скачать книгу бесплатно
– Здравствуйте! – бодро откликнулись на ее приветствие двое симпатичных молодых мужчин, фривольно расположившихся на мягких диванах.
– Извините, а можно спросить…
– Спрашивайте!
Один из мужчин встал с места и, чуть склонившись корпусом вперед, немного театрально повел рукой в приглашающем жесте:
– Чего ж вы на пороге… Вы заходите, пожалуйста!
– Спасибо… Я просто хотела спросить… А у вас тут что? У вас тут фирма располагается, да?
– Конечно. Все именно так. Позвольте представиться – я генеральный директор, меня Гошей зовут. А это мой заместитель – Карен. А вас как зовут?
– А я Екатерина Русанова. Я специалист по менеджменту персонала, и у меня к вам деловое предложение. Скажите, вы довольны работой своего персонала? – оттрубила она на одном дыхании ставшее привычным вступление.
Прелюдию, как насмешливо назвал его Денис Андреевич.
Как-то слишком уж они странно переглянулись, директор и его заместитель. Ей даже показалось, с трудом смех сдержали.
– Да! Мы очень, очень довольны работой своего персонала! И были бы счастливы, если б и вы согласились стать частью нашего персонала! Такая симпатичная особа, как вы, очень бы украсила наш персонал!
– Что, правда? – растерянно моргнув, недоверчиво улыбнулась Катя. – Вы… Вы действительно хотите, чтобы я… Но ведь я даже не объяснила, в чем суть моей деятельности…
– Да мы сами тебе все объясним, дарагая… – с очень кавказским акцентом вальяжно произнес тот, который Карен, демонстративно ее разглядывая. – Только, па-моему, тебе нужно немного пахудеть. Савсем чють-чують…
– Похудеть? Зачем?
– Как – зачем? Ты же на работу пришла, дарагая. А наши клиенты пиридпочитают персонал нимножка худенький, странное дело, да?
– То есть… Какие клиенты, не поняла? У вас что здесь за фирма вообще? Публичный дом, что ли?
– Ай, зачем обижаешь, дарагая…
– Тихо, Карен. Не пугай девушку, – торопливо вступил в разговор второй мужчина и, подойдя к Кате вплотную, довольно дружелюбно заглянул в глаза.
– А я и не боюсь. Чего мне вас бояться? – Катя попыталась улыбнуться насмешливо.
– Я понял, ты работу ищешь, да? Этим хочешь устроиться, как его… Фу, черт, забыл…
– Я специалист по менеджменту персонала. Хотя – это уже не важно… Простите, я пойду. Видимо, дверью ошиблась.
– Слушай… А может, ну ее, эту работу? Успеешь еще, навкалываешься в своем менеджменте за мизерную зарплату. Ты ж молодая, симпатичная, наверняка и одеться хочется, и покушать… Поработай у нас, встань на ноги, денежку подкопи…
– Это что – проституткой, что ли?
– Ну, зачем так грубо! Проститутки на точках стоят, а нас тут девочки все приличные. Студентки в основном. И замужние дамы есть. А что – работа как работа, довольно хорошо оплачиваемая. Соглашайся, не пожалеешь. Заодно и в специальности попрактикуешься, мы тебе пару тренингов на мотивацию организуем.
– Хм-м-м! – растерянно протянула Катя, не разжимая поехавшего в скептической улыбке рта.
Очень уж ей хотелось рассмеяться по-настоящему, да не посмела. Нет, это только представить себе на минутку – как она проводит тренинг для проституток! На мотивацию! Надо будет вечером Соньке рассказать, вот тогда и посмеяться можно от души. А здесь – лучше не надо. Кто его знает, как эти сутенеры прореагируют. Она где-то читала про всякие их коварные жестокости. В общем, надо смываться отсюда как можно вежливее. С улыбкой и пожеланиями успехов в труде. И побыстрее, побыстрее…
Выйдя на улицу, Катя вздохнула тяжело и в то же время с большим облегчением – хватит с нее на сегодня. Остальные полдня объявляются свободными и радостными. Иначе с ума сойти можно. Правда, по части радостей выбор был не велик – только прогулка и мороженое. Ну и что? Зато в проститутки не соблазнилась. Что ж, тоже хлеб. Почтем и это за радость – чувство самоуважения к себе, как к личности. Так, где же тут мороженое продают, надо оглядеться…
* * *
– Катька! Ну где ж ты шляешься, господи ты боже мой! – неожиданно обрушила на нее свое нетерпение Сонька, открыв дверь. – Я тебе звоню, звоню!
– Так у меня на мобильнике утром еще батарейка села…
– А подключить – слабо было?
