скачать книгу бесплатно
Злая память. Книга вторая. Сибирь
Олег Колмаков
Продолжение первой книги "Злая память" Кавказ. На сей раз события книги переносятся в Сибирь.
Содержит нецензурную брань.
Олег Колмаков
Злая память. Книга вторая. Сибирь
Госпиталь
Невзирая на многочисленные ранения и чрезмерную потерю крови, спасти майора Князева всё же успели. После сложной и продолжительную операцию, уже через сутки Валерий пришёл в себя.
Белые стены, покой, щебетание птиц. И если бы не тихие переговоры соседей по палате, да тупая боль во всём теле, майору вполне могло показаться, что он уже в раю. А ведь, открыв глаза, его первая мысль была именно об этом.
Не ошибусь, если предположу, что мало кто из военнослужащих, побывавших на Северном Кавказе в длительных командировках, сумел миновать медицинское учреждение под названием госпиталь – будь то передвижной, стационарный, полевой и так далее. Ну, а для тех, кому повезло, кто вернулся домой без единой царапины и для прочих мирных граждан, пожалуй, следует кое-что пояснить.
Медсанбат – это самостоятельное войсковое подразделение, со своей спецификой, порядками и правилами. Он живёт своей жизнью и представляет собой нечто среднее между обычной городской больницей и регулярной воинской частью. Именно в таком: полу передвижном, полу стационарном госпитале, переоборудованном из бывшей школы, и оказался нынче Валерий.
– Лёнька, слушай… Как раз то, о чём ты давеча у врача спрашивал… – довольно-таки зычно произнес один из пациентов, лежащих с Князевым в одной палате. – …Контузия – слово латинское. Означает оно, общее повреждение организма, возникшее при ушибе всего тела или большей его части. Чаще всего воздушной волной при мощном взрыве… Сопровождается потерей сознания, нарушением сердечной деятельности, дыхания, слуха и речи… Понял теперь, отчего руки твои трясутся, как с перепоя.
Лёня, к которому обращался чтец медицинской брошюры, очевидно, успел привыкнуть к трёпу соседа. Потому и промолчал, никак не отреагировав на не обязательный комментарий.
Не обнаружив в молчаливом Леониде желанного собеседника, любитель поболтать отбросил книженцию и покрутил головой в поисках очередной своей жертвы. Тут-то и заметил он Валерия, открывшего глаза.
– Привет, командир! С возвращением… Как чувствуем себя?
– Спасибо, хреново, – отшутился майор.
– Ты, это… Коль, что-то понадобиться… Ну, там помощь, какая будет нужна… Не стесняйся. Я Дмитрий. Четвёртый день уже здесь… – и тут улыбка с лица балагура вдруг исчезла. – …Ваших много вчера привезли… Видать, жаркая была ночка. Особо тяжёлых сразу в вертушку погрузили и на «большую землю» отправили. С тобой долго не могли определиться: здесь оперировать или перестраховаться, не брать грех на душу. Ну, и видок у тебя был… Весь изрезанный, изрубленный, исколотый, простреленный. Будто попал ты под комбайн или гигантскую газонокосилку… – впрочем, серьёзным Дмитрий оставался совсем недолго. Что-то, припомнив, он вновь вернул на свою физиономию привычную улыбку. – …Эх, чёрт. Совсем подзабыл… Лейтенант, подъём! Командир твой очухался.
Однако тот, к кому обращался разговорчивый пациент, так и продолжал неподвижно лежать, отвернувшись к стенке.
– Странно… – удивился Дмитрий. – …Уснул, что ли?.. Ведь я только что, с ним разговаривал. Или, ни дай Бог, помер.
– Что за лейтенант?.. – Князев, успел догадаться о ком именно идёт речь. – …Не Побилат ли? А ну, отзовись…
– Я это, товарищ майор… – тяжело вздохнув, Александр развернулся на другой бок, лицом к командиру.
