скачать книгу бесплатно
– Когда видела?
– Когда она уезжала?
– Ну, видела… Собралась втихую, вышла с чемоданом, села в машину и тю-тю. Я даже крикнуть не успела… То есть я крикнула, а она даже не обернулась.
– В машину села?
– Ну такси, может, вызвала, – пожала плечами Лена.
– То есть ты не знаешь, такси это было или нет?
– Такси было. Желтая «Волга», с шашечками. Но как она вызвала такси, я не знаю. Не видела, чтобы она к телефону подходила. И не спрашивала про телефон… Может, в Геленджике была, там и взяла такси. А потом обратно, но уже с вещами… Поняла, что ей здесь не рады.
– Ты точно видела ее?
– Ну да, видела!.. А что? Чего это ты так разволновался?
– Ты кричала ей, она не ответила… Почему ты думаешь, что она совсем уехала?
– Так вещи собрала. Ничего не осталось!..
– Может, она с мужчиной, ну, в Геленджике, например, познакомилась, к нему переселилась.
– Ты что, ревнуешь?
– Может, он завтра ее за дверь выставит?
– Ты на это надеешься? – подбоченилась Лена.
– Да нет, просто завтра… или послезавтра Оксана вернется, а номер уже занят.
– Вещи собрала? Собрала! Все, поезд ушел.
– Но ведь номер оплачен.
– Я же сказала…
– А если Оксана в прокуратуру заявит?.. Знаешь, что такое прокуратура? Там даже анонимки рассматриваются. Нас тут проверками задолбают. А меня еще и с должности снимут.
– С должности? – задумалась Лена. – Тебя?
– С должности. Меня.
– Баштан нас тогда живьем съест.
– Соображаешь, – усмехнулся Игнат.
– Так я номер не сдаю. Просто убралась. И вообще, ужин у нас, давай, переодевайся и за стол!
Об Оксане больше не говорили. Но через день Игнат позвонил ей по номеру, который остался в книге контроля бронирования, у Лены такая имелась. Ответила ему Оксана.
– Это, конечно, не мое дело, почему ты уехала, – сказал он, – но тем не менее я должен знать, в чем причина поспешного отъезда.
– Надоело все… И ты надоел! – выпалила Оксана.
Игнат не знал, где она находилась: дома, в квартире, может быть, в каком-нибудь общежитии, но в помещении было шумно, слышались мужские голоса. Кто-то предложил выпить за чье-то здоровье. Видимо, застолье у Оксаны, и она, возможно, во главе угла. Сначала стол, потом постель, но Игната это не должно касаться.
– Если с тобой все хорошо, то извини.
– Все хорошо… А без тебя еще лучше!
В трубке послышались короткие гудки. Похоже, Оксана не хотела разговаривать с Игнатом. А может, кто-то, забрав у нее телефонную трубку, повел девушку в спальню.
Глава 4
Бронированная техника на улицах Москвы, народ на ушах, люди бросаются под танки, останавливая их. Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР понимает, насколько глубок поразивший страну кризис, Ельцин обращается к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданскую сознательность и не принимать участие в реакционном перевороте. Игнат, если честно, не понял, кто бунтарь, Ельцин этот или ГКЧП? И не очень-то хотел понимать, но начальство также требовало от него высокой гражданской сознательности, личный состав отделения переведен на усиленный режим несения службы, считай, на казарменное положение. В поселке все спокойно, но, если вдруг, нужно будет принимать экстренные меры по недопущению уличных беспорядков. Какие именно меры, не объяснили, и от этого ощущение, что кругом царит бардак, только усилилось.
Игнат сидел в своем кабинете, смотрел телевизор, пытаясь вникнуть в причину московских беспорядков и ответить на вопрос: Советский Союз – это хорошо или плохо? Он-то лично ничего плохого о прежних порядках сказать не мог, а в новых видел расцвет бандитизма. Если вдруг рухнет правоохранительная система, страна погрузится в криминальный беспредел.
Зазвонил телефон.
