скачать книгу бесплатно
– Не играет, просто стремно как-то.
– А помнишь, как мы на гоп-стоп ходили?
– Когда это было!
– Были бы поумней, рэкетом бы занялись. Бригаду сколотили бы, торгашей данью обложили. Весь город бы нам платил...
– Так он сейчас Робинзону платит, – вставил слово Косой. – Робинзон у нас всем заправляет...
– И как живет?
– Очень клево живет. Особняк на водохранилище, яхта...
– Девчонок на яхте катает, да?
– Наверное.
– Они у него там на палубе голышом. Зарядку по утрам делают. Ноги врозь – ноги вместе, ноги врозь – ноги вместе. А у него своя гимнастика: упал – отжался...
Фурман представил, как с капитанского мостика собственной яхты с небрежным видом разглядывает голых девчонок, загорающих на верхней палубе. И даже мысленно поманил к себе тоненькую шатенку с очень выпуклой попкой. На длинных ногах, походкой от бедра, она приближается к нему, белозубо улыбается, рукой обвивает шею, обнаженной грудью прижимается к плечу...
– Упал – отжался. Упал – отжался. Упал – отжался...
От таких фантазий и дух захватывало, и в мозгах заклинивало.
– Эй, с тобой все в порядке? – удивленно посмотрел на него Косой.
– Нет. Со мной не все в порядке. Особняка у меня нет на водохранилище. И яхты нет. И девчонкам я не вправляю... А ты бы хотел на яхте? С ветерком. Одну телку за жопу мацаешь, другую – за сиську...
– Ну, если красивые телки...
– А нет никаких телок! Только Зойка да бухло! И никакого просвета, мля. Утром глаза продрал, опохмелился – и на работу, вечером в дуплет и спать. А потом где-нибудь под забором заснешь – и не проснешься. Или замерзнешь на фиг, или на перо поставят, чисто приколоться. Как собака сдохнешь! Тебе это надо?
– Не, как собака не хочу, – мотнул головой Косой.
– А как хочешь? – хмыкнул Горемыка.
– Никак не хочу.
– Рано или поздно придется сдохнуть, – покачал головой Фурман. – От жизни умирают. Не знаю, кто как, а я хочу помереть по-человечески. И жить как белый человек, и умереть так же. Но сначала белым человеком стать надо, правда, через черные дела. Бригаду свою сколотим и в Москву дернем миллионы намолачивать. Там свои водохранилища, и дома себе построим, и яхта у нас будет, и телки голые, и все дела. Не водку пить будем, а ром с виски, чин чинарем, как белые люди, через соломинку...
– Я через соломинку не хочу, – пожал плечами Косой. – Но яхта с девочками... У тебя реально наколка на миллионера есть?
– Слово пацана!
– И что, реально на лимон можно подняться?
– Сначала на лимон, потом на два. А там, глядишь, вагон придется покупать, чтобы бабки складывать. Вы сейчас апельсины бочками грузите, а потом будете вагоны с лимонами разгружать, а это уже царское дело, или нет?
– Не хило было бы, – почесал затылок Косой.
– Да мне и одной бочки хватит, если с лимонами... – осклабился Горемыка. – Только зачем с этими разбираться, ну, из кабака? Сразу бы в Москву и дернули, чего тянуть?
– А пить бросишь? – пристально посмотрел на него Фурман.
– Чего?!
– Нельзя пить, когда на дело идешь. Погореть можно.
– И долго не пить?
– Ну, неделю, может, две...
– Не, я так не согласен. Хотя, в принципе, можно...
– В том-то и дело, что в принципе, – усмехнулся Юра.
Толку от Горемыки не будет. И от Косого тоже. Не уйдут они в завязку: и здесь пьют, и в Москве не остановятся. А Фурману явно не хватает авторитета, чтобы запретить им.
