скачать книгу бесплатно
— И даже не иначе…
Носить трусы … Версаче…
— Красив мой будет задик…
Обрадуется «папик»…
…
— … оденет всех прекрасных дам..
Их кутюрье… Ив Сен Лоран …
Так … или примерно так представляли себя Надежда Арнольдовна, Соня Крайц… Оладина — жена молодого дарования — чиновника … и многие другие девы региона … лет под 40-к … — не хватит пальцев на ногах, что бы их перечислять…
На центральной улице, в свете реклам и вывесок увеселительных заведений, у входов в кафе и бары тусовалась молодежь и решала свои какие то проблемы. На лавочках аллеи раскрашенные девушки курили с деловым видом, изредка вспыхивала перепалка среди подруг, но до открытого столкновения не доходило. Иногда с мигалками проносилась милицейская машина, тогда все невольно сжимались.
— Хорош тут светить, а то менты еще привяжутся.
— Все равно бабок нет, пойдем к «Бурому» может разживемся чем ни будь, здесь ловить нечего. — и стая длинноногих охотниц резко сорвалась с насиженного места, по деловому двинулась в неизведанном направлении. После себя у на лавке они оставил пару пакетов, несколько пустых банок из под пива и кучу окурков с губной помадой.
Девушки красавицы немного — в пять минут разминулись с молодцами из соседнего квартала. Встреча могла быть интересной, но не получилось. Еще не все потеряно: до утра была куча времени.
В разгульный вечерок, когда у людей появлялось много свободного времени, оперативные службы буднично и напряженно делали свою работу. Распитие спиртных напитков в теплую пору выплеснулось на улицу, как и другие правонарушения граждан, что добавило напряженности в деятельности правоохранительных органов. Хорошо, что в политическом смысле регион представлял тихую заводь с легкой рябью на поверхности: ни тебе митингов и протестов (на них то же нужны деньги), это не столица. Газеты и средства информации нуждались в хозяевах, а «междусобойчики» местная элита решала по возможности в своем кружке без привлечения масс.
Упорядоченное веселье, как на изгибе реки, давало мелкие водовороты. Свою лепту вносили свободные художники и искатели приключений., но общую картину не меняли — все как всегда.
3
— … Обещала мне на туфли дать, и хрен дала… Смотри в чем я хожу: повесится можно. У меня одни кроссовки и, то «совковые». Зачем вообще меня родила? Перед пацанами неудобно, а перед девками и показаться страшно: засмеют. Дома сижу, как уродина…
— Сама денег зарабатывать должна. Я на вас с отцом вкалываю на двух работах. Тот вечно не просыхает, как с работы уволили. Тащить вас не обязана. От тебя помощи ни какой. Соседей бы постыдилась. Лучше бы на субботнике помогла.
— Делать мне нечего.
— Перед людьми не стыдно? Такая лошадь и не работаешь.
Перепалка матери с дочерью закончилась ничем. Сейчас было другое событие, более важное: у подъезда где проживал Семен Петрович собралась группа людей. Рядом с подъездом стояли машины скорой помощи и милиции. Все внимание было привлечено к этому.
Вскрытие замка Федором: слесарем ЖКХ, конечно в присутствии понятых и Клавдии Петровны прошло по маслу. Запах по подъезду еще усилился. Участковый Семен, которого выдернули с выходного был очень недоволен, а что делать: прокуратура смотрит на жалобы граждан, попробуй не отреагируй, если ты дома (невезуха: не успел слинять на рыбалку).
Тело Владимира Петровича находилось в квартире на диване, порядок был не нарушен. В позе эмбриона он располагался на кушетке. Осмотр места происшествия длился сколько положено.
Недавний стажер, занимавшийся писаниной и составлением бумаг, по деловитому под диктовку заканчивал всю процедуру: как никак, выезд не первый. На замечание старшего группы, чтобы не забыл взять подписи понятых, уже болезненно не реагировал. Прошли те времена, когда сопливым юнцом попался на удочку старшего, и в протоколе осмотра другого трупа (уже криминального), с его слов (старшего, а не трупа) записал, что тело расположено и указывает ногами на северо — запад, как будто жмурик собирался идти в этом направлении, да еще и в волнении: забыл дать расписаться понятому. Потом долго искал его: понятого, не труп, и за счет своего времени. Что делать: школа милиции, как и армейская школа — нужная, но суровая, зато потом уроки помнятся на всю жизнь.
