banner banner banner
Две Розы
Две Розы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Две Розы

скачать книгу бесплатно

– Ну, мы ж не всегда бабками были, чего уж ты так… – обиженно молвила Лиза, с укоризной глядя на дочь. – Я и сейчас, между прочим, бабкой себя не считаю! И Роза – какая она тебе бабка? И Лида… Да нам еще и шестидесяти пяти нет, какие мы тебе бабки? Да сейчас даже пенсию только в шестьдесят три года станут давать, так что до этого возраста все женщины у нас – молодые! И ты давай… Против решения нашего правительства не особо выступай! Раз объявлено в государстве продление молодости, значит, и нам не пристало на старость ссылаться! Чтобы я больше не слышала от тебя про времена очаковские да покоренье Крыма, поняла?

Роза Федоровна с Лидой переглянулись и хохотнули сдержанно, а Маринка вдруг стушевалась, проговорила уже более спокойно:

– Ну, простите, если обидела… Я ж просто образно выражаюсь… Но все равно, как ни крути, а воспитатели из вас никудышные. А Розка в вашей среде выросла, разговоры ваши слышала… Потому и ведет себя, как маленькая пенсионерка. Ей бы самое время из дома сбежать да похулиганить, а она сидит, домашние задания делает!

– Еще чего – похулиганить! – замахала руками Лиза. – Бедной Розочке и Сонькиного хулиганства хватило! Нет уж, пусть лучше домашние задания делает! Так как-то спокойнее, знаешь ли!

– Да ладно, мне-то что… – пожала плечами Маринка, быстро глянув на часы и тут же заторопилась: – Ну все, мам, я побежала… Позвони завтра, как долетишь, ага?

– Позвоню, позвоню… – все еще обижаясь, ворчливо проговорила Лиза.

– А куда это ты летишь опять, а? – полюбопытствовала Лида, когда Маринка ушла. – Вроде недавно только с Мертвого моря вернулась…

– Да когда – недавно! – кокетливо улыбнулась Лиза. – На Мертвом море я в сентябре была, а сейчас конец ноября! Уже два месяца прошло!

– Ну да… Это, конечно, долгий срок… Хотя чего тебе какие-то сроки, ты ж у нас молодуха, как только что выяснилось!

– Ну и не бабка! Я, между прочим, еще мужским вниманием пользуюсь! Знаешь, как за мной на Мертвом море один еврей ухаживал? Да за мной в молодости так никто не ухаживал, если на то пошло! А я его ухаживания не приняла…

– А чего ж не приняла-то? Чего так оплошала?

– Так ему уже глубоко за семьдесят… Хотя он ничего такой, приятно интеллигентный… Между прочим, он из Бостона. Зовут Лазарь Моисеевич. Каждый год в сентябре на Мертвое море летает.

– Что, и в номера звал, поди?

– Звал… Но я ж говорю – не пошла.

– Да отчего ж? Ты же у нас молодуха!

– Ну, молодуха не молодуха… А ходить по номерам в моем возрасте тоже как-то не комильфо, согласитесь…

Роза Федоровна хмыкнула, глянула на Лиду… И дружно расхохотались втроем, снимая напряжение от неловкой темы. Потом Роза Федоровна проговорила тихо:

– А может, Маринка и права, не знаю… Может, я и впрямь веду себя с Розочкой, как царь Кощей… Но вы ж понимаете, девчонки? Однажды обжегшись на молоке, потом и на воду дуешь…

– Ой, да не переживай ты так, Роза, я тебя умоляю! – махнула рукой Лида, вздохнув. – Подумаешь, учительница что-то тебе там сказала… Сама-то она поди соплюха еще, эта учительница?

– Ну да… Молоденькая совсем…

– Ну, я ж говорю, что яйца курицу не учат! Да тебе, наоборот, памятник при жизни надо поставить, что ты внучку в детдом не спровадила, а на ноги подняла да воспитала! Да если только вспомнить, как ты ее растила. Как она болела, как ты ее по врачам возила да путевки в санатории выпрашивала… И все одна, одна…

– Почему же одна? Вы всегда рядом со мной были, девочки… И помогали всегда… Да если бы не вы… Да я бы…

– Ну ладно, давай еще реветь возьмись, ага! – сердито проговорила Лидочка, глядя исподлобья на Розу Федоровну. – И вообще, надо тему закрыть, все уже выяснили! Давай-ка мы лучше молодуху нашу проводим в новое путешествие, напутствие ей дадим! Слышь, молодуха?

