скачать книгу бесплатно
– Тогда какой разговор?
– И все-таки вы напрасно дали волю своим чувствам…
– Может быть. Но не вам меня учить, товарищ лейтенант.
– Да, конечно… Поеду я.
Тараскин улыбнулся так, будто движением губ разгонял темные тучи над головой Панфилова. И руку на прощание он подал с таким видом, как будто недоразумение исчерпано. Но это была всего лишь видимость. И грозовая туча будет, и гром грянет. Но Марк Илларионович ничего не боялся.
Гром грянул в тот же вечер. В самом буквальном смысле. Темные тучи, громыхание и блеск электрической стихии, ливень. Но Панфилов никуда не уходил. Стоял у озера как истукан, под дождем, в непромокаемой накидке. Он понимал, что при такой погоде Настя не придет, но уйти не смел. Так и простоял до самой полуночи.
Настю он так и не дождался. Но домой уходил в предчувствии грядущего счастья.
Дождь лил до глубокой ночи, но утром от туч не осталось ни следа. Чистое небо, бездонное, как глаза у Насти. И солнце во всей своей жизнеутверждающей красе, такое же жаркое, как любовь к ней…
А к обеду нагрянул майор Перелесов из города.
– Плохо, Панфилов, очень плохо. Жалоба на тебя.
– Сколько?
– Одна.
– От кого?
– А что, должно быть две или три? От разных людей?
Перелесов сообразил правильно. Но у него лишь догадки. Похоже, жалоб со стороны Грецкого не поступало. Или со стороны Максютовой.
– Нет, одна должна быть.
– Одна, от гражданки Максютовой. Как ты ее назвал?
– Так и назвал. Как она того заслужила.
– А конкретно?
– В объяснительной напишу.
– Напишешь. Обязательно напишешь. А также принесешь ей свои извинения.
– И это обязательно?
– Я бы сказал, первостепенно. Ты извинишься, а я проконтролирую.
– Ее сейчас дома нет, – совсем в том не уверенный, сказал Марк Илларионович.
Но Перелесов ему поверил.
– А когда она будет?
– Поздно вечером, – приплел он.
– Что ж, придется мне остаться здесь до позднего вечера, – не сдавался майор. – Вместе к ней поедем.
– Зачем ехать, тут пешком совсем чуть-чуть. Или мне на коленях к ней надо приползти?
– Не ерничай, Панфилов.
– Я не ерничаю. Просто смешно. Мне, капитану милиции, извиняться перед какой-то вертихвосткой…
– У этой вертихвостки роман с начальником… Э-э, не важно, что там, – спохватившись, отмахнулся от самого себя Перелесов.
– Роман с начальником РОВД?! Занятно!
– Ну, не то чтобы роман… Но я тебе ничего не говорил.
– А я ничего и не слышал…
– В общем, полковник Сагальцев настаивает…
– Ну, если сам Сагальцев… Хорошо, принесу ей свои извинения…
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Перелесов. – А то я уж думал, что давить на тебя придется… Да, хотел тебя спросить. Узнал, кто участок твой спонсирует?
– А что, Сагальцев не знает?
– А почему он должен знать?
– Ну, если он с Максютовой крутит. Она же должна быть в курсе?
– Я не знаю, что он там крутит. Не моего ума дело. И не твоего… Ты мне скажи, узнал или нет?
– Нет. Но обязательно узнаю.
Он не стал говорить про разговор с Грецким. Во-первых, Антон врал. А во-вторых, не хватало еще, чтобы начальник РОВД к нему для выяснения отправился. Сагальцев к нему с поклоном, а тот ему – жалобу на капитана Панфилова. Так, мол, и так, незаконный арест, ущемление прав человека, небрежное отношение к личности…
– И насчет Максютовой узнаю. Может, она уже дома. А вы пока пообедайте, отдохните.
Панфилов организовал обед в комнате психологической разгрузки, после чего вызвал к себе в кабинет Костромского, плотно с ним пообщался по интересующему его вопросу, сделал пару звонков и только затем вместе со своим начальником отправился к гражданке Максютовой.
Она была дома. Вышла к воротам, но во двор гостей впускать не стала. Каверзно улыбнулась, глядя на Панфилова в проем открытой калитки.