Клавдия Петровна — золотой человек, на таких страна держится, всех лишних выкинула из подъезда на улицу, замкнула квартиру и осталась ждать службу эвакуации, а группа ринулась дальше по своим делам: впереди было еще пять вызовов и на этом не закончится. Неизвестно где и когда придется метаться по району. В суете и суматохе странным не показалось, что документов на квартиру не было, спасибо паспорт покойного находился на месте, где на фотографии еще молодой Владимир Петрович улыбался и как будто подмигивал, наверно хотел сказать: «Обо мне не беспокойтесь, долги всем прощаю, и меня больше не ждите».
Нормальный мужик: начальник CКМ потом просмотрел материалы и дал приказ в сводку о происшествиях не включать, но почесал в затылке: был не один случай, когда одинокий квартиросъемщик тихо помер или пропал, что делать: криминального характера не установлено. Что — то подсказывало ему, что дело не совсем чисто, но никакого состава преступления не было выявлено, а сил и средств не хватало, да и сверху по головке не погладят. Понятие «интуиция» в уголовно — процессуальном отсутствует, еще и пенсия дышит в затылок: на нее не проживешь.
Прогресс и цивилизация не остаются в стороне и помогают правоохранительным органам: в кабинетах начали появляться, на тот момент, пузатые компьютеры (на столе они занимали много места, где и так нельзя развернуться). Привыкание к компьютерам проходило быстрее, чем к пистолету: не все девочки смогли сразу сдать зачет, потом плакали горючими слезами и лишались премии.
Служба тыла с оргтехникой получило дополнительные хлопоты: местные архаровцы — опера то горячим кофе зальют, то с корнем случайно зацепят и выдернут провод: с задержанными и то обращаются нежнее. Сколько раз говорили, что монитор не подставка для посуды и вазы для цветов, особенно в женский праздник: с пузатых и неудобных мониторов вечно что ни будь падает. Выдача радиостанций пэпээсникам, участковым и потом сбор их, сосульки на крыше отдела при недостатке финансирования, списание бензина — это уже отдельная опера. Поражает наглость коммерсантов в век рынка: в конце года несколько раз в отдел приходят счета на круглую сумму от компании (близкой к администрации) за уборку снега, крыши и использование «КАМАЗа», хотя справлялись своими силами и силами суточников на исправработах, а «КАМАЗ» никто в глаза и не видал: мираж. Отстояли и не подписали эту ахинею, да же сверху не смогли задавить.
Орденов в тылу не выдают (на заднюю часть тела ордена не вешают: шутили сами работники), иногда некоторые забывали, что бравые опера своими успехами обязаны простым тыловикам.
Вот так, словно муравьи на полянке, хозработники, как хлебный мякиш, катили свой воз ежедневных забот, только в отличие от муравьев с шутками и прибаутками, иначе дело: «труба».
В кабинете тылового обеспечения наглый молодец цыганской наружности: весь в кожане, якорной цепью на шее, яркий, как попугай какаду, отправленный по решению суда на исправработы, с выпуклыми глазами и тыча печаткой самоварного золота, пытался качать права перед усталой женщиной инженером.
— Я это дэлать нэ буду. Нэ мужская это работа.
— А какая твоя работа? Коней воровать или наркоту сбрасывать. Разговоры разговаривать с тобой некогда. Не хочешь лопатой махать, сейчас пишу рапорт и пойдешь по этапу. Будет тебе санаторий. Не у себя в таборе находишься. Как раз твоя рубашечка яркая для работы и пригодится, заодно и мешки с мусором во дворе уберешь.
Наглый цыганенок поперхнулся и остался с открытым ртом (подобного с ним и на рынке не было, а женщины в семье разговаривали по другому: почтительно).
— Какая ты злая.
— Веришь, или нет? Я такая добрая была, лет десять назад, когда сюда пришла.
Но последнее слово должно остаться за ним, иначе он не мужчина, поэтому веско спросил.
— А как к вам в «ментовку» записаться? Много ли вам платят?
Теперь немного изумилась женщина — инженер: перед этим цыганенок не смог прочитать бумагу и говорил, что неграмотный (хотя врет наверное), да сейчас еще имел и судимость.
— Как все отработаешь, так и приходи. Тебя в милиции ждут и примут (с подтекстом). Должность генерала обеспечена. Орден, коня белого и шашку с золотом дадут, еще и рубаху красную…
Если отбросить все плохое и трагичное, много интересного, веселого и занимательного узреешь и услышишь в простых кабинетах на земле (это называли работу в райотделах). «Избранные» и управленцы в своих офисах, как мухи дохнут от скуки и не знают, чем себя занять на народные деньги.