– Какое еще напутствие? – осторожно спросила Лиза, понимая, что следует ожидать нового подвоха с Лидиной стороны.

– А такое… – коварно улыбаясь, проговорила Лида. – Знаешь, как у нас шеф на работе говорил каждой бабе, которая в отпуск уезжала?

– Ну?..

– Он поднимал бокал и всегда произносил одну и ту же короткую фразу – не жмись! Вот и ты, стало быть, Лизок… Не жмись! И помни, что ты по нынешнему исчислению всего два го-да пенсионерка! Соплюха ты еще пенсионерская, вот ты кто! А мы уж с Розой, не имея возможности путешествовать, будем за тебя радоваться! Правильно я говорю, Роза?

– Правильно, Лидочка… Только мне домой пора. Розочка уж меня заждалась, наверное… Беспокоится… И ведь я точно знаю, что она меня ждет и никуда из дома не уйдет! Я думала, это хорошо, а выясняется, что неправильно… Вот и ломай теперь голову, что правильно, что неправильно!

– Да чего теперь ее ломать-то, Розочка! Уж что выросло, то выросло… Теперь надо просто дальше жить, и все! Обратно не перевоспитаешь! Ну ладно, пойдем, если уж так торопишься… И мне тоже домой пора…

* * *

Бабушки дома не было, и Роза чувствовала, как поднимается в душе тревога. Что там наговорила ей классная руководительница, неизвестно… Наверняка пугала тем, что бабушка ее неправильно воспитывает. А ей, между прочим, волноваться нельзя, сразу давление поднимается. Вот где она сейчас, интересно? И позвонить нельзя, вон он, телефон, в прихожей на тумбочке лежит. Вечно бабушка его забывает с собой взять…

Роза отошла от окна, вздохнула тяжко. Надо бы отвлечься на что-нибудь, чтобы не мучиться ожиданием. В комнате прибрать, что ли? Но чего там прибирать, и без того все чисто, все убрано… У них вообще всегда в квартире чисто, бабушка говорит, так жить легче. Когда все отчищено, отмыто, отстирано и отглажено и по своим полочкам разложено. Вроде и жизнь получается такая же – по полочкам разложенная. И на душе тоже порядок образуется. И чтобы вся жизнь шла по порядку… Утром овсянка на завтрак, потом школа, потом обед, потом уроки делать… А вечером с бабушкой сериал смотреть. И никаких поздних гуляний с подружками, потому что бабушке волноваться нельзя. Да и нет у нее подружек… И на гулянья тоже никто не зовет… Какие могут быть гулянья, если она… такая? Которая ни в одну тусовку никогда вписаться не сможет? Попросить домашку списать – это пожалуйста, но чтобы за свою сойти… Это уж извините-подвиньтесь. Да она уж привыкнуть успела… И ничего страшного, между прочим, жить можно…

Хотя, если честно, хотелось бы видеть себя другой. Такой, например, как Нелка Петровская, первая красавица в классе. И тоже с модной прической, и в модных рваных джинсах… Она однажды даже предложила бабушке – давай мне модную стрижку сделаем! Каре такое, чтобы сзади коротко, а спереди длинно! На что бабушка сделала жалкое испуганное лицо и прошептала, почти задыхаясь: что ты, Розочка, что ты… Такие волосы остричь, жалко же… Тебе так идет, когда ты их назад забираешь и в хвост завязываешь… А на висках вьюнки легкие остаются…

Да, остаются. Но зачем ей эти вьюнки? Она с ними похожа на бабушкин портрет в молодости… А с другой стороны – пусть будут вьюнки, если бабушке так хочется. Зачем ее огорчать? Чтобы опять давление поднялось, что ли? Говорят, если у человека совсем высокое давление поднимется, он и умереть может… Нет-нет, лучше не думать, не пугать себя этой ужасной мыслью! Потому что если бабушки не станет, то никто ее больше и любить не будет… А это так страшно, когда некому тебя любить! Совсем – некому!

