скачать книгу бесплатно
– Ваша честь, – сказала Чандлер, – детектив Босх, кажется, забыл, что во время вечернего заседания у нас был пятнадцатиминутный перерыв. Мне кажется, у него было достаточно времени, чтобы снабдить своего адвоката столь важной информацией.
Судья посмотрел на Босха:
– Я пытался ему рассказать, но мистер Белк сказал, что ему нужно готовиться к вступительной речи.
Несколько секунд судья молча смотрел на Босха, и тот был уверен, что судья обо всем догадывается. Сейчас он, кажется, вырабатывал какое-то определенное решение.
– Ну, миз Чандлер, – наконец сказал он, – я вовсе не вижу здесь того заговора, какой видите вы. Я не буду применять никаких санкций, но хочу предупредить все стороны: в этом зале сокрытие доказательств является наиболее тяжким из всех преступлений. Если вы это сделаете и я вас поймаю, вы пожалеете о том, что занялись юриспруденцией. А теперь давайте поговорим об этой новой ситуации.
– Ваша честь, – быстро сказал Белк и пошел к кафедре, – в свете этой находки я прошу отсрочки для тщательного исследования возникшей ситуации, с тем чтобы можно было точно определить, что это значит для данного дела.
Он все же просит, подумал Босх, понимая, что отсрочку сейчас получить невозможно.
– Гм! – сказал судья Кейес. – А вы что думаете об этом, миз Чандлер?
– Никаких отсрочек, ваша честь. Эта семья четыре года ждала этого процесса. Думаю, любая отсрочка просто увековечит совершенное преступление. Кроме того, кто, по мнению мистера Белка, будет расследовать это дело – детектив Босх?
– Уверен, что адвокат защиты будет удовлетворена тем, что расследованием занимается УПЛА, – сказал судья.
– Но я совсем этим не удовлетворена!
– Я знаю, что вы не удовлетворены, миз Чандлер, но это уже ваша проблема. Вы сами вчера говорили, что в этом городе подавляющее большинство полицейских – хорошие, компетентные люди. Вы что же, противоречите сами себе? Просьбу об отсрочке я намерен отклонить. Если мы начали процесс, то уже не остановимся. Полиция может и должна расследовать этот вопрос и держать суд в курсе дела, но сам я останавливаться не собираюсь. Это дело будет продолжаться, пока не возникнет необходимость снова поднять данную тему. Что-нибудь еще? Я заставляю присяжных ждать.
– А как насчет той статьи в газете? – спросил Белк.
– А что с ней такое?
– Ваша честь, я хотел бы, чтобы присяжных опросили на предмет того, читали ли они эту статью. Кроме того, их нужно вновь предупредить не читать сегодня вечером газеты и не смотреть новости по телевидению. Все каналы, вероятно, будут рассказывать о статье в «Таймс».
– Вчера я проинструктировал присяжных, чтобы они не читали газеты и не смотрели новости, но я все равно собираюсь опросить их относительно этой конкретной статьи. Давайте посмотрим, что они скажут, и тогда, в зависимости от того, что мы услышим, можно будет снова их отсеять – в случае, если вы захотите поговорить о неправильном судебном разбирательстве.
– Мне вовсе не нужно неправильное судебное разбирательство, – сказала Чандлер. – Этого как раз хочет защита. Тогда дело затянется еще на два месяца. Эта семья уже и так четыре года ждала справедливости. Они…
– Ну давайте все же посмотрим, что скажут присяжные. Извините, что прерываю, миз Чандлер.
– Ваша честь, можно мне сказать насчет санкций? – спросил Белк.
– В этом нет необходимости, мистер Белк. Я отклонил ее ходатайство насчет санкций. О чем тут еще говорить?
– Я знаю, ваша честь. Я хотел бы попросить о применении санкций к мисс Чандлер. Она опорочила меня, обвинив в сокрытии доказательств, и я…
– Сядьте, мистер Белк. Хочу еще раз предупредить вас обоих, чтобы вы прекратили эту ненужную перепалку, – со мной это ни к чему хорошему не приведет. Так что никаких санкций. В последний раз спрашиваю: есть у вас что-нибудь еще?
– Да, ваша честь, – сказала Чандлер.
У нее была еще одна карта. Вытащив из-под блокнота какой-то документ, она подошла к секретарю, и та передала его судье. Чандлер вернулась за кафедру.
– Ваша честь, я приготовила повестку для управления полиции и хотела бы, чтобы это было отмечено в протоколе. Я прошу, чтобы копия записки, о которой говорится в статье «Таймс», – записки, написанной Кукольником и полученной вчера, – была передана мне как вновь обнаруженное доказательство.
Белк вскочил на ноги.
– Подождите, мистер Белк! – предостерег его судья. – Дайте ей договорить.
– Ваша честь, это доказательство по данному делу. Его нужно немедленно приобщить.
Судья Кейес кивнул Белку, и помощник городского прокурора неуклюже двинулся к кафедре. Чандлер пришлось посторониться, чтобы дать ему дорогу.
