скачать книгу бесплатно
Трудовая книжка Зинаиды Ниловны Черниковой.
Личный архив
Суровые люди проходили через проходную режимного предприятия. Первые, похожие на последних. Но на заводе они были просто людьми. На уставших лицах озарялись улыбки. Узнавали:
– Как дела? Твои дома накормлены?
Работы всегда крайне много. Смена пролетала молнией.
Подработка кассиром началась у Зинаиды Ниловны как приработок. Доверить выдачу зарплаты сразу не могли, при всём уважении. Вдруг смоется с деньжатами неблагонадёжная личность. К заводским кассирам выстраивалась длинная очередь. Пока отсчитают, сдачу сдадут, в ведомости распишутся. Змея очереди движется медленно. С ноги на ногу переминаешься, пока дождёшься. Тут появилась кассир Черникова. Её длинные, тонкие пальцы пересчитывали пухлую пачку денег мгновенно.
– Тр-р-р-р… – как счетная машинка, – пожалуйста, ваша зарплата.
Рабочие поначалу отходили, пересчитывали.
– Всяко ошиблась.
– Купюр-то особо не касалась.
– Надо же, всё верно.
У Черниковой ошибок не было. Всё было точно. Дебет неизменно сходился с кредитом копейка в копейку.
Кассиром она стала отменным.
В день получки сразу смотрели:
– Кто выдаёт?
– Хоть бы Зинаида Ниловна.
– Быстро очередь пройдёт. До конца смены успеем.
Канцелярские книги Черникова вела каллиграфическим почерком. Без помарок. Как летописные рукописи. Зинаиду Ниловну просили стенографировать все собрания. Писала она быстро. Поспевала за оратором лучше печатной машинки. На отчётных мероприятиях президиум сидел помпезно. Нескончаемый стол принято застилать скатертью. Самобранки такого размера точно не найти. Зиночка сама предложила:
– Давайте нашим ковром.
Ковёр необычайно красивый. Дар от Игуменьи Иларии с орловской земли. Монахини ткали в монастыре под Орлом. Больше любой домашний стены. Под три метра высотой. На чёрном фоне расцвели огромные красные маки с молодой зеленью. Ковёр дышал насыщенным цветом, сочностью бытия, философией жизни.
– Приноси, – быстро согласились на заводе.
– Вы что, я его и не унесу. Присылайте двоих рабочих. Один не снимет со стены, – Зинаида улыбнулась.
Руководство завода ахнуло, когда огромный стол застелили неземной красотой. Графин с гранёными стаканами стеснялись находиться на этом великолепии.
– Зинаида Ниловна, теперь все собрания только с вашим ковром.
– Не возражаю, – Черникова была рада.
Ковер был огромным, но не громоздким. Мягкая фактура позволяла сложить его гармошкой. Коврик запрыгивал на плечи, пускался в путешествие: Станкострой – завод – Станкострой. Так и носили на каждое партийно-профсоюзное собрание. Как Ильич бревно на субботнике. Зиночка с работы писала записку. С запиской приходили в шестую квартиру. Бабушки с Кирочкой выдавали святыню. Президиум восседал, так сказать, в маковом благоухании. Никакой пропаганды наркотиков в этом не усматривалось.
1958 год. Совет ветеранов ЗИКа. Зинаида Ниловна
Черникова третья справа во втором ряду. Личный архив
Протоколы собраний вела только Зинаида Ниловна. Другие секретари не поспевали. Приходилось подстраиваться под их манеру писать. Время проведения затягивалось. Если Черникова задерживалась, о графин, оповещая открытие заседания, не звенели. Ждали.
В трудовой книжке Черниковой одно-единственное предприятие. Длинною в жизнь. ЗИК. Провожая на заслуженный отдых, Зинаиде Ниловне подарили настольные часы каслинского литья с циферблатом завода. И верные счёты ушли со своей хозяйкой. Считать счастливые минутки с семьёй.
Но размеренное бытие быстро нарушили. Создали Совет ветеранов ЗИКа. А как без секретаря?
– Ниловна, выручай.
– Куда ж вас девать. Я, как ковёр, всегда готова.
Да, да, да, да! Еда!
Мальчишки, совсем шкеты, в заводские обеденные перерывы в годы войны бегали с бидончиком и стаканом. Девятилетний Борис Новиков с ватагой пацанов водичку продавали. Простую из водопровода. За копеечку. Совсем маленькая по стоимости того времени денежка. Работяги по пути в столовку после удушающих гремящих цехов просто руку подымали вверх. Говорить от усталости не могли. Маленький разносчик с бидоном около тебя. Стакан исчезал залпом.
