скачать книгу бесплатно
Исправляя переисправленное
Олег Колмаков
Когда на старости лет появляется шанс исправить ошибки, совершённые ещё в молодости, главное – не торопиться, чтоб не породить ещё большее количество ошибок.
Содержит нецензурную брань.
Олег Колмаков
Исправляя переисправленное
От автора
Желание перевернуть весь мир, что-то изменить, переделать, перепланировать, снести до основания, попытаться революционным образом перестроить всё то, что тебя ныне окружает – это скорее прерогатива молодости. За ней избыточная энергия, задор, полное отсутствие осмысленных тормозов, реальных представлений к чему именно следует стремиться, оценка возможных рисков.
Однако с возрастом жизнь человека, как правило, приобретает некие устоявшиеся формы. Предпочтения отдаются определённой стабильности, консерватизму. На протяжении многих лет приспосабливаясь к окружающему миру, человек постепенно начинает противиться всякого рода переменам. Причём, вовсе не важно, к лучшему они будут или к худшему. Любое изменение, в его подсознании отождествляется с обязательным переустройством привычного жизненного уклада и, соответственно, с очередными затратами времени и нервов, связанных с приспособлением к вновь открывшимся реалиям. Меж тем, сил и желания менять что-то в самом себе, дабы вновь достигнуть некой внутренней стабильности уже особо и нет. Быть может, именно поэтому любое преобразование, по мнению взрослого человека, непременно должна привести к излишней нервотрёпке, пустой растрате сил, в общем, к чему-то неприятному.
«Уж лучше, пусть всё будет так, как сейчас есть» – тяжело вздыхают люди старше пятидесяти лет. И в этом нет ничего сверхъестественного или крамольного. Это суть, некое откровение человеческой природы. Вот и я, к своим сорока восьми, похоже, начал осознавать данную истину на своей собственной шкуре.
Помниться, ранее я был готов хоть с каждого понедельника начинать свою жизнь заново, перечеркнув неудачный опыт своего прошлого бытия. Ну, а теперь, я готов тысячу раз усомниться в «неудачности» данного опыта. И если в молодые годы, вместе со своими сверстниками и легендарным Виктором Цоем я с удовольствием распевал песню «мы ждём перемен», то после сорока, я стараюсь не пропускать ни единого выпуска новостей, потому как хочу ещё и ещё раз убедиться в том, что в нашей стране или в целом мире за прошедшие двенадцать часов не произошло ничего, что могло бы хоть как-то, пусть и косвенно, повлиять на моё нынешнее состояние стабильности, к которому собственно я и стремился последние лет десять.
Моё нынешнее постоянство, как в карьерном, так и бытовом плане, подразумевает надёжное положение в бизнесе, устойчивое финансовое состояние, постоянное место жительства, привычные маршруты и так далее, и тому подобное. То есть, каждый последующий день моей жизни, должен мало чем отличаться от предыдущего. Что в свою очередь подразумевает некоторую рутинность моего нынешнего бытия. Возможно, именно поэтому и время в котором я ныне плыву вместе с окружающим меня миром, как-то совсем уж незаметно ускоряет свой ход. Если в молодости я мог запросто переделать кучу серьёзных дел, потратив на это не более пары дней… За какой-то месяц я мог уволиться, развестись, найти новую работу, ну и так далее. То сейчас, в более солидном возрасте, как-нибудь под Новый Год я вдруг, нет-нет, да и начну сокрушаться о том, как быстро были прожиты последние двенадцать месяцев. При этом, пытаясь вспомнить, чем запомнился мне тот или иной прожитый год, в лучшем случае я припоминал лишь два-три малозначимых события.
А впрочем, ещё раз повторюсь: во всём вышеозначенном нет, и не может быть ничего из ряда вон выходящего. Ведь каждому возрасту свойственен свой, особый ритм жизни.
