 1941 года было введено в действие «Положение о военно-санитарных поездах», подписанное заместителем наркома обороны СССР маршалом Советского Союза С. М. Буденным.
В 1941 г. НКО и НКПС также были введены «Правила составления постоянных и временных военно-санитарных поездов и оборудования для них подвижного состава», «Инструкция по погрузке и разгрузке военно-санитарных поездов», в мае 1942 года – «Руководство по организации и работе военно-санитарных поездов».
Согласно «Положению о военно-санитарных поездах», они были предназначены для перевозки раненых и больных, и оказания им в пути следования необходимой медицинской помощи. Различались постоянные и временные военно-санитарные поезда.
Постоянные военно-санитарные поезда (ПВСП)[40 - Здесь и далее – ПВСП.] предназначались для перевозки раненых и больных из госпитальных баз армий в госпитальные базы фронтовых и внутренних районов. Они использовались для эвакуации в глубокие тыловые госпитали, могли находиться в пути по несколько дней. Состояли они из 17—18 вагонов с плановой емкостью 374—507 мест, в том числе для тяжелораненых до 147. В составе ПВСП содержались электростанция, вещевой цейхгауз, кухня, аптека-перевязочная, вагон для тяжелораненых. Специальными были также вагоны-изоляторы для инфекционных больных и вагоны для лиц с психическими расстройствами. Военно-санитарные поезда обслуживали поездные бригады, в которые входили проводники, поездные вагонные мастера, поездной электромонтер и машинист электростанции.
Временные военно-санитарные поезда (ВВСП)[41 - Здесь и далее – ВВСП.] предназначались для эвакуации раненых и больных от прифронтовых станций до госпитальных баз армий. Они имели постоянную часть и переменную. Первая состояла из четырех вагонов для размещения аптеки-перевязочной, кухни, медицинского и обслуживающего персонала. Переменная часть состояла примерно из 40 вагонов товарного порожняка: 20 специально оборудованных для тяжело- и легкораненых с носилками на пружинах, остальные с типовым оборудованием для перевозки людей.
В местах разгрузки переменная часть могла быть расформирована, а постоянная вновь следовала к месту погрузки. Емкость ВВСП устанавливалась в 598—857 мест. Контроль за формированием военно-санитарных поездов был возложен на Санитарное управление Красной Армии.
Оборудование и формирование ВВСП в самые сжатые сроки проводилось работниками паровозных и вагонных депо, дистанций пути в ж/д узле Бологое. Начало войны для удомельских и брусовских медицинских учреждений отмечено мобилизацией врачей и среднего медперсонала в действующую армию. Часть из них была направлена в постоянный состав ВВСП в Бологое. Также некоторые удомельцы-железнодорожники были мобилизованы в поездные бригады. С первых дней войны военно-санитарные поезда стали спасением для тысяч раненых бойцов и успевали вывести их из еще не захлопнувшихся «котлов» и самых горячих мест передовой.
За своевременным отправлением и проследованием военно-санитарных поездов НКПС на железных дорогах был установлен постоянный контроль. Среди значительных недостатков в работе этого вида санитарного транспорта было крайне медленное его продвижение в тыл и обратно. Начальники железных дорог обязывались лично контролировать положение с пропуском ПВСП и ВВСП и продвигать поезда с ранеными, порожние санитарные поезда и военно-санитарные летучки (ВСЛ)[42 - Военно-санитарная летучка (здесь и далее – ВСЛ) – разновидность временного военно-санитарного поезда, состоящего только из товарных вагонов, предназначенного для эвакуации раненых и больных на короткие расстояния.] наравне с оперативными воинскими эшелонами.
К сожалению наши земляки, ветераны из медперсонала санитарных поездов, т.е. врачи, медсестры, а также приписанный к ним железнодорожный персонал оставили очень скромные воспоминания о своем участии в Великой Отечественной на войне.
Из воспоминаний Е. А. Мельниковой.