А еще она, дурочка, однажды у бабушки про рваные джинсы спросила. Не в том смысле, что такие хотела бы, а в том, как бабушка к этой моде относится. И потом чуть не рассмеялась, когда услышала ответ… Оказывается, бабушка считала, что девчонки ходят в рваных джинсах от бедности! Это, оказывается, у них матери такие ленивые – не могут ребенку штаны аккуратно зашить! Ну вот как ей объяснишь, что это мода такая? Никак и не объяснишь…

Ну, да и ладно. Обойдется она без модных причесок и без рваных джинсов, лишь бы бабушка ее по-прежнему любила. А любит она ее очень сильно. Так сильно, что иногда чувствовала, как пробегала волна тепла, и так хорошо становилось… И не думалось ни о чем плохом…

О том, например, что ее может забрать к себе мама. Да, у нее была где-то мама, и от этого факта так просто не отобьешься! Мама иногда, очень редко, звонила бабушке и требовала дочку, то бишь ее, Розу, к телефону. И надо было брать трубку и отвечать на мамины строгие вопросы, обливаясь холодным потом от страха. Потому что в голосе мамы не было никакого тепла, а было что-то другое… Недовольство было, что ли. Недовольство тем, что у нее есть дочь, которую она бросила. Все в жизни хорошо у мамы, но, черт возьми, где-то есть дочь, которую она бросила! И дочь в этом виновата, да! Что вовсе не претендует на материнскую любовь, не просится жить к матери, что отвечает сухо-испуганно на ее вопросы! И ждет, когда эта пытка закончится…

Когда можно будет снова безбоязненно окунуться в бабушкино тепло… Неправильно это все, наверное, и так быть не должно. Но что делать? Уж как есть, так есть… У любви иногда очень причудливый выбор…

И вообще, жизнь у нее прекрасно складывается! Ей хорошо с бабушкой, да! И хорошо чувствовать себя в школе белой вороной! А эти покушения на дружбы-тусовки, на всплески желания выглядеть как все… Это ведь, по сути, вовсе неинтересно. Гораздо интереснее вечер с книгой провести… Сколько еще хороших книг можно за свою жизнь прочитать – с ума сойти! Это ли не настоящее счастье? Счастье, конечно!

А одета она вовсе не хуже всех, между прочим. Они ж просто не понимают, те, кто над ней подсмеивается. Тетя Марина хорошую одежду ей отдает, качественную. Строгие офисные костюмчики, белые блузочки, узкие юбки-карандаши. А еще очки тети-Маринины, делового стиля… Правда, они уже из моды вышли. Да и сама подаренная тетей Мариной одежка смотрится на ней… Как бы это сказать… Не к месту, что ли. Тетя Марина худенькая, подтянутая такая, как струна – не зря же регулярно тренировками занимается. А она совсем не подтянутая, даже рыхловатая самую чуточку. Но этой чуточки достаточно, чтобы ощущать себя некомфортно в строгой одежде. На тете Марине белая блузка сидит как влитая, а у нее грудь обтягивает… И все время есть опасение, что между пуговками на груди ткань разъезжается неприлично. И приходится прижимать локти к бокам и съеживать плечи, и со стороны в этом положении она наверняка смотрится нелепо… И бабушке об этом не скажешь, потому что откуда у нее деньги возьмутся другую блузку купить? С деньгами у них все время беда… Нет, пусть уж лучше она будет нелепо выглядеть, чем у бабушки что-то просить. И даже наоборот, нахваливать будет эту тети-Маринину блузку да узкую юбку, чтобы бабушке приятное сделать.

Правда, однажды Нелка Петровская спросила у нее насмешливо: ты почему так по-старушечьи одеваешься, а? Тебе ж совсем не идет… Бабка заставляет, что ли? Ты ей скажи – хорош надо мной издеваться, бабка! Я ж посмешищем на общем фоне выгляжу!

Надо было ответить этой Нелке что-нибудь резкое – мол, не твое дело, но она только улыбнулась жалко и пожала плечами. Получилось, что подыграла. Получилось, что и впрямь ее бабушка заставляет. И что издевается, да. Потом долго не могла сама себе простить эту жалкую улыбку. Но что делать – смелости не хватило поставить Нелку на место…

Где бы ее взять, смелости этой? Так ее не хватает! Иногда и на уроке хочется руку поднять и ответить, потому что лучше других знаешь, как надо ответить, но сидишь, сжавшись, и боишься, боишься… Вот спросил бы кто-нибудь – чего боишься-то? А она и сама не знает чего! Может, того, что на нее весь класс будет смотреть? На такую… В белой блузке, в юбке-карандаше и в очках? Смотреть, как она кукожится в этом во всем, потому что все по-другому одеты? Или вовсе тут не в одежде дело, а в ней самой? Сидит проклятый страх внутри, не дает жить нормально…

– Да это пройдет с возрастом, не переживай! – однажды принялась ее успокаивать тетя Марина, когда заставила примерить очередную порцию своих одежек. – Это называется – страх публичных выступлений. А вообще, тебе к хорошему психологу попасть не мешало… Хочешь, я с твоей бабушкой поговорю?