«Куда мне нынче мчаться, зачем спешить, если в своей нынешней жизни я уже достиг того самого уровня, когда жизнь моя приобрела вполне комфортный, во всём устраивающий меня вид… – нередко успокаиваю я себя. – …И, слава Богу, что на протяжении десяти-пятнадцати лет не случилось каких-либо серьёзных потрясений…»
Тем, собственно, и живу. С наслаждением наблюдаю за восходом и закатом, радуюсь летнему ливню, зимней метелью, радуюсь тем прохожим (по сути, чужим мне людям), которые попадаются мне по пути на работу или домой. Потому как эти самые лица я вижу едва ли не ежедневно. Отчасти я даже рассматриваю тех людей, как своих давних знакомых. Я даже могу кому-то из них улыбнуться и получить улыбку в ответ.
Постепенно этот до боли привычный людской поток, с множеством так называемых «знакомых мне лиц» начинает сливаться в некое однородное привычное движение.
Именно в этом однообразном «радушном» потоке и возможно заметить нечто неординарное, то есть, выходящее из привычных рамок. К примеру, пьяных, каких-то оборванцев, прочих неординарных граждан.
Собственно так, на протяжении последней пары лет, я вдруг начал подмечать в однородной людской массе одного мужичка, время от времени обращавшего на себя моё внимание.
Чем же тот гражданин был примечателен и почему я непременно поглядывал в его сторону? Дело в том, что во внешнем облике данного персонажа присутствовало нечто, непременно приковывавшее к нему мой взгляд. И не только мой. Довольно-таки часто я ловил пристальные взгляды иных прохожих, обращённые именно в сторону данного «чудика».
Даже и не знаю, как лучше объяснить, дабы быть правильно понятым. К примеру, я частенько видел в его руках сетчатую авоську. Да-да, он по-прежнему ходит в магазин с той самой сеткой, которая была в массовом обиходе, в период развитого социализма и которую я не видел уж лет тридцать. Более того, в этой самой авоське чудаковатый мужичок иногда носит стеклянные молочные бутылки из той же самой эпохи, относящейся к семидесятым-восьмидесятым годам прошлого столетия.
Если кто, чего-то не понял или по молодости своих лет вовсе не знает о чём именно идёт сейчас речь, попытаюсь внести некоторую ясность по поводу вышеозначенных бутылок.
Те читатели, которым сейчас около пятидесяти или старше, наверняка помнят весёлую пору своего детства или молодости, когда молоко продавалось либо на розлив, либо в бумажных треугольниках-пирамидках, либо в стеклянных бутылках по двадцать шесть копеек за штуку. Причём, пятнадцать копеек из той цены приходились именно на стеклотару. Потому, отправляясь в молочный магазин, граждане Советского Союза непременно прихватывали с собой обменную тару. То есть, пустые бутылки из-под молока, о которых ранее и шла речь.
И если авоську в руках того гражданина ещё как-то можно было объяснить. Некоторому логическому осмыслению так же поддавались ботинки «прощай молодость» или вьетнамские кеды в которые он был обут, та же телогрейку с шапкой ушанкой; виниловые пластинки; приёмник ВЭФ и прочее… Имею в виду бережливость, свойственную людям прежней формации. То пустые молочные бутылки, которые чудик иногда таскал с собой… Или, к примеру, разливное пиво в трёхлитровых банках (всё в той же сетчатой авоське) или пельмени в картонных коробках с советским знаком качества, нынче вовсе не вписывались ни в какую логику.
Повторюсь, подмечал этого чудаковатого мужичка вовсе не я один. Его странности обсуждались моими друзьями, о нём же иногда спрашивала моя супруга: дескать, тебе не попадался на глаза довольно необычный мужчина, который носит одежду из прошлого века?
Поначалу я принимал того эксцентричного мужичка за обычного приколиста, то есть, любителя розыгрышей и каверзных шуток. На крайний случай, он запросто мог быть каким-то фанатом ретро. Ну, есть же такие люди, которые восстанавливают старые автомобили и предпочитают ездить именно на тех раритетах. Имеются и иные любители старины, всевозможные коллекционеры, собиратели икон, монет, марок, бутылочных крышек, патефонов и тому подобного.