– Объясниться не желаешь? – в том же тоне, что и говорил с ним Муханов перед сходом в долину, на сей раз к Побилату обращался уже Валерий.
– Позже.
– Чего так? Совесть мучает или стыд?
– О-о-о, ребята!.. Сдаётся мне, что вчерашнее сражение для вас вовсе не закончилось. Не вышли вы ещё, братцы, из боя… – пытаясь сгладить назревающий конфликт, в спор сослуживцев вмешался всё тот же Дмитрий. – …Извиняйте, господа офицеры, но дуэль вам придётся отложить до лучших времён. Мы с Лёнькой почти «неходячие»… Ноги у нас перебиты с множественными переломами, потому и оставить вас один на один, для выяснения отношений, вряд ли получится.
– Зачем кому-то уходить? Считаю, что и посторонним, будет вовсе не грех послушать… Расскажи-ка нам, товарищ лейтенант, о своих «подвигах» в тылу врага… – не унимался Князев. Нынче его переполнял необузданный гнев.
– Не могу я сейчас ни о чём говорить… Поверьте, на душе чересчур паскудно… Если б не помощь Лютого, все бы мы в той долине и полегли… Нас бы там, как бездомных собак отстреляли… На моих глазах погибли семь офицеров… А Муханов… Так тот вообще… – поперхнувшись, Побилат замолчал.
– Что?.. Что ты сказал?.. Повтори. Серёга погиб?.. – взревел Валерий. Он готов был тотчас наброситься на лейтенанта. Однако, резко приподнявшись, сразу повалился на койку.
– Хочу кое-что уточнить… – Дмитрий решительно оборвал монолог Князева.
– Не влезай, – раздражённо ответил ему Валерий.
– Нет, уж вы позвольте… – стоял на своём собеседник. – …Давеча вы, товарищ майор, заикнулись о неких «посторонних», да о «подвигах лейтенанта в тылу врага»… Так я сразу хотел бы внести кое-какую ясность. Дело в том, что посторонним среди нас может считаться лишь Лёнька. А с этим молодым человеком… – Дмитрий кивнул в сторону Побилата. – …Я бежал из даудовского плена. И уж получше твоего, майор, знаю о его подвигах.
– Не понял… – Князев оказался несколько обескуражен. – …Ведь ты, лейтенант, убеждал нас в том, что никого более в живых не осталось.
– Так ведь и я считал точно так же… – усмехнулся Дмитрий. – …Был абсолютно уверен в том, что лишь мне одному и удалось выжить. Судьба ко мне, уж больно благосклонна… Везучий я по жизни. А на парня ты зря наехал… Хлопец он проверенный… Как за себя, могу за него поручиться.
– Дима, а ты в каком звании? – как бы отвлекаясь от темы, поинтересовался Валерий.
– Ну, капитан… Капитан ВВС Волкодаев.
– Известно ли тебе, капитан?.. Что тот, за которого ты только что поспешил поручиться, привел нас вчера в засаду к тому же Даудову… Именно на его совести те десятки убитых и раненых, привезённых вчера в госпиталь из долины. Кабы не расколол его, ранее упомянутый Муханов, лежать бы нам всем, до единого, в одной братской могиле. Эх, Дима-Дима… Знал бы ты, каких мужиков мы вчера потеряли.
– Да, ведь я… Вместе с вами в ту долину пошёл… – не сдержался Побилат. – …Не сачканул, не остался на складах… Подумаешь, засада… Мы что же, слабей чеченцев?
– Почему ж ты своих не предупредил?.. И самое, главное… На хер ты пошёл на поводу у Салмана?
– А что ещё я мог сделать?.. – хоть как-то пытался оправдать себя Александр.
– «Что мог сделать»… – Князев пискляво передразнил Побилата. – …Какое ж поганое поколение выросло в нашей стране за последние лет пятнадцать. Хотя нет… Это вовсе не поколение… Тот же Литвиненко или Бутаков вполне нормальные ребята. Ведь они, считай, твои ровесники… Тут, скорее не поколение, а некая социальная прослойка молодых ушлёпков, которые заранее оправдывают ту подлость, что собираются сделать. А после скулят: дескать, а чего я мог поделать?.. При этом вполне искренне могут запросто пообещать то, чего выполнить вовсе не в состоянии.