– Ой, не надо с бабушкой, теть Марин… Это же дорого, наверное… У бабушки и без того треть пенсии на лекарства уходит…

– Понятно. Тогда сама справляйся, что ж. Преодолевай в себе этот страх. И вообще… Думай о том, что ты в своем классе самая умная! Что ты столько книг за один месяц прочла, сколько ни одна твоя одноклассница и за всю жизнь не прочитает! Не стесняйся того, что ты среди них белая ворона, а гордись этим! Транслируй свою гордость в пространство, поняла? Потому что к нам относятся соответственно тому посылу, который мы транслируем…

Она попробовала транслировать. Не получилось. Может, потому, что гордости в ней никакой нет. Даже перед зеркалом репетировала «трансляцию» – все равно не получилось. Самой смешно стало. Стоит вся надутая, напряженная, аж прыщи на лбу покраснели… Еще и бабушка подглядела случайно ее упражнения, спросила тревожно:

– Что ты, Розочка? Почему так сердито на себя в зеркало смотришь? Не нравишься сама себе, да? Брось и не придумывай даже… Ты у меня красавица, ты у меня умница, каких свет не видывал… И характер у тебя золотой, и душа добрая… А у кого душа добрая, того счастье само находит, и в зеркало смотреть не надо! Вот поступишь в институт, выучишься, потом замуж выйдешь… Все у тебя будет хорошо, кровинка моя!

Роза улыбнулась невольно, вспомнив этот бабушкин монолог… И снова подошла к окну – ну где она ходит так долго? Может, к тете Лиде сходить, спросить? Или к тете Лизе? Наверняка у них засиделась… Да, надо сходить…

Пошла в прихожую, сунула ноги в туфли, мельком глянула на себя в зеркало. Лицо встревоженное, губы сжаты, брови сведены к переносью. Боже, как неуютно внутри… Как страшно чувствовать потенциальное одиночество и мучиться ожиданием…

О! Вроде шаги на лестнице! Ура, ключ звякнул в замке! Пришла, гулена! Ну, сейчас ты у меня получишь выволочку…

– Бабушка, это что такое, а? – грозно встретила она на пороге опешившую Розу Федоровну.

– Что, Розочка? Что случилось? Почему ты такая сердитая?

– Ты почему опять без телефона ушла? Сколько раз я тебя просила – бери с собой телефон! Опять забыла, да?

– Ой, забыла… Надо же, растяпа какая… А ты меня потеряла, да?

– Конечно, потеряла!

– А мы у Лизочки засиделись, заговорились… Я и не заметила, как время прошло!

– Ну, это понятно, что вы засиделись. Как соберетесь, так вас и не развести в разные стороны! Как маленькие, честное слово! А я тут с ума схожу, между прочим! Вот уже искать тебя пошла!

– Ах ты, моя хорошая… Потеряла, искать пошла…

Роза Федоровна даже всхлипнула от умиления, глядя в сердитое лицо внучки. Подумала на миг – а ведь никто никогда в жизни ее не искал… Ни муж любимый, ни дочь… Не нужна она им была, своей жизнью жили. А внученьке она нужна, стало быть. Боже, счастье-то какое. Да за такое счастье можно любые трудности перенести, и безденежье, и гипертонию проклятую возрастную, и выволочку школьной учительницы… Чего она понимает, учительница эта? Неправильно она внучку воспитывает! Да ты сама доживи до такой внучки, глупая ты учительница, а потом меня учи, что к чему да зачем…

Потом они долго пили чай на кухне, и Роза делилась с бабушкой впечатлениями от недавно прочитанной книжки. В библиотеке взяла. Фицджеральд Фрэнсис Скотт. «Загадочная история Бенджамина Баттона».

– Ой, а я вроде такое кино смотрела, Розочка… По телевизору как-то показывали… Но до конца не досмотрела, уснула…

– Так давай посмотрим, бабушка? Я найду на компьютере…

– Давай! Очень даже интересное кино, а главное, я хоть до конца досмотрю, узнаю, чем там все завершилось!