– Товарищ капитан, у нас труп! – дрожащим почему-то голосом доложил дежурный.
Неужели он думал в унисон с Игнатом? Неужели решил, что началось?
Труп обнаружили на берегу реки, отделяющей поселок от Виноградной улицы. На берегу обмелевшей на лето реки, через которую Игнат проходил по нескольку раз на дню. Мужчина лежал в кустах, выгнувшись в спине. Рана у него в спине, он закрывал ее рукой, в этом положении и умер.
– Ножом, наверное, пырнули, – сказал Чабанов, осматривая труп.
Игнат кивнул, вспоминая события семилетней давности. Примерно в этом месте он принял бой с блатными, их было трое, они окружили его со всех сторон, тыкали ножами, пытаясь убить. Но нет, он тогда выжил, отделавшись несколькими легкими ранениями. А если бы не выстоял, лежал бы тогда в кустах, как сейчас Ставридис.
Игнат узнал покойника. Ставридис это, рубашка на нем шелковая, верхние пуговицы расстегнуты, в кущах волосатой груди запутался золотой крест на знакомой цепи. Рука, которой он держался за спину в районе почек, окоченела, тело холодное, несмотря на жару. Август месяц как-никак. Похоже, труп здесь уже давно, возможно, с ночи, часов десять пролежал, не меньше.
Место не совсем глухое, люди здесь нет-нет да ходят, но покойника только сейчас заметили, потому что тело лежало под кустом орешника, в тени, чуть в стороне от тропинки.
– Допрыгался голубок, – совсем невесело сказал Замков.
– Знаешь его? – спросил Игнат, осматривая отрезок пути от покойника до тропинки.
Убийцы могли забросить тело под куст, но тогда бы рука не закрывала рану на спине. Скорее всего, Ставридис умер под кустом, под которым он, возможно, спрятался, как заяц, убегающий от волка. От своих убийц он спрятался. И умер.
– Ну так Ставрида, – пожал плечами Замков. – Даже не знаю, как фамилия.
– Ставридис. Миша Ставридис, – сказал Чабанов. – Брат мой в Румынию с ним ездил, жмот, говорит, редкостный.
– Да вы должны его помнить, товарищ капитан, – кивнул Замков, взглядом указав на лейтенанта. – Помните, день рождения у Виталия был, мы тогда к нему шли, а он с какой-то девочкой за нами шел. Красивая!.. Вы их еще тогда остановили!
– Остановил, потому что Ставридиса знаю. Проходимец… Но не будем о покойнике плохо.
Игнат нагнулся, заметив на траве высохшую каплю крови, присмотрелся и в полуметре, на камнях, разглядел еще две.
– Кто-то пырнул его ножом, от кого-то он уходил. И прятался.
– Он в Турцию недавно гонял, шмотья много привез, хорошо, говорят, поднялся, – снова поделился сведениями Чабанов.
– Твой брат говорит?
Игнат уже вызвал следственно-оперативную группу из района, должна подъехать. Следователь будет работать, эксперты, не стоило бы вытаптывать своими ногами место возле трупа. И все же Игнат снова приблизился к покойнику. Ему не давал покоя характер раны. Одно дело, если ножом куда ни попадя пырнули, и совсем другое, если в почку стилетом или даже отверткой ткнули. В почку бьют уголовники с опытом убийств, правда, не всегда получается, чтобы жертва умерла сразу.
Игнат осторожно приблизился к трупу, раздвигая ветки орешника, дотянулся до его левой руки, потянул на себя, срывая окровавленную ладонь с раны. И увидел на окровавленной рубахе круглую дырочку в районе между правой почкой и позвоночником. И кровь уже свернулась, и рубаха подсохла, но пулевое отверстие под ней никуда не делось. Не ножом Ставридиса били, стреляли в него. И кто-то должен был слышать выстрел.
– Савушкин, остаешься здесь, а мы к Ставридису, – глянув на Чабанова, сказал Игнат. – Знаешь, где он живет?
