скачать книгу бесплатно
Они еще с полчаса посидели в каюте, покуривая и изредка перебрасываясь малозначащими фразами. Завтра предстоял нелегкий день, и встретить его надо было во всеоружии.
Впервые за последний год Сергей снова оказался в море на корабле. Он неторопливо двигался по палубе вполне комфортабельного парохода, а ощущал себя там, на заминированном, уже полузатопленном перегрузочном судне. Справа – обугленный остов догорающей ходовой рубки, в ушах – свист шквалистого ветра. Бьющие прямо в лицо струи то ли дождя, то ли брызг мешают четко различать контуры предметов и силуэты людей, но он знает, что рядом все они: начальник мастерской Сердюк, и Женечка, и Дронов, и Генка, живые и мертвые, мужчины и совсем мальчишки, сильные и слабые, беспомощные, неопытные, но готовые драться до последнего вздоха…
Тогда они уже победили. Несмотря на то что впереди были и перевернутые спасательные шлюпки, и утонувший резиновый плот, был обжигающий холод ледяной морской воды…
Не все остались живы на этой земле. Но выжить и победить – две разные вещи. Они победили вместе со своим кораблем. Так победили крейсер «Варяг» и миноносец «Стерегущий»…
Для Сергея исчез разрыв во времени. Нет этой спокойной, благополучной мирной жизни. Его бой не прекращался ни на минуту. И он обязательно его выиграет, любой ценой! За тех, кто тогда пошел за ним. Кто сделал невозможное. Кто не дожил.
В семь часов утра офицеров из Инспекции по ядерной безопасности и московского журналиста уже ждали в святая святых корабля – на нижней палубе кормового отсека, чтобы на АПИСе погрузиться к исследуемому объекту.
Вахтенный за стеклом крохотной будочки проверил документы, сделал запись в журнале и вежливо предложил следовать за ним. Они миновали еще пару коридоров, спустились по короткому трапу и очутились в просторном отсеке. Прямо посередине палубы плескалась вода. Собственно, палубы-то и не было, лишь по периметру у бортов неширокий металлический настил образовывал проход. В самой центральной «полынье» замер на воде АПИС.
Офицеры и журналист увидели его впервые. Впрочем, все они за свою жизнь достаточно насмотрелись на самые разные проекты подводных лодок, а трое моряков провели в прочном корпусе не один месяц, так что вид уменьшенной копии никого не привел в благоговейный трепет. На трап, переброшенный к входному люку в обтекаемой рубке АПИСа, твердо ступили ноги настоящих подводников. Талеев в ловкости передвижения по скользким металлическим ступеням и спуску в узкие горловины по отвесным трапам ничуть не уступал «морским волкам». Через минуту все очутились в небольшом центральном посту, где их встретил мужчина лет двадцати восьми, представившийся помощником командира. Еще один обитатель центрального поста колдовал над горизонтальной панелью с ключами управления, мигающей десятками контрольных ламп. Он лишь быстро оглядел вошедших и снова продолжил свои манипуляции. Одеты оба члена экипажа были в черные комбинезоны без каких-либо знаков различия и пояснительных бирок.
Заговорил помощник командира:
– Сейчас появится командир, а пока я вам кратко расскажу о нашем корабле, проведу маленькую экскурсию, а самое главное, ознакомлю с правилами поведения, которые вы обязаны неукоснительно соблюдать…
– Да-да, – послышался низкий голос у них за спиной, – особенно вот этому, седому, надо все растолковать, а то он нас всех тут сам начнет «строить» и учить устройству ПЛ и правилам борьбы за живучесть.
Три головы дружно повернулись на звук этого впечатляющего баса. Сергею оборачиваться не было нужды: с этим человеком он не только отучился пять лет в одном классе военно-морского училища, но и прослужил в одном гарнизоне лет восемь. А его жена Леночка, которую Сергей помнил еще с четвертого курса училища, много лет не оставляла попыток познакомить его с кем-то из своих подруг с целью создания новой прочной «ячейки общества». Результатов это не принесло, но Леночкиному энтузиазму могла бы позавидовать записная сваха. Володя Милецкий не был близким другом, но старым и проверенным товарищем будет, наверное, всю жизнь.
