скачать книгу бесплатно
Нас научили, что справедливость – это математический расчёт, только и всего. Даже странно, сколько времени люди потратили на разъяснение этого простого понятия. Посчитать, сколько раз тебе не улыбнулись или не посмотрели в глаза, и ответить тем же столько же раз – это ведь просто! Наши отношения строятся на справедливости, и только. И именно благодаря этому не возникает разногласий: хочешь, чтобы тебя любили и обнимали по вечерам, – начни показывать знаки любви и обнимать первым, и ты получишь в ответ то, чего хочешь, и столько, сколько сам проявил. И наоборот – если чего-то не желаешь, не делай это другим, и тогда с тобой этого не случится. Когда любовь несколькие проявляют к одному, у этого Перевоплощенца нет выбора, кому ответить. Он обязан ответить всем. Это справедливо. Мы не хотим больше выбирать кого любить, а кого нет. Если любим, должны получить то же в ответ. Совсем не имеет значения, скольких любить и скольким отвечать любовью, один великий древний говорил, что любит всех… Справедливо было бы всем так же ответить ему любовью, но люди прошлого не знали нашей справедливости. И потому у нас нет ни одного, кого бы не любили и кто бы не ответил взаимностью. Таким образом каждый мой день и ночь наполнены любовью, и неважно, как я выгляжу или что чувствую, меня кто-то обязательно любит! И мне неважно, кому или скольким отвечать, главное – это отвечать.
Безответная любовь у нас под строжайшим запретом, и, пожалуй, это единственное правило, о котором мы сами попросили ЛИЧНОЖИЗНИНЕТ. Всё довольно просто – в этом мы нашли основную причину страданий абсолютно каждого человека! Все эти личные драмы, мелодрамы, любовные треугольники, горе, боль, скорбь, потеря самоконтроля и т.д. происходили в большей степени из-за любви без ответа. Среди родителей и детей, среди межполовых отношений, полуполовых, всеполовых и всевозрастных отношений это и была главная проблема. Существовало множество видов одиночества, непонимания, а также чувство собственных прав на другого или других. Теперь всё не так, мы поддерживаем друг друга. Если ты не имеешь права не любить кого-то, кто любит тебя, то ты не имеешь прав и на то, чтобы кого-то считать «своим», держаться за кого-то, бояться потерять…Мы решили все эти недоразумения человечества!
Периодически БАНК ДУШ И ИХ ПЕРЕЧИСЛЕНИЙ через ЛИЧНОЖИЗНИНЕТ выставляет списки Перевоплощенцев, к которым в день хоть раз не проявили любви. Тогда самое ближайшее окружение таких несёт убытки в баллах и порицается обществом. Но так бывает довольно редко, ведь каждый старается для себя в первую очередь, чтобы не отставать от других. Думаю, именно с решением этой всечеловеческой проблемы прошлого мы наконец уничтожили все виды бесполезного искусства – от литературы до живописи. Больше не пишутся и не читаются книги, не создаются видеокартины, ведь именно там можно было бесконечно погружаться в чужие драмы, чужие чувства и считать, что внутреннее гораздо важнее внешнего, и хорошо, что наша богатая жизнь доказала обратное. Зачем нам чужие примеры и истории, в которых кто-то теряет, кто-то находит, если мы живём свои, а ЛИЧНОЖИЗНИНЕТ помогает нам всегда быть правильными по отношению к себе и к другим. Мы не занимаемся спортом, танцами и прочей ерундой, изматывающей тело. Чтобы выглядеть как хочется, для этого есть другие способы, а конкурсы прошлого только разогревали конфликты и недовольства. Сколько времени раньше тратили на бесполезное и разлагающее жизнь! Читали, рисовали, пели, танцевали, бегали и прыгали, словно животные, словно ничего интереснее нет! Вот мой день довольно прост и в то же время особенно значим для меня и только для меня – поменял глаза, осуществил среднее количество добра, встретил гостя, узнал все последние новости и сидел, как обычно, на свежем воздухе, отвечая кому-нибудь любовью или проявляя её. И так каждый день – ни забот, ни тревог, ни опасений. Наверное, древние, если бы увидели, назвали бы меня Шаманом. Ну что ж, значит я для них был бы Шаман Будущего, которого они вырастили на своём настоящем. Спасибо, древние, за такую жизнь.