Можно было запросто предположить, будто бы этот самый гражданин, отсидев большой срок в местах не столь отдалённых, вернулся в свой дом и застал его в том же самом состоянии, в котором он его, собственно и покинул. Однако тот тюремный срок, должен быть лет в двадцать пять, а то и больше лет. В те далёкие времена, о которых идёт ныне речь, больше пятнадцати лет не давали; более строгим наказанием была «вышка».
Предполагал я и то, что этому мужичку, по наследству мог запросто достаться дом от какой-то, ну, очень «крутой» бабушки, сохранившей убранство своего жилья в духе семидесятых, когда та ещё пыталась угнаться за модой.
В общем, предположений и догадок, тут можно было построить массу. Я даже грешным делом, решил написать о том чудике небольшой фантастический рассказ. Иногда, в свободное время, я кое-что сочиняю, потому и решил… Впрочем, не только решил, я уж вовсю принялся тот рассказ писать, придумав для него соответствующее название: «Странник из прошлого». Уж тут мои фантазии тяжело было удержать. Я принялся наделять своего героя некой машиной времени, случайно обнаруженной то в самолёте, то в лифте, то в подвал, а то и на отдельном участке аномальной местности, связанном с аварийной посадкой инопланетного корабля.
Моё авторство в написании небольших литературных трудов сродни хобби, то есть, носит несерьёзный характер. Именно поэтому, кроме меня самого, с вышеуказанными сочинениями, более никто и не знакомился. Короче, пишу сам для себя. Сюжеты для своих творений, обычно беру из жизни, из окружающей меня действительности. Вот и на сей раз, героем моего очередного рассказа, стал человек, живущий рядом со мной, буквально на соседней улице. Впрочем, к тому, чересчур смело и резво начатому произведению, достаточно скоро я потерял всякий интерес, потому и забросил вышеозначенную рукопись в нижний ящик стола, не слишком-то и развив сюжетную линию.
Вполне возможно, что основной причиной отказа от продолжения данного литературного труда, стала случайная встреча с одним из своих старых школьных друзей. Именно он, мой одноклассник, и поведал мне о некой старушке, которая на протяжении многих лет проживала с моим школьным товарищем на одной лестничной клетке. Бабулька не имела ни мужа, ни детей, ни внуков, жила одна. Более того, она ни разу не обмолвилась о каких-либо дальних родственниках. Лишь после её скоропостижной смерти, которая приключилась с соседкой около трёх лет назад и объявился в бабкиной квартире некий сомнительный тип, назвавшийся племянником. Именно он и вступил в законное наследство тётушкиной недвижимости. Не трудно было сообразить о том, что этот самый племянник и вышеозначенный «любитель ретро» были одним и тем же лицом.
По словам всё того же одноклассника, «мужичок с авоськой» нигде не работает (скорее всего, транжирит деньги, доставшиеся ему от бабкиного наследства), живёт один, ни с кем особо не общается и уж тем более не поддерживает хоть каких-то дружеских отношений.
Вот теперь, кажется, всё совпадало и вставало на свои места. Не было более повода обращать своё внимание на странного гражданина средних лет с плетёной сеткой и пустыми молочными бутылками, теперь я знал о нём практически всё. Тайны, связанной со «странником из прошлого» уже не было. Потому и пропали у меня всякие фантазии на его счёт, а вместе с ними и интерес к нему, как к герою фантастического рассказа.
Однако чуть позже произошло нечто, заставившее меня в корне пересмотреть своё отношение к данному «неандертальцу».
Итак, внимание!
Однажды, я заглянул в табачный ларёк. Нет, вовсе не за сигаретами, курить я уж давно бросил. Просто мне понадобилось кое-что из сопутствующего товара, то ли жевательная резинка, то ли баночка кофе.
Так вот. Когда я рассчитывался с продавцом, меня кто-то небрежно подтолкнул в плечо. В негодовании я оглянулся, всерьёз собираясь приструнить невежду. Это был тот самый чудак, о котором я вам только что рассказывал. Учитывая предыдущие сведения о данном субъекте, к нему можно было проявить и кое-какое снисхождение. Потому я и промолчал.
– У вас, случаем, нет вот таких сигарет? – меж тем, любитель старины протянул продавцу пустую пачку из-под Винстона.