Впрочем, совсем другие мысли сейчас метались в голове Сергея. Он был ошарашен и растерян. «Еще секунда – и меня назовут Рединым! А может, остановится на Сергее? Нет, на это нельзя рассчитывать. Как прореагируют тогда Гейко с Шумилиным? Черт… В самом-то начале – и такая накладка! Не полезу же я поцелуями ему рот затыкать. Вот уж тогда точно «не так поймут присутствующие».
– Капитан! Я бы сразу хотел… – голос принадлежал Талееву, и краем глаза Сергей заметил, как журналист сделал такой решительный шаг навстречу командиру, что тому из-за нехватки места пришлось даже отступить к переборочному люку, из которого он появился в центральном посту.
– А это, судя по обращению, и есть наш знаменитый кремлевский журналист, которого мы всем экипажем должны холить и лелеять…
– Капитан, – Гера был настырен, – я бы сразу хотел…
– Пренепременно! – Командир обращался теперь ко всем. – Сразу же после того, как прослушаете инструктаж помощника и распишетесь в журнале по технике безопасности. Исключений нет! Потому не будет терять времени.
Шумилин, обернувшись к Сергею, довольно громко поинтересовался:
– И этот сердитый дядечка – твой знакомый?
Сергей кивнул.
– Может, по знакомству домчит без тряски и не утопит?
– Шумилин, – Гейко был серьезен, – прекрати изображать профана. Думаю, даже мы узнаем сейчас немало таких нюансов, о которых и не подозревали.
– Вот это совершенно правильно, – помощник двинулся вперед по проходу, – конечно, я учту вашу специальную подготовку, и это сэкономит нам уйму времени, – и добавил уже больше для себя: – А то води тут, как в музее, то «шишек» сухопутных, то «друзей животных» или садоводов-любителей.
Передышка дала возможность Сергею собраться с мыслями. Он сделал успокаивающий жест Герману:
– Я к вам через пять минут присоединюсь. Только поздороваюсь поближе со старым знакомым.
Уже в крохотной командирской каюте Милецкий поинтересовался:
– А я ведь сразу заметил, как ты опешил и струхнул. Но не смог отказать себе в удовольствии. И сейчас готов биться об заклад, что знаю, чего ты испугался. Больше всего тебе не хотелось, чтобы в присутствии твоих друзей я громко заорал: «Привет, Редин!» Ладно, не напрягайся. Догадаться мне совсем не трудно было: ведь я получил накануне список тех, кого сегодня вывожу, а тут в отсеке вдруг тебя увидел. Сразу всплыло: «…номер три – капитан третьего ранга Казаков Сергей Михайлович». Сложил два и два…
– Володя, не всегда это четыре получается!
– Вот потому я не заорал. Ну-ка, покажись поближе.
Сергей сам знал, что очень сильно изменился внешне. Черты лица заострились, шрам, рассекающий левую бровь и спускающийся к мочке уха, оттянул вниз уголок глаза, отчего физиономия приобрела выражение постоянной настороженности, недоверия, даже мрачности. Вместо пышной шевелюры волосы были коротко подстрижены и закрывали верхнюю часть лба. Их естественный русый цвет остался разве что на затылке, все остальное покрывала седина. Причем не пепельная или серовато-стальная, а яркая, серебристо-белая. Сергей уже всерьез подумывал о том, чтобы покрасить волосы. Получалось, что по старым фотографиям или описаниям узнать его стало практически невозможно, но вот для знакомых…
– Смотрю сейчас и узнаю все меньше и меньше. Да-а-а, значит, все-таки много правды есть в тех легендах, которые о тебе по флоту гуляют.
– Чего-чего?!
– А ты что, не знаешь, что тебе народная молва приписывает?
– Просвети хоть частично.