Солидный и красивый мужик: Алексей, с окладистой бородой (разрешение у генерала на бороду выстрадано лет десять назад — иначе сильные раздражения на горле и подбородке, это не у генерала раздражения…у себя), густым и красивым басом, больше похожий на дьякона из кинофильма, дорабатывал в ОБЭП стаж перед дембелем. По внешности являлся украшением райотдела, да же начальство невольно старалось не повышать на него голос. Женский пол при его опросе: млел. Дамы могли подписать любую бумагу и долго не хотели выходить из кабинета. Но с товарищами, при грозной и авторитетной наружности, был доброжелателен, справедлив и пользовался огромной симпатией.
Другие опера и товарищи моложе не раз говорили ему: «Леша, что ты здесь оставил, на этих «галерах»? С твоей внешностью ты должен валюту заколачивать (в штанах с лампасами и в элитном ресторане, или в Голливуде играть царских генералов), а олигархи должны за тебя драться, что бы ты у них работал».
— Еще не время. Там посмотрим. Что мне олигархи, с вами раздолбаями веселей. — всегда был один ответ.
Экзотичное и очень деликатное заявление от церковного начальства в отношении одного местного священнослужителя, в основном в воспитательных целях, без лишней огласки и по обоюдному соглашению, было доверено только ему: Алексею Леонидовичу (наверху в милиции то же не дураки, а священнослужителей мы уважаем и чтим).
Абракадабра весной, как и тараканы в голове (свои у каждого) неожиданно выползают и дают о себе знать независимо от сана и положения — такова природа человека. А местный рядовой «батюшка» весной допустил нарушение: немного позаимствовал из пожертвований.
Свои товарищи опера (ограниченный круг) с большим интересом следили: чья школа милицейская или религиозная победит в словесном поединке. Старались «случайно» заглянуть в кабинет, как бы по делу и ненароком, но грозным окриком были изгнаны.
— Да ты расхититель батюшка! — по рабоче-крестьянски басом и прямо начал Алексей.
— Алексей Леонидович. Русский язык такой красивый и богатый, давайте правильно сформулируем нашу дискуссию. — продолжил священник.
Вот и все, что узнали товарищи-опера о долгом и интересном разговоре.
Особо любопытный опер, очень хотевший посмотреть на священника, на вопрос: «В какой одежде он был?». Услышал от Алексея: «В мирском был батюшка».
Позже, на утренней оперативке начальник ОБЭП (умный, разносторонний и зря в дела подчиненных не вмешивался) спросил: «Чем закончилась встреча со служителем церкви?», услышал, что «батюшка» ушел «умиротворенный». После этого начальник только покрутил головой.
Еще долго: почти полгода Алексей в разговоре и на совещаниях вставлял в свою речь (по делу) церковнославянские обороты. С друзьями в разговоре восхищался: «Вот кто умеет вести диалог! Мы тупые, если не хуже по сравнению с церковниками. Когда слов не хватает пользуемся одним матом».
В этом бескровном и словесном поединке милицию победила религия, а «духовное лицо» особо любопытный опер в райотделе больше и не увидел. На другую публику, доставляемую в райотдел, особенно после народных гуляний, ночных семейных разборок или операции «бомж» лучше не смотреть, но с ними работали ежедневно: одеты они были не по погоде и без фрака (случалось, что и босиком посреди улицы, а один гражданин на улице оказался совсем голый и невменяемый), духами не пахли, а чем то другим, и эстетического удовлетворения не приносили. С некоторыми клиентами вообще невозможно было говорить, и непонятно на каком языке, тем более нельзя узнать имя и паспортные данные: настоящие партизаны. Эсперанто тут не «катит», и здесь вообще в нем не нуждаются. Настоящим популярным и международным языком являются слова мата «великого и могучего» русского…: африканские студенты в столицах без учебников, очень легко и с удовольствием овладевают этими знаниями, не остаются в стороне и широкоскулые жители азиатских регионов, гордые кавказцы, цыгане, заполнившие рынки и уголки нашей необъятной Родины. Махровые интеллигенты, депутаты, чиновники, блатные, бабушки и филологи хоть раз в жизни пользуются выражениями. Особенно незаменимыми являются международные слова в экстремальных ситуациях: прыжках с парашютом и «тарзанке», на дорогах, при боли и травмах, и спасали не одну человеческую жизнь от смерти и инфаркта.
Радость и горе: две крайности русского народа всегда выражаются этими словами.
Сколько безвинных милиционеров несправедливо пострадали по жалобам использования «непечатных» выражений, когда иные языки, просто не помогают, а были употреблены только в интересах дела: предотвращения и раскрытия преступлений, да же спасения жизней в критических случаях, и ничего уже другого не оставалось…
— Правду Вам скажу ребята …
Не могу я жить без мата..
В детстве били меня мало …
Я … не виновата..