– Зачем? Все равно у меня там денег нет. Да что случилось, Сонь? Ты прям вся нервная какая-то…
– Конечно, нервная! Алик после обеда звонил, сказал, к семи подъедет. А время – шесть! А тебя все нет и нет!
– А… Понятно. Я сейчас уйду, Сонь. Только это… Я голодная очень. Чаю попить успею?
– Да в том-то и дело, Кать, что… Ну, в общем, я тебя попросить хотела… Только дай слово, что не будешь выпендриваться и козью морду строить!
– О чем попросить, Сонь?
– Нет, ты сначала слово дай!
– Ну, даю…
– В общем… Ты должна, ты просто обязана меня выручить! Тут такое дело… Алик-то не один будет. К нему какой-то мужик в командировку приехал, то ли проверяющий, то ли еще кто… Я толком не поняла. Ну и…
– И… что?
Предчувствуя недоброе, Катя отступила от Соньки на шаг, втянула голову в плечи и, как ей показалось, приняла оборонительную бойцовскую стойку, то есть сжала кулаки и слегка повернулась боком. Наверное, и на лице у нее в этот момент образовалась та самая «козья морда», которую она так опрометчиво пообещала «не строить». Ну да, пообещала! Откуда ж она знала, в чем заключается Сонькина просьба? Да если б знала…
– Ой, только вот этого не надо, Катька, умоляю тебя! – искательно, но и с некоторыми нотками раздражения в голосе произнесла Сонька. – Чего ты сразу напыжилась, будто я тебя на панель приглашаю? Я же просто выручить прошу, поддержать компанию…
– То есть переспать с товарищем твоего папика? Для пользы его дела? Чтобы командированный проверяющий доволен был?
– Ну, в общем, да… А что тут такого? Понимаешь, Кать, я же не могу Алику отказать… Так что считай, что ты меня выручаешь, а не его. А, Кать? Ну, всего один раз… Пожалуйста!
– Соньк! Да ты хоть понимаешь, о чем меня просишь?
– Ой-ой! А о чем таком я тебя прошу? Подумаешь, целка-недотрога! Честная девица! Или ты со своим Парамоновым того… Ни разу не согрешила?
– Сонь… Не надо сейчас про Парамонова, ладно? Я же тебя просила…
– Ладно, не буду. Тоже, нашла о ком страдать. Маменькин сынок недоделанный. Бросил тебя и правильно сделал. А то бы пришлось его проклятую инфантильность на своем горбу таскать. Всю жизнь. Оно тебе надо?
– Соня!
– Все, все, молчу… Не лезу в душевную рану грязными пальцами! Так значит, договорились?
– Нет!
– А вот это ты зря, подруга… Не заставляй меня пускать в ход тяжелую артиллерию. Я ведь тоже могу того… Обидеться могу… Так могу психануть, что вмиг с вещичками на вокзале окажешься. Будешь оттуда маме по телефону врать, что добрая тетя из общежития тебя до сентября пожить пустила! Один раз соврешь, потом другой, а потом и делать ничего не останется, как билетик купить да к маме в Макарьевск тащиться!
– В Егорьевск, Сонь.
– Да какая разница. Макарьевск, Егорьевск – одна хрень. Хочешь к маме, Кать?
– Нет!
– Тогда – договорились? Да? Это же всего один раз! А один раз – не считается! Договорились?
– Хорошо… До… Договорились…
Слова вытолкнулись из Кати так, будто она им не хозяйка была. Прозвучали жалостливо и картаво, будто язык онемел от ужаса, страха и презрения к самой себе. Да еще и холодный пот прошиб, и к горлу подступило что-то противное, мерзкое, шершавое. И колени задрожали – не упасть бы. А может, и впрямь, взять и упасть, и умереть тут, в Сонькиной прихожей. И пусть они тут плачут. Мама узнает – тоже заплачет, наверное. А Игорь Парамонов, интересно, заплачет? Нет, наверное. Он уже и думать про нее забыл. Женился и забыл. Хороший он был, Игорь. Добрый, веселый…
– Э! Э! Кать! С тобой все в порядке? – прозвучал где-то рядом тревожный Сонькин голос. – Не пугай меня! Ну чего ты, в самом деле! Очнись, Кать!
– Да ладно, Сонь. Все в порядке. Просто накатило на меня что-то. А так – что ж. Надо так надо. Я согласна, Сонь.
– Кать, ну не надо таким загробным голосом, а? И вообще… Ты не думай, что я… Я же все, все про тебя понимаю! Что честная ты, что порядочная, что тебе все это противно… Но ты меня тоже пойми! Ну где, где я сейчас для этого Аликова товарища подругу найду? Ему ж не абы как, ему порядочную подавай… Алик так и сказал – чтоб именно подругу! Один раз, Кать! И все! А один раз точно не считается. Говорят, все надо в жизни испытать хотя бы один раз.