– Я-то вообще с большим сомнением отношусь к этим байкам. Да и не виделись мы с тобой уже сколько лет. Но, конечно, ты – герой! Это без шуток. А вот дальше десяток версий. То ли наш пароход потопил, то ли американскую подлодку, то ли спас кучу народа, то ли в гроб загнал. Даже песню матросы поют. Как о «К-19». Вот только заканчиваются все истории одинаково безрадостно: погиб ты. Ну вот этому-то я меньше всего верил. Видишь, как прав оказался. Да что там я, моя Ленка как-то на кухне выдала свой вариант, пришедший к ней по бабской, так сказать, линии: тебя забрали в Америку по какому-то там обмену, ты прижился и даже женился на молодой и богатой вдвое их героя-подводника. А может, ты сам мне на правду глаза приоткроешь?
– Вдову безутешную только жалко очень. А рассказывать, Володя, особо нечего. Была небольшая авария на плавмастерской. Она затонула, мы спаслись. Сумятица, неразбериха, несколько трупов обгоревших. Вот меня к ним и причислили. Даже, кажется, похоронили. А когда разобрались, что я в московском госпитале, все уже запротоколировано было, доложено. Виновные наказаны, герои назначены. Вот так вместо Редина появился Казаков. Всем проще, а мне как-то без разницы.
Сергей замолчал, а Милецкий выдвинул ящик письменного стола, порылся в каких-то бумажках, даже просмотрел одну из них, затем произнес, не поворачиваясь:
– Ты видишь, РЕДИН, как я смиренно перевариваю пригоршню дерьма, которую ты только что тут вывалил?!
Сергей лишь пожал плечами.
– А помнишь, еще в училище я очень догадливым был? И с логикой у меня все в порядке.
– Ну, раз такой умный, – уже с раздражением сказал Сергей, – чего лезешь с расспросами? Включи свою хваленую логику и в тысячу первый раз подтверди избитый постулат о несомненной пользе малого знания для спокойного сна.
– И характер у тебя испортился…
– Ну уж извини!
– Да ладно, Серега, не переживай. Как и для всех, ты для меня Казаков, а все прочее – на месте. Оба мы не ожидали этой встречи, вот и не нашли сразу правильный тон. А включив логику и догадливость, я начинаю понимать, что здесь ты вовсе не случайно. И журналист твой, кстати, тоже.
– Почему это «мой»?
– «Твой», «ваш» – какая разница! Ведь это в центральном посту он тебя грудью прикрывал. Прямо Александр Матросов. Все, молчу!
Командир встал, намереваясь выйти из каюты, но его остановил спокойный и негромкий голос Сергея:
– Знаешь, Миля, – Редин обратился к старому приятелю по его училищному прозвищу, – поверь мне на слово, все, что ты делал здесь до этого, раскатывая туристов из комиссии, – полная туфта! Работа начинается только сейчас. И я здесь потому, что один знаю, что искать и как это сделать. Хотя кому-то это может очень не понравиться. А Гера Талеев, да-да, этот Александр Матросов из центрального поста, считай, проводит журналистское расследование по заданию своей редакции.
– А-а-а, это которая в Москве, на площади Дзержинского?
– Миля, – Сергей предостерегающе поднял палец, – еще раз поверь: нет.
– Ну тогда-а-а… – медленно и тихо начал Владимир и уже громко и уверенно, хором с Сергеем, закончили: – Совсем другое дело!
Стрелка глубиномера в ЦП замерла, чуть-чуть не дойдя до отметки 300 метров. АПИС завис точно напротив затонувшего корабля на расстоянии не больше десяти метров, осветив двумя мощными прожекторами часть его борта в районе ходовой рубки и примерно половину верхней палубы в нос от нее. На два монитора в центральном посту передавалось изображение от видеокамер.
Командир доложил на «Свиягу» о прибытии к месту и начале обследования, затем повернулся к замершим у экранов специалистам:
– Это самая удобная точка для наблюдений, можно смещаться влево-вправо по вашему желанию. Кроме того, в выбранном месте можно приблизиться к корпусу на расстояние, позволяющее работать механическим манипулятором. Это если понадобится взять какие-либо пробы или замерить излучение. Хотя все уже проделывалось десятки раз. У руководства экспедицией имеется карта всех замеров и данные проб. С другого борта и с кормы подойти невозможно: мешает откос впадины и огромный валун, который затормозил движение корабля вниз. А там метров 600 и более! Вот здесь, под широкой светлой полосой, находятся оба хранилища. Сверху они прикрыты бронированными плитами и задраены мощными прижимными болтами…
Сергей перебил Милецкого:
– Володя, я хочу подняться на три метра и медленно двигаться от ходовой рубки в нос. Твой механик способен на такое?