Помнишь, лейтенант, как ты бил себя в грудь? Дескать, оставьте меня на складах, не подведу… Смело так обещал, уверенно… Ну, как такому не поверить? И что?.. Обосрался на первых же неприятностях. Все свои обещания по боку… Извиняйте, не получилось. А вот в следующий раз, обязательно сделаю… И вновь честный взгляд, будто ничего и не было… Хватаетесь, мля, за всё подряд, считаете себя умнее других. Берётесь за серьёзное дело, будто в грузчики нанимаетесь, где не требуется ни опыта, ни образования… На хрен нам военное училище? Мы и без него умеем стрелять из «травмата». И таких умников масса.
Помниться, на гражданке ко мне на работу приходил устраиваться примерно такой же персонаж. Спрашиваю: какое образование? Восемь классов. Учиться он более не желает. Что делать умеешь? Отвечает: всё. Ты, дескать, только плати. Ради смеха интересуюсь: сможешь, торговым представителем работать? Смогу, отвечает. А руководителем отдела? Тоже смогу. Ну, а директором компании? Смотря, какой будет оклад.
И ты Побилат, перед поездкой на Кавказ, наверняка мыслил примерно так же… Мол, чё тут сложного?.. Заряжай, да стреляй. Вояки-то они, все без мозгов.
А известно ли тебе, Дима, какую нынче сумму необходимо заплатить, чтоб попасть, предположим, в омскую Высшую школу милиции?.. Или по новому, в юридический институт.
То есть те, кому через пять-семь лет предстоит бороться с коррупцией, начинают свою карьеру именно с взяток. В их мозгах уже с семнадцати лет закладывается истина: дать на лапу – это вполне нормальное, вовсе не предосудительное явление. Причём, заметь… Как не включишь ты телевизор, какую газету не откроешь, повсюду «менты» плачутся о своей низкой зарплате… И, тем не менее, конкурс в ту же ВШМ просто зашкаливает.
Спрашивается: куда же тот народ ломиться? Да, к тем же взяткам они и рвутся.
Если ж «пролетят» те выпускники школы милиции мимо «кормушки», мимо хлебных вакансий – они тут же примкнут к неудачниками, требующим повышения зарплаты. Дескать, как нам, честным «ментам», семьи свои содержать? А ведь он, потому и честный, что никто ему не даёт. Как не крути, а оправдания у них всегда заранее приготовлены…
Внезапно дверь палаты распахнулась, и на пороге появилась Ирина. На плечах её был накинут белый халат.
– Ну, вот… Теперь и сама вижу, что жив. А меня уверяли, будто бы, состояние у него тяжёлое… Дескать, пуля в сантиметре от сердца застряла, потому и никаких посещений. Пришлось идти в обход… И уже с коридора, я услышала твой голос… Вот вам и тяжёлое состояние… Привет, Валера! Ой, извините… – только теперь она заметила, что Валерий в палате вовсе не один. – …Всем, здрасьте.
– Добрый день, барышня… – подсуетился Дмитрий. – …Вы не поверите, но он не просто разговаривает, майор уж во всю «воюет»… Христом-Богом прошу: утихомирьте вы своего кавалера. Мало того, что ему самому покой нужен, так он не ровен час ещё парнишку прибьёт.
– Которого? – вошедшая рассеяно обвела взглядом помещение.
– Да, вот же он… Видите? От страха в угол забился. Вчера с дюжину осколков из него вынули, и спрашивается: зачем? Один хрен… Прошу прощения за грубое слово. Всё одно, ни сегодня, так завтра, ваш майор прямо тут его и укокошит… – упражняясь в остроумии, лётчик всеми силами пытался произвести на даму самое благоприятное впечатление. В заключении он, как бы, между прочим, ещё и добавил. – …Вы в следующий раз, с подругами приходите. Тогда и всплески гнева сами собой поутихнут.
