скачать книгу бесплатно
На памяти Виктора друг Никита всегда был неприхотлив к еде. Если и готовил первое – то либо щи, либо уху. На второе – жаренная на сале картошка или яичница – опять же на сале, огурцы и помидоры со своего огорода, квашеная капуста, маринованные грибы. В охотничий сезон, а у Никиты имелась двустволка, на столе появлялись утка, рябчик, заяц, ну а больше всего он любил лично пойманную рыбу – от карася и пескаря до леща и щуки. За городскими деликатесами никогда не гонялся, но, если Виктор привозил из Москвы колбасу или ветчину в банке, налегал на них в первую очередь. Виктор же, наоборот, обожал грибочки да ка-пусточку – с лучком и растительным маслом и, конечно же, жареную рыбу, запах которой почувствовал уже на крыльце Никитиного дома.
– О, дружище! – обрадовался ему Никита. – А я как знал, что заявишься. Не в воскресенье, так в понедельник.
– Вчера попросили выйти поработать. – Виктор пожал крепкую руку друга. – За отгул, конечно. Я этот отгул к своим двум выходным присоединю, и можно будет вместе куда-нибудь далеко на рыбалочку махнуть, пока у тебя отпуск не закончился.
– Отлично! Говорят, на Рузском водохранилище щука на спиннинг пошла…
– Давненько там не был. – Виктор извлек из рюкзачка бутылку водки. – Но самое интересное, буквально позавчера дочитал детективчик, в котором действие происходит как раз на Рузе.
Вслед за водкой на столе появились две бутылки пива, два плавленых сырка «Дружба», толстая консервная банка импортной ветчины и тонкая – кильки в томатном соусе.
– Дружище, да ты никак пировать собрался?! – Никита с любопытством уставился на банку ветчины.
– Открывай-открывай. – Виктор взял две пивные бутылки, открыл одну – пробка об пробку и приложился к горлышку. – У тебя опята маринованные еще не закончились?
– Разве не знаешь, какие у меня в подполе запасы! Счас притащу. А ты пока разливай…
Прежде чем открыть водку, Виктор, воспользовавшись ухватом, перенес с плиты на стол горячую сковороду, на которой красовались, пуще прежнего раздражая аппетит, два карася, залитые четырьмя куриными яйцами. Вскоре к открытым консервам добавились так любимые Виктором грибочки, огурчики и капуста.
– И в самом деле – пир! – расплылся он в улыбке, чокаясь с Никитой…
Когда бутылка опустела, сковородка оказалась выскоблена, а консервные банки пустыми, вспомнили про плавленые сырки.
– Мы их на рыбалку возьмем, – сказал Никита, доставая из гремящего холодильника бутылку самогона и показывая ее Виктору.
– И огураны, огураны обязательно прихвати! – отозвался тот.
– Обязательно.
Прежде чем идти на пруд, налили еще по одной – самогона.
– Ты, дружище, лучше вот на какой вопрос ответь, – медленно произнес Виктор, поднимая наполненную стопку. – Какого черта новоявленные буржуи стройку рядом с нашей деревней ведут?!
– Дружище, я же тебе в прошлый раз говорил. Председатель сельсовета общественную землю распродал.
– Незаконно…
– Ну, как – незаконно. По документам не придерешься. А по совести в отношении своих односельчан слукавил он.
– То есть?
– То есть втихаря продал. Своим людям – и за копейки. А самый козырный участок вообще собственной дочери продал. Ну, как продал…
– Вот сволочь!
– Сволочь, – согласился Никита. – Давай выпьем.
– Подожди! А почему же народ не возмутился? Вот хотя бы лично ты! Все-таки мент, мог бы как-то воспротивиться.
– Во-первых, народ, конечно, возмутился. Даже писали куда-то, жаловались, но все бесполезно. Во-вторых, хоть я и мент, да только не подполковник или майор, а обычный сержант-постовой. Что я могу сделать? Ни-че-го! Давай выпьем.
– Подожди… Что? Действительно бороться смысла не имело?
– Хых! Председатель вместе с общественной землей и свой домишко продал и, не дожидаясь перевыборов, сменил место жительства. Может, на Москву, может, на Питер – никто не знает.
– Сволочь!
– Не спорю. Встреться он мне сейчас где-нибудь на тесной тропинке – ух! – Никита погрозил в потолок огромным кулачищем. – Выпьем?
* * *
К наболевшей теме Виктор вернулся, когда они пришли на пруд и забросили удочки. Пруд называли Пятачок – когда-то деревенские жители сообща выкопали его на ровном месте и запустили в него карася. Спустя какое-то время в Пятачке, откуда ни возьмись, появился ротан, причем в большом количестве. Рыбаки очень переживали, мол, сожрет всего карася пришелец с Дальнего Востока, которым даже кошки брезгуют. Переживали напрасно – и карась покрупнел, и ротан оказался очень даже вкусной рыбой.