Родилась 11.03.1922 г. в д. Деверево (сегодня вошла в состав с. Котлован). Окончила шесть классов в Котловановской школе, семилетку в 1938 г. в Вышнем Волочке. В этом же году поступила на учебу в фельдшерско-акушерскую школу. Выпускные экзамены сдавала в первые дни войны. Незадолго до этого она вышла замуж за Владимира Никитина, который проходил сверхсрочную службу в летной части на Дальнем Востоке. Всех выпускников поставили на воинский учет. Направили служить в воинскую часть в Выползово Бологовского р-на. До места службы уехать не успела, задержалась в Бологое, которое в это время уже сильно бомбили. Люди уходили от бомбежек из города, многие пропадали. Людей не хватало. В начале июля 1941 г. в Бологое стали формировать санитарные эшелоны, предназначенные для вывоза раненых из прифронтовой полосы. Эшелоны состояли из простых неутепленных деревянных товарных вагонов. Внутри по обеим сторонам вагона устанавливались пара носилок на пружинах. Такие вагоны в шутку назывались «пульманами». В Бологое было сформировано два санитарных эшелона: №1117 и №1118. На №1118 попала служить Мельникова Е. А. Ее муж был назначен старшиной эшелона. Когда состав уже был укомплектован персоналом, инвентарем, медикаментами, во время ночного налета он попал под бомбежку и получил сильные повреждения. Был выделен и оборудован новый эшелон. Его отправили на Ленинградский фронт. До Ленинграда ехали долго, т.к. пути были сильно разрушены. В Ленинграде эшелон получил назначение для работы на маршруте: Ленинград – Мурманск – Ленинград – Вологда – Ленинград. Немцы часто бомбили. Огни зажигать было нельзя из-за угрозы бомбардировок, поправлять пути приходилось в полной темноте.
Санитарный эшелон должен был как можно ближе подойти к местам боев и принять раненых от полевых санитаров и госпиталей. Затем раненых везли и распределяли по тыловым госпиталям. В пути им оказывалась необходимая помощь. Одна медсестра обслуживала 4—5 вагонов, в каждом из которых находилось 20—25 бойцов. Санитарный поезд №1118 отработал на Ленинградском фронте 6 месяцев, из них в течение 71 дня его бомбили, иногда по нескольку раз в день. Во время налета, все кто мог, убегали от поезда. Тяжелораненых уносить не успевали. Машинист оставался в поезде и маневрировал взад-вперед. Под наиболее сильные бомбежки поезд попадал на Волховской и Мурманской ветках, на станции Ефимовская, Всполье, разъезд Коли. В декабре 1941 года поезд расформировали, а Евгению Алексеевну демобилизовали по состоянию здоровья – ждала ребенка. Она вернулась к родителям на родину[43 - Самеди Н. Память о тех, кому обязаны жизнью // П.О. 27.12.1984.].
Из воспоминаний А. Р. Александровой.
Родилась 15.03.1922 в пос. Мста. В августе 1941 года ее, как проводницу ж/д ст. Медведево, мобилизовали для работы в санитарный поезд.
И вот первая поездка к линии фронта в районе Смоленска. Навсегда осталась в памяти спешная погрузка раненых под гул артиллерийских орудий, взрывы снарядов. Физически трудная была эта работа для молодых девчонок – втаскивать в вагоны раненых мужчин. Но еще тяжелее было видеть их страдания, молящие о помощи взгляды, смотреть, как уходят из жизни молодые парни. Враг бешено рвется к Москве. Ведут кровопролитные бои за Тулу, Калугу, Гжатск. Из Вязьмы санитарный поезд уже не мог уехать, так как все железнодорожные пути были разрушены непрерывной бомбежкой. Как страшный сон вспоминаю пеший путь из Можайска. Страшные болота, голод, холод. По мере освобождения нашей армией временно оккупированных районов в южном направлении продвигалась и наша часть…
Более подробно об этих событиях написано во фронтовых дневниках Е. А. Петрова, начавшего войну в должности комиссара военно-санитарного поезда №1089.
«Красный дневник. Санитарный поезд»[44 - Солдатская слава Удомли. С. 366—372.]
Из воспоминаний Е. А. Петрова.
На следующий день мне был объявлен приказ [военкомом Бологовского РВК], что я назначен комиссаром военно-санитарного поезда. Поезд будет формироваться в Бологое. Вечером из Вышнего Волочка прибыл Тихомиров Василий Алексеевич, который был назначен начальником поезда. Ему было присвоено звание (военврач третьего ранга).