– Ну да, подъезжали как-то с Валерой, братом моим. Черноморская улица, дом не помню… Тут недалеко.
– Пешком дойдем, – решил Игнат, глянув на служебный «уазик».
Возможно, Ставридис бежал к реке от своего дома. Возможно, там в него стреляли, а он каким-то чудом, несмотря на смертельное ранение, сумел бежать.
И действительно, чем ближе подходили к его дому, тем больше пятен, похожих на кровяные, попадались на пути. И на дороге, и на обочине, и на траве за ней. Почему-то раненый Ставридис шел или бежал криво, зигзагами. Может, петлял, спасаясь от выстрелов. Пятен все больше, все гуще. Метрах в двадцати от съезда к дому Ставридиса они вдруг обрывались. На самом же деле все здесь и началось. Здесь Ставридис и получил пулю. Вряд ли он шел к реке, когда появились убийцы. Скорее, завидев опасность, он бросился бежать, но пуля его догнала.
Жил Ставридис в небольшом доме из красного кирпича. Синий железный забор, такого же цвета недавно покрашенные ставни, новый шифер на крыше, гараж за домом с подъездом к нему. И забор недавно покрашен, и двери, крыльцо плиткой выложено. Собака возле будки – не гавкает, но рычит грозно. Дворняга с помесью овчарки, взгляд не злой, но настороженный и умный. Такая собака на гостей своего хозяина так просто не набросится. Вряд ли она гавкнула на Оксану, когда Ставридис ее приводил. Не так уж и давно это было, и месяца не прошло.
Калитка запиралась на врезной замок, открыть ее Игнат не смог.
– Ставрида один живет, – сказал Чабанов. – С матерью жил, так она в Кабардинку переехала, сестра у нее там, отец им дом на двоих отписал.
– Твой брат хорошо его знает?
– Ну как хорошо? Ставрида денег у него занял, отдавать не хотел. Ну, Валера попросил, вместе подъехали, я с ним поговорил. Сразу отдал! – усмехнулся Чабанов. – Через полгода!
– Если это сразу, то как он с другими рассчитывался?
– С кем-то рассчитывался, с кем-то нет. Манера у него такая, брать и не отдавать.
– Плохая манера. Даже болезнь, от которой умирают.
– Может, кинул кого-то крутого.
– Очень может быть.
Открылась калитка со двора соседнего дома, вышла пожилая женщина в красном байковом халате и белом платочке.
– А Миши сейчас дома нет! – сказала она, вытирая тряпкой заскорузлые от огородных работ руки.
Черноморской улицу назвали, видимо, для того, чтобы создать курортное настроение у отдыхающих, которые вынуждены были селиться здесь за неимением лучших вариантов. Чуть ли не самая дальняя от моря улица в поселке.
– А когда был?
– Когда был? – задумалась женщина. Голосок у нее звонкий, как у ребенка. И в улыбке что-то наивно-детское.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Почему в последний раз? Что-то случилось?
– А вы не слышали, как сегодня ночью стреляли?
– Стреляли?
– Или утром.
– И утром не слышала.
– Ни утром, ни вечером?
– Вечером видела Мишу, – кивнула женщина, подслеповато разглядывая погоны на плечах Игната.
– Где видели?
– Он куда-то выходил.
– Куда-то?
– В поселок. Оделся модно, как обычно…
– Как обычно?
– Ну, если девушек гулять, – стыдливо улыбнулась женщина.
– Девушек домой водит?
– Дело молодое! – еще больше засмущалась соседка.
– Дело-то молодое, а девушка вчера была?
– Была. Приводил девушку. Хорошенькую, беленькую. В доме сховались.
– Может, еще кто-то с ними был?
– Не видела я никого. И не слышала… Как смеялась эта блондиночка, слышала.
– Когда смеялась?
– Ну, они уже обратно шли.
– Когда обратно шли? В какое время?
– После двенадцати… Жарко было, я окно открыла, так бы не услышала. Она так негромко смеялась. Нежно.
