Глаза надежды

скачать книгу бесплатно


– Это ещё почему?.

– В последнее время я охладел к краеведению по неведомым для себя причинам.

– Не беда! – попытался ободрить соратника Эдик. – Вот увидишь, весною настроение само улучшится и приедешь недели на две, не меньше.

– Не приеду, – сухо ответил Алексей.

– Приедешь-приедешь!

– Жаль, что твоя программа берёт лишь на сто лет, – Алексей вернул Эдику очки и пульт.

– Да я уже думал, что пора писать на 150.

– Нет, Эдик, не на сто пятьдесят. Мне нужно всего на два года назад.

– Всего на два года… назад… – не понял Эдик. – Или мне послышалось? Почему на два года?

– Я не могу тебе сказать, – замялся Алексей, – не могу объяснить, понимаешь? Но всего на два года.

Сказав это и оставив гениального провинциального изобретателя в полном недоумении, он поспешил на вокзал. Вспорхнув с главки 54-метровой соборной колокольни, голубок Сизарик полетел за ним следом.

* * *

Через некоторое время Варкуша получил от своего друга короткое послание. Помозговав про себя, он решил огласить его на всеобщем дворово-птичьем собрании. Все птахи, от мала до велика, прилетели, но среди них оказалась одна, серая ворона, которая не желала участвовать в общих делах птичника, однако же на собрания являлась с тем, чтобы мутить воду и потешать сама себя. На сей раз дело оказалось серьёзным и её шутки не на шутку рассердили присутствующих.

– Ишь ты, весточку прислал! – потишалась серая ворона.

– А ты теперь лучше помолчи, – одёрнул её старый ворон, – послушаем, что Варкуша нам скажет.

– Да что он может сказать?! – продолжала насмехаться неугомонная. – О своём дружке-беглеце что-ли? Да мне на него ровным счётом накаркать.

Тут один из сизарей не выдержал:

– Теперь я понимаю, откуда такие берутся?

– Откуда же?! – съехиднячала серая и, не дожидаясь объяснений, продолжила накалять страсти, ударяя Варкуше по живому. – Ишь ты, вздумалось ему почтовиком стать! Уж сидел бы лучше у контейнера и не высовывался, альбинос проклятый.

– Лети, лучше, по-добру по-здоровому, отсюда, серая! – предупредили из птичника, – А нам нечего здесь смуты вносить.

– Ладно, ладно! – завопила серая ворона. – Да вы все тут, помойщики, дальше своего контейнера и света белого не видели. А я независимая, где хочу, там и летаю, где хочу, там и пропитание себе сама беру.

– Ворюга ты, – раздалось из толпы. – Знаем, где ты себе пропитание берёшь. Из-за тебя сколько наших уж пострадало безвинно.

– Да каркала я на всех вас, попрошайки помойные!

– Это кто здесь попрошайки?! – возмутились и встрепенулись воробьи.

– Да и вы тоже! Целыми днями только и сидят у колодца, только и ждут, когда им дармовой хлеб накрошат.

– А ну, тварь серая, сейчас пощипаю! – смело скакнул вперёд отчаянный воробей.

– Уж ты ли?! – засмеялась серая ворона.

– Мы ли! – ответили ей хором, и ещё пятеро дружно отделились из толпы.

– А! Толпою на одну?

– Убирайся, откуда прилетела. – Неожиданно молвил старый ворон, отличающийся необыкновенной мудростью. – Не может здоровое тело принять яд безвредно для себя. Так и ты, позорище нашего птичника. Но знай, что рано или поздно пострадаешь за свои дела.

– Кар, на вас! Кар, Кар!!! – И серая ворона полетела прочь.

– Неужь-то избавились, – с облегчением вздохнул кто-то из сизарей.

– Ну и тварь, – покачал головой кто-то, – как таких земля-то носит?

– Ладно, шут с нею, давайте лучше Варкушу послушаем, – прочирикал бросавший вызов вороне воробей.

Все в птичнике знали, что Сизарик мечтал стать почтовиком. До 1917 года все его предки были почтовиками. Но, как известно, почтовики имели белый окрас. После 1917 года у новой власти отпал интерес к почтовым голубям, а кто-то первый из них отправился на лёгкий заработок. Иными словами, бросил почтовое дело, а поселился поближе к дармовому хлебу, то есть к зернохранилищу. Разгневался Господь и наказал род сей. Отныне небыло уже никого в нём белого цвета, а все стали сизыми.

