скачать книгу бесплатно
– Это пока, – отпарировал крестный. – Даст Бог, со временем Игнатовы захватят первенство в доме сем!
– Дай Бог, – не стала спорить свояченица.
После обеда, необыкновенно вкусного и душевного, Иван с крестным выбрались покурить на лоджию.
– А вы в какую церковь ходите? Вон в ту? – поинтересовался Шах, кивнув на блестевший куполами большой пятиглавый храм через дорогу.
? Нет, наша церковь аж за кольцевой, в Свирелино. Туда надо на пригородном автобусе минут сорок ехать…
? А зачем в такую даль то?
? Потому что это наш храм, ? восприемник намеренно сделал упор на предпоследнем слове. – Тем более что там я Веру встретил.
– А попал туда каким макаром?
– А таким. В девяносто пятом, когда мы из Грозного прилетели, поехал я в госпиталь бойца своего навестить. Крепко его тогда зацепило. Сначала, когда во Владикавказе его выхаживали, вроде ожил. А потом, когда в Реутово переправили, то опять хуже стало. Сколько наши войсковые доктора ни бились – без толку. А пацан этот сам местный, с Подмосковья был. Вот за день до смерти ему мать священника привезла, у которого они всей семьей окормлялись. Он его соборовал, исповедовал, причастил. А ночью тот солдат умер.
Седой замолчал, добивая сигарету резкими длинными затяжками. Выщелкнул далеко вниз, проследив, как окурок ударился о крышу подъезда, брызнув колючими искрами.
? Потом мы с батюшкой разговорились. Он все расспрашивал про тот бой, где этого парня зацепило. Оказывается, пацан у него сызмальства в храме окормлялся. То-то я все удивлялся: теперешние москвичи в основном от армии косят вовсю, а этот не только не бегал от военкомата, но и в спецроту сам напросился. И, когда в Чечню нас отправляли, ему сам ротный предложил остаться: как-никак единственный сын у матери… Так нет, аж обиделся: дескать, ребята на войну полетят, а я тут буду в наряде прохлаждаться? Нет уж! Мы тогда все с него обалдели, а ротный парня так и прозвал – Уникум. Только в последний день, когда он уже душу Богу отдавал, понятно все стало – он, оказывается, наш, православный…
? А что, разве у верующих положено в армии служить? – скрывая усмешку, поинтересовался Иван.
? А что, нет, что ли?
? Ну, насчет мусульман там или буддистов не скажу, а у христиан точно нельзя. Ни оружия в руки брать, ни государству служить, поскольку все правительства – от дьявола!
? Это откуда ты эту бредятину взял? – в свою очередь вытаращился на него крестный.
? Так у нас, в Лите, в общаге один такой религиозный жил. Все звал Библию изучать, типа, приобщаться к истинному христианству. И журналы разные подсовывал, где про это все говорилось. Я как-то от нечего делать полистал, так там вроде специально древние письмена исследовали и выяснили, что Христа оказывается, не на кресте распяли, а к столбу прибили. Просто на древнееврейском слово «столб» звучало как «крест».
? Этот твой придурок никакой не христианин, а иеговист! – Игнатов приглушенно выругался. – Сектант, короче. Ты, брат, держался бы от таких подальше!
? Да я с ним и не связывался, нужен он мне!
? А журнальчики да книжонки его все-таки почитывал! И ереси оттуда поднабрался!
? Не набирался я ничего, просто запомнилась эта лабуда…
? Вот именно что лабуда! Верно говорят: чем меньше мозг, тем больше дури туда вмещается… Ты, видно, совсем забыл, как мы с тобой в деревне Евангелие читали и что там написано было. И проповеди батюшкины тоже позабыл.
? Есть такое дело, ? нарочито виновато согласился Шах и, желая соскользнуть с неприятной темы, спросил вроде как с интересом: ? Ты, кстати, так и не дорассказал про свой храм…
? А чего там дорассказывать… Когда того парнишку хоронили, отпевали в той самой церкви, в Свирелино. Маленькая такая церквушка, сельская, меньше нашей в Войновке. Я как зашел туда, так сразу такую благодать ощутил!.. А еще там народ оказался – не то что в городских храмах… Короче, там, у отца Александра, все друг друга знают, весь приход как одна семья. Все, кто в то утро на заупокойной был, молились за нашего бойца, как за родного. А потом сами в трапезной поминальный стол накрыли и нас приветили, будто мы им самые близкие люди. А на прощание батюшка пригласил нас, если будет время и желание, приезжать к ним в храм. Ну, в следующий выходной я и приехал. И остался там по сей день. И, как видишь, семью там обрел.