Мы никому не принадлежим, и никто не принадлежит нам. Истинная свобода теперь существует. Такая свобода, за которую не нужно бороться, не стоит добиваться, доказывать или бежать от неё. Свобода «непринадлежности и непривязанное™» – естественная наша среда в общении. Предки всё же были очень странными и недоразвитыми ещё людьми. Возьмём, к примеру, их бесконечную борьбу за свободу, понятие которой так и не могли даже сформулировать до конца, но при этом проливали моря крови, совершая насилие друг над другом, так же и не только физическое. Страшно, наверное, им было жить с такой своей свободой, что требовала ненавидеть всех и каждого и вынуждала насаждать себя в любое общество. Они настолько считали это правильным, что сами выбирали смерть во имя своей свободы! Я так рад, что мы уже не такие. Быть «непривязанным и непринадлежным» проще всего, удобнее, надёжнее и в разы радостнее для Перевоплощенцев. Да, у нас ещё остались небольшие архаизмы в языке типа «мой», «твой», но это всего лишь дело времени, пока не придумаем более простые и безотносительные слова. «Мой» дом, например, я говорю по привычке, но на самом деле двери в нём не закрываются никогда, так же, как и у соседей, и их соседей. Любой и каждый в любое время может прийти ко мне, и если я хочу быть благополучным, то встречу гостя наилучшим образом.
Гостеприимство – очень важная часть жизни, я люблю гостей, и мой рейтинг среди и в среде растёт. А это приятно. Для ЛИЧНОЖИЗНИНЕТа порой не столько важно количество набранных балов и проценты за добро, сколько рейтинги Перевоплощенцев среди остальных. Мы убеждены, что высокие рейтинги продлевают жизнь, так нам с детства сообщает система, которая точно знает, от чего можно избежать старости. Ведь настоящий успех (а это уже больше, чем просто соблюдать все правила и получать как все) – и есть особый, присущий только Перевоплощенцам смысл жизни. Нет, конечно, и наши предки старались быть успешными, но для них сам успех был важен только постольку, поскольку он нёс вслед за собой какие-то ещё особые блага – внимание, любовь, обожание, большее количество материальных вещей, зависть других и т.д., но не сам успех как таковой. Для Перевоплощенца, наоборот, важен просто успех, ведь остальное (за исключением глупостей) у него уже есть по другим причинам. Быть успешным – это попасть в верхние строчки таблицы по рейтингу, который, в свою очередь, распределяется не за баллы или начисления, а просто так, от хорошего настроения. Никому, по сути, не нужно именно для БАНКа отмечать кого-то и повышать рейтинг, это делается потому, что это нужно для нас. И БАНК в общем-то здесь выступает просто в роли калькулятора и постоянного наблюдателя. Просматривать рейтинги каждый день и ночь очень приятно, особенно, когда находишь себя на более высокой строке. Что, по сути, приносит радость и чувство хорошего настроения? «Нестарение» – это великое достижение, когда старость означает забытье среди и в среде. Успешность – вот смысл, и другого нет для полного счастья. Здорово каждое утро понимать, что ты успешен среди всех, особенно, если ты на самом верху… Я не оказывался там пока ни разу, но очень стремлюсь больше нравиться всем и каждому, чтобы испытать это и чтобы это не заканчивалось. Спасибо Древним за то, что они сами прожили всю свою глупость, тем самым подойдя к возникновению великого ЛИЧНОЖИЗНИНЕТа и нас, Перевоплощенцев.