– Мой механик – ас, каких нет на всем флоте! А вдвоем мы верблюда через угольное ушко в темноте проведем.
Молчать дольше было выше всех физических сил Кости Шумилина:
– Командир, а много уже верблюдов вы здесь встречали?
Милецкий глянул не на него, а на Сергея. Тот незаметно утвердительно наклонил голову.
– Да нет, вот только первого. Но зато сразу повезло: говорящий оказался.
Кто-то хмыкнул, кто-то засопел, отвернувшись. Эти двое стоили друг друга.
Между тем АПИС, повинуясь действиям механика, послушно выполнил требуемый маневр. Сколько уже глаз за последние дни пристально всматривались в каждую трещину этого борта, в изуродованную палубу и сломанную надстройку. Но только Сергей Редин видел еще и сердцем…
Вот здесь погиб командир корабля Веригин, с которым даже не успели как следует познакомиться: его прикомандировали как раз на тот переход на Новую Землю. Из вот этого бортового иллюминатора на верхнюю палубу в сильнейший шторм выбирался Демыч, чтобы отвлечь внимание засевших на юте диверсантов. С этого борта шла погрузка в спасательные шлюпки и плоты за считаные минуты до того, как уже агонизирующий корабль окончательно скрылся под водой. А здесь, перед поваленной переборкой, стоял он сам, плечом к плечу с Васей Мургазиным, держа в руках изрыгающий огонь автомат…
– Стоп!
Лодка послушно замерла. Сергей долго и очень внимательно вглядывался в мониторное изображение, приближая и удаляя отдельные фрагменты палубы, незначительно смещаясь в разные стороны, изменяя фокус. Потом он обратился к оператору главного манипулятора:
– Вы сможете своей «механической рукой» легонько постучать вот по этому участку? – пальцем Сергей указал нужное место и пояснил: – Хочу расчистить палубу от этих ильных напластований, иначе трудно что-либо разглядеть.
– Секунду. Это не проблема. – Оператор взялся за рукоятку привода на пульте.
Многосантиметровый слой ила легко отделялся от металлической поверхности и пластами или комьями медленно соскальзывал вниз.
Сергей, нависая всем телом над сидящим в кресле щуплым оператором, продолжал напряженно всматриваться в изображение на мониторе.
– А теперь вот сюда надо посильнее ударить.
Семен вздохнул, пожал плечами, что-то пробурчал себе под нос, однако опустил руки на переключатели дистанционного управления. Повинуясь оператору, массивный трехступенчатый стержень за бортом послушно отодвигался от палубы, а затем наносил несильный удар. Ничего не происходило.
Вот еще один замах… и в этот момент рука Сергея резко опустилась из-за плеча оператора на круглый набалдашник манипулятора, сжала его вместе с тонкими пальцами Семена и резким рывком послала до упора вперед.
Казалось, что даже здесь, в ЦП, все услышали громовой удар металла о металл. Потом завопил оператор. То ли от боли в крепко стиснутых рукой Сергея пальцах, то ли от обиды за столь беспардонное вмешательство в свои действия. Никто даже не обернулся на крик: пять пар глаз впились в экран, на котором четко было видно, как в месте удара внутрь провалился целый лист жести.
– Попали-таки! – это был торжествующий голос Редина.
– Ну и замутили же воду, ничего не видно. Дайте хоть пару минут отстояться. – Командир нашел глазами видеотехника. – Ты, Коля, пока проверь еще раз записывающую аппаратуру. Направь свет прожекторов так, чтобы максимально проникал внутрь.
Лучи двух прожекторов, пересекаясь, уперлись в зияющую дыру.