Никита сказал, что для хорошего клева еще рановато, но в любом случае место ловли необходимо подкормить. Тут же намочил в воде два кусочка белого хлеба, поломал их, помял и подбросил к поплавкам. Тем временем Виктор достал тетрадь со вложенной страницей и, когда Никита сполоснул и вытер руки, подсунул ее ему под нос.
– Узнаешь место?
– Ты, что ли, рисовал?
– Ну а кто же еще!
– Нет, не узнаю, – почесал подбородок Никита.
– И это неудивительно. Как теперь узнать ту самую просеку, на которой мы с тобой…
– Точно, просека! – Никита вырвал у друга страничку и ткнул нее пальцем. – А вот, кстати, коттедж дочери нашего председателя сельсовета. Скоро новоселье праздновать будет.
– Дай сюда. – Завладев страничкой, Виктор вложил ее обратно в тетрадь. – А вот скажи мне, дружище, почему никто из вас, деревенских, не решился еще в самом начале строительства спалить его к черту?!
– Ну, во-первых, это криминал, – развел руками Никита. – А если вместе со стройкой люди сгорят? Во-вторых, если погорельцы поджигателя поймают, то таких тумаков надают, что мало не покажется, а потом – тюрьма.
– Ну и кто, к примеру, тебя в этом лесу поймал бы?
– Да мало ли… – Устремив взгляд на поплавок, Никита потянулся к удочке, но, не дождавшись повторной поклевки, убрал руку. – Говорю, мало ли какие обстоятельства: вдруг там сторожа слишком бдительные, вдруг у них собаки обученные… А потом, ну, сгорят дом или два, а их там, на просеке, – сотня. Да и после на месте сгоревших новые построят. Так что…
– Значит, предлагаешь в покорных овец превратиться? – горько усмехнулся Виктор.
– Я предлагаю тебе за своим поплавком следить!
Поплавок на удочке Виктора медленно плыл, удаляясь от берега и постепенно притапливаясь. Затягивать с подсечкой рыбак не стал и после недолгого вываживания вытащил из воды серебристого карасика. Он умело снял с крючка первый трофей и опустил в металлический садок.
– Наливай! – скомандовал Никита.
Возражать Виктор не стал…
Чем больше в садке становилось рыбы, тем меньше оставалось самогона в бутылке, но друзья не замечали опьянения – слишком азартной вышла рыбалка. Караси попадались мерные, размером с мужскую ладонь, и довольно упитанные. Виктор планировал забрать домой десятка полтора рыбин, пожарить их, обваляв в муке и посыпав зеленым лучком, и штук шесть принести на работу – угостить напарника Михалыча и водителя, которому доведется катать тушинский маршрут.
Но тут после поимки очередного карасика Никита поторопился с забросом, его леска перехлестнула леску Виктора, у которого как раз клевало. В итоге вместо рыбы друзья вытащили вконец перепутанные снасти, и Никита, как виновник этого безобразия, принялся их распутывать. Тем временем Виктор разлил по стопочкам остатки спиртного и разрезал напополам последний огурец – сырки «Дружба» давно были съедены. Выпить решили только после того, как вновь забросят поплавки.
Пока Никита колдовал над узлами, Виктор достал карандаш и страничку с рисунком, для завершения которого оставалось сделать всего несколько штрихов и поставить свою подпись с последней точкой. Но что бы еще такого подрисовать на картинке? Вот просека, рассекающая хвойный лес, вот строящиеся на ней коттеджи, в небе – ни облачка. Неправильно это, пусть будут даже не облака, а тучи, причем грозовые… из которых бьют молнии. Бьют ни куда попало, а для начала в двухэтажный коттедж дочки председателя сельсовета, и в соседний пока что недостроенный дом, и в следующий, и в следующий… Каждый нарисованный коттедж – отдельная цель, словно Илья Пророк, считавшийся на Руси повелителем грома и молний, насылает свой гнев на владения новоявленных буржуев.
Гротескно, конечно, получилось, но этот рисунок Виктор никому показывать и не собирался, готов был в любой момент пройтись по нему ластиком, не оставив на страничке следов…
– Все, распутал! – сообщил Никита и, насадив на крючок хлебный катыш, забросил снасть.
Виктор сделал то же самое, постаравшись, чтобы теперь их поплавки оказались подальше друг от друга – во избежание новых перехлестов. И у того и у другого клюнуло сразу же, и еще два карася перекочевали в садок.
– Предлагаю сначала выпить, потом забрасывать, а не то с таким клевом совсем протрезвеем, – сказал Никита, и Виктор вновь не стал с ним спорить.
Они подняли стопки, чтобы чокнуться, и в это время вечернюю тишину нарушил громкий раскат грома.
– Ого! – удивился Никита. – Вроде синоптики грозу не обещали.
– Твои синоптики – лжецы, лгуны, вруны и болтуны…
– И хохотуны. Ладно, пьем за карасей, которые еще водятся в этом пруду.
– И за уничтоженную буржуями просеку, – добавил Виктор.
Где-то неподалеку вновь громыхнуло. Друзья выпили и, закусывая огурчиком, забросили удочки. Поклевки не заставили себя ждать. Но гром гремел все ближе и ближе, да и ветер усилился, и, чтобы не попасть под дождь, рыбаки поспешили домой.
– А я все думал, возвращаться в Москву сегодня или завтра утром, – сказал Виктор, разуваясь у Никиты на терраске.
– Во-первых, сам видишь, вот-вот ливанет – мало не покажется, во-вторых, чего тебе ехать на ночь глядя. – Никита не скрывал довольной улыбки, потому что другу придется остаться у него ночевать. – И в-третьих, алкоголь у меня есть, рыбка свежая есть, счас мы ее пожарим, музон послушаем, выпьем, в шахматишки сыграем… А утром спокойно умотаешь в свою Москву.
Возражать Виктор не стал, да и не хотел.
– Дружище, а вот признайся, ты там, на пруду рисовал, как я снасти распутываю? – вдруг спросил Никита.
Он только что выставил на середину стола сковороду с жареными карасями. Домашние соленья на столе тоже присутствовали, черный хлеб – нарезан, самогон разлит по стопочкам.
– Вообще-то, конечно же, надо было эту сцену отобразить… – Виктор посмотрел на рюкзачок, в котором лежала тетрадь с чудесной страничкой. – Но мы сегодня о просеке говорили, о дачных участках, которыми ее застроили…
– Ну?
– Короче, лично я был бы совсем не против, чтобы со всеми этими участками произошло нечто подобное. – Он вытащил чудесную страничку и положил на стол. – Только руками не трогай, запачкаешь.
– М-да, – почесал затылок Никита. – Я понимаю, что ты по пьяни это нарисовал. Но скажу тебе, как другу, лично я тоже был бы не против такого исхода. Главное, чтобы огонь на лес не перекинулся…
– На лес? – Виктор перевел взгляд на рисунок и вздрогнул.
На самом деле он ожидал нечто подобного. Все картинки, нарисованные на страницах блокнота, как только Виктор хоть ненадолго закрывал глаза, начинали жить своей жизнью. Достаточно было моргнуть, и в картинке что-то менялось. Вот и на этой страничке произошли изменения.
Небо над просекой было сплошь затянуто черными тучами, сверкали молнии, а строящиеся коттеджи горели. Все до одного. Виктор моргнул.
– Дружище, мне показалось, что только что огня на картинке было меньше и тут же стало больше, – сказал Никита.
– Надо срочно выпить, – ответил Виктор, поспешно вкладывая страницу в тетрадь.
Когда пили, Виктору послышался вой пожарной сирены. Стукнув пустой стопочкой по столу, он прошел в комнату, где с магнитофонной ленты хрипел что-то там про караван Александр Кутиков, и увеличил звук почти до полной громкости…
Проснувшись, Виктор понял, что для сборов на последнюю перед дневным перерывом электричку у него совсем мало времени. Голова побаливала – шутка ли, выпить на двоих три бутылки. Хорошо хоть, закусывали, и хорошо, что все-таки выспались, хотя легли спать в половине третьего ночи – до этого играли в шахматы. От предложения Никиты попить чайку отказался и, попрощавшись, быстрым шагом направился на станцию. Несмотря на то что время поджимало, пошел не самым коротким путем, через просеку, а по шоссе до железнодорожного переезда и потом – по шпалам.
На электричку успел, хотя и пришлось пробежаться, чтобы запрыгнуть в последнюю дверь последнего вагона.
В вагоне было малолюдно. Отдышавшись, Виктор достал из рюкзачка тетрадь и только теперь сообразил, что забыл взять с собой карасиков, которых вчера специально упаковал в пакет и оставил на полочке в подполе. Рыба, конечно, не пропадет, Никита обязательно о ней вспомнит, но вот похвастаться перед инкассаторами теперь будет нечем, могут и не поверить, что рыбалка оказалась такой удачной. Михалыч первый скажет, мол, соврешь – недорого возьмешь.