? Кстати, а что это с твоим тестем? – чуть помолчав, поинтересовался Иван. – Вид у него какой-то нездоровый…
? Рак, ? вздохнул Пашка. – Когда у него эту гадость обнаружили, врачи сказали, что от силы год-полтора проживет, а он уж пятый год держится.
? Как это так? Опухоль, что ли, рассосалась?
? Не рассосалась, конечно. Просто прогрессировать перестала, вроде как затаилась. Батюшка наш за него молится. Наверно, по его молитвам и отступила костлявая…
? Крутой у вас, видно, батюшка, ? изумленно протянул Иван. – Я тоже слышал, что некоторые попы и людей излечивали, и даже сумасшедшие нормальными становились…
? Не попы, а Господь Бог по их молитвам, ? сердито поправил его Игнатов. Очевидно, развязное выражение «попы» сильно задело его. – А батюшка у нас и вправду, как ты говоришь, крутой. Кстати, если хочешь, поехали с нами завтра на литургию, заодно и познакомишься с ним.
? Можно, ? согласился Шаховцев.
…Но назавтра попасть в храм не получилось. За ужином, пытаясь не отставать от крестного, он умудрился перебрать водки, да так, что уснул прямо за столом, и Пашка буквально отволок его спать. Утром, терзаясь похмельной сухостью во рту, он слышал сквозь мутную полудрему, как Кропочевы-Игнатовы собирались в церковь, и Любовь Петровна наказывала дочерям оставить банку с рассолом на кухне, чтобы гость мог прийти в себя. А Иван, лежа в кровати, ощутил жгучий стыд перед восприемником и его домашними.
Но когда к часу Пашкино семейство вернулось из церкви, никто из них даже косо не посмотрел в сторону Шаховцева, а, наоборот, быстренько накормив гостя обедом, женщины бросились стряпать, чтобы собрать ему с собой еды. Любовь Петровна принялась месить тесто для пирогов, а Вера с Катей взялись вертеть фарш для котлет. Даже девятилетняя Даша – и та усердно разминала в молоке мякиши белого хлеба и старательно чистила лук, пока у нее не покраснели не только глаза, но и все лицо и она не начала часто хлюпать носом, словно в одночасье загрипповала.
? Это что, все мне?! – удивился Иван, когда ему на прощание вручили два огромных пакета с гостинцами.
? Конечно, ? ответила Любовь Петровна.
? Да я ж столько не съем!
? Так не тебе одному. Поделишься с другими у себя в роте. Они, поди, тоже по домашней пище истосковались.
…В роте, куда он явился с двумя здоровенными сумками еды, пацаны аж ахнули от изумления. А в довершение всего старшина позволил после ужина до отбоя устроить личному составу чаепитие и даже сам пожертвовал из своей заначки пару коробок «Липтона».
А уж Ромка Пригарин, которого он встретил, топая от КПП к казарме, даже присвистнул, увидев приятеля, тащившего столько аппетитной поклажи:
? Ты чего, Вано, никак фабрику-кухню грабанул?
? Ага, ? довольно кивнул в ответ Иван. – Только не фабрику, а просто кухню. И не грабанул, а сами всучили…
8
Воспоминание о Пригарине отозвалось в груди болезненным чувством запоздалой вины. В тот вечер, принимая возле казармы от приятеля сверток с домашними вкусностями, Ромка не догадывался о том, что Шах вот уже месяц ведет с ним двойную игру… Нет, не догадывался, а лишь изумленно рассматривал гостинцы Кропочевых.
? Так кем они тебе приходятся? – в который раз спрашивал он.
? Я же говорил: родня жены моего крестного.
? А крестный тебе кто? Брат или дядька?
? Нет, просто сосед по деревне.
? Тогда ни фига не понял: с какой радости они ради тебя так расщедрились? Им чего, деньги девать некуда? Они чего, типа это, новые русские?
? Какой там! Пашкины тесть с тещей в церкви работают за гроши, жена его в детском саду воспиталкой, а сам он, ну крестный, тут в Москве служит.
? Не генералом часом?
? Не, старлеем. В спецназе.
? Да-а, ? обескуражено протянул Ромка. – Бывают люди не от мира сего… Мало того, что дочь отдали за немосквича, да еще за нищего вояку. Хата-то у них хоть нормальная? В престижном районе?
? В Марьино. Четырехкомнатная, в новом доме.
? Да-а, райончик, конечно, отстойный, но хоть квартирка для четверых нормальная.
? На шестерых. Точнее, уже почти на семерых.
? Это как?