– Ну, ни хрена себе…
– Вот тебе, бабушка, и Юркин…
– Так, – это был уже приказ командира Милецкого, – отставить всякие междометия! Высказываться только по делу, коротко и обстоятельно. Начнем со спецов по ядерной безопасности. А ты, Серега, потом подытожишь. Ну, что вы видите?
– Дык, гражданин начальник, «карандашики»… эта… голенькие, во!
– Шумилин! Дело-то серьезное. – Гейко помедлил с ответом, подбирая слова. – Мы видим часть предмета, примерно треть его длины, очень похожего на урановый стержень – ТВЭЛ, которые применяются в ядерных реакторах АПЛ.
Сергей не стал ждать приглашения:
– Не один он, Валя! Посмотри в затемненный верхний угол. Как минимум три штуки виднеются. А вот это темное пятно узнаешь? – Пока Валентин молча приглядывался, Сергей сам пояснил: – Это свинцовая пробка, килограммов под 60 весом, которая закрывает каждую ячейку в хранилище. А в ячейке пять стержней! Хранилища всегда находятся в строго вертикальном положении, да и вес пробки и ее притертость делают не нужной какую-либо резьбу. Сейчас корабль лежит под углом чуть не 60 градусов, а до этого был сильнейший удар о гранитный выступ. Вот пробки и вылетели, а за ними посыпались ТВЭЛы. Сколько их там теперь россыпью, неизвестно. Мы заглянули только в один укромный уголок. Жаль, отверстие маленькое получилось, стержень вряд ли удастся вытащить.
Теперь разом заговорили все, обмениваясь соображениями, подмечая на экране новые подробности, делая предварительные выводы.
Гудел Милецкий:
– Многое на свои места становится: вот откуда сильнейшие выбросы радиации, зараженность…
– Нет, ну в какую задницу смотрели все эти члены?! Я имею в виду комиссию!
– Сергей Михайлович, у вас просто поразительная интуиция и блестящее логическое мышление…
В это время к Милецкому подошел оператор Семен:
– Товарищ командир, давайте отойдем на пару шагов. Вот так. Позвольте высказать вам некоторые вполне официальные соображения, – он говорил негромко, но на них и так никто не обращал внимания. – Я уверен, что вы понимаете, к каким последствиям может привести сегодняшняя находка…
Владимир перебил:
– Она просто полностью опровергает предварительные выводы комиссии. Пока рано говорить о последствиях, но думаю, что в любом случае понадобится проведение детальных экспертиз, чтобы решить дальнейшую судьбу нашей находки.
– Я совершенно с вами согласен, но внимание хотел обратить на другой нюанс. Все наши исследования изначально носили секретный характер…
Владимир молчал. Семен начал заметно нервничать:
– Вы же видите, командир: в группе присутствует журналист, а это… Да и сам капитан третьего ранга Казаков… Откуда он один точно знал, где что находится, куда надо лезть? Все это очень подозрительно. В общем, не следует, как заведено, отдавать им видеозапись сегодняшних событий.
Какое-то время Милецкий продолжал хранить молчание. Он не столько раздумывал над ответом подчиненному, сколько пытался представить себе последствия этого ответа. Так и не додумав, махнул рукой.
– Лично у меня нет никаких сомнений в официальной аккредитации журналиста Талеева. Второе: в любых поисках и исследованиях Фортуна оказывается благосклонной к кому-то одному. Думаю, в нашем случае ее выбор как раз и пал на рядового члена Инспекции по ЯБ. Что ж, пусть другие ему по-доброму позавидуют. И третье: я не вижу оснований для изменения ранее установленного порядка. Тем более что для доклада на сегодняшнем вечернем заседании комиссии руководителю этой группы безусловно потребуется записанный нами материал. Я все понятно сформулировал?
Лицо оператора покраснело, тонкие пальцы сжались в кулаки, но, видно, уже достаточно хорошо изучив характер командира, он ничего не сказал, а развернувшись, направился к своему рабочему месту.
Когда командир с оператором уединились в углу центрального поста, к Сергею шагнул Талеев:
