скачать книгу бесплатно
Теория о том, что у всего есть цвет, была с ним с самого детства. Осознание пришло к нему само, когда Адам хотел как-то видеть происходящее, понять мир, причинявший парню сильные муки. Цвета, которые он подбирал всему, настолько въелись в его голову, что ему казалось, что они видны его глазу. Дина отдавала каким-то персиковым оттенком, очень приятным, поэтому он был не против с ней видеться.
Какое самое ужасное событие может произойти с парнем, что чурается всех людей, и хочет спокойствия? Верно- вернувшаяся мать.
Вчерашним вечером Адам выходил выбрасывать мусор, около 9 часов, и возле подъезда его окликнула какая-то женщина, чье лицо было опухшим от чрезмерного употребления алкоголя. Руки все потрескались, а под ногтями виднелись огромные слои грязи, волосы не мылись несколько месяцев, добрая половина зубов отсутствовала. На ней было вонючее тряпье и удивительно гордый взгляд.
«И почему у таких людей всегда гордый взгляд?»
– Адам, сынок, это я …мамочка твоя. Мне не хотели давать адрес твоей квартиры, но я нашла. Сыночек мой, как ты? Я еле как тебя нашла, мне пришлось ходить во все детские дома, но меня все время выгоняли. Ты такой красивый, пустишь маму к себе? Я уже два месяца живу на улице, мне некуда деваться, сыночек…
Адам был очень взволнован, но терпеть это чувство он больше не хотел. Помочь своей родной маме? Чье угодно сердце могло войти в положение, но не самого отстраненного и холодного человека. Он молча пошел выбрасывать мусор, а «мамочка» ждала у подъезда. Адам прошел мимо нее, и поднялся в квартиру, уговаривая себя не смотреть в окно. Утром ее не было. Она могла бы просидеть здесь, прождать его благосклонность, но ушла. Вероятнее всего, ей было куда идти – с кем пить, и убивать себя дальше.
«Никто не мог дать этой женщине мой адрес, наверное, мне просто показалось вчера.»
Но внутренние волнения Адама не проходили.
***
Его резко отдернули. Музыка перекрывала звон в ушах, перед глазами всё расплывалось, но можно было различить некоторые черты лица коллеги, который яростно начал выводить Профессора на улицу, а затем кричать:
– Какого чёрта ты творишь?
– Я? Да мне плевать…
– Заткнись- Его друг еле сдерживал гнев. Почему ты так напился и приперся сюда? Почему ты себе такое позволяешь? Когда я звал тебя, я не имел ввиду это, кретин! – он перевел дыхание.
Они уже стояли за Институтом, Максим Юрьевич крепко держал своего друга, но ему явно не хватало сил, от чего Профессор медленно скатился вниз.
– Мне… – Профессор начал задыхаться – плевать… – он свалился на асфальт, и почувствовал облегчение – лежать, и не напрягаться. Он чуть не уснул прямо там, но его коллега быстро схватил, и потащил в машину, прилагая невероятные усилия.
Марк стоял ещё некоторое время в середине танцпола, а Мила сверлила его взглядом. Все сверлили его взглядом- никто ничего не понимал, особенно он сам. Несколько мгновений назад Профессор просто взял его за руку, и сказал:
– Идём танцевать.
– Танцевать? – Марк не сопротивлялся, но скорее от недоумения, чем от страха.
Профессор ухватил парня за талию, и слишком сильно приблизился, пытаясь двигаться, абсолютно не слыша ритма музыки. Марк не мог ничего сказать, и лишь ожидал того, что произойдет дальше с каким-то волнением. После того, как Максим Юрьевич забрал своего друга, Марк широко улыбнулся, чтобы обернуть ситуацию в шутку, но никто не смеялся. Музыка не останавливалась, а парнишка, стоявший за диджейским пультом, не заметил происходящего. Через некоторое время все начали расходиться, и забывать об этой неловкой ситуации.
Марк стремительно удалился из-за чувств, непонятных ему, а Мила пребывала в состоянии, близкому к ярости. Ведь всё должно было быть идеально- прекрасные костюмы, красивая музыка, поэзия. Это не должно было так закончиться- сожалениями и возмущением. Когда не происходит того, чего ты очень сильно хочешь, создается ощущение незаконченности, от которой всё болью сжимается внутри. Нужно ли говорить о том, что произошло хоть кому-то из них, делиться этим хоть с кем-то?
Мила вышла на улицу, и ощутила всю безысходность ситуации. Она затряслась, и на мгновение возненавидела Марка. Но это было совершенно бессмысленно, и она это скоро поняла- Мила пыталась разобраться в своих чувствах, и была слишком красивой для того, чтобы снова расплакаться. Температура её тела поднималась, и она отправилась домой.
***
Выходные, что шли впереди после «Осеннего бала», заметно облегчали жизнь всем героям этой истории. Суббота была спокойной, герои оживали, и пытались анализировать происходящее- кому-то это давалось легко, кому-то нет, а у кого-то сильно болела голова.
Днем Марк позвал Милу прогуляться, (она точно знала, о чем они будут разговаривать, и сильно обрадовалась). Всегда чувствовала его на своей стороне, всегда знала, что он её полностью понимает. Он часто говорил нелепую, незвучную фразу, – " Я затебее всех.» Это значило, что «Я за тебя», но больше всех.
Мила решила не мыть голову, ей понравились кудри, которые для нее сделали в парикмахерской вчера, красить свое милое личико она тоже не стала – надела белый свитер, и стала разглядывать себя в зеркале.
Она убедилась в том, что невероятно красива, и решила, что Профессор просто вчера сильно много выпил, и не нашел её в толпе, а Марка вывел, чтобы узнать у него, где его Принцесса. В то время, как Марк собирался с ней на прогулку, он был явно обеспокоен, не расслышав и половину слов, которых нёс ему Профессор, но очень стараясь их вспомнить.
«Идём танцевать точно было. Но что-то ещё. У него был слишком странный взгляд, такой расстроенный. Что же ещё… Либо „они все дуры“, либо „стервы“…но почему именно меня? Я попался под руку ему?»
Марк не хотел думать о том, что это произошло не случайно, как и не хотел думать о том, что лицо Профессора было слишком близко во время танца.
Они гуляли беззаботно и довольно ненапряженно, после произошедшего. Марк услышал версию Милы, и решил не придавать значение фразам Профессора, поэтому согласился с ней- не сказать, что это его не беспокоило, просто настроение подруги было важнее пьяного бреда -так он решил.
***
К вечеру субботы Профессор уже отошел. Он множество раз поблагодарил своего друга по телефону, что тот не допустил всеобщего позора.
– Иногда ты меня поражаешь своей безрассудностью.
– Я сам себя поражаю. Вчера просто приезжала Лия… мне было очень плохо, я не умею контролировать свои эмоции в такие моменты.
– Ты их в любые моменты не контролируешь. Понаблюдай за этим.
– Извини. И спасибо еще раз.
Закончив разговор, Профессор засмотрелся в окно на трагично падающие листья, и подумал:
«Всё конечно. Если мы неизбежно скользим к обрыву, действительно ли необходимо то, за что мы цепляемся с такой силой? Она права – я эгоист, мы все такие. Человек не достоин ни любви, ни дружбы, человек- это эгоистичное, часто тупое существо. Здесь нет исключений. Человеку не важен никто, кроме себя, и пары людей- на малую долю. Хорошо, если ты входишь в эту долю. Если нет- уж извини. У всего есть срок годности. Не цепляться за людей возможно, но с трудом. Хотя бы не цепляться за прошлое-уж это подвластно разумному человеку. Нужно начинать с чего-то сейчас, отвлечься. Что-то исправить. Начну с неё.»
Осень поражала своей красотой каждого, кто на неё посмотрит. Еще не до конца переодетая, она как будто флиртует с прохожими. Вечерний свет украшает её подобно модному аксессуару, и многие люди просто стоят и смотрят на занесенные листьями аллеи. Такая красота подкупала Профессора, и он решил пройтись. Он зашел в социальные сети со своего телефона, и увидел тревожные сообщения Милы за его здоровье, которые игнорировал всю неделю. Он написал:
– Ты сейчас где?
Марк как раз только что ушел, и Мила разворачивалась к своему дому, но увидела уведомление. Она поймала себя на мысли, что её сердце уже не стучит так сильно как раньше, но ей стало очень волнительно, она не раздумывая ответила:
– Гуляю. Одна.
Профессор снова хотел почувствовать власть над слабым, увидеть дрожь в теле молодой девушки, напомнить себе о том, что он красавец, и доказать полную влюбленность этой бедняжки в него.
– Хочу угостить тебя вкусным кофе. Подходи к «Romantic coffee», который недалеко от тебя.
Она подпрыгнула от радости- в низу её живота как будто запорхали бабочки.
– Хорошо.
***
«Romantic coffee» – создано ли оно для романтических встреч? Безусловно. Атмосфера в этой кофейне не смогла бы оставить никого равнодушным: самые обыкновенные гирлянды и лампы- но столько в них этой самой романтики. Как только попадаешь сюда- сразу чувствуешь себя особенным, а музыка добавляла красок и сантиментов- вся эта картина, (и густой аромат кофе), заставляли людей здесь задержаться.
Мила вошла, и сразу увидела его. Она старалась скрыть волнение, но лицо, явно поменявшее цвет, очень контрастировало с белым свитером. Он с интересом выбирал кофе, и, заметив её, лишь спросил:
– Капучино? – Она присела, и, еле сдерживая неравнодушное дыхание, ответила —
– Да, пожалуйста.
Мила заметила, что он как-то изменился. Девушка внимательно рассматривала его лицо: щетина, морщины вокруг глаз, карие глаза- в них читалась напыщенность и ощущение его правоты и важности. Она ловила себя на мысли, что это всё выглядит немного «разочаровательно», но не стала придавать этому большое значение. Их разговор был бессмысленным и не содержал в себе ничего такого, ради чего можно было бы сюда прийти.
Он старался говорить о чём-то отвлечённом, но сам думал о том, что хотел рассказать ей о случившимся, он хотел, и даже читал в ее глазах немой вопрос «Боже, почему мы говорим о погоде, когда ты танцевал с Марком на том треклятом балу???», но Профессор старался это игнорировать, чтобы не портить себе настроение. Может расскажет, а может и нет. Главное- поговорить потом с Марком.
– Какие у тебя любимые цветы? – Внезапно спросил он. Первое, что ей пришло в голову- розы, но разве это не банально? Он спрашивает не просто так, надо показаться оригинальной:
– Ну… Я не люблю, когда срывают цветы- да, они красивые, но они так очень быстро умирают. – Профессор усмехнулся:
– Это понятное дело- в этом мире всё конечно, наши с вами жизни тоже. Срывать цветы, любить- всё одно. Тебе нравится цветок, и ты срываешь его. Тебе нравится человек, и ты постоянно делаешь ему больно. Это совершенно обычный цикл. Я говорю эти очевидные вещи, о которых вы знаете, но все равно мы будем продолжать делать людям больно, ровно как и срывать цветы. Так какие?
– Ромашки.
Профессор улыбнулся.
– Оригинально.
– Не так уж. – резко ответила Мила.
Они вышли на улицу, и решили пройтись по парку, её сердце снова заколотилось от волнения, и он это заметил. Она чувствовала себя особенной и хотела встретить кого-нибудь с учёбы, чтобы их увидели вместе.
– Как твое творчество? Ты писала ещё стихи? – Мила занервничала еще больше, услышав обращение на «ты».
– Да. У меня есть кое-что…
– Сможешь со мной поделиться сейчас? – И она точно знала, что сможет- тот самый стих для него, который он не услышал, а она так и не прочитала вчера. -Да, пожалуй.