Но авторитет зарабатывается. У него судимость, восемь лет за колючкой – это уже само по себе большой плюс. Теперь только нужно замазать прокол с крутым, который опустил его в глазах Горемыки и Косого. На этом же и подняться. Фурман завалит своего врага, и пацаны поймут, насколько высокого полета он птица. Начнут его бояться, и тогда он может вертеть ими как захочет... Но как завалить крутого?
– Ну что, вздрогнем? – поднял стопку Косой.
– Дело такое, что грех не выпить, – кивнул Фурман. – Давайте, пацаны, за наше общее дело!
Он уже порядком опьянел, когда появилась Зойка. Вымытые волосы распушены, платье старое, грубо сшитое, но короткое, бусы пластиковые вокруг шеи, туфли со сбитыми носками на каблуке. И улыбка – хитрая, хищная. А правую руку за спиной держит, что-то тяжелое в ней.
– Как я вам? – спросила она, ядовито глядя на Фурмана.
– Да лучше не бывает! – ухмыльнулся Косой.
Он попытался ее облапать, но Зойка оттолкнула его, шагнула к Фурману и наставила на него стволы обреза. Вот, значит, какую штуковину прятала за спиной!
– Так на кого ты бочку катил, козел? – шипящим голосом спросила она.
– Эй, ты че, с катушек съехала? – оцепенел Фурман.
Обрез охотничьей двустволки смотрелся очень внушительно. У Юры даже мурашки по спине поползли.
Косой находился сбоку от Зойки и запросто мог забрать у нее оружие, но он лишь с интересом наблюдал за сценой, явно ожидая продолжения. И Горемыка тоже не спешил помогать Фурману.
– Щас ты сам у меня подмоешься, утырок! – рычала на него Зойка. – Щас голым на улицу выпущу! Давай куртку снимай!
– Не вопрос. – Фурман начал расстегивать пуговицы.
– Зойка тебе не какая-то там! Зойка всегда может за себя постоять! И не таких обламывала! – бахвалилась она.
Но в этот раз обломали ее саму. Сняв куртку, Фурман неожиданно ударил ею по стволам. Обрез выскочил из Зойкиных рук, она так и не успела выстрелить.
Фурман поднял руку и наотмашь ударил ее ладонью по лицу. Зойка отшатнулась, но Косой, подхватив, удержал ее. А Фурман поднял с дивана обрез и направил его на взбесившуюся бабу.
– Заряжен?
– Да! – в ужасе схватилась за голову Зойка.
– Сейчас проверим!
– Не надо! – Она крепко зажмурилась.
– Ты на кого наехала, сука?
– Я просто...
– Что – просто?
– Пошутить хотела.
– Я думал, ты просто тутка, – с высоты своего величия ухмыльнулся Фурман.
– Хочешь, буду проституткой?
– Может, и хочу, – смилостивился он и свободной рукой показал на дверь в соседнюю комнату. – Давай туда! И чтобы на тебе ничего не было, когда я приду!
Зойка согласно закивала и на полусогнутых шмыгнула в соседнюю комнату.
– Это тебе! – с улыбкой пьяного идиота протянул ему наполненную стопку Косой.
– Заслужил! – хмыкнул Горемыка.
Но в тот же миг ему стало не до смеха. Фурман направил на него стволы, шевельнул пальцем на спусковом крючке.
– Эй, ты чего? – обомлел Горемыка.
Не отвечая, Фурман взял в прицел Косого.
– А ты почему Зойку не остановил? – Вопрос прозвучал зло, с осуждением.
– Э-э... Она же дура. Пальнуть могла...
– И я пальнуть могу! Не веришь?
– Э-э... Нельзя так!
– Мне можно. Мне человека завалить, как два пальца об асфальт!
– Слышь, не надо... – мотнул головой Горемыка.
– А ты чего за меня молчал? – наставив на него стволы, свирепо спросил Фурман. – Зойка меня завалить хотела, а ты молчал! Скажи, кто ты мне после этого?
– Да не стала бы она стрелять, – опустив голову, подавленно буркнул Горемыка.