И тут вдруг Сизарик уродился с белой головой, да ещё с двумя белыми пятнышками на крыльях. Мудрый ворон как-то объяснил ему: «Не иначе, Господь смиловался над тобой». И с тех пор Сизарик мечтал восстановить в своём роду почтовую службу, но не знал только, как это сделать, ведь корни профессии были утрачены. Тогда-то он и решил научиться всему самостоятельно. Ему никто не поверил. И вот, первое известие от него.

– Гляди-ка, а наш почтальон весточку прислал! – гаркнул кто-то из толпы с довольной улыбкой. – Давай, Варкуша, говори!

В сообщении имелась всего одна просьба: «Помогите найти мопсов». И птичник задумался…

* * *

Время, как водится, лечит. Но одни болезни, вроде простуды, лечатся за день, за два; какие-то неделю. А бывают болезни и посерьёзнее, на лечение которых уходят месяцы. Впрочем, таковые, наверное, уже и болезнью-то не считаются, а человек попросту привыкает к своему новому состоянию. И всё же это болезни телесные. А сколько может пройти времени, чтобы вылечить болезнь безликарственную? Иными словами, болезнь, происходящую от томления духа. Неизвестно… И насколько опаснее может быть это состояние обыкновенного фичического недуга? Между тем, известны случаи самого печального конца, причиною которого как раз и было томление души.

* * *

Тогда, в конце 2000 года, Алексей уже обдумывал содержание своего электронного краеведческого проекта о фотографах. Время было тяжёлое, страна не совсем ещё оправилась от политическо-финансовой смуты 1998 года. В этих условиях он вложил денежки в производство, приобретя сканера для оцифровки плёнок.

И вот, семь часов утра и я уже сажусь за домашний компьютер. Большой город только ещё просыпается, он будет тянуться часа три, не мешьне. А я уже за работой. Нет мыслей? Тогда найдём дело рутинное, но так же необходимое, сканирование, например.

И кто это не спит вместе со мной? Кто это хочет участвовать во всех моих делах? Уже лето 2001 года. Уже пора думать о новом проекте. «Давай думать вместе», – слышу я. Наклоняю голову и вижу эти глаза. «Хозяин, а как же я? Давай думать вместе».

Я протягиваю руку, я подсаживаю за попку это хвостатое глазастое существо. Оно бодро карабкается, перебирая всеми лапками. На моих коленях заранее подложенный коврик. «Вот, мы улеглись, и теперь, хозяин, можешь продолжать сканировать или делать ещё что-нибудь на своём компьютере, а я немного похраплю, ещё немного похраплю, ну самую малость ещё похр…»

* * *

Знал ли Сизарик, перелетая с карнизов и подоконников, что время не имеет времени? Нет, не знал. Да и не нужно ему этого знать. Сегодня он видел Алексея, сканирующего свои краеведческие материалы о памятниках архитектуры древнего города Мурома; сканирующего с маленьким щеночком на коленях. Это Джесси. Тут уж ничего не поделаешь – имя собаке даёт фактический заводчик. Но хозяин может дать новое имя и это справедливо. Джесси осталась Джесси, но стала просто Джесулькой. Время здесь ничего не смогло сделать. Шли месяцы, и вот уже два года позади. Давно уже повзрослевший мопс не может сканировать вместе с хозяином его краеведческие материалы, лёжа на коленях. Теперь он лежит просто в ногах. Но именно это важно. Он по-прежнему участвует во всех делах хозяина, пускай даже во сне. Главное, рядом. Так вот, повзрослев, мопс не стал Джессей, а по-прежнему остался Джесулькой. Он это знал и это для него было важно. Не знал только, почему. Об этом мог знать только один человек. Он – хозяин. Но если бы знал мопс, то неизвестно ещё, полезно ли было это знание для него. И всё же мы скажем, назовём причину. Глаза. Джесуля осталась Джесулей за свои глаза. И Сизарик, наблюдая за происходящим в неизвестной пока для него комнате, впервые увидел эти глаза и согласился в душе со всем, что знал об этом до этого.