– Мальчик, дай ещё. Вот тебе 10 копеек.
– Счас, сдачу.
– Оставь себе. Мамке отдашь.
Шустрые мальцы крутились между людским потоком. Получалось копеечек десять. А когда и рублишко. Денежке радовались. Дома одни женщины да старики, с деньгами туго. А копеечка, как водится, рубль бережёт.
Хлеб привозили к окончанию смен на заводах. По карточкам. Инвалиды да малые дети – кто мог – заранее занимали. Очередь быстро двигалась. Был бы хлебушек. Отметка в карточке, пайка хлеба:
– Следующий.
Бывает, оплошают, отметку в карточке не выстригут. Семён Семёнович Щапов, демобилизованный после контузии, от голода и безысходности раз и мотнулся снова в конец очереди. Тут милиционер за шкирку такого удальца и в участок. Что тут делать?
– Хлеб выбросить? – это невозможно, руки трясутся от одной мысли.
– Сдать в участке? Могут посадить, расстрелять – что угодно, – сознание Семёна путается.
У органа власти на спине глаз нет. Взял да и заглотил лишнюю буханку за пару жевков. Как удав. Постовой оглянется на тебя – ну и не жуёшь в тот момент. Так и в участке оказались:
– Фу-ты ну-ты. Где хлеб?
– Не было, товарищ милиционер.
– Как не было? Я что, слепой, по-твоему?
– Никак нет, товарищ милиционер.
– Ведь сожрал?
– Никак нет, товарищ милиционер!
– По глазам вижу, что сожрал. Ведь цельную булку умял, контра.
– Никак нет, товарищ милиционер.
– А ну, пшёл отсель! Заладил тоже мне: «Никак нет, никак нет». Расстрелять бы вас всех, никак нет!
– Слушаюсь, товарищ милиционер! – да бегом из участка.
На нет и суда нет. Сытому закон не страшен.
Главное дотянуть до весны. Там начиналась крапива. Везде её клали. Хоть в щи, хоть вместо чая. Сушили, к муке истирали. Боялись цинги. Одуванчики оживляли салаты. Из корней этого сорняка кофе варили. Горечь приятная и польза. Что могли, то и ели. Сушили в зиму.
Зиночка с Кирой приноровились капустой похлёбки заправлять. За день заводская столовка начистит бачок некондиции. В конце смены очистки с прочим мусором выбрасывают на помойку. Дверь пищеблока отворяется, а на столовские доедки уже рой желающих.
– Чинь-чинь-чинь, – только руки в потёмках мелькают.
Борис Новиков справа. Личный архив
Нагребёшь сумку в темноте-спешке того, что бог послал. Дома на свету смотришь: когда гниль одна ослизшая окажется. Бывает – повезёт, что-то удастся выбрать. Промоешь, срежешь, вычистишь – вот похлёбка и заправлена. Подмороженное – не брак. Сразу закинуть в кастрюлю, пока не потекло в тепле. А ели баланду за круглым венским столиком серебряными ложками. С вензелями. Других просто не было.
Тревога была в сердцах, но не в желудках. Никто не унывал. Свердловск не сдавался.
Зинаида Фёдоровна Козина
(1868 – 10.10.1943)
В 1943 году Зинаида-старшая болела. Уже совсем-совсем. Мудрая, гордая, непоколебимая. Яркой внешности и волевого характера. Благородная пожилая женщина, угасающая, как свечка на ветру, на уральской земле. Сохранившая семью сына Ивана с Женей. Спасшая от ареста дочь Зину с внучкой Кирой. Зинаида Фёдоровна – отражение эпохи России на рубеже 19—20 веков.
У её отца Фёдора Григорьевича Козина в начале 19 века имелся свой винный завод. Случилось несчастье: взорвался паровой котёл. Фёдор трагически погиб.
Зинаида Фёдоровна Козина до революции была хозяйкой винной лавки под Орлом. Бизнес шёл бойко и успешно. И оптом, и в розницу, и на разлив. Она знала все нюансы винного производства. Сомелье, бармен, предприниматель, собеседник – толковая женщина во всех вопросах.
Зинаида Фёдоровна Козина-Мезенцева. 19-й век.
Личный архив
Сёстры Козиновы: Зинаида, Анна, Клавдия. 19-й век.
Личный архив
1930 год. Орёл. Личный архив
Свидетельство Зинаиды Фёдоровны Козиной об окончании Ливенской женской прогимназии. 1883 год.
Личный архив
Первый этаж частного дома для бизнеса. Второй – для семьи. Дело непростое, хлопотное. Требовало знаний, характера.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