Марка данных сигарет была мне, конечно же, знакома. А вот внешнее оформление этой картонной коробки, предъявленной продавцу, в последний раз я видел лишь в своей молодости, то есть, лет тридцать тому назад. Что удивительно, данная ретро-пачка, которая была нынче в руках у наследника бабкиной квартиры, вовсе не выглядела такой уж и древней. Более того, она была как новая, будто бы приобрели её не ранее позавчерашнего дня, ну, а последнюю сигарету из этой пачки выкурили каких-то пять минут назад. Ну, а кроме того, запах!.. После того, как я бросил курить, моё обоняние стало чрезвычайно обострённым. Не мудрено, что я тотчас уловил запах столь ароматного табака, словно вернувшего меня в мою бесшабашную молодость. Настоящий табак!
Продавщица молча протянула «фанату ретро» пачку «Винстона», правда, уже в современном, более привычном для меня оформлении.
– Очевидно, вы меня ни правильно поняли… – поспешил с уточнениями чудик. –…Ведь я просил вас продать мне сигареты, именно в той упаковке, которую я вам только что показал.
– Извините, но мне впервые приходиться видеть подобную коробку… – в свою очередь возмутилась молоденькая продавщица. –…Это чё?.. Какие-то китайские?
– Сама ты китайская… – пробубнил незнакомец. – …В отличие от вашего суррогатного дерьма, которым вы нынче торгуете, это и есть самый настоящий табак.
Мне ничего не оставалось, кроме как усмехнуться и незаметно покрутить у виска указательным пальцем: дескать, чего взять с сумасшедшего. Полностью разделив моё мнение, улыбнулась в ответ девушка-продавец.
Я оглянулся, дабы проводить взглядом странного типа. Тут-то и попались мне на глаза четыре молочные бутылки, уложенные в уже знакомую мне авоську!
Да-да, я вовсе не оговорился. Впервые те самые бутылки, которые чудик непременно таскал пустыми, нынче были наполнены белой жидкостью. К тому же, закрыты они были одноразовыми крышечками из пищевой фольги. Точно такими же крышечками, коими и запечатывались молочные бутылки в годы моей юности.
Когда наши взгляды встретились, чудак вдруг обратился ко мне с совершенно неожиданным для меня вопросом.
– Я слышал, ты книги пишешь?
Мне ничего не оставалось, кроме как неуверенно подёрнуть плечами, дескать, ничего подобного.
– Пишешь-пишешь… Причём, пишешь вполне сносно… – усмехнувшись, продолжил любитель доперестроечного «Винстона». – …И вовсе не нужно этого отрицать или стесняться. Правда, я бы посоветовал тебе быть более реалистичным. К примеру, в одном из рассказов, в котором ты попытался рассказать что-то обо мне, уж слишком много выдуманной отсебятины. И вообще, у тебя я вышел, каким-то придурковатым простачком. Быть может, это произошло от того, что ты плохо меня знаешь…
И ещё пара слов от автора.
История, о которой пойдёт речь в данной книге, основана на самых достоверных фактах моей жизни. За именами и фамилиями, которые были преднамеренно изменены, стоят реальные люди, так или иначе причастные к моей судьбе.
Каждый из тех, кто знает меня лично, может запросто подтвердить реальность тех или иных событий из моей биографии. Однако собрать их воедино и достоверно поведать читателю, сумею лишь я один. Любая иная трактовка будет являться неполной, либо крайне субъективной. Потому и может повлечь за собой ряд ошибок и упущений, которых мне хотелось бы избежать.
Глава 1
25.10.1995 г.
Осень. Поздняя осень. Отчасти, своеобразное время года. С одной стороны слякоть, грязь, бесконечно моросящий дождь, пронизывающий насквозь ветер. А с другой… Самое время для глубоких раздумий, фантазий о будущем и приятных ностальгических воспоминаний.