Внешность паренька, на которого указал Дмитрий, как будто бы, показалась Ирине знакомой.
– Саша?.. Тебя ведь Александром зовут?.. – неуверенно поинтересовалась гостья. – …Ведь это ты был в лагере наёмников?
Лейтенант, чуть изменившись в лице, молча кивнул. В глазах его помутилось. С первой секунды он узнал в вошедшей пленницу Даудова. Потому и готовился Побилат к самому наихудшему.
«Сейчас она расскажет всем, как я убил солдата… В то время как Князев не обременит себя излишними расспросами… Ему и без того, будет всё понятно. И тогда мне придёт полный кирдык… Жаль, нет у меня под рукой пистолета. Не задумываясь, пустил бы себе пулю в висок. Оборвал бы всё, и сразу…»
Однако Ирина будто прочитала в глазах лейтенанта мольбу о пощаде.
– Валера, ты в курсе, что именно этот офицер меня спас… Если не жизнь, то нечто большее… Там, в плену у арабов он не дал свершиться бесчестью…
– Ого!.. – оживился Дмитрий. – …Вот с этого самого момента, если можно, то помедленней и поподробней… Итак. Кто, где и при каких обстоятельствах?
– Да, заткнёшься ты, в конце-то концов!.. – вдруг рявкнул на лётчика Леонид, не проронивший до сей поры ни слова. Видать, уже окончательно «достал» его Дима.
– А рассказывать-то, собственно и нечего… – грустно проговорила дама. – …Неприятно мне о той «помойке» вспоминать. Скажу лишь о том, что и среди наших военнослужащих встречаются подонки почище чеченских. Один из таких, спасая свою «шкуру», под всеобщий сальный смех прочих ублюдков, был вовсе не прочь надо мной надругаться…
– В то время как ещё один подонок, спасая уже свою шкуру, прикончил первого… – усмехнулся Князев. – …Побилат, ведь я правильно понял ту ситуацию?
Лейтенант молчал. Выждав немного, Валерий продолжил.
– Ирина, ты думаешь, он о твоей или иной чести в ту минуту думал?.. Не обманывайся. Прежде всего, он выслуживал у бандитов своё собственное освобождение. Вот так, эти недоделанные и недоученные менеджеры, риэлторы, банкиры, политики, строители, военные… Вся эта никчёмная братия, нашу страну и херит. «Ну, чё я мог поделать в той ситуации?» – вновь пропищал майор.
– А ты, Валера, не уж-то предпочёл бы, чтоб его расстреляли, а меня пустили «по кругу»?.. – сверкнула глазами Ирина.
– Не знаю… – вновь взревел Князев. – …Не представляю, которое из двух зол страшнее. Предательство, сговор с врагом или смерть, достойная чести офицера.
– Ну, извини Князев. Что Сашка не дал им меня трахнуть… – развернувшись к выходы, Ирина с грохотом закрыла за собой дверь.
– Дурак ты, командир… – укоризненно покачал головой Леонид. – …Ни за что, ни про что, взял да и обидел хорошую девчонку. А ведь она на тебя так смотрела…
– Я лишь сказал то, как оно есть на самом деле… – с нескрываемой злобой (и в первую очередь, на самого себя) тихо пробурчал майор. Вопреки всему, он был готов помчаться за ней вслед; обнять и на коленях просить прощения.