Сентябрь. Это был человек небольшого роста с сугубо штатским видом. В Первую мировую войну он тоже был начальником санитарного поезда. Мы с ним пришли на распределительный пункт, который помещался в большом подвале, где находился кинотеатр. Тут толпились военнослужащие разных родов войск, главным образом из разбитых частей и новобранцы, только что призванные в армию. Мужской состав мы подобрали быстро. Из Удомельского р-на был Лепунов (п. Удомля) и Ф. Кудряшов (д. Глазачи). Начальником АХЧ (административно-хозяйственная часть) был техник-лейтенант Жуков, завскладом Мельников из Бологое.
Вторым врачом стала очень скоромная женщина (примерно 30-35-ти лет еврейской национальности). Практически все медсестры были выпускницами 1941 года Вышневолоцкого медицинского училища, но уже имели навыки практической работы. Им было по 17 лет каждой. К санитарному поезду был приписан железнодорожный персонал: мужчина проводник Василий, молодая проводница и молоденький электрик. Поезд был поставлен на разъезд возле станции Медведево, где продолжалось его формирование и куда заранее было свезено санитарное имущество. Все мы получили новое обмундирование. Жили мы невдалеке от состава в сарае, набитом сеном. Девушки, обычно долго не засыпали – допоздна общались с юношами.
В ходе первого формирования состава мы попали под сильную бомбежку, которая застала нас в чистом поле. Я упал возле подготовленного к погрузке имущества. Вокруг рвались бомбы. Я как-то спокойно относился к налетам. Однажды на излете мне на шею упал небольшой горячий осколок, и я инстинктивно его сбросил.
11 сентября. Наш санитарный поезд, которому был присвоен №1089, двинулся на запад к фронту. На станции Бологое-2 мы попали под очередной налет немецких самолетов. К счастью, обошлось без жертв, только на некоторых окнах вылетели стекла. Проехали Осташков, Соблаго, Ржев, Сычевку и прибыли в Вязьму. Городской вокзал был наполовину сожжен и разбит. Наш состав двинулся дальше к фронту и доехал до Ярцева. В это время Смоленское сражение было в разгаре. Первых раненых наш санитарный поезд принял на станции Дурово и доставил их в Вязьму. Там был развернут ПЭП [полевой эвакуационный пункт]. Но потом, когда поток раненых еще увеличился, мы стали отвозить раненых прямо в госпитали. Особенно жестокие бои в это время шли на Соловьевой переправе, и в период контрудара наших войск под Ельней. Возили раненых в Сухиничи, Калугу, Тулу, Мичуринск, Раненбург, Горбачево.
Один вагон у нас был оборудован специально для тяжелораненых. В нем была операционная и при крайней необходимости наши два врача прямо на ходу делали операции. Другие вагоны были дачного типа, в них размещали легкораненых. Один вагон был занят личным составом нашей части. Я и начальник поезда занимали отдельное купе. В состав входил также вагон-электростанция, поэтому свет был всегда. Еще был вагон-кухня. Жили мы в постоянной тревоге. Не сколько за себя, сколько за раненых, которых иногда набиралось по 500—600 человек. В тот период немецкая авиация вела себя нагло. Бомбежки на прифронтовых железных дорогах шли ежедневно. Раненые к этому были очень чувствительные: остался живой на поле боя – могу погибнуть во время эвакуации от немецкой бомбы.
Очередной воздушный налет застал нас на перегоне между станциями. Куда деваться раненому, особенно тяжелому? Из остановленного поезда не выскочишь, в поле не убежишь, там и здоровым-то тяжело укрыться от бомб и пулеметов. Вот и ходим по вагонам, успокаиваем раненых, уговариваем никуда не выскакивать, тем более ночью белые повязки еще лучше видны. Уговариваю я, уговаривают медсестры – милые юные девушки. В душе перепуганы сами, но стараемся этого не показывать. Нам как-то все время везло. Не раз вылетали стекла, стены вагонов прошивали осколки, но жертв не было. И как бомбежка заканчивалась – двигались дальше. Только однажды ночью от зажигательной бомбы на перегоне Дурово – Семлево сгорел хвостовой вагон. Но мы двигались тогда к фронту, состав шел порожний. Работали сутками напролет. Мне по должности приходилось все время быть среди раненых, беседовать с ними, узнавать их нужды. Раненые были настроены по-разному. Многие из них уже успели побывать в окружениях, многие отступали от самой границы. В глазах и горечь, и раздражение от неурядиц первых военных дней, и досада от первых военных поражений, но в то же время растущая уверенность, что немцев бить можно. Много было людей, зараженных пессимизмом, но большинство в победу верили.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