Я люблю эту пору. Как же здорово, после напряжённого дня, проведённого на этой омерзительной погоде, скинуть с себя мокрую и холодную одежду, завернуться в тёплое одеяло и целый вечер безмятежно провести в мягком кресле, краем глаза наблюдая через вибрирующее от порывов ветра окно, серый и унылый пейзаж. А ещё лучше, посидеть в эту пору в узком кругу старых друзей. В тесной, располагающей для общения компании, за рюмочкой крепкого алкоголя. Расслабившись, поболтать обо всём и одновременно ни о чём. К слову сказать, именно этим мы вчера и занимался. Со своими друзьями я отлично провёл время, задержаться до позднего вечера. Потому, собственно, с самого утра у меня тяжёлая и гудящая голова. Плюс неприятная сухость во рту. Короче, абстинентный синдром или, проще говоря, жуткое похмелье.
Сегодня суббота. Дома скучно. Скучно, прежде всего, потому, что наша совместная с супругой десятилетняя семейная жизнь, увы, но, похоже, начала подходить к своему логическому завершению. По этой самой причине, я и мог позволить себе задержаться у друзей едва ли, не до глубокой ночи.
Никто из нас, наверняка, уж и не вспомнит: как и когда начался наш разлад, постепенно переросший в полное непонимание. Зато прямо сейчас, мы сможем запросто припомнить с десяток различных претензий друг к другу. На самый веский аргумент супруги, дескать, он пьёт – я вполне мог ей ответить: потому и пью, что у нас семейная жизнь летит в тартарары. Причём, вышеприведённая аргументация, как правило, являлась лишь прелюдией, некой затравкой перед долгим и бесперспективным спором из области сомнительной первостепенности яйца или курицы.
Скорее всего, всякая любовь, некое доверие, привязанность – всё это, на каком-то этапе нашей совместной жизни иссякло, пропало, улетучилось. И это при условии, что у Янки (кстати, именно так зовут мою супругу) эти самые чувства по отношению ко мне когда-либо были.
Впрочем, особо жарких споров, шумных скандалов, жутких ссор и прочих острых выяснений отношений между нами особо-то и не было. Подобные «разборки» в нашей семье как-то не прижились. По характеру, Яна относилась к категории не скандальных дам. Для меня гораздо страшнее была её иная тактика, предполагавшая полнейшее молчание, порой длившееся более месяца. Она меня игнорировала, словно я был пустым местом, будто бы меня и вовсе не было в комнате, в квартире, в доме, в её жизни.
Те «безмолвные протесты» были просто невыносимы. При этом все мои попытки по серьёзному обсуждению сложившейся, крайне критической ситуации вызывали в ней исключительно раздражение… Ох, извините. Молчаливое раздражение. Со временем, каждый из нас оказался морально выжат до последней капли. Именно поэтому, в один прекрасный момент, вовсе не сговариваясь, мы предпочли оставить друг друга в покое. Дескать, хрен с тобой, живи, как хочешь.
Невзирая на то, что мы всё ещё продолжали жить под одной крышей, тем не менее, у каждого из нас, уж давно была своя собственная жизнь. Для меня она складывалась из службы, встреч с друзьями и увлечением различными спортивными состязаниями, на которые я, как болельщик, непременно старался попасть при любом удобном случае.
В то время как жизнь моей «условной супруги» проходила в совершенно иной плоскости.
Попав в коммерческую среду, Яна обзавелась сомнительными связями. Под стать своим новым подругам, она предпочитала быть подчёркнуто независимой, о чём непременно заявляла мне при наших весьма редких, подчас вынужденных контактах и кое-каких случайных пересечениях.
Я, безусловно, подмечал, как Янкины новые знакомые, частенько появлявшиеся в нашем (всё ещё общем доме) относились ко мне если не с сочувствием, то уж точно с определённым презрением. Наверняка, данное отношение являлось результатом заранее выданных мне негативных характеристик, неких жалоб на свою несчастную жизнь, связанную именно с нашим неудачным браком. Точнее, именно я и являю источником всех бед и несчастий, обрушившихся на бедненькую Яночку. Надо полагать, любой из читателей неоднократно встречался в своей жизни с подобными персонажами, которые при первом удобном случае готовы излить душу, пожаловаться на судьбу и получить свою долю жалости, некоего сочувствия или сострадания.