– Да ничем и не завершилось, бабушка… Чем такой сюжет мог завершиться, когда человек не вперед, а назад свое время отсчитывает? Очень грустно все завершилось…

– Ладно, не рассказывай, а то мне неинтересно смотреть будет!

Они сели рядышком в Розиной комнатке, голова к голове, смотрели фильм. Изредка отпускали реплики. Единение их было счастливым и немного трогательным, и в который уже раз Роза Федоровна подумала – нет, не права эта Розочкина классная руководительница… Все у них в семье хорошо, и Розочку она правильно воспитала… А если даже неправильно, то Розочка сама потом разберется, что правильно, что неправильно. Главное, надо бы жить дольше, не умирать. Обратного отсчета времени, как у Бенджамина Баттона, у нее точно не будет. Нет, нельзя ей умирать, нельзя оставлять Розочку одну…

* * *

После окончания внучкой школы перед Розой Федоровной встал вопрос – что же делать дальше. Хотелось бы со специальностью конкретной определиться, чтобы спокойная эта специальность была да относительно хлебная. Как ни крути, а годы идут, болезней старческих прибавляется, и придется потом Розочке самой о себе думать… Но лет пять в здравом уме и какой-никакой физической силе вполне еще можно продержаться, пока Розочка институт окончит…

Сама Роза хотела учиться на библиотекаря. Даже на день открытых дверей сходила в университет культуры, где есть такая специальность. Но Роза Федоровна сомневалась в выборе внучки. С одной стороны – специальность хорошая, а с другой стороны – какой уж тут особенный хлеб? Так и просидит всю жизнь с книжками, считая копейки… И, конечно же, состоялся у Розы Федоровны по этому вопросу с подругами большой совет, как же без этого. И неожиданно вскрылись другие стороны вопроса, о которых Роза Федоровна как бы и не задумывалась.

– Ну, и где она на этом факультете себе мужа найдет, а? – строго вопрошала Лизочка, рассматривая на ногтях свежий маникюр. – Там же одни девчонки учатся, что ты!

– Правда? И мальчиков совсем нет? – задумчиво уточнила Роза Федоровна.

– Нет, конечно! Странная ты какая! Ты когда-нибудь в своей жизни видела мужчину библиотекаря?

– Нет, не видела… Да я и в библиотеку мало ходила, как-то не до книжек мне было, знаешь…

– Так и я там не часто бывала. Зато совершенно точно знаю, что мужчину там днем с огнем не сыщешь. Сама подумай, чем это обстоятельство для Розочки обернется? Хочешь, чтобы она в девках всю жизнь просидела, да? Где еще можно себе мужа найти, если не в студенчестве? Нет, не надо туда Розочку отправлять, надо, чтобы в институтской группе парней много было, а девчонки чтоб в дефиците были. Вот тогда…

– Но Розочка сама хочет на библиотечное отделение! А может, это ее призвание, как я буду ей что-то другое советовать, а? Да еще по такому сомнительному принципу, как наличие мальчиков в студенческой группе?

– Ну, знаешь ли… Это ты по тем еще правилам рассуждаешь, которые в нашей молодости были установлены! Главное, чтобы по призванию идти, и никак иначе! А молодые сейчас по-другому рассуждают, для них это самое призвание уже не на первом месте стоит… Особенно для девчонок… Потому что они давно уже смекнули, что удачное замужество надежнее всякого призвания.

– Да не слушай ее, Роза! Пусть поступает, куда хочет! Пусть и на библиотекаря выучится, тоже хорошо! Главное, чтобы ей самой нравилось! – будто бы в пику Лизочке рапортовала Лидочка. – А замужество от нее никуда не уйдет, подумаешь, какая проблема… Тем более рядом с институтом культуры военное училище расположено! У меня одна знакомая дочку за военного выдала, теперь не нарадуется! Девчонка была бедовая, того и гляди, по кривой дорожке пойдет, а теперь по струночке ходит, мужнины команды слушает! Чем плохо-то, а?

– Ну, ты сравнила нашу тихую Розочку с какой-то там… Которая по кривой дорожке! – тут же возмутилась Лизочка. – У нашей Розочки все дорожки прямые, никакие команды ей не нужны! Еще чего!