– Ваша честь, эта записка ни в коей мере не является доказательством по данному делу. Автор ее неизвестен. Кроме того, это улика по делу об убийстве, никак не связанному с данными слушаниями. К тому же не в практике УПЛА демонстрировать свои улики в открытом суде, пока подозреваемый все еще на свободе. Я прошу отклонить это ходатайство.
Стиснув руки, судья Кейес немного подумал.
– Вот что я вам скажу, мистер Белк. Вы получите копию записки и принесете ее сюда. Я взгляну на нее и тогда решу, стоит ли ее приобщать как доказательство по данному делу. На этом все. Миз Ривера, вводите, пожалуйста, присяжных, а то мы так все утро потеряем.
Когда присяжные снова оказались на своей скамье и все уселись, судья Кейес спросил, смотрел ли кто-нибудь новости, связанные с данным делом. Никто из присяжных на это не отреагировал. Босх знал, что если кто-то и видел этот сюжет, то все равно ни в чем не признается. Такое признание равносильно немедленному выводу из состава присяжных и возвращению в зал ожидания, где каждая минута кажется часом.
– Прекрасно, – сказал судья. – Вызывайте вашего первого свидетеля, миз Чандлер.
Терри Ллойд занял место для дачи свидетельских показаний с таким видом, будто оно ему столь же привычно, как кресло, в котором он выпивает по вечерам перед телевизором. Он даже без всякой помощи секретаря отрегулировал стоящий перед ним микрофон. У Ллойда был нос пьяницы и необычно темные для мужчины его возраста, то есть примерно шестидесяти лет, русые волосы. Причина такого странного явления была ясна всем, кроме, вероятно, самого Ллойда, – он носил парик. Чандлер задала ему несколько предварительных вопросов, из ответов на которые следовало, что Ллойд служит лейтенантом в элитном отделе ограблений и убийств лос-анджелесского управления полиции.
– Являлись ли вы в последние четыре с половиной года руководителем специальной группы детективов по розыску серийного убийцы?
– Да, являлся.
– Можете ли вы рассказать присяжным, как она возникла и как функционировала?
– Группа была создана после того, как было установлено, что один и тот же убийца совершил пять убийств. В управлении нас неофициально называли «группой по вестсайдскому душителю». После того как об этом прослышала пресса, убийцу стали называть Кукольником – потому что он раскрашивал лица своих жертв их собственной косметикой. В этой группе у меня было восемнадцать детективов. Мы разделили их на две бригады, А и Б. Бригада А работала днем, бригада Б – ночью.
Мы расследовали вновь происшедшие убийства и реагировали на сигналы. Когда эта информация попала в прессу, мы получали, пожалуй, сотню звонков в неделю – люди сообщали, что тот или иной парень и есть Кукольник. Нам приходилось все это проверять.
– Независимо от того, как она называлась, эта спецгруппа все же не достигла успеха, не так ли?
– Нет, мэм, вы ошибаетесь. Мы достигли успеха и взяли убийцу.
– И кто же это был?
– Убийцей был Норман Чёрч.
– Был ли он идентифицирован в этом качестве до или после того, как был убит?
– После. Он подходил по всем параметрам.
– И это было выгодно управлению?
– Не понимаю.
– Управлению было выгодно, чтобы вы смогли связать его с этими убийствами. В противном случае вы бы…
– Задавайте вопросы, миз Чандлер, – прервал ее судья.
– Извините, ваша честь. Лейтенант Ллойд, человек, который, как вы утверждаете, был убийцей, то есть Норман Чёрч, сам был убит только тогда, когда (уже после создания группы) произошло еще шесть убийств. Это так?
– Так.
– Что позволило ему задушить еще шесть женщин. Как же ваше управление может считать это успехом?
– Мы ничего ему не позволяли. Мы делали все, что могли, чтобы выследить этого преступника. И в конце концов выследили. По моему мнению, это как раз является успехом. Большим успехом.
– По вашему мнению. Скажите, лейтенант Ллойд, всплывало ли имя Нормана Чёрча до того момента, когда он, безоружный, был застрелен детективом Босхом? Хоть раз оно упоминалось?
– Нет, не упоминалось. Но мы связали…
– Будьте добры, отвечайте только на вопросы, которые я задаю, лейтенант.
И Чандлер углубилась в свой желтый блокнот[5 - Имеются в виду так называемые «блокноты юристов» (в романе ими пользуются оба адвоката) – размером 8,5 на 14 дюймов (21,6 на 35,6 см), без обложки, с отрывными страницами из желтой линованной бумаги.]. Босх заметил, что Белк попеременно делает пометки в одном блокноте и записывает вопросы в другом.
– Ну хорошо, лейтенант, – сказала Чандлер, – ваша спецгруппа поймала предполагаемого преступника – как вы его называете – только после того, как он убил еще шестерых. Будет ли справедливо сказать, что на вас и ваших детективов оказывалось сильное давление, чтобы поймать его и закрыть это дело?