Учитывая то обстоятельство, что между мной и супругой уж давно не было каких-либо близких отношений, я вполне допускал мысль о том, что у Янки имелся некий тайный ухажёр на стороне, а возможно и «полноценный любовник», о котором были прекрасно осведомлены все её новые подружки. По данному поводу они вполне могли посмеиваться у меня за спиной, муссируя данную тему в моё отсутствие: дескать, вот какая Яночка молодец, наставила рога этому идиоту.
Имея определённые оперативные возможности, я, конечно же, мог прояснить данный вопрос очень быстро. Однако не делал этого лишь по одной причине. Опасался, что правда жизни могла оказаться для меня чересчур жестокой. Потому, отчасти закрывая глаза на многие выкрутасы суженой, я продолжал прибывать в мире собственных иллюзий и воспоминаний о нашем прежнем, относительно счастливом прошлом.
При этом я оставлял, пусть и призрачную, а всё же надежду на то, что Янка, в конце концов «перебеситься», остепениться и наша жизнь войдёт в прежнее благополучное русло.
В то время как для моей условной супруги, похоже, всё уж давно было решено. Причём, окончательно и бесповоротно. Быть может именно поэтому, как-то совсем уж незаметно из речи Яны безвозвратно исчезло местоимение «мы». Остались лишь: «я», «мне», «моё».
Пожалуй, лишь одним единственным звеном, способным удержать нас с Янкой в одной квартире, по-прежнему оставались наши дети. «Будем жить ради них» – однажды заявила мне Яна. Помниться, именно так и были построены взаимоотношения в прежней семье моей супруги. То есть, между её родителями не было ни близости, ни уважения. Более того, тёща терпеть не могла тестя. Ну, а жили они вместе (точнее, мучили и изводили друг друга), опять же, рад своих детей. Данную, весьма знакомую Янке модель семейных взаимоотношений, супруга пыталась применить и в нашей семье.
Дети наверняка догадывались о наших чересчур сложных взаимоотношениях, и, тем не менее, старались вести себя так, будто бы в семье нашей ничего не происходит и мы по-прежнему благополучная ячейка общества.
Нынешняя субботняя скукотища развеялась сразу после того, как Яна с детьми покинула стены квартиры. Наверняка, они отправилась гулять на детскую площадку, либо в близлежащий парк.
Только теперь, оставшись в полном одиночестве, я в полной мере ощутил, как незримый энергетический накал атмосферы нашего дома (словно незримый шлейф непременно сопровождавший мою супругу) сошёл на «нет».
У меня наконец-то появилась вполне легальная возможность несколько «поправить» своё истерзанное похмельным синдромом здоровье, заблаговременно припрятанным для подобного случая шкаликом «белой». Удобно расположившись возле журнального столика, я, собственно, и приговорил ту бутылочку к «смертной казни». Причём, приговор был приведён в исполнение менее чем за час, без каких-либо колебание и угрызений совести.
Водочка, упавшая на старые дрожжи, действительно пошла мне во благо. Настроение значительно улучшилось и жизнь моя, как будто бы приобрела несколько иные, более радужные оттенки. Да, чего там оттенками, мир вновь засверкал для меня всей цветовой гаммой. Чёрно-белое окружение превратилось в яркие и насыщенные контрастами картины. На задний план отошли семейные дрязги, скандалы и прочее.
Горячие волны алкоголя уже вовсю бродившие по моему организму, постепенно захлестнули и весь мой разум. Тут-то и потянуло меня на приключения. Уже чётко работавшие мозги, принялись предметно размышлять над насущным вопросом, как провести сегодняшний вечер, дабы не пропал он даром (всё ж таки выходной). О том, чтобы провести вторую половину дня в компании с супругой, не могло быть и речи. Подобные попытки я предпринимал неоднократно, использовал различные тактики и манёвры, Однако все они оказались тщетны, потому и не видел я смысла, вновь и вновь ломать свои копья.