– Девочки, не ссорьтесь… – тихо вздохнув, прошелестела со своего места Роза Федоровна. – Лучше посоветуйте что-нибудь конкретное. Кем вы Розочку представляете? Если не библиотекарем, то кем?

Лиза и Лида замолчали, задумались глубоко. Потом Лиза проговорила осторожно:

– Вообще-то эта специальность для Розочки – самое то, конечно… Тем более ей самой нравится. И на бюджетное место она точно поступит, баллов аккурат должно хватить…

– Да, она по тем предметам, которые там по баллам считают, вроде хорошо преуспела, – согласно кивнула головой Роза Федоровна. – Да, все вроде хорошо складывается, будто само собой… Но зарплата же, девочки! Все же еще и в зарплату упирается, вот в чем дело! Не хочется ведь, чтобы она всю жизнь копейки до зарплаты считала!

Лида молчала, внимательно слушала подруг. Потом рубанула воздух ладонью, проговорила сердито:

– А знаете, о чем я сейчас подумала, девочки? Нет, все же не надо ей идти на библиотечный! Что она там не видела, а? Всю жизнь книжную пыль глотать? И впрямь копейки считать?

Да, она сама туда хочет… Но мало ли куда она хочет? Нет, надо что-то более основательное в качестве специальности рассматривать… Финансовый институт, например. Экономический факультет. Там всяких специальностей много, что-нибудь все равно подойдет!

– Ты что, ренегатка! – подняла в изумлении брови Лизочка. – Сначала одно говоришь, потом другое! Вон бедную Розу совсем с толку сбила!

– Так в Финансовый институт всегда конкурс большой… Ей не поступить на бюджетное… – вяло возразила Роза Федоровна, с испугом глядя на Лиду.

– Значит, на платное пусть поступает! Лучше пять лет помучиться да платить, чем ребенку кое-какое бесплатное образование дать!

– Да я бы согласна помучиться, Лид… Но ты ж знаешь мое положение – где я столько денег найду? На работу меня сейчас никто уже не возьмет…

– А Сонька на что? Пусть она раскошеливается, в конце концов! Мать она или ехидна? Если сама не захочет – заставь! Ничего-ничего, не обеднеет! А то ишь, затихарилась, будто не она родила, а ты сама себе Розочку в капусте нашла! Звони, вызывай ее сюда, пусть тебе в глаза поглядит! Так-то лучше будет!

– Ой, да не буду я ей звонить, что ты… – испуганно отмахнулась Роза Федоровна. – Живет своей жизнью, и ладно, и пусть…

– Вот вся ты в этом и есть, жертвенница-смиренница! На таких, как ты, всю жизнь и ездят! Ничего для себя потребовать не можешь! Да Сонька и не ценит твой подвиг, и не надейся!

– А я и не надеюсь… – грустно покачала головой Роза Федоровна. – И даже не претендую нисколько… Наоборот, я Соньке благодарна за Розу. Она моя радость да отрада на старости лет.

– А Розе от этого легче, что она отрада на старости лет? Ей жить дальше надо, судьбу свою обустраивать надо, замуж выходить, в конце концов. И профессию хорошую получить.

Пусть и на платном обучении. Так что давай зови Соньку, решай вопрос. И пожестче решай, а то она опять махнет хвостом – и поминай как звали. Поняла?

– Поняла, Лидочка, поняла. Я подумаю над твоим предложением, да…

Вовсе Роза Федоровна не собиралась думать над Лидиным предложением, просто так сказала, чтобы отвести в сторону эту тему. Но, видать, сказанные обманные слова имеют свою энергию, и все с ними не просто…

Сонька приехала вдруг сама, без всякого вызова. Просто однажды раздался звонок в дверь, и Роза Федоровна открыла и обомлела от неожиданности. Даже поздороваться не могла, не то что родную дочь к сердцу прижать. Отвыкла, наверное, от нежных материнских чувств за все время Сонькиного отсутствия. А может, все чувства, какие у нее были не растрачены, вылились на Розочку, и тревожила ее теперь мысль – как-то Сонька встретится с дочерью, не обидит ли чем…

Сонька тем временем переступила порог, повела плечами, сбрасывая с них короткую кожаную курточку. Осталась в длинном, до пят, синем платье – видно, что дорогом. Да и вся Сонька была такая… дорогая. Ухоженная, изысканно пахнущая, вальяжная.