скачать книгу бесплатно
– Мне. Потому что я самый богатый на деревне человек.
– Это правда? – удивилась девушка.
– Конечно. У меня есть ты, поэтому Юрка мне завидует. Ты самое главное мое сокровище. А дом мы построим. И машину купим. Руки у меня есть, земля гуляет, а работать я умею… Нормально все будет, вот увидишь.
– Хотелось бы поскорей это увидеть, – невесело улыбнулась Лариса.
Отца Демьян увидел на завалинке. Бревен большая куча, их на дрова пилить надо, а он с мужиками квасит. Ящик у них газеткой накрыт, бутылка с мутным самогоном, огурец, луковица, сала немного. Им бы землю пахать, а они бухают.
Отец был уже в таком состоянии, что не узнал Демьяна. Смотрит на него мутным взглядом, ничего не соображает. Если бы Кузьмич не подсказал, так бы ничего и не понял.
– Дёма?! Ты откуда? – с трудом поднимаясь, заплетающимся языком спросил батяня.
Отвечать Демьян не стал: отец и так должен знать, откуда он вернулся. Если спрашивает об этом, значит, в дрезину пьян. А если он такой датый, то и говорить с ним не о чем. Но обнял он отца крепко, от всей души. Хоть и пьяница он горький, но ведь родная душа, и Демьян страшно по нему соскучился.
– Выпьешь с дороги? – спросил Кузьмич.
Отец постарел, да и пристрастие к спиртному давало о себе знать. Волосы совсем уже седые, морщины на лице глубокие, высох он, сгорбился, да и ростом стал меньше. Зато Кузьмич как был десять лет назад сморчком, там им и остался. Отец передовиком производства был, когда Демьяна в армию забирали, а этот уже тогда во всю алканил. И не затоптала его белая горячка.
Но с Кузьмичом понятно, а как объяснить, что третьим в этой «сообразительной» компании был Васька Ломов. Он же всего на три года старше Демьяна, а выглядит уже как сорокалетний мужик, если не старше. Морда красная, глаза залитые, одет как последний бомж. А ведь раньше баранку крутил, пил только по праздникам. Что же с деревней случилось?
– Сейчас нет, – качнул головой Демьян. – А там видно будет… Мать где? – спросил он у отца.
– Пошли, проведу.
Но в дом пришлось вести его самого. Вернее, тащить на себе. Демьян усадил его на скамейку перед дверью, и он тут же завалился на бок. Еще ладони под ухом сложить успел, прежде чем заснуть.
Демьян виновато посмотрел на Ларису. Дескать, такой вот у него батя, и ничего с ним не поделаешь.
Дом у них неспроста стоял на окраине деревни. Отец поставил его сравнительно недавно, пятнадцать лет назад. Демьян с братом помогали ему заливать фундамент, тесать бревна, ставить сруб. И соседи помогали. Грандиозное было строительство, а новоселье обмывали шумно – две свиньи зарезали, три ящика водки высушили, и это не считая самогона.
Образцовое хозяйство было у родителей – дом на три теплые и две «холодные» комнаты, две печи в нем, коровник во дворе, свинарник в огороде, куры, утки. Да и сам огород метров пятьдесят до реки, и еще столько же вширь. Двор перед домом асфальтом был залит, в палисаднике под окном цвели розы.
Асфальт никуда не делся, но сквозь него трава пробилась, палисадник зарос. Запущен двор, хотя до разрухи все-таки еще далеко. Железо на крыше ржавое, но прочное, стропила ничуть не просели, дом стоит крепко, и фундамент не растрескался. От коровника навозом несет, значит, есть животина в стойле. Хотя бы одна корова, и то хорошо.
В сенях пахло молоком, и это еще больше обнадежило Демьяна. Но в горнице он учуял запах корвалола, это насторожило. Мать писала, что со здоровьем у нее неважно, но по дому работает, с хозяйством управляется. Что, если слегла?
Маму он нашел в «холодной» комнате. Там сейчас тепло, но не жарко, как в горнице. Она лежала на кровати поверх покрывала, подушка под головой, глаза закрыты, грудь высоко вздымается.
Раздобрела она за десять лет, но полнота эта нездоровая. Ноги не просто растолстели, а еще и отекли, вены распухли в безобразном узоре. И постарела она сильно, лицо в паутине морщин, желтоватая седина в волосах. Да, старость не радость.
Мама почувствовала взгляд, сначала дрогнули ресницы, потом открылись глаза. На Демьяна она посмотрела как на сновидение, спокойно улыбнулась ему. Но вот до нее дошло, что сын стоит перед ней наяву, стала подниматься. Демьян попытался ее удержать, бесполезно. Хоть и тяжело ей это далось, но все-таки она поднялась на ноги, обняла сына крепко-крепко. И неизвестно, как долго бы она держала его в своих объятиях, если бы не увидела Ларису, что стояла у порога.
– А это кто? – потрясенно спросила она.
– Жена моя.
– Быть этого не может.