– Ну да… А еще говорят – единожды солгав…
– Ой, да ну тебя! Зациклилась! Ты в какое время живешь? Тоже мне, благородная девица голубых кровей! Можно подумать…
– Ладно, все! – провела дрожащими ладонями по влажным щекам Катя. – Хватит надо мной причитать. Сказала же – согласна!
– Ага, ага… – мелкой рысью затанцевала вокруг нее Сонька. – Тогда пойдем на кухню, надо же еду приготовить какую-то, стол успеть накрыть… Хотя нет! Иди-ка ты лучше в порядок себя приведи. И румян побольше на рожу плюхни, а то бледная такая, будто тебя к смертной казни только что приговорили. Не дрейфь, Катька, прорвемся! Чем черт не шутит, может, тебе еще и понравится…
– Ага. Непременно понравится, – растянула губы в жалкой ухмылке Катя. – Меня, кстати, сегодня на должность проститутки уже приглашали. Я еще подумала – приду домой, и мы с тобой вместе посмеемся…
– Катя! Я тебе честное слово даю! Один раз, и все! Ты мне веришь? Один раз!
Подойдя совсем близко, Сонька даже выставила для пущей верности палец, и Катя поневоле сосредоточила взгляд на хищном красном ногте, сведя глаза к переносице. И вяло мотнула головой – верю, мол.
Закрывшись в ванной, она неумело провела процедуру приведения себя в порядок, воспользовавшись богатым выбором Сонькиной косметики. И румян «плюхнула на рожу» достаточно, разметав их по скулам с мазохизмом отчаявшегося ангела перед первым падением. Потом, на шаг отойдя от зеркала, подмигнула своему презренному отражению – ну что, приличная девочка Катя Русанова? Готова к разврату? Интересно, какие у них, у падших ангелов, расценки за первый разврат? Как там у Островского? Не нашла любви, так буду искать золота? Хотя в ее случае правильнее будет звучать – не нашла работы…
Так. С лицом – порядок. Если можно назвать порядком то, что она на нем изобразила. Теперь надо поведенческий стереотип на помощь призвать, как давеча она призывала на помощь пронырливую трескотню. А может, и не надо ничего призывать. Сонька же сказала, что Аликову приятелю нужна девушка обыкновенная, порядочная. Наверное, надо самой собой быть. Хотя – как? Как можно быть самой собой в предлагаемых обстоятельствах? Да и вообще – есть ли она сама у себя как таковая?
Долгий требовательный звонок в дверь заставил ее вздрогнуть, и тут же Сонькина ладошка заколотилась в дверь ванной:
– Катька, выходи! Давай, давай шустрее!
– А что? Я готова! – открыла ей дверь Катя, картинно подбоченясь и улыбаясь ярко накрашенным ртом. – Похожа я на падшего ангела?
– О, боже… – невольно отступила Сонька, тараща на нее удивленные глаза. – Ну и намалевалась! А вообще, ты знаешь, тебе даже идет…
Звонок снова захлебнулся нетерпением, и Сонька опрометью бросилась открывать, успев на ходу глянуть на себя в зеркало. Резко вдохнув и выдохнув, Катя вышагнула из ванной в прихожую, фривольным жестом расправила плечи, подняла подбородок вверх. Все. Отступать некуда. Будь что будет.
Двое мужчин уже толклись в открытой двери, соревнуясь в вежливости, кто кого вперед пропускает. Веселые, уже немного пьяненькие. Толстый и тонкий, как у Чехова. Интересно, который из них… Неужели вот этот, тонкий, непримечательно лысенький, с аккуратным брюшком? Хотя нет, тонкий – это, скорее всего, и есть Алик. Вон как по-хозяйски обнял за плечи Соньку. Значит, все-таки толстый. А впрочем, какая ей теперь разница. Разницы-то никакой.
– Мальчики, познакомьтесь, это моя подруга Катя! – кокетливо выставила в ее сторону ладошку Сонька. – Хорошенькая, правда?
– Очень, очень хорошенькая! Катя, Катюша! – расплылся в пьяненькой улыбке Алик и вдруг запел, фальшиво паясничая и неуклюже размахивая объемным шуршащим пакетом: – Ра-а-сцвета-а-ли яблони и груши… – и тут же, обернувшись к сотоварищу, вдруг произнес гордо: – Смотри, Вахо, какие в нашем городе красивые девушки живут! Настоящие Катюши, видишь?
Катя дернула уголками губ, пытаясь улыбнуться под направленными на нее мужскими взглядами. Что ж, Вахо, значит. Интересно, кто он? Имя какое-то странное. Лицо кавказской национальности, что ли?
