скачать книгу бесплатно
– Да я… – начал было Артем, но пожать протянутую руку не успел – Гера воткнул большой палец ему в гортань.
Токарев задохнулся, даже захрипеть у него не получалось – сразу же кто-то ударил по глазам, еще один – вроде бы Мокша – (за секунду до этого демонстративно отвернувшийся) локтем, как бревном, пробил живот. Артем упал, попытался совладать с дыханием, подтянул ноги к животу, закрыл руками голову… Били недолго, терпимо. Гера сел Артему на спину, сплюнул в сторону и непонимающе пожал плечами:
– С Гавани, а неученый?!
Его размышления привлек радостный всхлип Мокши, виртуозно ловко обшаривавшего карманы Токарева:
– Котлы! Припрятал, падаль!
– Слушай, какие они все в Гавани жадные – жуть…
Для служебного пользования
Убийство. Кировское РУВД
1 сентября 1986 года в 18 часов 05 минут в своей квартире 134 дома 132 по Обводному каналу со слепым огнестрельным ранением головы обнаружен труп Эймера А. Ф., 1963 года рождения, не работающего, ранее судимого, и с ножевым ранением груди труп Лауренайтиса Я. П., 1965 года рождения, уроженца Литовской ССР, проп. город Каунас.
Выезжали: и. о. зам. нач. УУР ГУВД Егоршин, нач. 2 отдела УУР Жаголко с личным составом, отв. от рук-ва ЭКУ нач. 1 отдела Чурин, прокурор криминалист Новиков, зам. нач. РУВД Голобенко, нач-к ОУР Устименко с личным составом, зам. нач-ка 29 о/м Привезенцев с личным составом, следователь прокуратуры Сорокина, ЭКУ – Ткачева, ЭКО – Ульянов.
КП – 687 по 29 о/м.
Возбуждено уголовное дело по статье 102 УК РСФСР.
Сообщено в МВД СССР.
С места происшествия изъяты отпечатки следов пальцев рук, отпечатки следов обуви, следы материи, гильза калибром 6,35 мм.
В ГУВД по телефону «02» сообщила служба «03» в 18–10.
В ГУВД сообщил зам. нач. РУВД Голобенко в 20–53 01.09.1986 г., оконч. в 2-20 02.09.1986 г.
Под общий хохот шпана перешагнула через Артема. Юнкер нарочно наступил старой красно-синей кединой Токареву на щеку:
– На столе лежит покойник – тускло свечи горят. А ето был убит налетчик – за него отомстят!
– Зря ты, Юнкер, – неожиданно остановил кореша Гера. – Не плюй в колодец.
– Хавэлло у него ментовское…
– «Не прошло и недели… Слухи-то-олки пошли – трех легавых провертели во помин его души»…
«Красная Газета» от воскресенья,
12 сентября 1926 года, писала:
НАГЛОСТЬ ХУЛИГАНОВ ПЕРЕШЛА ГРАНИЦЫ. УСИЛИМ ВОСПИТАТЕЛЬНУЮ РАБОТУ! ВЫРВЕМ МОЛОДЕЖЬ ИЗ ЦЕПКИХ ЛАП ПЬЯНСТВА И РАЗВРАТА!
…Ближе к «Красному Треугольнику», за Балтийским вокзалом, на ул. Шкапина, Розенштейна, собирается порочный и преступный элемент: хулиганье, налетчики, проститутки, их кавалеры, торговцы кокаином. Здесь главным образом идет пьянка, за ней спор, драка, грабежи…
…Беспримерный случай наглости и насилия, совершенный в Чубаровом переулке, всколыхнул рабочие массы. Рабочие и работницы «Красного путиловца» и «Красного треугольника» в один голос заявляют о том, что этот гнусный факт насилия переходит всякие границы.
Хулиганы бросили вызов, наглый вызов нашей революционной законности, всей нашей рабочей общественности, всему Ленинграду.
То, что среди хулиганов нашлись и рабочие, еще усугубляет их вину. Мало того, что они не ценят своего пролетарского происхождения. Своими выходками они бросают тень на всех рабочих.
Наш ответ – к бандитам беспощадно применять наивысшие меры наказания.
Правосудием и расширением культурно-просветительских учреждений мы вырвем из рядов хулиганства нашу пролетарскую молодежь…
Шпана с чувством выполненного долга удалилась, песня утонула в мутной воде Обводного канала.
Артем отдышался. Обиды он не чувствовал, наоборот, радовался, что, в общем, легко отделался. Могло быть и хуже. Радовало то, что все кончилось – и обошлось малой кровью.
Эмоции нахлынули позже – когда Токарев приводил себя в порядок в туалете на Балтийском вокзале. Кадык болел, глотать получалось с трудом. Но душа болела сильнее – она не соглашалась с тем, что мир устроен не так, как хотелось бы…
Вечером, рассказывая о своем приключении отцу, Артем по-взрослому признал:
– Я ошибся…
Токарев-старший вроде как даже обрадовался (хотя перед этим с беспокойством ощупывал сыну кадык):
– Молодцы! Красиво! Запомни: тебя не били, тебя делали!