– Да, давление оказывалось.
– С чьей стороны? Кто давил на вас, лейтенант Ллойд?
– Ну, на нас давили газеты, телевидение. На меня еще давило управление.
– И как это происходило? Я имею в виду управление. Вы совещались со своими начальниками?
– У нас ежедневно проходили совещания с капитаном отдела ограблений и убийств и еженедельно, по понедельникам, с шефом полиции.
– И что они говорили вам насчет этого дела?
– Говорили, что надо поскорее решить эту проблему. Ведь люди умирали. Мне не надо было об этом напоминать, но они все равно напоминали.
– И вы передавали все это детективам из спецгруппы?
– Конечно. Но им тоже не надо было этого говорить. Эти ребята смотрели на тела убитых всякий раз, когда их находили. Было очень тяжело, и они очень хотели взять этого парня. Так что им не нужно было читать об этом в газетах или выслушивать нотации от шефа или даже от меня.
Ллойд, кажется, собирался развивать свою любимую тему насчет копа – одинокого охотника. Босх видел, что он, сам того не понимая, предоставляет Чандлер возможность загнать себя в ловушку. В конце процесса она будет доказывать, что Босх и прочие копы находились под таким сильным давлением, что Босх убил Чёрча, а потом они сфабриковали его связь с убийствами. Теория козла отпущения. Сейчас Гарри очень хотелось крикнуть Ллойду, чтобы тот заткнулся.
– Значит, все в группе знали, что от них требуют найти какого-нибудь убийцу?
– Не какого-нибудь, а конкретного. Да, давление было, но такова уж наша работа.
– А какую роль играл в группе детектив Босх?
– Он был у меня старшим в бригаде Б. Он работал в ночную смену. Он был детективом третьего класса, так что командовал за меня во время моего отсутствия, а такое бывало частенько. В принципе я был вольным стрелком, но обычно работал в дневную смену, в бригаде А.
– Вы не помните, говорили ли вы детективу Босху: «Нам надо взять этого парня», или что-нибудь в этом роде?
– Специально не говорил. Хотя такого рода слова я говорил на совещаниях группы и он там присутствовал. Но ведь это же и было нашей целью, и ничего плохого я здесь не вижу. Мы должны были взять этого парня. Будет похожая ситуация – я скажу это снова.
Босху показалось, что Ллойд старается ему отплатить за то, что он испортил ему представление и закрыл дело без него. Похоже, его слова объяснялись не столько врожденной глупостью, сколько откровенной злобой.
– Он гадит мне за то, что это не он застрелил Чёрча, – наклонившись к Белку, прошептал Босх.
В ответ Белк приложил палец к губам, подавая Гарри знак помолчать, и снова начал писать.
– Вы когда-нибудь слышали об отделе поведенческой науки ФБР? – спросила Чандлер.
– Да, слышал.
– И чем они занимаются?
– Среди прочих вещей они изучают серийных убийц. Составляют психологические портреты, психологические портреты жертв, дают советы и так далее.
– У вас было одиннадцать убийств. И какой же совет вам дал отдел поведенческой науки?
– Никакого.
– А почему? Они что, не смогли ничего ответить?
– Нет, мы к ним не обращались.
– Ах вот как! И почему же вы к ним не обращались?
– Ну, видите ли, мэм, мы полагали, что сами с этим справимся. Мы сами разработали эти портреты и не считали, что ФБР может нам особенно помочь. Нам помогал судебный психолог, доктор Локке из Университета Южной Калифорнии, он раньше был консультантом ФБР по сексуальным преступлениям. Мы воспользовались его опытом, и еще ему помогал штатный психиатр управления. Мы считали, что в этом плане у нас все в порядке.
– А ФБР предлагало вам свою помощь?
Ллойд заколебался. Кажется, он наконец понял, куда она клонит.
– Ну, гм, да, кто-то звонил оттуда, когда дело получило широкий резонанс в прессе. Они хотели принять участие. Я сказал, что у нас все хорошо и помощь не нужна.
– А сейчас вы сожалеете об этом решении?
– Нет. Я не думаю, что ФБР сработало бы лучше нас. Обычно они участвуют в тех делах, которые ведут небольшие управления, или в делах, которые вызвали громкий отклик прессы.
– А вы не думали о том, насколько это правильно и справедливо?
– Что?
– Я имею в виду такой вот узковедомственный подход, – так, кажется, это называется. Вы ведь не хотели, чтобы ФБР пришло и захватило бразды правления, верно?
– Да нет же! Как я уже сказал, мы и без них прекрасно справлялись.
– Верно ли, что УПЛА и ФБР издавна относятся друг к другу с завистью и подозрением, в результате чего эти два ведомства редко общаются или работают вместе?
– Нет, я в это не верю.
Верит он в это или нет, не имело особого значения. Босх понимал, что в глазах присяжных Чандлер сейчас набрала очки. Единственное, что имело значение, – верят ли в это они.