– Очень приятно, Катя. Меня зовут Вахо, – широко шагнул к ней товарищ Алика, намереваясь, видимо, галантно приложиться к ручке.
И действительно – ладонь ее тут же утонула в горячей и мягкой мужской ладони и даже была поднята вверх для поцелуя, но в следующую секунду вдруг повела себя совершенно не по правилам, то есть непроизвольно дернулась и вырвалась на волю, так и непоцелованная. Вахо поднял на Катю удивленные глаза – черные, размытые алкоголем и усталостью, проницательные и слегка грустные, моргнул немного обиженно, но тут же и спрятал обиду за широкой улыбкой. Слишком широкой, чтобы быть искренней. Так, бывает, улыбаются большие начальники, когда интервью дают с экрана телевизора – все тридцать три зуба в камеру покажут, чтобы народ обаять. А Вахо, похоже, и есть этот самый большой начальник. Вон как Сонькин малахольный Алик перед ним подпрыгивает со своим нарочитым гостеприимным простодушием. И еще – почему-то сразу в глаза бросается, что Вахо от Алика сильно устал. И этот «поход по девочкам» ему на фиг не нужен. Да и возраст у него, уж простите, не юношеский – вон какая седина на висках заморозилась. Еще и не известно, как с «бесом в ребро» дела обстоят. А что? Может, он сейчас коньячку накатит, и все? И минует порядочную девушку судьба временной куртизанки?
Наверное, слишком уж искренней оказалась эта ее мысль-надежда, выброшенная ненароком в пространство. Хотя поначалу все шло вроде как безо всяких надежд. По Аликовому сценарию шло. Выпивка, еда, танцы, снова выпивка. И все время – горячая рука Вахо у нее то на плече, то на талии. А потом рука пьяно осмелела и под жаркое сопение кавалера на бедро переползла, и Катя застыла в немом омерзении, разбавленном довольной ухмылкой Алика. Под эту свою довольную ухмылку он и тост предложил за прекрасных дам, и неверной рукой щедро плеснул коньяку в мужские бокалы. А Вахо от избытка нарастающих эмоций еще дальше пошел – потребовал выпить стоя и до дна. И выпил. И только бес его в ребре знает, что дальше с ним произошло, потому что на диван он после тоста не сел, а рухнул, уронив голову Кате на плечо. Сонька с Аликом, переглянувшись, застыли в растерянном изумлении, а она сидела и дышать боялась – не потревожить бы пьяного кавалера ненароком, вдруг проснется…
Вахо не проснулся. Как ни возились с ним Алик с Сонькой, все равно не проснулся. Спал, крепко смежив отекшие веки и распустившись усталым багрово-смуглым немолодым лицом.
– Софочка, Катя, помогите мне – надо его в постель уложить, – заботливо вздохнув, скомандовал наконец Алик. – Я сейчас уеду, а он пусть до утра здесь останется.
– Зачем, Алик? – удивленно моргнула пьяненькими глазками Сонька.
– Я сказал – останется! – тихо, но довольно жестко повторил Алик и, взглянув на Катю, произнес уже мягче: – Мне с тобой надо поговорить, Катюша… Пойдем-ка на кухню.
Пожав плечами, Катя послушно отправилась за ним на кухню, оставив Соньку в крайнем недоумении.
– Вот что, Катюша… Я надеюсь, ты сообразительная девочка и постараешься понять меня правильно, – проговорил он задумчиво и в то же время очень деловито. – Ведь постараешься?
– Ну хорошо… А что надо делать? – удивленно пожала она плечами.
– Да ничего такого, собственно. Просто утром, когда Вахо проснется, ты должна немножко… Как бы это сказать… Проявить уважение к моему товарищу.
– В смысле?
– А в смысле – подыграть. Ну представь себе картину – как он проснется, как ему неловко будет за свою мужскую несостоятельность. Согласись, это нехорошо даже по правилам гостеприимства. Понимаешь?
– Нет… То есть я не понимаю, что я должна…
– О господи, да ничего ты не должна! Ничего, кроме маленького коварства и маленькой хитрости! Надо просто всем своим видом, всем поведением намекнуть ему, какая была у вас бурная ночь и какой он ухарь-молодец оказался. Поняла? Не словами, а так… Жестами, полунамеками…
– Вы думаете, он поверит?
– Если постараешься, то поверит. Я сейчас его на кровать перетащу, а ты ляжешь с ним под одно одеяло.
– Голая?
Она уточнила это обстоятельство с таким тихим ужасом в голосе, что Алик посмотрел на нее довольно странно. И ответил немного раздраженно, хотя вроде как пошутил:
– Нет! Ты ляжешь с ним в шубе и валенках! И шапку не забудь надеть!
– Извините… Да, извините, я все поняла…