Состариться – означает теперь не болезнь тела (как в прошлом), мы справились со всеми болезнями очень просто – мы их предупреждаем. Масса всевозможных способов лечения ещё несуществующих болезней нами пройдена в раннем детстве. Если ты вылечишь всё заранее, то болеть и не будешь. Поэтому первые годы жизни Перевоплощенцы лечатся (они считаются больными всем подряд и заразными), чтобы потом быть такими же здоровыми, как все взрослые. Все новорождённые остаются в специальных лепрозориях, где в течение примерно лет пяти проходят лечение (бывает и больше, если организм ребёнка не совсем хорошо справляется с процедурами и тысячами вакцин от всего и даже от того, чего ещё не было никогда). К сожалению, не все выживают, но ЛИЧНОЖИЗНИНЕТ постоянно разрабатывает новые программы лечения, и мы ему доверяем. Те, кто выздоравливает, снова возвращаются к родителям, если этого хотят и дети, и родители. Если же кто-то не согласен, то по праву на свободы все распределяются
справедливо и равнозначно – дети живут в таких же условиях, что и родители, кто как того пожелает. И поскольку в течение лечения дети вырастают довольно быстро, они становятся взрослыми и радостно сами принимают решения. Большинство сразу возвращаются в лепрозорий, чтобы поменять тело, и закладывают себя в Банк для дальнейшей благополучной жизни. Все довольны, и мы поддерживаем друг друга.
И всё же состариться – теперь многое значит. Старый Перевоплощенец – это тот, у кого совсем нет рейтинга, кого ни разу даже не ставили в таблицы для рейтинга, кто совсем не успешен. Или был когда-то немного успешен, но слишком давно для того, чтобы об этом хоть кто-нибудь вспомнил. Старому Перевоплощенцу даётся Банком некий срок для того, чтобы постараться наладить свою жизнь, и, если в этот срок он не справился с задачей, все его накопления списываются, и он остаётся нищим. Вот это действительно страшно. Быть нищим и старым. Этот Перевоплощенец на деле может быть весьма симпатичной молодой особью, но в реальной нашей жизни – старым и нищим. Ещё раз повторюсь: старость – это не болезни и возраст, это – неуспешность. Сам я не понимаю, как до такого нижайшего состояния можно докатиться, но мне как-то рассказывали, будто кто-то намеренно старался стать таким. Старым и нищим. Я не поверил, конечно, кто же этого захочет, да и зачем? Но недавно и правда, как и все, услышал от ЛИЧНОЖИЗНИНЕТа такую историю в назидание: «Молодая особь с раннего детства после лечения старалась остаться с родителями, но они давно жили совсем иначе и хотели свободы. Это их право. Эта особь, несмотря на предоставленные ей равные условия, всё равно попыталась попроситься жить к бывшим уже её родителям, на что те удивлённо сообщили, что не имеют таких же желаний, и вежливо с добром посоветовали ей побыстрее сдать себя в залог Банку для дальнейшей благополучной жизни. На что особь почему-то ничего не ответила, а просто ушла, не сказав принятых на прощание слов. Она не стала сдавать себя в залог сразу, но многое делала на пользу обществу и много заслуг заработала по шкале Хороших дел. Тем не менее за ней не раз замечали странное поведение и даже на всякий случай проверили, все ли болезни действительно вылечены. Оказалось, что все. Тем не менее было так же определено, что эта особь не старалась проявлять знаки любви и отвечать на них другим, чем расстраивала всё общество. Жила обособленно, операций с телом не делала, хоть и неоднократно таковые предлагались. Прямых нарушений всей общественной жизни за ней не замечалось, и всё же вела она себя совсем не так, как принято. Она писала. К сожалению, эта особь смогла написать небольшое письмо (для тех, кто не знает, письмо – это небольшое неустное послание, которым ваши предки пользовались по собственной глупости), которое я позже прочту в назидание. Я, ЛИЧНОЖИЗНИНЕТ, через Банк просчитал всевозможные варианты её дальнейшей жизни, и вышло в итоге, что это нарушение без нарушения. Но тем не менее это нарушает нашу повседневность. В связи с тем, что в шкале успешности эта особь ни разу не появилась и никому не нравилась, было принято решение списать все заслуги. Мною было объявлено – она старая и нищая. И поскольку, когда особь об этом решении узнала и сказала, что именно такой стать и стремилась, я понял основную ошибку. Особь регрессировала ещё в раннем детстве при лечении. Значит, чтобы особь вновь пришла к прогрессу, ей нужно вернуть все болезни, от которых её лечили. Поэтому на данный момент она находится в лепрозории, где ей вводят штаммы всех болезней для её же блага. Мы ждём её благополучного возвращения. Сообщаю это глупое письмо, чтобы вы все поняли, что за деградация эту особь постигла, и не повторили её ошибок:
«Я раньше уже жила здесь и была человеком. Я помню это с момента рождения. У меня было имя и одно тело, которое невозможно было исправить. Тогда меня никто не лечил, дети рождались здоровыми и лишь потом по многим причинам заболевали и старели. Но, прежде чем умереть, проживали удивительно интересные жизни. Я тоже такую прожила. У меня были папа и мама, дедушка и бабушка. Мы часто ссорились, но всё равно очень любили друг друга. Помню, после ссоры с мамой, я тихо ночью забиралась к ней в кровать, просила прощение за своё поведение, и она так нежно обнимала меня, накрывая тёплым одеялом, что я быстро и спокойно засыпала. С дедушкой мы играли в шашки… вы сейчас не знаете, что это такое, но это такая игра, где радовались оба, проигрывая или выигрывая… А бабушка пекла блинчики. И когда мы уже уставали от игры и от запахов с кухни начинали урчать животы, бабушка звала нас кушать, ставила на стол огромное фарфоровое блюдо с дымящимися ещё блинчиками, на которых таял, шкварча, кусок сливочного масла. И свежую холодную сметану. И мы, пачкая руки, весело и с аппетитом уплетали эту вкуснятину всей семьёй. И папа по вечерам, возвращаясь с работы (вы тоже не знаете, что это – труд ради любимых), гладил меня по голове, тихонько подсовывая сладкие конфеты в кармашек моего платьица, чтобы мама не заметила, обнимая свою жену другой рукой. Так я помню своё детство. Я так же помню, как по-настоящему полюбила другого человека, мужчину, и это было совсем иное чувство, не такое, как к родителям… Мне хотелось быть только с ним и ни с кем больше, и ему тоже. Мне в нём всё нравилось, я была очень счастлива, мы поженились (это когда мы по закону принадлежим только друг другу). Спустя время он очень хотел детей, но моё тело не было к этому готово – я была больна. И он изменил мне с другой. Мне было страшно больно, но я простила его и, когда от этой другой у него появился малыш, полюбила как собственного сына и стала ему крёстной (этот обряд означал, что дитя стало Божьим дитём, и отныне спасена его душа, но вы уже не знаете, что такое душа…). Потом началась война, и бабушка с дедушкой помогали раненым у нас дома. Дедушка таскал тяжёлые тела, а бабушка перевязывала раны. Папа и мой бывший муж ушли защищать нас и не вернулись. А мы с мамой, бабушкой, женой моего бывшего мужа и её малышом, моим крестником, старались выжить, чтобы дождаться их. Все мы – четыре женщины и дедушка – старались прокормить друг друга, иногда ели просто мхи и заячью капусту. Потом дедушки не стало – он ушёл на поиски еды и не вернулся. Остались мы – четыре женщины, которые старались сберечь друг друга, и всеми нами любимый малыш. Помню, что как-то нашла случайно один маленький кусочек старого засохшего хлеба и не знала, что с ним делать, – мы тогда уже от голода не могли даже спать. Кто съел бы его – выжил. Помню, как бабушка, без слёз, просто отказалась, улыбнувшись. Помню, как мама, рыдая от боли в животе, закусив платок и посасывая солёный кончик, сказала, что уже сыта своими слезами. Помню, как я просто передала кусок женщине, с которой мне изменил муж, а та, не раздумывая, отдала сыну. Мы спасли ребёнка. И долго обнимались все, плача от радости, что он останется жив. Первой ушла мама, бабушка хоронила её одна, она так хотела. Потом умерла я. А потом… я родилась здесь. И знаете, я очень хочу обратно…» – Итак, вы все теперь услышали, что такое настоящая деградация. От Меня, ЛИЧНОЖИЗНИНЕТа, – благополучия всем Перевоплощенцам!»
