скачать книгу бесплатно
– Это моя хорошая подруга, – легко пояснил Влад. Затем, будто оправдываясь, добавил: – Между нами ничего не было. И не будет.
– Все так категорично?
– Скажем так: «Я не в ее вкусе». – Владу не хотелось обсуждать личную жизнь подруги. – А как поживаешь ты?
– Все как и прежде: выступления, репетиции, переезды, – коротко изъяснилась Эмили. – Неужели у тебя никого не было за все эти годы?
– Была… одна…
Щелчок чайника спас его от дальнейшего рассказа. Пока он разливал кипяток по кружкам с чаем, Эмили тихо наблюдала за ним с едва заметной улыбкой.
– Пожалуйста, – сказал Влад, пододвинув к ней горячую чашку. – Тебе нужен сахар?
– Нет, спасибо.
Сколько всего хотелось у нее спросить! Но в голову ничего не приходило. Она была здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Покопавшись во всех уголках сознания, Влад наконец нашел вопрос, ответ на который ему одновременно хотелось и не хотелось услышать.
– А у тебя?
– Хм? – Эмили непонимающе смотрела на него.
– У тебя кто-нибудь есть?
– Нет.
У него возник еще один вопрос:
– Ты здесь надолго?
– Завтра днем у меня самолет.
– Понятно…
Он совершенно разучился с ней говорить. Это походило на общение с иностранцем – если знаешь язык, ты можешь спокойно вести разговор, но без постоянной практики что-то, кроме «Как дела?», спросить уже сложнее.
Какое-то время они провели, задавая по очереди простые вопросы и давая не менее простые ответы. После полуночи Эмили начала собираться в отель и, стоя в коридоре, вновь обняла Влада.
– Спасибо за этот вечер, – тепло отозвалась она.
– Не за что.
Ему вспомнился один из тех школьных дней, когда жизнь была намного проще и казалась менее облачной. Они сидели на крыше одного из домов и смотрели на заходящее солнце. По счастливому стечению обстоятельств именно в доме, где проживала Эмили, была сломанная лестничная клетка, ведущая наверх. Чтобы туда попасть, нужно было сделать следующее: прутья сильно оттянуть на себя – настолько, насколько хватило бы пространства подростку, второму человеку в этот момент пролезть на четвереньках, а уже затем первому лезть самому ногами вперед; потом тихо, очень тихо подняться по лестнице на чердак, опять же на четвереньках проползти десять метров по стекловате и, добравшись до люка, наконец, оказаться на поверхности. Уже там, найдя место с наилучшим видом, можно было посидеть и пообщаться в компании знакомых и друзей. Главное, не топать ногами – что-что, а звукоизоляция в подобных домах на редкость слабая.
В тот день Влад и Эмили были одни. Они безмолвно сидели на бетонном блоке, предварительно постелив на него ветровку Влада, наблюдая, как светило окрашивает небо в ярко-красные тона. Легкий ветер обдувал их лица, приятно охлаждая от непривычной для сезона жары. Несмотря на постоянную критику города, где «все вызывает отвращение», эта крыша – одно из тех мест, куда Эмили приходила с удовольствием. Она об этом никогда не упоминала, но Влад догадывался, что причиной является необычайная тишина: ты не находился ни в небе, ни на земле. Он тоже любил бывать тут – здесь они часто оставались наедине, не беспокоясь о внезапном появлении посторонних.
Эмили смотрела на закат, положив голову Владу на плечо, он же в ответ осторожно ее обнимал. Так они и сидели, прижавшись друг к другу. Он украдкой посматривал на нее. Хоть он об этом и не упоминал, для него эти минуты были самыми счастливыми в жизни. Девушка, его первая любовь, находилась рядом. Только она, и никого вокруг. Идеально. Но тем не менее он ощущал, что это скоро закончится. У него не было тому подтверждений, но чувство, зародившееся где-то внутри, мешало сполна наслаждаться моментом.
Эмили, видимо, заметив его взгляды, спросила:
– Что-то не так?
Влад покачал головой.
– Нет… Все в порядке.
Она знала, что он врет. Она всегда разоблачала его ложь. Особая ли это способность видеть человека насквозь, или просто ему никогда не удавалось солгать ей – кто знает? Плохое предчувствие не отпускало. Было ли оно связано с тем выступлением на прошлой неделе, которое было основной темой их разговоров на протяжении последних месяцев, где, как в мантре, повторялось, насколько то является важным? Возможно, но проблема была в том, что для Эмили каждое – абсолютно каждое – выступление было значительным, требующим предельной концентрации, словно это последняя игра в жизни. Весь год она полностью посвящала себя практике игры на виолончели, жертвуя учебой и редким общением со сверстниками. Так как это был выпускной год, а на кону были экзамены, репетиции пагубно сказались на итоговых оценках. Но судя по всему, ее это мало заботило. Музыка – вот что было важным.
– Скажи мне, – настаивала Эмили.
Он не хотел ничего говорить, хотел просто молчать, наслаждаться этими минутами, секундами, но не смог устоять под ее пристальным взглядом, который говорил: «Я не отступлю».
– Просто… не знаю… просто хочу, чтобы этот вечер… длился вечно.
Девушка, приняв такой ответ, снова вернула свой взор в небо, которое уже начинало темнеть.
– Ничто не вечно, – вот что она тогда сказала. Классическая Эмили – холодная и циничная. Не то чтобы она никогда не проявляла доброту и мягкость, просто так ей было проще относиться к жизни. «Важно лишь то, что делает тебя особенным, – любила повторять она, – а школа, люди – все это второстепенное».
Влад понимал, что рано или поздно – но лучше поздно – их пути разойдутся. Когда-нибудь она станет известным музыкантом – он был уверен в этом. Эмили одна из тех людей, кто рожден для того, чтобы стать легендой. Как бы ему хотелось быть рядом, когда наступит этот день. Это было наивно, да – Влад прекрасно это понимал, но разве это было честно, что одним суждено летать, а другим ползать? У него не было отличительного таланта, не было цели в жизни. Да что там говорить – даже с выбором специальности он еще не определился! «На кого ты хочешь пойти учиться?» – спрашивали знакомые. У него не было ответа на этот вопрос – он понятия не имел, чем хочет заниматься. Это все казалось перекрестком, где каждая дорога приводит в тупик.
Так они сидели на крыше еще час, обмениваясь короткими фразами. А через два дня его опасения подтвердились – Эмили объявила, что ее пригласили выступать в другую страну. В тот же вечер она села в самолет.
И вот, спустя семь лет, эта девушка снова в его объятиях.
Изменения в ней были незначительные: волосы стали чуть короче, на лбу появились едва заметные морщинки, под глазами виднелись неярко выраженные мешки. Но это была она. Это была та самая Эмили. Даже аромат духов казался прежним.
Влад чувствовал, как она млеет в его руках, такая теплая, такая желанная. Давнее влечение возвращалось с криками: «Не упусти ее снова!»
Оно так и отдавалось в голове вместе с пульсом. «Не упусти, не упусти, не упусти». Влад отстранился и мягко за подбородок приподнял лицо Эмили. Взгляд, что он увидел, не был знако?м. Эти глаза теперь говорили на другом языке, нежели семь лет назад. Не тратя времени на расшифровку, Влад медленно наклонился. Их губы сомкнулись.
Первой мыслью стало: «Сейчас она меня оттолкнет и снова сбежит». Но все вышло иначе – Эмили ответила на поцелуй, грузно уронив сумочку, которую все это время держала. Влад обеими руками нежно придерживал ее лицо, пока ладони той гладили его по голове, взъерошивая светлые волосы. Их языки редко, будто опасаясь, касались друг друга. Дыхание обоих участилось. В прихожей стало невероятно жарко. Влад и Эмили, не разрывая поцелуя, продвинулись в комнату, где повалились на разложенный диван. На мгновение разомкнув их губы, Влад помог Эмили снять кофточку. Она же одним резким движением стянула с него футболку. Одаривая друг друга короткими поцелуями, они продолжили избавляться от одежды. Вскоре Влад и Эмили были полностью обнажены. Он лег, увлекая ее за собой. Одно движение – и Влад оказался над Эмили, внимательно смотря на нее. Ему не нужно было спрашивать – она хотела этого не меньше его. Он медленно вошел, Эмили тихо вскрикнула. Влад целовал шею желанной девушки, продолжая движения. Она стонала, подаваясь навстречу, и обнимала, нанося царапины, что еще больше раззадоривало его. Темп нарастал, стоны становились громче, ноги девушки скрестились позади его спины. Она что-то говорила, но он не слышал, не мог слышать. Наконец, его действия достигли апогея. Издав возглас, он кончил. Тяжело дыша, они смотрели друг другу в глаза. Влад видел в них мольбу продолжать. Нет, подумал он, ночь только начиналась. «И я не оплошаю», – то ли вслух, то ли про себя пообещал Влад.
***
Он лежал, еще не переведя дыхание, смотрел в потолок, чувствуя приятную усталость, и вслушивался в звуки стекающей воды из ванной комнаты.
– Это было… неожиданно, – иронично заметила Эмили, появившись завернутой в большое полотенце. От нее так и исходила свежесть. Влада вдруг кольнул стыд за то, что он лежит весь в поту, но на то, чтобы встать и пойти в душ, не было ни сил, ни желания. Эмили спокойно легла рядом, сбросив полотенце, и прикрылась одеялом.
– Не подумай, что я это спланировал, – попытался отшутиться Влад.
Эмили хмыкнула. Не злобно, не осуждающе, а искренне и по-доброму. В темноте, озаряемой полной, не скрытой за облаками луной, все, что не закрывало одеяло, выглядело прекрасно: свет, словно прозрачная пелена, огибал каждый изгиб, достойно их подчеркивая. Темные волосы, которые всегда были убраны в тугой хвост – она расправляла их только на выступлениях, – сейчас разметались по подушке.
Эмили заметила взгляды Влада и повернула голову к нему. На лице девушки отражалось выражение блаженства. По телу Влада пронеслась волна тепла, стоило ему увидеть эту удовлетворенную улыбку.
– Ты помнишь, как я рассказывала тебе о Жаклин Дю Пре?
Влад напряг всю свою память в поиске нужных эпизодов из прошлого. Да, он помнил об этих историях. Правда, не помнил их содержания. Тогда он увлеченно следил за ней, не обращая внимания на слова. Единственное, что всплыло в памяти, когда он услышал это имя, – это то, что Жаклин Дю Пре являлась кумиром Эмили, о котором она всегда рассказывала с небывалым воодушевлением, с блеском в глазах. Она буквально светилась, повествуя об известной виолончелистке двадцатого века.
– Да, что-то такое припоминаю.
– Когда Жаклин Дю Пре только-только стала музыкальным феноменом, благодаря необычной манере своей игры и идеальному звучанию, она оставила семью, путешествуя по Европе и выступая на концертах. – Эмили подняла глаза вверх, к потолку. – Первое время ее ничего не заботило: она занималась тем, ради чего появилась на свет. Но вскоре Жаклин начала одолевать тоска. Тоска по родному дому, по семье. Особенно – по сестре. Игра на виолончели вдруг превратилась в проклятье: она возненавидела свой инструмент. Как бы ненароком оставляла его в такси, на морозе или на жарком солнце. Лишь спустя некоторое время, после того как она побывала дома, Жаклин поняла, что музыка и виолончель являются ее частью, что они никогда ее не подведут.
– К чему ты клонишь? – перебил Влад.
– К тому, – продолжила она, – что через некоторое время она начала фальшивить и ошибаться даже в самых простых местах. Руки словно не успевали повторять те движения смычком, которые Жаклин прокручивала в голове, – Эмили выдержала паузу. – Врачи поставили диагноз: рассеянный склероз – она медленно теряла способность управлять собственным телом. Ею овладела депрессия и меланхолия. Сколько бы знаменитостей она ни принимала в своем доме – ничто не могло ее воодушевить. Кроме одного. Только находясь вместе с родной сестрой, она чувствовала себя живой. Ее сестра Хилари была для Жаклин самым близким человеком на земле. – Эмили снова повернула голову набок, посмотрев на Влада. – На протяжении всех этих лет, когда я выступала в различных концах света, меня одолевала тоска только по одному человеку – по тебе.
Она изменилась. «Прежняя» Эмили никогда бы не сказала подобное. Раньше хватало секунды, чтобы увидеть в ней хрупкую, беззащитную школьницу; и минуты, чтобы полностью в этом переубедиться – в этом обманчивом теле бился бесстрашный, ни перед чем не останавливающийся дух, которому никто не нужен, чтобы добиться успеха. Теперь же перед ним была девушка, от которой веяло нежностью и желанием довериться кому-то, не себе. Где строгость и серьезность, где закрытость и сдержанность? Почему на их месте был мягкий взгляд, полный тепла и неприкрытой симпатии? Откуда эта пусть и немного смущенная, но счастливая улыбка?
Влад не знал, что сказать на столь внезапное признание. Он потянулся к ней и нежно поцеловал, поглаживая ее волосы. От удовольствия они оба закрыли глаза. Еще какое-то время парочка лежала в обнимку, пока усталость не взяла свое и не отправила их в мир сновидений.
***
Сны бывают разные. Некоторые, что ничем не примечательны, забываются еще перед тем, как человек открывает глаза. Бывают те, что волнуют, но незначительно. После таких просыпаешься с мыслями: «Вау, это было что-то!» или «Что за чертовщина мне только что приснилась?» Они обычно забываются в течение дня, а если и вспоминаются, то лишь секундными обрывками. Но бывают сны, которые переворачивают все нутро, которые кажутся настолько реалистичными, насколько утро ощущается чем-то неправильным, ошибочным. Хочется кричать: «Что произошло? Где я? Это не то место, что я знаю!» Но проходит несколько минут, приходит осознание, и хочется ударить себя по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы снова провалиться в тот сладостный, волшебный мир.
Именно такой сон увидел Влад в ту ночь.
Он, она, рука в руке, пляж, мокрый песок, закат. Он чувствует ее тепло. Они молчат. Да им и не нужно говорить – они понимают друг друга с полувзгляда.
Он, она, объятие, камин, звук трескающегося дерева в огне. Она полусидит-полулежит, положив голову ему на плечо. Он прижимает ее крепче к себе. Чувствует, как спокойно бьется сердце. Глаза закрыты.
Он, она, огромная мягкая кровать, слышны тихие, но быстро приближающиеся детские голоса. Двое очаровательных детишек (девочка и мальчик) запрыгивают на их кровать, разрушая идиллию, но не вызывая раздражения, а напротив – счастье.
Все было так красочно, так живо, так… прекрасно. Даже если последнего он никогда не хотел… до этого момента.
Влад понимал, что это был сон. Возможно, поэтому сновидение было настолько ярким. Но это может произойти взаправду, стать реальным, воплотиться в жизнь. Он чувствовал это, он жаждал этого! Все и должно быть так и никак иначе!
Влад проснулся.
***
Во многих фильмах, книгах, сериалах главный герой просыпается, обнаруживая себя в постели с топ-моделью, которая будет блаженно ему улыбаться и шептать сладкие слова, какой он гигант в постели и что у нее еще ни с кем так не было. Они (совершенно лишенные признаков пота и с отлично уложенными прическами) сомкнутся в страстном поцелуе, который плавно перетечет в утренний секс, после которого последует совместный душ и завтрак в каком-нибудь кафе неподалеку.
Другой вариант развития будет таким: главный герой просыпается раньше своей подружки, которая мирно посапывает, повернувшись в противоположную от него сторону. На полу лежат различные детали одежды: от его брюк до ее трусиков (предпочтительно стринги). Он аккуратно, словно бесшумный ниндзя, пытается подняться, стараясь не разбудить партнершу. Собрав наспех свои вещи, он на цыпочках выходит из комнаты, затем быстро одевается и уходит из дома, радуясь, что завалил в постель очередную дурочку, не оставив при этом ни своего номера мобильного, ни настоящего имени. Девушка, что скоро проснется, станет проливать слезы, но ему на это плевать – в его списке теперь на один пунктик больше.
Когда Влад открыл глаза, его ждал сценарий второго случая. Вот только со сменой ролей.
Он проснулся в одиночестве. Встал, осмотрелся. Никого. Он был один. Окликнул ее – тишина. «Может, она в душе?» – пронеслась в голове обнадеживающая мысль. Открыл дверь в ванную. Никого.