Впрочем, все мои, не на шутку разыгравшиеся фантазии по поводу вечерних планов, разом остудил звук провернувшегося в замочной скважине ключа и последовавший за тем скрип входной квартирной двери. По ритму и звуку шагов вошедшего, я безошибочно определил, что принадлежали они моей супруге, слишком рано вернувшейся с прогулки.
«Принесла ж, бл…, нелёгкая…» – мысленно ругая Янку за столь неожиданное появление в доме, попутно, я ещё и проклиная самого себя за то, что не успел ускользнуть из дома до её прихода. Одновременно я принялся поспешно убирать с журнального столика следы своего былого «алкогольно-закусочного преступления». Это я делал скорее по привычке, потому как в том не было какой-либо особой необходимости. Яне уж давно было наплевать, как на меня самого, так и на мои маленькие слабости.
Моя суета, так и осталась для супруги незамеченной. Я успел избавиться от компрометирующих меня улик, ещё до её появления в комнате (благо, коридор у нас длинный, с тремя поворотами). Более того, я успел встать с кресла. Не желая столкнуться взглядом с каменным, без эмоциональным лицом Яны, на всякий случай, я отвернулся от двери, сделав вид, будто бы, что-то ищу в книжном шкафу.
Каково же было моё удивление, когда супруга, в буквальном смысле ворвавшаяся в комнату, вдруг заговорила… Да-да, именно так. Яна заговорила со мной. Что само по себе, могло являться беспрецедентным фактом. Когда же она ещё и обратилась ко мне по имени, так я и вовсе обалдел.
«Дай-ка припомнить, когда в последний раз я слышал нечто подобное?.. Два или три года назад? А может, я просто водки перебрал, потому и прибываю сейчас в своих пьяных галлюцинациях?..»
– Игорь, ты можешь меня выслушать?.. – не успев войти в комнату, произнесла Яна. Дабы не дыхнуть на супругу концентрированным перегаром, в знак согласия, я лишь кивнул. После чего она продолжила. – …Мы гуляли в парк. Там-то я встретилась с достаточно интересным дядечкой… Точнее было бы сказать, он достаточно долго наблюдал за нами со стороны, а потом подошёл ко мне и назвал меня по имени…
Признаться, именно такой, переполненной эмоциями супруги, я уж давно не видел. Об этом, я мог лишь мечтать.
«Ну, точно, водки перебрал…» – в моей голове мелькнула уж вовсе не шуточная, а вполне реальная мысль, потому как ощущения мои были сейчас сравнимы с попаданием в некое зазеркалье, либо иной параллельный мир, в котором наша семейная жизнь развивалась по абсолютно иному сценарию.
Прошу поверить мне на слово. До мельчайших тонкостей зная характер своей супруги (всё ж таки прожили мы с ней достаточно долго), я был абсолютно уверен в том, что Яна не особо хорошо сходиться с посторонними людьми. Ей нужно для этого, ну, хотя бы пару встреч или несколько дней для определённого «привыкания». То есть, какой-то определённый временной промежуток. Тем более, когда речь идёт об уличном знакомстве.
Столь неожиданный поворот, отчасти застал меня врасплох. Я обернулся и постарался изобразить на своей физиономии некое любопытство. При этом мне пришлось приложить немалые усилия, дабы собрать в кучу, бегающие от выпитого спиртного, глаза.
– Чем именно, этот дядечка показался тебе интересным? – я поинтересовался лишь ради того, чтоб хоть чем-то заполнить внезапно возникшую паузу.
Яна быстро разулась, скинула с себя плащ и проворно села рядом со мной на диван. В ответ, я чуть поворотил свою пьяную харю в сторону, прекрасно понимая, что данная манипуляция уже не имеет никакого смысла, ведь пары спиртного, наверняка, уж давно успели долететь до её носика. Причём, в обыденной жизни, Янка и вовсе не стала бы со мной говорить, она бы развернулась и ушла, без каких-либо пояснений. Видать, данный случай был действительно, исключительным, из рук вон выходящим.