Артем, ожидавший большего сочувствия, катнул желваками на скулах:
– И в чем мораль и вывод? Как быть впредь?
Токарев-старший пожал плечами:
– Впредь – не быть, а бить! Подошел – нахамил, сразу бежать – резкий разворот, сбиваешь первого, бьешь ногами, не глядя по-уличному, прорываешься сквозь них, хватаешь кирпич, бьешь в колено второму, все кулаки в бровь и челюсть третьему – отскакиваешь, дышишь… Либо успокоятся, либо ты увидишь финку – тогда беги по-настоящему, дыхалки у тебя хватит.
– А если я с девчонкой?
Отец вздохнул:
– Тогда… Порежут. Если повезет – в больнице заштопают. Или – на погост.
– Жестко, – покрутил головой Артем.
– Правдиво, – хмыкнул отец…
…Голос Ани заставил Токарева очнуться от неприятных воспоминаний:
– Артем… Артем, ты что, не слышишь? Я говорю, что с Лешей на улице только такой спортсмен, как он, справится… Ну, если один на один… Правда?
Токарев оглянулся еще раз и чуть громче, чем следовало бы, ответил:
– Правда… Если один на один и если это будет не взрослый рукопашник…
Почудилось или нет скептическое хмыканье сверху? И вообще, почему Артема так задели, и не только задели, но и обеспокоили реплики какого-то незнакомого хмыря? В этих репликах была какая-то агрессия, какая-то угроза – реальная, но очень странная, совсем не такая, какая исходила, например, от напавших на Токарева «шкапинских». «Шкапинские» были злы, коварны, но тем не менее понятны и, как это ни странно, естественны в своих поступках. А вот от незнакомца шла какая-то совсем другая эмоция – темная, холодная и абсолютно непонятная. Чужая…
Разобраться в своих ощущениях Токарев не успел – Анька возбужденно сжала его руку даже привскочила:
– Смотри, смотри!
На ринге вспыхнула рубка – на бокс это уже мало походило. Леха и Сева, остервенившись и практически не уворачиваясь, начали просто бить друг друга – каждый пропустил по нескольку ударов. Зрителей как будто подхватило – трибуны заулюлюкали, послышались выкрики, свист, аплодисменты невпопад.
На очередном ударе Торопова вздрогнула и вжалась носом Артему в плечо:
– Ой, Тема… Как будто по мне лупят! Как они такое выдерживают.
Токарев досадливо сморщился и, не слушая подружку, заорал:
– Леха, Леха, зря, не надо! Леша, в свой футбол играй, в свой!
Артем кричал, зная, что Суворов его не слышит – во время боя боксеры почти никогда не слышат трибун ватный гул, хрип своего дыхания и дыхания соперника – вот и все…
– Тема, Тема! – Аня нервно теребила Артема за рукав. – Так кто побеждает-то?
Токарев махнул рукой:
– Смотри! Лешка держится – превозмогает, а Сева – он улыбается. Значит – это месиво Севе нужно, он на нем выигрывает.
Напряжение зала разрядил гонг, возвестивший окончание раунда. Артем вскочил и, оставив Анну на скамье, бросился к рингу. Там, в красном углу, тренер что-то сердито выговаривал Суворову. Тренер Гордеева, наоборот, выглядел довольным, он громко и азартно вколачивал в уши Севе словно гвозди забивал:
– Че ты с ним танцуешь? Прижми челюсти и при! Пропустил, не пропустил – давай! Ты его сломаешь, он тебя боится! Боли нет! Пропустил – и серия в голову! Лоб подставь – и серия в голову! Ты утюг – он белье! Пошел, пошел!..
Сева кивал и улыбался.
Тренер Суворова, увидев Артема, с досадой мотнул головой:
– Тема, хоть ты скажи этому… герою…
Токарев прижался к красному уху Лешки:
– Леш, ты слышишь? Лех, ты на отходе его лови, не переходи в обмен, он тебя специально в обмен тянет, это не твое, слышишь? Вы разные! На отходе – левой сбоку, сбоку, покажи справа и давай левой! Корпус, корпус – и в башню! Давай, Леха!
…Но второй раунд оказался для Алексея еще более плачевным, чем первый. Трибуны визжали от Севиного напора. Леша еще раз поддался на провокацию оваций – не утерпел. К концу раунда его глаза заплыли, а Сева улыбался все более уверенно. Гордеев держал прямые удары, подставлял виски под боковые и обрушивал страшные серии на Суворова.
Трибуны ликовали.
– Еще пара минут – и конец… – сказал Артем притихшей Ане.
Леху спас гонг.
Второй раз к рингу Токарев не пошел. Он остался сидеть с подружкой – до них долетали сердитые слова тренера:
– Леша, ты что делаешь? Профессионалов нанюхался? Может, тебе еще жевательную резинку дать и шелковый халат? Мы на соревнованиях или на Пулковских высотах в 41-м? Чего ты из себя корчишь? Сева так устроен, он негр с белой кожей. Ты его не пробьешь, слышишь?!