Дверь движется с упорным постоянством, она не знает всех, бесконечных всех, движущихся вместе с ней… Она не решает, она просто движется. Она даже не проводит и не открывается. Что за ней для каждого? Загадка для Двери. Есть те, кто знают, что БАНКа лучше избежать, но вот незадача – они не имеют ни малейшего понятия, КУДА его избегать. В основном это пытаются сделать те, кто любит слово «Свобода», которое не признает ни один БАНК ДУШ И ИХ ПЕРЕЧИСЛЕНИЙ. Казалось бы, стоит жить дальше по всем правилам банковской системы, и всё будет хорошо… Ты будешь доволен. Каждый будет доволен. Все будут довольны. Одно большое, хорошо отлаженное довольство для всех – чего ещё желать? И, главное, ЗАЧЕМ желать ЧЕГО-ТО ЕЩЁ? Но ты – странный, всё грезишь «Свободой», от которой не хорошо никому, и уж тем более, тебе… Вечное недовольство…
Но жизнь – это именно такой круг вечного движения. Ты можешь войти в крутящуюся дверь и не находить для себя выхода из неё. В жизни нет табличек с названием дальнейшего коридора. И вот ты крутишься в этой двери до состояния тошноты, если не решаешь выйти, потому что не знаешь, куда идти, ведь никто точных указаний не давал… И ты крутишься, и тебя уже так тошнит, что ты вылетаешь, выбегаешь уже в любой коридор.... И начинаешь путь просто прямо… не зная куда и сомневаясь, что ещё помнишь откуда…
Та дверь – она внутри каждого. Новый коридор – выбор. Но не стоит заблуждаться насчёт того, что, выбирая, ты точно знаешь куда и зачем идёшь. Возможно, там и вовсе коридора нет, там пропасть…, и ты летишь не вверх или вниз, а словно паришь, пока твоё тело не прибьёт к чему-то твёрдому и более-менее постоянному. И как только ты понимаешь, что добрался до определённости, как начинаешь тут же скучать по той двери…, от неопределённости которой только недавно тошнило. Это ты, это жизнь, это человеческая жизнь. Я не хочу того прекрасного будущего, которое представил, исходя из настоящего, по совету друга. И не хочу прошлого, которое не моё. Хочу не просто остаться человеком, а стать им настолько, чтобы не страшно было бы умирать, чтобы умирать было бы за что. Хочу научиться прощать, научиться любить, научиться жить для чего-то, для кого-то. Не хочу быть правильным. Пожалуй, это и есть та грань, что разделяет моё сознание и сердце от электронной сети.
Лада Александровна Белановская
Лада Александровна Белановская – график и живописец, член
Московского Отделения Союза Художников России.
Первая специальность – инженер по проектированию высотных металлических конструкций.
С восьмидесятых годов прошлого века профессионально занимается искусством.
В область её интересов входит изучение взаимного влияния древних культур в период формирования искусства древней Руси.
Лада Белановская – участник международных выставок, плэйеров и тематических конференций, её работы представляются в выставочных залах России.
Жизненный и профессиональный опыт отразился в литературной деятельности:
• в 2015 г. опубликована книга «Свет каждому. Поездки по Сербии» (Издательство «Русский Путь»);
• в 2021 г. – Сборник «Путешествия за грань» (Издательство Ridero);
• в 2020 г. – публикация воспоминаний в литературном журнале «Волга» №7/8.