– Почему? – удивился Демьян.
– Потому что вы снились мне. Оба снились. Фотография в рамке висит, ты в форме, она в белой фате, как у меня с отцом. Только ты вместо отца, и она вместо меня. Счастливые такие, улыбаетесь… Ну, и как зовут тебя, дочка?
– Лариса.
– Ну, иди сюда, я тебя обниму.
Мама и сама шагнула в ее сторону, но пошатнулась и остановилась. Но Лариса подошла к ней и неловко улыбнулась, когда мама ее обняла.
– Ты же никуда не уедешь, девочка моя? – со слезами на глазах спросила она.
– А я должна уехать? – спросила Лариса.
– Ты же городская.
– Городская.
– А городским у нас трудно. Городские от нас бегут…
– Обижать не будем – не сбежит, – улыбнулся Демьян.
– Я тебе обижу!.. Если что, жалуйся мне, дочка, – обращаясь к Ларисе, сказала мама. – Я тебя в обиду не дам…
– Спасибо.
– Устали, наверное, с дороги?
– Да есть немного, – кивнул Демьян.
– А у меня обед не приготовлен. Но ничего, сейчас пирогов напечем. Лариса, ты умеешь пироги печь?
– Ну, если в духовке, то могу.
– Есть у нас духовка, но лучше в печи. Мы маленькую печь растопим, там тоже вкусно получается. Пошли, покажу, как это делается…
– Только не сильно напрягай, – подсказал Демьян.
Но мама махнула на него рукой. Дескать, и без тебя все понятно.
Глава 6
При старом доме банька топилась по-черному, а в новом варианте и труба есть железная, и жара от камней больше. Захламлена банька, окна в ней грязные, полы давно не протирались, но Демьян навел здесь марафет. Особо не усердствовал, потому что корову нужно было в дом загнать, подоить, дело это простое, но с непривычки нудноватое. И еще в коровнике порядок навел. Так хоть и не авгиевы конюшни, но все-таки работы хватало. Совсем плохая мама стала, ходит с трудом, с хозяйством управляется плохо. Потому и не хочет она, чтобы Демьян уезжал от них. Потому и невестку приласкала. И Лариса, в свою очередь, старается – и в погребе уже освоилась: картошку и ягоды для пирогов оттуда натаскала. И даже полы в доме вымыла, может, не очень хорошо, но мама даже и не думала придираться. Даже головой с осуждением не качала, как она умела это делать.
Устал Демьян с дороги, но это не город, а в деревне отдых только снится. Одно, другое, третье, и не заметил, как в работу втянулся. В зоне он своими руками в последние годы ничего не делал, только командовал, но все-таки от физического труда не отвык. А желание работать только окрепло.
Ночь уже на деревню опустилась, а Демьян так и не побывал за столом. Но банька уже почти натоплена – сейчас они с Ларисой перекусят немного, выпьют, помоются с дороги. Вообще-то все должно быть наоборот – сначала банька, затем стол, но так уж вышло, что одно опередило другое.
Отец уже не лежит на скамье у дома, а сидит. Проспался и глаза трет, глядя на Демьяна.
– А я думал, ты мне приснился.
– Если я Кузьмича еще раз здесь увижу, я ему башку откручу, – предупредил Демьян. – Так ему и передай.
Отец в недоумении глянул на сына, а Демьян и сам себе удивился. Ведь совсем не это он собирался сказать. По-доброму с отцом поговорить хотел, а тут вдруг нахлынуло.
– Сынок, что с тобой?
– В огороде одна картошка да капуста, и того чуть-чуть. А остальное – бузина. И как это называется?
– Нам с матерью хватает… И еще подработка на стороне есть.
– Какая подработка?
– Да так, то, се… А ты что, сынок, учить меня вздумал? – нахохлился отец.
– Пока пить не бросишь, буду, – отсек Демьян.
– Вот, значит, какой ты стал… Ну да, герой войны, старшина…
– И еще бугром в зоне был.
– Но я же тебе не зэк, сына. И не солдат.
– Мать пожалей, она же на ладан дышит…
– Дожились, сын отца воспитывает.
– Давай в дом, там уже все готово.
Демьян и рад был бы попросить отца не злоупотреблять, но ведь это же бесполезно. Да и всерьез поругаться можно. Сейчас Савелий Демьянович скорее умиляется, чем злится, но если ему отказать в рюмке, то может подняться буря. В стакане.
Стол действительно уже накрыт. Пироги с картофелем, с творогом, с соленой рыбой и черничным вареньем, и еще картошка вареная с квашеной капустой. Вот и все разносолы. Но для родителей и это за счастье. А ведь когда-то колбасы домашние для дорогих гостей в печи жарились, окорока нарезались, а рыбы сколько было… Ничего, все это еще будет. Демьян вернулся домой, и он твердо намерен вернуть сюда достаток.