«Ну, зачем она пришла в столь не подходящий час?.. Вот и попала под горячую руку. Безусловно, она была искренна в своих словах и побуждениях. И, конечно же, я обошелся с ней незаслуженно и не справедливо. Однако и ей не следовало ввязываться в мужской спор…»
– Лёня… – пытаясь ещё что-то доказать, Князев вновь обратился к соседу по палате. – …Быть может, и ты считаешь, что мне следовало поблагодарить Побилата? Мол, правильно ты, парень, поступил… Возможно, мне нужно было сказать ему: молодец, Сашка, что прикончилурода, пусть и своего соотечественника… А дальше, мне, наверное, следовало пожелать лейтенанту действовать в том же духе. Коль попал ты в плен, так режь, убивай, стреляй – если будет в том острая необходимость. Унижайся, торгуйся, целуй их в задницу, только вернись целым и невредимым. Мы поймём, простим, обласкаем. Что?.. Чересчур утрированно?.. Или сверх жёстко? А как иначе?.. Это, брат, война.
– Да, кто б с тобой спорил… – вместо Леонида ответил Дмитрий. На сей раз, он был предельно серьёзен. – …Лейтенант твой, конечно же, накосячил… Вот только не тебе, майор, его судить… Ведь ты не сидел в даудовском зиндане, потому и не понять тебе лейтенанта… А может, и не хочешь ты этого делать. Меж тем, я кое-что попробую тебе рассказать.
В той самой чеченской яме сидел с нами ещё один пленник, Никита. Ничего плохого о нём сказать не могу. Настоящий мужик и серьёзный офицер. Примерно, как и ты, он был старой армейской закалки. Даудов предлагал ему службу в своём отряде… Никита ж, послал его в жопу. Ну и где теперь наш герой?.. В чужой земле. А Побилат здесь. Ему ещё служить и служить. Ошибки молодости. Кто из нас их не совершал? Быть может, тот плен и будет лейтенанту самым главным уроком. А теперь представь: сколько бандюков (с этой самой злости за свой первый зиндан) он ещё сможет положить?
– Кстати, Валера… – вновь подал голос Леонид. – …Ты тут о «ментах» недавно разглагольствовал… Ни чего, что я офицер ОМОНа?
– Надеюсь, к тем ментам, о которых я давеча говорил, никакого отношения ты вовсе не имеешь… – коротко ответил Валерий – …Если же обидел тебя словом или ещё чем, то извини.
– Ладно, командир. Проехали… – махнул рукой Лёня.
После этого, в палате надолго воцарилась гнетущая тишина. Вроде бы все, всё сказали, и никто не желал быть источником нового спора и, уж тем более, какого-либо конфликта.
– Эх, и до чего же я люблю всевозможные больницы… – стукнув рукой по кроватной душке, первым нарушил молчание лётчик. – …Лежишь себе, ни черта не делаешь. Тепло, уютно, всегда накормлен и словом добрым обласкан. Опять же, медсёстры молоденькие. Прям, глазу приятно.
– А я госпитали терпеть не могу… – ни к чему не обязывающий разговор с удовольствием поддержал Леонид. – …Данная антипатия у меня ещё с девяносто шестого. В том году я получил своё первое боевое ранение. Поместили меня в так называемый полевой госпиталь. Обычная палатка возле леса. Воды нет, медикаментов по минимуму, везде грязь… Короче, никакой гигиены. Хирург зашёл, обтёр грязные руки спиртом и полез ими в мою открытую рану осколок извлекать… И это, без какого-либо наркоза. Жуть! И как только не помер я от болевого шока или заражения крови?
Опять же, некую ущербность здесь невольно ощущаешь. Парни служат, а ты, как на курорте… А ещё, на мозги непрерывно давит мысль о том, что со службы, не дай-то Бог, по здоровью попрут… В общем, не отдых, а сплошная нервотрёпка.
– Интересно. Кто ж тебя отсюда «попрёт»?.. – усмехнулся Дмитрий. – …Идиотов, поехать в Чечню, не так уж и много…
– Побилат!.. – не обращая внимания на пересуды соседей по палате, Князев снова обратился к лейтенанту. Он всё ещё жил прошлым разговором. – …Говоришь, видел как погиб Муханов?..