Если не ругнусь я матом …
В жизни будет пресновато… * (другое слово в рифму — примеч.)
…
— Да же в шахматах есть мат …
И ты ни в чем не виноват…
Богата земля русская народными талантами. Не номенклатурщики, а простые граждане являются кладом народной мудрости. Не зря в прошлом веке «народники», а позднее студенты-филологи периодически совершали набеги к источнику народной мудрости — там где деревня не вымерла и остался самогон.
Несмотря на собачий характер работы, вопреки напряженности, занятости, усталости, «чесание всех под одну гребенку — кроме блатных и приближенных…» и другим неурядицам, в райотделах были, есть и будут таланты. Рифмование, живопись с музыкой, и конечно спорт: ничего не было чуждо этим людям. Научное понятие: «профдеградация» и еще, сама жизнь сгубили не один талант (если в лечебнице общаться с психами, сам нормальным не станешь, а в чащобе леса превратишься в «Маугли» и начнешь «скокать» по деревьям, что бы выжить).
Пусть завидуют чиновники (крапивное семя) и блатные, но девочки в райотделах все раскрасавицы, особенно весной — в крайнем случае каждая вторая привлекательная, умные все, если жизнь не согнет в дугу — не сопьются и не «спортятся»!
Может поэтому название: «райотдел» начинается со слова: «рай», хотя опера немного рисовались, и говорили, что работают на земле.
Девочки в райотделах, без балды, были не только красавицы, но и сверх умницы — откуда, что берется при миловидных личиках. Пухлые уголовные дела, которые они ведут, не имеют представления о красоте (понятия это в кодексе не предусмотрено), а сами дела содержат только фотографии и схемы, относящиеся к преступлению и происшествию.
— Красавицы серьезные …
С умными вопросами…
— … разрешают пачку дел…
Это будет: райотдел…
— Строгий взгляд и гордый вид…
Сердце до сих пор болит…
…
— Но все равно немножко…
Бросаю взгляд на ножки…
…
— Меня они не замечали…
Свиданий мне не назначали…
Мужик среднего возраста и женатый, влюбившийся в молоденькую «дознавательшу», что бы попасть к ней на прием, начал совершать мелкие правонарушения и, да же отсидел несколько суток в камере. Спасибо опера — хорошие психологи, вычислили и смогли остановить его: объяснили, что это может плохо кончиться, заодно спасли еще одну семейную жизнь, которая уже почти погибла.
Это опять выползла весенняя «абракадабра» и «тараканы в головах» пошли бегать.
Ничего нет незыбленного в нашей жизни: все мы под богом ходим. Может только наверху живут сыто и спокойно, или успевают жить. Римская империя то же пала в одночасье, только пирамиды «Хеопса» в Египте пока стоят на месте.
— Где то далеко лежит …
Страна Хеопса … пирамид..
— ну а у меня одна забота…:
Где найти себе работу…
— Не рядом с Нилом: синим …
А дома здесь..
В России..
— Не много стал бесправен я..
Не еду я в Аравию…
Как слабый ручеек весной неожиданно превращается в бурлящий поток и сносит все на своем пути (и хорошее, и плохое), так и наша жизнь в определенные моменты, переворачивает все с ног на голову, и как вода уходит, оставляя за собой груды мусора.
После внезапной смерти Владимира Петровича (старичок был тихий, но деятельный и живой, не пил и казался вечным) мало, что изменилось в повседневной жизни людей во дворе старого района, но соседям в доме чего то не хватало.
Благодарность Клавдии Петровне: организовала похороны по эконом — классу и сделала все прилично: да же пьяных не было, организовала и скромные поминки: соседи помогли (от государства много не получишь). Дала телеграмму по неточному адресу дочери, которую никто не видел, и жила дочь где то на Дальнем Востоке, но оттуда не приехали и не ответили.
Жизнь без «дедушки Володи» утеряла некоторые краски, но шла своим чередом.
Зачем мы приходим в этот мир? Зачем так же уходим из этого мира, и не оставляем ничего? Дети, если они есть, не всегда помнят о своих родителях, или да же знать их не хотят.
В этом свете мы гости, но ведем себя по хамски — не так, как в гостях, а иначе не проживешь на земле, особенно в век базара или в переходный период. Поэтому и собачимся, как на рынке, иногда и топчем друг друга.
Дворовое сообщество джентльменов старого двора в беседке во главе с Колей: бывшим спортсменом погоревало немного, конечно помянули Володю и сказали добрые слова, выпили и закусили за упокой его души. Николай: спортсмен раскрыл философские темы, но дальше нужно добывать свой кусок хлеба (и вина). А молодежи вообще все было «без разницы», жили сейчас и одним днем.