Мама уже за столом, она листала альбом с фотографиями, а Лариса рассматривала орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Две награды за четыре года войны, и за все кровью заплачено – как своей, так и чужой. А мама как раз и показывала Ларисе фотографии из далекого Афгана. Демьян невольно зарделся: приятно казаться в глазах любимой девушки не уголовником, а ветераном войны.
Мебель в горнице отнюдь не старинная, сервант из семидесятых годов, диван и кресло – из восьмидесятых, но стол здесь самодельный, на манер тех, что ставились в избах до революции. И скамья такая же широкая, длинная и массивная. Отец во главе стола, старший сын справа, младший – слева. Так и располагалась семья десять лет назад, пока Демьяна не забрили. Он вернулся, но нет Ивана и Ольги, и когда будут, неизвестно. Да и отец какой-то поникший, нет в нем больше той грозной силы, которая заставляла сжиматься сыновьи сердца. И скажи ему сейчас Демьян, что надо бы подвинуться, он послушается и уступит свое место ему. Но не станет он этого делать.
Для мужчин мама выставила самогон, для женщин – клюквенную настойку. Лариса вчера в поезде порядком выпила, как она сказала, для того, чтобы дорога не казалась долгой. На самом же деле она пристрастилась к спиртному, чтобы хоть как-то скрасить свою рабскую долю. Но сейчас она сделала из своей рюмки маленький глоток. Демьян выпил за их приезд до дна, а она лишь пригубила. Под пироги самодельная водочка шла легко. Демьян мечтал о таком столе, но тогда, в зоне, он даже не думал, что за ним в этот знаменательный день будет сидеть и любимая женщина… Да, он уже не сомневался в том, что любит Ларису. И душа пела от мысли, что эта красавица стала его женой. А сейчас он еще вместе с ней отправится в баньку.
Но мама вдруг заупрямилась.
– Куда? – спросила она, когда он и Лариса поднялись из-за стола. – Вы еще не расписаны!
Оказывается, она уже знала про этот нюанс. Интересно, что ей еще наплела Лариса.
– Паспорт будет, распишемся. А пока мы гражданские муж и жена. Да, Лариса?
– Ну, я не знаю, – пожала она плечами. – Как скажет мама, так и будет.
Варвара Сергеевна аж прослезилась от таких слов. Сентиментальной она стала на старости лет.
– Да как знаете! – махнула она рукой.
– Да я-то знаю. А Лариса без меня заблудится. И еще ошпарится.
– Я ошпариться не хочу, – сказала девушка.
И с овечьим смирением пошла вслед за Демьяном. Чистое белье у нее было: Демьян еще в Рязани купил для нее все, что нужно для жизни, – платье, халат, джинсы, футболки, купальник, белье, кое-что из косметики. Это влетело в копеечку, потому и переживал он, что в огороде пусто. Так можно было бы картошку продать, чтобы хоть какие-то деньги на зиму выручить. Ничего, он обязательно что-нибудь придумает, чтобы на жизнь хватало.
Предбанник большой, там и столик стоит, и скамейки не захламлены. Только трапезную здесь Демьян устраивать не собирался, во всяком случае сейчас. Лариса же была другого мнения. Он достала из своего пакета бутылку с настойкой, протянула ему:
– Будешь?
– Да нет, я сладкое не люблю.
– А я люблю!
Вот тебе и овечка. Из одной бутылки рюмочку только и осилила, а другую с собой прихватила. Да еще к горлышку приложилась, да так плотно, что у Демьяна брови до предела поднялись. Он забрал у девушки бутылку, но было уже поздно: на дне плескались жалкие остатки.
– М-да! – только и смог он сказать.
– Извини, но душа попросила… Привычка, знаешь ли.
Она икнула и снова полезла в пакет, на этот раз извлекла оттуда пачку дамских сигарет.
– Дурная привычка.
– Кто бы спорил, дорогой! – Лариса смотрела на Демьяна хмелеющим взглядом.
– Если ты попала в деревню, это не значит, что надо спиваться…
– Не собираюсь я спиваться.
– Надо завязывать.
– Думаешь, я не смогу? Запросто!..
– Так в чем же дело?
– Говорю же, дурная привычка. Ты хоть и неслучайный мужик, но я так просто с тобой не смогу. Я же девочка, ты сам должен это понимать…
Она и сама знала, что ее слова могут показаться несусветной глупостью, но при этом смотрела на Демьяна со всей серьезностью. Ну да, она действительно девочка. Для него. И он тоже должен отнестись к этому заявлению очень серьезно. Тогда они смогут начать новую жизнь без оглядки на старую…
– Ты моя девочка, – сказал Демьян со всей нежностью, на которую был способен.
– Ну, пока еще не твоя. Но мечты сбываются, – жеманно улыбнулась Лариса.
И ловко сняла с себя спортивные штаны. На ней осталась одна только футболка, но Демьян не стал ждать, когда она сама избавится от нее. Как-то это слишком просто все. Сейчас Лариса разденется перед ним, они вместе закроются в парилке, где она чувствует себя вполне комфортно. Сначала в ход пойдет веничек, затем… Банально это и примитивно.