Девушка сделала глубокий вдох. Сердце начало заглушать уличный шум, но Мила очень хотела дать волю этому прекрасному волнению. Найдя подходящую точку где-то за Профессором, она уставилась в нее, немного отвернувшись, и начала абсолютно спокойным, почти убаюкивающим голосом:
Мне нравится, что вы больны не мной.
Мне нравится? Да, чушь, я не согласна…
Я вами брежу, и кажусь больной-
Измучилась, сломалась и погасла.
Мне нравится, что я ещё держусь,
И что глаза не выдают усталость.
К себе строга, и на себя сержусь-
До разума, увы, не достучалась.
Мне нравится, что чувства так сильны,
Себе кажусь живой, непринуждённой.
Мурашки добегают до спины,
Когда бываю вами вдохновленной.
Мне нравится печаль по вечерам,
Что нахожусь в плачевном состоянии.
И что я верю собственным слезам,
Когда озвучить не могу желания.
Мне нравится скучать и вспоминать,
Мне нравится ломать, мечтать, молчать,
Мне нравится кричать, переживать,
О вас писать, и что-то ожидать.
После того, как она выдохнула, наступила пауза. Они стояли возле массивного здания, совершенно маленькие в его тени. Он развернул ее к себе, и взял за ладони.
– Этот стих ты писала мне? – Резко, как пуля, выстрелил его вопрос прямо в неё. Ей сложно было соврать, и деваться было некуда:
– Вам. Как и все остальные. – Ей стало невыносимо жарко. Профессор смотрел на неё, и внезапно захотел. Вот оно – роковое и неотвратимое признание.
Он подтянул к себе это милое личико, и взял за подбородок – в голове мелькали разные мысли, но он успокаивал себя тем, что это всего лишь игра. Он коснулся её не очень красивых губ своими, и почувствовал жар. Мила не могла стоять, не могла с этим справиться, её сердце вот-вот выпрыгнет, и она его больше не догонит. Он стал её целовать с большим напором, и она чувствовала, как колется его щека. Он не останавливался, и у неё вырвался стон, после которого внизу живота все ярко заиграло – непреодолимое желание чего-то большего.
– Ромашки. Я запомнил. – С этими словами он просто развернулся и ушёл.
Глава 7. «У каждого человека в душе дыра, размером с Бога.»
Мила разговаривала с Марком по телефону, чтобы передать свой восторг. Как только это произошло, девушка сразу запылала, внутри все перевернулось, а внизу живота сильно пульсировало. Она побежала домой, параллельно набирая другу. Проговорив с ним около 20 минут, она стала успокаиваться.
– Марк, нам надо сделать что-то грандиозное.
– Ты собралась мир захватить?
– Да. Давай все-таки устроим бал. Самый роскошный бал, который мы можем с тобой увидеть.
– Ты знаешь, мне это все нравится, но я не считаю, что такое нужно обсуждать по телефону. Надо встретиться, прописать все пункты, и рассчитать все. Дел там очень много, на самом деле, твои детские ручки и детский мозг без меня не обойдутся.
– Я понимаю, мы все сделаем. Я не могу оставить эту идею, не могу больше ждать, я готова делать все, что возможно.
– С таким настроем мы справимся. Главное, сохранить его до самого конца.
– Завтра я пойду к Декану. Если у меня получится попасть к нему, я попрошу помощи.
– Не страшно? Он может тебя не поддержать. Надо хорошо продумать, что говорить, а главное – с какой целью. Обязательно скажи, что это не ради того, чтобы твоя мечта осуществилась, а что-то типа «утверждения эстетических и нравственных ценностей на основе изучения культурного наследия прошлого, привлечение внимания к более глубокому исследованию литературы, истории, искусства 19 века… Ты поняла, всякую такую чушь.
– Конечно. Спасибо тебе за все. И ты прав – без тебя я не обойдусь.