– Видел… – как-то неуверенно (быть может, из-за каких-то опасений) ответил Александр. Впрочем, и дальнейшее его повествование сквозило нервозностью, волнением, запальчивостью. Он комкал слова; перескакивал с одного на другое, не договаривая прошлую мысль; периодически запинался и откашливался. – …Темно, правда, было… Пока бомбила артиллерия, мы затаились чуть поодаль. А после, уже в ближнем бою столкнулись с чеченским отрядом. Не сказал бы, чтоб выглядели они истерзанными нашей бомбёжкой. Свежие, мобильные, злые… За короткой перестрелкой последовала попытка сблизиться с нами вплоть до рукопашной. Числом, наверное, взять нас хотели… Однако офицеры принялись маневрировать, сохраняя заданную дистанцию. Где-то отступали; где-то отходили в сторону… Случались и короткие вылазки в контратаки. Когда же подоспела подмога, уже мы заставили чехов пятиться. После…
– Сам-то, ты чего в это время делал?.. – перебил лейтенанта Князев. – …В кустах отсиживался?.. Ну, а чего тебе было терять? Чехи верх возьмут, Даудов похвалит. А если наши, так Муханов простит… Неплохо пристроился.
– Зачем ты так, командир? – Леонид вновь взглянул на Князева с укором.
– Просто я, Лёня, всё ещё заставляю себя ему поверить… Но хоть режь ты меня, так и не могу. Лишь одна единственная мысль постоянно в голове крутится: «Сейчас соврёт… Вновь обманет…» Нету к тебе, Побилат, более никакой веры…
– Я, как и все… Дрался… – потупив взгляд, ответил Александр.
– Дальше-то, чего было? – чуть подбодрил лейтенанта Дмитрий.
– Среди отступавших боевиков случайно мелькнуло лицо Салмана… Этого скота, я бы ни с кем ни спутал. Бросился за ним… Муханов за мной. Кричит: дескать, не стреляй; живьём его нужно взять… Он-то и догнал его первым. Повалил на землю. Даудов, сука, видимо понял, что путей для бегства у него уже нет. Вырвал чеку гранаты и, удерживая на себе командира, орёт: «Аллах, Акбар!»… Под осколки той самой, рванувшей гранаты, попал и я… Совсем близко был. Успел лишь голову руками прикрыть.
– Ещё кто-то видел Серегину смерть? – чуть задумавшись: поверить ли Побилату или нет, поинтересовался Князев.
– Вряд ли… Мы чересчур далеко от места сражения удалились.
В палате вновь зависла тишина.
«И всё-то у него без свидетелей… – размышлял про себя Валерий. – …Из плена вышел один… С Мухановым был один… Прав был Серёга, мутный он всё же парень… Сам себе на уме…»
– Командир, давай, помянем твоего товарища, – вдруг обратился к Князеву лётчик.
– А есть чем?.. – в искреннем удивлении глянул на капитана Валерий.
– Обижаешь… – засуетился Дмитрий. – …Уж чего-чего, а выпивка у лётчика завсегда имеется.
Волкодаев встал на костыли. С гранёным стаканом и бутылкой, извлечённой из-за тумбочки, пилот «обошёл» каждого из мужчин, не забыв естественно и о себе. Теперь-то и стало понятно Князеву, отчего Дмитрий постоянно навеселе, непрерывно шутил и встревает в любой разговор.
Едва успели выпить, как в палату заглянула розовощёкая медсестра.
– Волкодаев!.. Едрить твою налево… – прикрикнула она на лётчика, взмахнув руками. – …Ты совсем, что ль сдурел?.. Уж в открытую квасишь… Живо в кровать. Дежурный врач вот-вот с обходом пойдёт…
– Верка не заложит. Она нормальная девчонка… – укладываясь на своё место, пояснил Дмитрий. – …В отличие от Светки… Вот с ней, шутить не советую. Мегера.
– Ну, а ты, Волкодаев?.. Каким образов до своих добрался, после того, как из плена бежал? – наблюдая за неуклюжестью Дмитрия, за его несуразными перемещениями меж коек, дружески улыбнулся Князев.