Картинка на чудесной страничке, как он и предполагал, изменилась. Никаких коттеджей, никакой стройки… Под абсолютно ясным небом – полоса пепелища, слева и справа от которой стоит не тронутый огнем хвойный лес.
До Виктора дошло, что грозовой ливень, приближение которого они вчера испугались с Никитой, обошел деревню стороной. Может, пролился как-то выборочно. Так же как выборочно били молнии в строящиеся коттеджи.
Виктор тщательно стер отображенное на страничке пепелище.
Потом стал прикидывать, что же теперь на ней нарисовать? К примеру, скопировать курносую девчушку в очках и с двумя топорщившимися косичками, сидевшую через два ряда сидений к нему лицом и читавшую книгу. Но не просто скопировать, а сначала нарисовать ее одежду, разбросанную по сиденьям, а потом уже и ее саму – без всякой одежды, но все-таки в очках и с книгой в руках. И после этого – ненадолго прикрыть глаза…
Виктор живо представил, как девушка, вдруг обнаружив себя в электричке в чем мать родила, испугается, завизжит, в панике постарается прикрыть наготу книгой, отбросит ее, схватится за одежду… Нет, жалко девчушку. Да и в вагоне они едут не вдвоем, а другие пассажиры без такого зрелища перебьются.
Но ведь ничто не помешает нарисовать эту же девушку в обстановке его собственной квартиры! Как она будет сидеть на раскладном диване в этих же очках, с этой же книгой в руках, в этом же веселеньком платьице… а лучше – без платьица…
Виктор не сводил с девушки глаз до тех пор, пока она не вышла из электрички на станции Одинцово. За это время она несколько раз отрывалась от книги, зыркала в его сторону и вновь углублялась в чтение. Напоследок, захлопнув книгу, не просто зыркнула, а сдвинула средним пальцем очки на кончик носа, пристально на него поглядела, как-то неопределенно хмыкнула и поспешила на выход.
Во время маршрута, а по вторникам Виктор Кармазов бегал сборщиком, собирая дневную выручку с торговых точек, он то и дело вспоминал девчонку из электрички. И вроде бы ничего особенного в ее внешности не было, подумаешь, две косички да курносенький нос, но воображение художника невольно дорисовывало большие глаза, длинные ресницы, ровные белоснежные зубки, ямочки на щеках, ну и, конечно же, сногсшибательную фигуру.
В какой-то миг он вдруг осознал, что чудесную страницу, оставленную дома в тетрадке, надо беречь. Да что там беречь, ею надо дорожить. Возможно, вторая уцелевшая страничка все еще в руках Джона Маленького, но на это надежды мало. А что, если у Александра Ивановича, написавшего забойный детектив, имеется еще один блокнот с перовским рыболовом на обложке?! В таком случае было бы очень неплохо, чтобы писатель не знал о его чудесных свойствах и чтобы расстался с ним так же легко, как и с первым.
С Александром Ивановичем он не общался с пятницы, то есть с того самого дня, когда старший кассир передал ему рукопись и блокнот для рисования. Детектив Виктору понравился, ну а блокнот… Тому блокноту цены не было, а он так бездарно его профукал! Но, возможно, все поправимо?
На второй этаж продуктового магазина, в котором работал Александр Иванович, Виктор поднялся чуть ли не бегом. Сосед по дому, как всегда, выглядел слегка рассеянным, пока сдавал опломбированную сумку с деньгами, суетился, в глаза Виктору не смотрел.
– Прочитал я твою нетленку-то, Иваныч! – сообщил инкассатор, когда все формальности с приемом инкассаторской сумки закончились.
– Так быстро? – изумился Александр Иванович. – И как впечатление?
– Скажу честно – понравилось. Прикольный детектив-чик. Кровищи, конечно, многовато, но кому сейчас легко!
– Правда понравилось?
– Да, супер, супер! – Виктор показал кассиру большой палец. – Я половину твоего блокнота разными сценками украсил – так увлекло. Да вот беда…
– Что? – насторожился Александр Иванович. – Какая беда?
– Посеял я твой подарок. То ли в трамвае из сумки выронил, то ли еще где…
– Подарок? – Александр Иванович, казалось, не сразу понял, о чем речь. – А-а-а… мой блокнотик… Черт! Жаль! Обидно! Обидно, что твой труд пропал. А ты восстановить рисунки смог бы? К примеру, на обычной бумаге?
– Да без проблем! Просто блокнот всегда под рукой, и рисовать в нем удобнее. У тебя другого такого же нет?
– Что? Да при чем здесь блокнот? – не понял проблемы Александр Иванович. – Главное – изобразить живых людей, как они радуются, страдают, погибают…