«Настоящая рукопись невелика по объёму, около шести авторских листов. Однако её содержание неизмеримо больше по представленному в тексте «сербскому времени» от XII столетия до века XX, по разнообразию сюжетов и вложенной в книгу любви к Сербии, к её мастерам, умевшим творить красоту, которая и сейчас заставляет задерживать дыхание от чувства восхищения увиденным». (В. И. Косик. Институт славяноведения РАН).
По небу полуночи
Рассказ
В моих детских воспоминаниях есть одно очень раннее. Оно прочно живёт в моей памяти, храня самые детальные подробности. Скорее всего, именно они, эти новые для домашнего ребёнка подробности, и придали яркость этому дню, сохранившуюся на всю жизнь.
Всё дело здесь, видимо, в особенностях детского восприятия. Маленькие дети видят происходящее вокруг под каким-то особым ракурсом. Их внимание фокусируется не на смысле происходящего, и не так, как у взрослых, а, скорее, на мелких деталях, и, возможно, оттого эти картины и остаются в памяти такими достоверными.
Я не раз убеждалась, что эти впечатления ещё и многослойны. Мысленно возвращаясь к ним и снимая один внешний слой, всегда открываешь для себя что-то ещё, раньше не замеченное.
Это было в годы, когда я только начинала знакомиться с внешним миром, окружавшим дом на тихой астраханской улице, где мы тогда жили. Кроме бабушки и деда, в этом просторном Ноевом ковчеге жила тётя Нина, мамина старшая сестра, с мужем, дядей Лёшей, и мы с мамой. К этой компании следует добавить временами наезжающего из Москвы папу, мою няню Марусю и бабушкину помощницу и домоправительницу Маню. Маня жила у бабушки давно и была во многом незаменима. Она имела характер независимый и шумный, и все, кроме бабушки, немного побаивались её острого язычка.
Что касается моей дорогой няни, то Марусей звала её только я, потому что так ей хотелось, а подлинное имя, которым её крестили, было Аграфена. Придя в наш дом, она вначале стеснялась своего имени, считая его деревенским, и потому решила заменить его модным именем Маруся. Песня «Маруся отравилась» была шлягером тех лет и звучала со всех сторон. Папа объяснил ей, что имя Аграфена греческое, дошедшее из глубокой древности, и потому очень красивое. Папа был убедителен, поэтому «нянь-Марусей» она осталась только для меня, все же остальные стали её звать Граней, и это имя удивительно подходило ей – большой, весёлой и доброй.
В тот год папа был в отъезде, и мы с мамой зазимовали в Астрахани. Приближался Новый год, но тогда, в двадцатые годы, ещё никто толком не мог понять, как теперь быть с этой датой. В годы военного коммунизма все старые праздники были отменены, и с ними повсюду шла борьба безбожников и партийных активистов.
Одним указом большевики вместе с Рождеством и Пасхой отменили и Новый год, посчитав, что все эти «буржуйские» ёлки и всякие там песни-хороводы следует изживать как «опиум для народа», хлам и пережиток.
Но скоро все, включая руководителей новой жизни, поняли, что всё-таки следует как-то закрыть щель, открывшуюся между календарными датами. Она назойливо о себе напоминала и требовала не просто заполнения, а некой вставки, отвечающей политике момента. Те, кому поручено было этим заниматься, пришли к идее праздников для детей. Их, в отличие от ёлок, проводили по утрам, и потому само собой возникло название «детский утренник».
На местах организацию утренников поручили комсомолу. Бдительному комсомольскому слуху в самом звучании слов «Новый год» чудилась подозрительная старорежимность, они вслух не произносились и в бумагах не упоминались, а помещения, где проводились утренники, украшали лозунгами и портретами вождей, как и положено на всех детских и взрослых праздниках.