– Козел ты! И ты, Косой, козел... Ладно, на первый раз прощаю. Еще раз повторится такое, пристрелю! Вопросы?
– Все, мы так больше не будем, – совсем скис Косой, продолжая держать в руке стопку. Рука так тряслась от страха, что половину водки он разлил.
– Не будем, – размяк и Горемыка.
– Что ж, тогда – мир и дружба! – Фурман забрал у Косого стопку и с молодецкой бравадой осушил ее.
– Как там с ней на лыжах? – кивнул он в сторону комнаты, где скрылась Зойка. – На поворотах не заносит?
– Да нет, все путем, – расплылся в улыбке Косой.
– И на лыжах ништяк, – в том же духе отозвался Горемыка. – В паруса дует, будь здоров. Давай, не теряйся!
– А кто теряется? У меня с этим без проблем!
В соседней комнате мебели не было вообще. Хлам по углам, грязный матрас на замусоленном полу, а на нем Зойка – в чем мать родила. Лежит на спине, ноги согнуты в коленях и разведены в стороны. Несвежая она, затасканная, но все равно у Фурмана дух захватило – ведь он впервые видел перед собой живую голую женщину, которой можно овладеть прямо сейчас. Прямо здесь.
Но перевозбуждение сыграло с ним злую шутку – стоило ему раздеться, как желание вдруг умерло. И как ни пыталась Зойка оживить его, ничего не выходило...
Уж лучше бы он застрелил ее, чем такой позор.
Глава 2
«Киндзмараули», «Саперави», «Хванчкара»... Вино из самой Грузии, из лучшего винограда, настоянное на солнце, сдобренное чистейшим горным воздухом. Джумбери смотрит на все это богатство с показным восторгом, ему сейчас не до вина. Ему бы вмазаться, по вене ударить. Да и сам Ростом не прочь ширнуться.
Баня роскошная – гранитный пол, мраморные колонны, греческие фрески на стенах. В трапезной накрыта роскошная поляна, здесь только Ростом и Джумбери. Девочки уже заказаны, ждут своего часа, но сейчас не до них. После парилки хорошо бы взбодриться, а для этого у Ростома есть морфий. Аптечный, в ампулах.
Вино принято расхваливать, подслащивать его вымыслами, легендами, замешивать на нем тосты. Но с наркотиками все по-другому. Ростом просто достал ампулу, шприцы, молча зарядил один, протянул его Джумбери, второй приготовил для себя. Не надо ничего говорить, нужно просто колоться...
Доза оживила Джумбери. Даже парилка не смогла снять бледность с его лица, а сейчас щеки его порозовели.
– Спасибо тебе, дорогой, хорошо меня встретил. Вижу, что уважаешь...
– А как ты думал, Джум! Дни считал, когда ты выйдешь. Мы же с тобой братья, должны заботиться друг о друге.
– Правда твоя, Ростом. Если не будем держаться друг друга, сожрут. Тяжелые времена настали. Но ничего, я все равно рад, что на свободе. Ты же знаешь, у меня за колючкой настоящий санаторий. А здесь опасно. Да, опасно. Но ты должен понимать, что я ничего не боюсь. Стар я уже, чтобы бояться...
Ростому недавно исполнилось сорок четыре года, а гостю было далеко за пятьдесят. Джум не просто в законе, он более влиятельный вор, к его слову прислушиваются даже славянские законники. К тому же он когда-то короновал Ростома.
– Ну, какие твои годы! Мы еще на твоем юбилее выпьем! И на одном, и на другом...
– Сейчас давай выпьем! – показал на вино Джумбери.
Ростом наполнил рог, подал его гостю, и себя не обделил. Сначала он поднял тост за Джумбери, затем за дружбу настоящих мужчин. Потом слово взял гость.
– Сидят на том свете два грузина. Один опрокидывает свой кувшин, а тот пуст. «Вот и все, – с печалью говорит он, – на земле меня уже забыли...» Так выпьем за то, чтобы наши кувшины никогда не пустовали! Чтобы нас всегда помнили!