? Там кроме жены родоков еще две ее младшие сестры. Ну и у Пашки с Веркой тоже скоро свой спиногрыз родится.
? Да, не фонтан. А крестный твой, небось, специально киндера ей заделал, чтобы окрутить, да?
? Нет. Они до этого поженились. Это уж потом.
? Совсем чокнутые, ? подытожил Пригарин. – На фиг вообще эти киндеры нужны? Тут для себя хрен поживешь… Хотя, ты говоришь, они религиозные?
? Ага.
? Тогда все ясно. Это не лечится. Ну ладно, бывай, а то меня в роте уже заждались… Ты, кстати, заходи после отбоя, ? бросил он напоследок приятелю. ?Мы сегодня на службе у одного бобра «Бренди» отжали. Как раз твой закусон кстати будет…
Больше всего Ивану хотелось скорее дождаться вечерней поверки, завалиться на койку, чтобы в темноте еще раз вспомнить лицо Кати, ее ясные васильковые глаза и спокойную улыбку. Но после того, как в расположении погас свет, а старшина удалился в каптерку, Шах тихо оделся и, предупредив дежурного сержанта, отправился в соседнюю роту… А как он мог не пойти?
…Эх, сколько он потом корил себя за то, что в тот предновогодний вечер пошел на поводу у Крысы, а потом еще вступился за него и приложил мужика, оказавшегося шишкой из мэрии!.. Кирееву-то что: не сегодня-завтра на дембель, а там ищи-свищи его на краю света в какой-нибудь деревеньке под названием Нижние Попыхи!.. А ему, Шаховцеву, еще полтора года трубить…
Да, рано он тогда успокоился, рано решил, что его не найдут, что все быльем поросло… Нашли! Да притом выпасли не где-нибудь, а в самоволке!
В тот день он остался в наряде по роте, а поскольку дежурным оказался земляк из Пинаево, поселка в сорока километрах от Куранска, то Ивану не составило труда отпроситься у него до вечера в обмен на магарыч.
Поход удался на славу. На Добролюбова оказались не только Влад с Ленкой, которые снабдили солдата бутылкой водки и домашними бутербродами, но и одна из давних пассий, поэтесса, сочинявшая песни под гитару под Веронику Долину. Ее, кстати, и звали точно так же, как и знаменитую певицу-барда.
Пробезумствовав с Вероникой добрых два часа, Иван, уставший и довольный, вышел из общежития, раздумывая, доехать ли до метро на троллейбусе или же пробежаться пешком, когда припаркованный у тротуара неприметный «жигуленок» неожиданно бибикнул и мигнул фарами. Поначалу Шаховцев решил, что сигналят не ему, но следом из машины раздался незнакомый мужской голос:
? Шах!
Он обернулся, недоуменно всматриваясь в темную фигуру, высунувшуюся из салона.
? Шах! – повторил неизвестный. – Чего, не признал что ли? Садись, подброшу до части!
Решив, что это кто-то из былых собутыльников по Добролюбова, Иван подошел к распахнутой дверце и машинально уселся рядом с водителем – молодым светловолосым мужчиной в потертой турецкой дубленке. По привычке пожал протянутую ладонь, всматриваясь в странно знакомое лицо шофера.
? Поехали, а то опоздаешь, ? белобрысый, перегнувшись, захлопнул дверь со стороны пассажира и врубил зажигание.
? Да вроде пока время есть… ? совершенно сбитый с толку, пробормотал Шах, припоминая, где он мог видеть водителя раньше.
? Да как сказать, ? усмехнулся тот, выруливая на перекресток и сворачивая в один из неприметных, прилегающих к улице Руставели переулков. – Костоев вот-вот должен с проверки вернуться. Неровен час раньше приедет – и тебе влетит, и земляку твоему.
Шаховцев вздрогнул. Фамилию ротного старшины не знали даже Влад с Ленкой, не говоря уже о других обитателях общаги.
– Что, не узнал? – владелец «жигуленка» притормозил, зажег свет в салоне, и Иван наконец понял, что незнакомец не кто иной, как Петраков из особого отдела дивизии.
– Ну вот и ладненько, – контрразведчик вновь щелкнул выключателем. – Вижу, признал… Ну что, Иван Сергеевич, как в общаге, все в ажуре?
Шаховцев машинально кивнул, ошалело таращась на особиста.