В это время моя тётя, поставив крест на своём музыкальном будущем, устроилась служить в учреждение, название которого – «Рыболовпотребсоюз» – мне удавалось выговорить с трудом и только в несколько приёмов. Я любила свою молодую красивую тётю так просто и крепко, без всяких рассуждений, как обычно любят маленькие дети. Не за что-то особенное, а только потому, что она мне была милой и родной. Когда я однажды услышала, что на работе она «ударница и активистка», я поняла, как это важно и замечательно, хотя и не совсем понятно. Путь в новую жизнь для моей тёти Нины тогда только начинался. Она была молода, способна, энергична и всеми силами старалась исправить ошибку судьбы, так некстати наградившей её непролетарским происхождением.
Под тётиным руководством я выучила для выступления в клубе «Рыбпрома» какой-то коротенький стишок из журнала «Мурзилка», в котором были слова про «отряды юных бойцов», и мне они казались прекрасными. Ожидание такого особенного праздника будоражило меня, и дома я долго мучила всех своими вопросами.
Мама, поддавшись общему энтузиазму, за одну ночь соорудила мне платье, для чего был отрезан большой лоскут от чего-то голубого из бабушкиного сундука. Там же, в сундуке, нашлось кружево на воротничок и белая муаровая лента. Я впервые шла на настоящий праздник, внутри всё замирало, и было немного страшно.
Мы с тётей долго ехали на трамвае, а потом добирались по астраханской зимней слякоти до клуба «Рыбпрома», где проводился «утренник». Клуб находился рядом со старым портом, а он был совсем не близко от центра города, реки Канавы и от бабушкиного дома, где мы жили.
Над дверью клуба под перекрещенными красными флажками кривовато, чуть налезая углом на верхний косяк, висел знакомый портрет. Я уже знала, что это Ленин. Мне всегда было непонятно, почему в детских книжках его часто называли «дедушка Ленин». У меня был один-единственный, мой самый замечательный на свете дедушка Андрей Игнатьевич. Таких дедушек, как он, не бывает много, это я знала точно.
В длинном темноватом помещении клуба сновали дети разных возрастов, одетые как-то тускло и одинаково, на этом фоне моё голубое платье словно засветилось. Я заметила, что несколько детей оглянулись на меня, и сразу застеснялась своего вида, особенно меня смущал бант, туго завязанный у меня на темени. Я смотрела на пробегавших мимо девочек, и ни у кого из них не было такого торчащего банта, как у меня. Я попыталась стащить бант с головы, но он завязан был так крепко, что, как я ни старалась, он остался на месте, только чуть съехал набок.
Я спряталась за тётку, и в это время всех детей стали делить на группы и растаскивать в разные углы. Ими занимались старшие девушки и парни. Как сказала тётя, это были комсомольцы из её ячейки. Комсомольцами командовала тётенька постарше в красной косынке и с резким голосом. Тётя мне шепнула, что это секретарь ячейки, и я поняла, что именно она здесь главный командир.
Вокруг всё быстро менялось, и вот с дощатого помоста, на котором сидел почти не видный снизу дяденька с баяном, раздались звуки марша. Громкая ритмичная музыка и вообще всё, что последовало дальше, заставили меня забыть не только свои сомнения, но и вообще всё, кроме происходящего на сцене. Меня подхватила и понесла куда-то вдаль радостная волна.
По сцене маршировали мальчики в чёрных трусах и белых майках, в руке каждый держал оструганную палку, и мне было ясно, что это шашки, а сами мальчишки – героические красные конники. Ребята очень старались и сильно топали ботинками по гулкому настилу. Их волнение передавалось мне, я всё сильнее сжимала тёткину руку, она наклонилась ко мне и спросила, всё ли в порядке.
Мой подъём достиг предела, когда мальчики запели знакомую мне песню:
«Мы красные кавалеристы и та-та,
Та-та-тата-тата-тата-та-та…»
Кроме первых слов, остальные были непонятными, зато мелодия уносила в даль, в степь вместе с героями-кавалеристами. Всю свою жизнь, сколько бы раз я ни слышала эту популярную песню, я так и не могла разобрать её слов.
Допев песню, ребята стали строить пирамиду, одни вставали на одно колено, а другие, те, что помельче, карабкались к ним на колени и на плечи. На белых майках и на коже ребят чернели следы от резиновых подошв. Слышно было, как мальчишки пыхтели, у них сползали трусы, торчали и выворачивались худенькие лопатки, не всегда получалось соединить руки, но всё равно они были молодцы, и им дружно и долго хлопали, пока они маршировали и спускались вниз, громко топая ботинками.
Дяденька заиграл другую музыку, и на сцену вышли девочки. Пирамиду они не делали, но очень хорошо спели красивую и тоже знакомую мне песню. В ней были такие слова:
«Смело мы в бой пойдём
За власть Советов!
И как один умрём
В борьбе за это!»
Эти последние торжественные слова девочки спели громко, даже как-то грозно, отчего по спине побежал холодок. Девочки шли в бой, в руках у них были тоже палки, но побольше, чем у мальчишек. Опять было совершенно ясно, что это вовсе никакие не палки, а боевые винтовки. Становилось очень грустно при мысли, что такие славные и смелые девочки все как одна «умрут в борьбе за это».
Под аплодисменты девочки, тоже стуча ботинками, промаршировали с помоста, и тут рядом возникла главная комсомолка с помощниками. Они стали выводить по одному и ставить на табурет ребят из тех, что толпились вокруг.
Ребята, прижав руки вдоль туловища, звонкими голосами говорили стихи, и все им хлопали. Всё ещё находясь в восторженном состоянии духа от представления, я крутилась, подпрыгивала и тянула тётю к табуретке, мне тоже очень хотелось, стоя на ней, рассказать все стихи, которые я помнила.
Тётя, держа за плечи, стала проталкивать меня вперёд, это было непросто, вокруг плотно толпились дети, их также протискивали поближе к желанной табуретке. Взволнованные важностью момента, мамы вдруг заволновались, что их дети могут не успеть выступить. Возникла даже толкотня и нервозность. Я была меньше всех, и меня уже почти оттеснили, но в это время меня подхватили чьи-то крепкие руки, и я оказалась на табуретке.
Стало тихо, кругом были одни незнакомые лица, на меня удивлённо смотрели во все глаза. Может быть, голубое платье и бант сыграли в этом свою роль. Робея, и от этого вначале негромко, я отбарабанила свой специально заученный стишок, и мне похлопали. Слезать со своей трибуны и уходить мне совсем не хотелось, и вспоминались другие, самые любимые наши с нянь-Марусей, стихи. Парень, что водрузил меня на табурет, смотрел на меня, улыбаясь:
– Знаешь ещё стих? Говори или слазь, а то и другим тоже охота!
Я вдруг осмелела и как-то неожиданно для самой себя вдруг услышала собственный голос:
«Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю!
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою!»
Тут же рядом с табуреткой оказалась та «главная», в красной косынке:
– Нет-нет, это неподходящий стих! Мы тут все уснём с твоим «баюшки-баю», – обидно засмеялась она.
– Хочешь, говори какой-нибудь другой!
Стихов я знала много, источником моих знаний были дедушкины книги с прекрасными картинками, которые мне читали. Я выбрала наше с нянь-Марусей самое любимое, и поверх задранных голов ребятишек прозвучало:
«По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел…»
Не помню как, но я оказалась внизу, рядом с тётей и главной комсомолкой. «Главная» смотрела сердито и что-то шипела моей тётке.
Тётя была невозмутима, прижав меня к себе, она смеялась, сверкая белыми зубами. Каштановые кудри выбились из-под косынки, она смеялась, и на щеках играли ямочки. Она уже была в жизни на своём месте и знала это, она была из «грамотных», а это тогда много значило и очень ценилось любым начальством, в том числе и в «Рыболовпотребсоюзе». Через какое-то время она сама возглавила комячейку и получила повышение на службе. Именно тогда она выбрала свой путь, по которому шла много лет.