Марк Илларионович молчал, поэтому заговорил Перелесов:
– Вот, Алла Сергеевна, пришли к вам извиниться.
– Извиняйтесь, – ехидно ухмыльнулась она.
– Может, мы в дом пройдем? – спросил Панфилов.
– Еще чего! Здесь извиняйтесь.
– Извините, Алла Сергеевна… За то, что до конца не разобрались, извините… А то ведь ваш муж от руки злодея погиб, а мы его смерть на самоубийство списали. Нехорошо вышло…
– Что-что? – опешила женщина.
Она явно не ожидала от него такого подвоха.
– А может, вас устраивает такая версия?
Панфилов не просто смотрел на нее, он сверлил ее взглядом.
– Какая версия? – сглотнув комок в горле, дрогнувшим голосом спросила Максютова.
– Версия самоубийства. А что, овцы нет, а волки и целы, и сыты…
– Какие волки?
– А вот с этим разбираться будем. Дело поднимем, палец к носу прикинем. Веревочку нащупаем, дернем за нее, дверь, глядишь, и откроется…
– Какая дверь? Что вы несете?
– Очень много вопросов у меня к вам, Алла Сергеевна. Насчет вашего покойного мужа.
– Ну, знаете что! – в испуге, но дерзко возмутилась Максютова.
– Что-то уже знаем, что-то еще узнаем… Позвольте во двор пройти, хочу на место глянуть, где лунка была…
– Позволю. Как только постановление будет, так и позволю…
Максютова с треском захлопнула калитку – в бессильной, как могло показаться, ярости.
– Марк Илларионович, что это с вами? – осуждающе спросил Перелесов.
– Не люблю, когда из меня идиота делают! – гневно и подавляюще глянул на него Панфилов.
– Вы ее в чем-то подозреваете?
– Да, в убийстве мужа.
– У вас есть основания так считать?
– Да.
– Какие?
– Пока только предположительные. Надо будет с материалами дела ознакомиться.
– Какого дела?
– Уголовное дело, я так полагаю, не возбуждено. А материалы, смею надеяться, есть. И дело будет. Это я вам обещаю.
– Напрасно вы так! Такой прекрасный участок вам выпал! Не хотите же вы, чтобы вас в Забросовку отправили. Там такая дыра…
– Кто меня отправит? – резко, в яростном порыве спросил Панфилов. – Сагальцев?
– Почему Сагальцев? – растерянно спросил Перелесов.
– Потому что Максютова с ним крутит… Или вы мне этого не говорили?
– Не говорил, – совсем уже обескураженно мотнул головой майор.
– Но факт есть факт. И по этому факту дело о гибели гражданина Максютова списали на самоубийство…
– Не нашего это ума дело.
– Не вашего, вот и молчите. А мне палки в колеса вставлять не надо.
– Сложный вы человек, Марк Илларионович, – цокнув языком, сказал Перелесов.
– Даже не представляете, насколько сложный. И опасный…
– Зря ты, капитан, это затеял! Ох, и зря!..
Майор сел в свой «уазик», кивком головы пригласил Панфилова последовать его примеру.
– Я пешком. Тут недалеко.
– Ну, ну, пройдись пешком. Может, охладишь буйную голову… Мой тебе совет, вернись к Максютовой, извинись. И забудь о том, что мне наговорил…
– Вернусь, обязательно вернусь.
Перелесов уехал, а Марк Илларионович спокойным шагом пошел по улице элитного поселка. Гладкий асфальт превосходного качества, зеленые насаждения придомовых территорий, приятный ветерок, щебет птиц. Тишь да гладь, божья благодать. И не скажешь, что где-то рядом только что бушевали злые страсти…
Машина подъехала почти бесшумно, остановилась, мягко качнувшись на рессорах. Марк Илларионович уже знал, кто это снизошел до него, интуиция подсказала. Сердце учащенно забилось.
Сидящая в машине Настя кивнула ему, показывая на пассажирскую дверцу. Он все понял, сел в машину.
– Имею же я право подвезти участкового милиционера? – озоровато улыбнулась она.
– Подвезти? А может, увезти?
– Куда? – заинтригованно улыбнулась Настя.
– Куда-нибудь далеко-далеко. От мужа.
– От мужа?! Разве я говорила тебе, что у меня есть муж?