? Смотрю, тебе и бакшиш для дежурного по роте собрали, ? капитан бесцеремонно заглянул в пакет пассажира. – Ого! Водяра не какая-нибудь, а кристалловская! Классные у тебя кореша! Небось, еще и с подругой какой-нибудь успел покувыркаться, так? Да вижу, не отнекивайся! Дело-то нужное, против природы не попрешь… Вот только неужто тебе так приспичило, что ты даже у Костоева не отпросился, а втихую из наряда свалил?
Иван подавленно молчал. Попасться в самоволке, причем не кому-нибудь, а особисту – это было куда страшнее, чем если бы его заловил комендантский патруль. Неделя гауптвахты была обеспечена…
? Впрочем, самоволка – это полбеды. Максимум на «губе» отсидишь, ? контрразведчик словно читал его мысли. – А вот то, что ты двадцать пятого декабря на маршруте человека покалечил и вдобавок обчистил его – это уже куда серьезнее!
«Все… Попал…» ? Шах почувствовал, как бешено стучавшее сердце вдруг замерло, оборвалось и рухнуло куда-то в бездонную пропасть.
? Да-а-а, дружище, встрял ты по полной, ? сочувственно протянул капитан. – И притом еще не кого попало грабанул, а завсектором мэрии! Сам Лужков распорядился кровь из носу найти тех, кто это сделал! А ты к тому же наследил там будь здоров: «пальчики» твои и на удостоверении потерпевшего остались, и на бумажнике.
? И что теперь? – Иван произнес эти слова машинально, все еще находясь в шоке от услышанного.
? А то, что судить тебя будут. Тем более что тот дядя из мэрии запомнил что тебя, что Киреева, да и шофер его видел, как вы за ним увязались. Сперва грешили на местных ментов, пока «терпила» не вспомнил, что у тех, кто его накрячил, на рукаве шеврон с соколом был. А остальное уже было делом техники: сначала мы проверили тех бойцов, кто на том маршруте службу нес, но не в цвет оказалось: пацаны, что там были, под описание никак не подходили. Вот тогда прикинули, кто на соседнем патрулировал, и все сошлось: один плюгавый, рожей на хорька похож, а второй этакий громила под два метра! То бишь, Киреев и ты.
В салоне повисло молчание.
? Эх, Иван-Иван, ? Петраков вздохнул. – Ладно Киреев, он по жизни гнилой, только и норовил, как кого обобрать да денег стрясти, а ты-то?
– Я не хотел…
– Да знаю, что не хотел! Небось, когда тот мужик сдачи Крысе отвесил, по привычке на выручку кинулся да силу не рассчитал?
Шах едва заметно кивнул.
? Вот только это теперь не докажешь, ? продолжал капитан. – Тем более, когда ты увидел, что напарник твой бумажник у него вытащил, не пресек же ты этого? Не пресек, а вместе с Киреевым драпанул во все лопатки. Выходит, ты не меньше него виноват. И что теперь с тобой делать, а, Иван Сергеевич?
? Что-что – арестовывайте уж, чего волынку тянуть! – глухо и отчаянно отозвался Иван.
? Да это легко. Доказательств полно, хоть сразу дело в суд направляй. Прокурорские в восторге будут, вот только… ? контрразведчик сделал паузу. – Только не хотелось бы мне, чтоб ты зону топтал. Ты же не гнида какая, типа Киреева, а нормальный пацан. Ну, влип по глупости, неужели из-за этого себе всю жизнь портить? Моя бы воля – не давал бы делу ход, но…
? Товарищ капитан, вы бы уж заканчивали, что ли! – выпалил Шаховцев, который уже почти смирился с неизбежным и теперь больше всего хотел, чтобы все это скорее завершилось. Пускай наручники, пускай камера ? только бы не сидеть тут, рядом с переодетым в штатское особистом, не слушать его сочувственные слова, от которых хотелось лезть в петлю.
? Закончить мы всегда успеем, – все тем же миролюбивым, почти дружеским тоном отозвался собеседник. – Что, неужто так в камеру охота?
? А что, есть какой-то еще выбор?
? Да, в принципе, нет…
? Тогда давайте, действуйте! Что там от меня надо? «Чистуху» написать?
? А ты крепкий парень, ? с неподдельным уважением в голосе произнес Петраков. – Другой бы скулил, в ногах валялся, а ты… Редко таких в наше гадское время встретишь! А касаемо выбора, про который ты спрашивал, то можно чего-нибудь придумать… Не хочется мне тебя сажать, Ваня. Честное слово, не хочется. Потому и отловил я тебя здесь, где ни посторонних глаз, ни ушей…
Шаховцев с удивлением уставился на особиста. Дружеский тон, сочувственные слова, звучавшие, как ни странно, вполне правдиво и откровенно – все это напрочь сбивало с толку.