«Твою ж мать… Как она, всё-таки красива!.. – покосившись на супругу, мной вдруг овладело необузданное желание обнять её. – …Эти огромные глаза, эти волосы, это стройное тело. Ну, почему мы расходимся друг от друга всё дальше и дальше? Почему тебе нужен какой-то посторонний дядечка, дабы мы могли поговорить вот так запросто… Если она сейчас скажет: дескать, Игорь, давай обо всём забудем и начнём семейную жизнь заново – уж будьте уверены, я немедленно соглашусь. Разом забуду обо всех былых обидах, недоговорённостях. Если будет нужно, в лепёшку разобьюсь, брошу пить, забуду о футболе и хоккее, как и прежде, буду полностью посвящать себя исключительно семье.
И сделаю я это вовсе не ради детей, а ради нас, ради моей любимой девушки, которую я знаю ещё со школы.
По сути, именно таковой она для меня и осталась. Юная и весёлая девочка в школьном фартуке, ради которой я мог свернуть горы… Мог и опуститься на самое дно, потеряв всякий интерес жизни, если она будет ко мне абсолютно равнодушной.
Впрочем, чем чёрт не шутит. Быть может, этот самый дядечка и станет той самой отправной точкой для срочной реанимации наших прежних взаимоотношений. Ох, как бы я был ему благодарен, если всё сложиться именно так…»
– Слушай… – меж тем, продолжила Яна.
После чего, она поведала мне довольно-таки странную и отчасти малоправдоподобную историю.
Итак. Как собственно, мною и предполагалось, в то самое время пока я поправлял здоровье «Столичной», Яна с детьми отправилась в местный парк. По словам супруги, народу там было ни так уж и много. Потому, прогуливаясь по осенним аллеям, она и заметила пару посторонних глаз, неотрывно следящих за каждым шагом, за каждым её действием. По мнению Яны, незнакомцу, проявлявшему интерес к моей семье, было далеко за пятьдесят. Тем не менее, выглядел он довольно-таки бодренько. Примерно моего роста, спортивной комплекции, с аккуратной бородкой скрывавшей большую часть его лица.
– Чем-то он был похож на одного, весьма известного американского артиста. Фильмы с его участием частенько показывают по телевизору… – для пущей наглядности пояснила супруга, после чего несколько сокрушённо добавила. – …Вот только имя того актёра, я вовсе не помню. Однако, при случае, я как-нибудь тебе обязательно покажу…
Когда ж разговор зашёл об одежды таинственного дядечки, в пересказе супруги преобладали лишь восхищения и чрезмерные эмоции. Ну, а как иначе? В тряпках и импортных вещах Яна всегда знала толк. Короче, всё сходилось на том, что выглядел тот мужичок весьма солидно, богато и чертовски элегантно. Как мне кажется, именно супруга, первой обратила внимание на «богато одетого дядечку», и лишь после, периодически поглядывала в его сторону, подметила некоторый интерес уже с его стороны.
Пока дети играли в подвижные игры, Яна устроилась на парковую лавочку. Элегантный незнакомец вовсе не упустил благоприятного случая. Подошёл, поздоровался, сделал пару приятных комплиментов и попросил разрешения присесть рядом.
Ну, а после того как мужчина безошибочно назвал Яну по имени, она, похоже, и вовсе впала в полнейшее замешательство. Меж тем солидный мужичок продолжил «подливать масла в огонь». Как бы, между прочим, он сообщил супруге о том, что прекрасно знает как меня, автора данных строк; так и её, мою супругу. По крайней мере, для незнакомца вовсе не был секретом откровение о том, что Янка считает свой нынешний брак не самым удачным. Мужичок был осведомлён о наших частых конфликтах, о наших нынешних проблемах и тайных мечтах самой Яны.
– Представляешь?.. Он поведал мне то, в чём я сама себе не всегда могла признаться. Тот мужчина осведомлён о моей первой, неразделённой любви.
Кроме того, он напомнил мне о течении моих беременностей, сходу назвал даты рождения наши и наших детей. Без особых раздумий назвал, какие блюда я предпочитаю и какой косметикой пользуюсь. Он знал обо мне всё и был готов ответить на любой мой вопрос. При всём при этом, тот мужчина оставался крайне тактичным и обходительным, особенно тогда, когда разговор касался чего-то сугубо личного…