Ничего не понимая, Влад обошел всю квартиру, произнося ее имя, но Эмили нигде не было. Вернувшись в комнату, заметил на столе что-то необычное. Листок. Записку. Взяв в руки, он принялся читать:
Дорогой Влад.
Прости, что уезжаю так рано, пока ты спишь, но мне действительно нужно сегодня улететь, так как скоро намечается очень (очень!) важный концерт, который я просто не могу пропустить. Ты же понимаешь, правда?
Рада была снова тебя увидеть и… то, что произошло вчера. Я ни о чем не жалею, правда.
Надеюсь, что мы снова будем поддерживать связь как раньше. В любом случае я напишу тебе сразу, как прилечу.
Эмили
– Да твою же мать, а?!
Записка дрожала в руках то ли от гнева, то ли от разочарования. Скорее, и от того и от другого. Гнев, что подпитывался болью и чувством, что он облажался. Снова. Он вновь позволил себе поверить в чудо, дал слабину, потерял бдительность. Его обещание самому себе «двигаться дальше» было нарушено, когда он, перевернув одну страницу своей истории, резко вернулся на несколько глав раньше, дабы перечитать понравившиеся абзацы. А что за ними? Что дальше за этими абзацами? Ничего. Пустота. Никаких «Продолжение следует…» или «Все только начиналось…» Одна пустая страница, которая обычно остается под заметки.
Как он вообще мог подумать, что эта ночь что-то изменит? Да и что могло произойти? Она отменила бы полет и осталась с ним? Бред.
Он никогда не был настолько важен для Эмили. НИ-КОГ-ДА. Ее приезд был вызван лишь тоской по человеку, который всегда сидел рядом с ней, восхищался ею и молчал, не мешая созерцать. И это не изменится. Музыка, виолончель, концерты… они всегда – всегда! – будут для нее на первом месте. Что до него, он даже в первую десятку не попадет.
Она не дура, о нет, далеко не дура – она понимает, она знает, как Влад относится к ней. И что уж говорить, умело этим пользуется. Всегда приятно иметь под рукой человека, который всегда выслушает, поймет, поддержит. А позже, когда надобность в нем пропадет – раз, и упорхнуть обратно!
Пусть, чисто технически, именно он овладел ею прошлой ночью, но именно она поимела его. Это ее природа, по-другому и быть не может. Да, та ночь не входила ни в чьи планы, но даже в этом случае она воспользовалась ею на все сто процентов. Блестяще. Просто блестяще.
Кто в этом виноват?
Та, которая по-другому и поступить не могла? Или все же тот, кто позволил воспользоваться собой, как плюшевым мишкой, в которого можно поплакаться?
Ответ очевиден.
Невозможно идти против природы человека, но можно попробовать пойти против самого человека.
– Да и проваливай к черту из моей жизни! – записка разорвалась на несколько кусочков.
Влад сидел на постели, упиваясь ненавистью и жалостью к себе. В голове пробегали сотни различных мыслей и вопросов, на что он потребовал у них выстроиться в очередь и идти по одному. Он не сразу услышал звук рингтона на своем мобильном. Музыка означала, что звонок от человека с работы.
– Да, – слишком тихо ответил Влад.
– Влад? Это ты? Але!
Это была Лиза.
– Да, Лиза, я тебя слушаю, – уже громче произнес он. Его голос дрожал.
– Влад, где ты? Почему ты не в офисе?
Потому что это не твое дело!
Он чуть не произнес это вслух, но вовремя себя остановил.
Она-то тут при чем? Незачем срывать всю злость на ней…
– Я… – точно, сегодня же понедельник! Проклятье, совсем из головы вылетело. Соображая настолько быстро, насколько мог, он сказал первое, что пришло на ум: – …приболел.
– Оу.
Как-бы Влад не относился к работе – он выполнял свои обязанности добросовестно, всегда справлялся с положенной ему задачей. В легенду с болезнью легко поверят.
– Но, – продолжила после паузы Лиза, – нам сдавать материал в печать послезавтра…
– Отправь мне на почту все, что у тебя есть, – перебил Влад. – Я постараюсь закончить завтра вечером, а затем перешлю тебе.