– Навряд ли он слышит, – усмехнулся Артем.
– Почему? – вскинула брови Аня. – Потому что по ушам бьют?
Артем невесело рассмеялся:
– По ушам бьют за карточным столом. Понимаешь, сейчас вокруг него шум – и все…
…Третий раунд пролетел очень быстро – Алексей держался более уверенно, в обмен не шел, а в конце и вовсе сделал красиво – уходя в сторону, он пробил два раза Севе в корпус, нырнул справа, обманул и дождался-таки своего бокового левого… Сева зашатался, стал опускаться на колени.
– Еще раз! – заорал восторженно Артем. – Вот она, техника!
Гонг не дал Алексею добить Гордеева. Не хватило нескольких секунд – а еще сил, скорости, опыта и выносливости. По очкам победил Сева – с минимальным преимуществом. По внешнему виду, впрочем, его преимущество было более очевидным.
– Ну вот! – Когда рефери объявил победителя, Аня от досады даже ударила себя кулачками по коленям. – Все напрасно!
– Напрасно – девушку у памятника с букетом часами выжидать, – сорвался Артем, употребив позаимствованный у отца афоризм. – Леха молодец, ему просто чуть-чуть не повезло… Боксер не тот, кто не пропускает и не падает, а тот, кто поднимается… А Лехе – и подниматься не надо, он и не упал, и с Севой их бой по-настоящему не закончен. Не последние соревнования – Леха свое возьмет.
– Не возьмет, – приговором упала фраза сверху, и Токарев, взорвавшись, вскочил на ноги и обернулся:
– Да кто там каркает-то все время?! Объявитесь, уважаемый!!!
Но увидеть Артем смог только спины потянувшихся к проходам зрителей – соревнования еще не закончились, но болельщики, видимо, решили размять ноги и освежиться. Напрасно Токарев бешено вращал глазами и пытался идентифицировать анонимного собеседника. Никто из зрителей не проявил желания продолжить разговор в открытую.
Аня Торопова тоже поднялась и, положив Артему руку на грудь, сказала:
– Да брось ты, Тема, что ты реагируешь на всяких… Скажи, мы Лешу ждать будем?
Токарев еще несколько секунд следил глазами за уходившими зрителями, пытаясь вычислить своего странного собеседника – что-то слышалось тревожное в его репликах… Но что? Ощущение ускользало, его было очень трудно сформулировать…
– Что? – перевел взгляд на девушку Артем.
– Леху? Нет, Леху мы не ждем. Он сейчас, после душа, ни с кем разговаривать не захочет. Пойдет домой спать, но не заснет. И тогда, недовольный, начнет искать меня. Вот тогда и поговорим.
– Точно? – удивилась прогнозу Аня.
– А то я Леху не знаю, – усмехнулся Артем. – Ему сейчас немного отойти надо. А вечером – увидимся и нормально пообщаемся…
…Они действительно увиделись вечером, но встреча эта оказалась совсем не такой, на которую рассчитывал Токарев… поскольку ей предшествовали весьма странные и даже отчасти трагические для Алексея события.
…После окончания быстрой и не очень торжественной церемонии награждения призеров соревнования Суворов долго сидел (стоять не было сил) в душе под сильным потоком воды, поглаживая рукой шершавый, но все равно осклизлый кафель. Легче не становилось – внутри все гудело, да и снаружи – тоже. Сева, надо признать, настучал по чугунку от души. Устал, наверное, лупить так сильно – кулаки сточил, поди…
Одевался Леша медленно, натягивая брюки – чуть не упал… Тренер не стал терзать его «разбором полетов», понял состояние ученика и лишь вяло махнул рукой – мол, после поговорим.
Надо было еще доехать на тряском трамвае до дома – а голова очень чутко реагировала на все рельсовые стыки. Полторы остановки удалось посидеть, а потом в вагон вошла пожилая женщина, и Леша, умудрившись собрать волю в кулак, встал, хотя организм и сопротивлялся благородству: «Сиди ровно, закрой глаза. У нас нет сил на вежливость!»
Проходя через свой двор, Суворов поднял руку, приветствуя завсегдатаев беседки. Там пили портвейн «Иверия» – дорогой, за 2 рубля 42 копейки. Леше тоже предложили, но он мотнул головой, и его чуть не вырвало – то ли от мысли о портвейне, то ли от собственного резкого движения…
В парадной перед вторым пролетом, у почтовых ящиков, Лешин взгляд наткнулся на чью-то спину в клетчатой рубашке. Руки, приделанные к этой спине, копались в почтовых ящиках, а у ног фигуры стояло помятое ржавое ведро, набитое газетами. С тех пор как за сданную макулатуру можно стало получать талоны на приобретение дефицитных художественных книг, почтовые ящики часто обчищались любителями чтения и спекуляций на книгах. Разъяриться у Леши не хватило сил, еле разлепляя губы, Суворов тихо и неагрессивно сказал:
