Вопрос национальной идентичности в контексте глобализации

скачать книгу бесплатно


Особенности веры обусловлены не только ее предметом, но и личностными качествами человека, который верит. Поэтому и в познании, и в коммуникации роль веры не может быть определена однозначно. Есть люди внушаемые, склонные верить, либо имеющие душевный склад, духовную организацию, направленную на скрытые, сокровенные слои бытия, их привлекает все таинственное, мистическое, являющееся предметом интуитивного постижения. Такая вера может быть слепой, иррациональной, фанатичной, не приемлющей никаких разумных альтернатив. Давая бескомпромиссную характеристику фанатизма и атеизма, Вольтер писал, что это два чудовища, которые могут пожрать и растерзать общество. Разница между ними состоит в том, что атеист в своем заблуждении сохраняет разум, подрезающий его когти, а фанатик одержим постоянным безумием, которое оттачивает его когти.

Вера – глубоко интимное, личностное чувство. Столкновение доводов разума и рассудка, с одной стороны, и религиозной веры, – с другой, – может быть причиной ее кризиса. Вот что пишет о своей вере и причинах ее кризиса митрополит Вениамин (Федченков) в своем труде «О вере, неверии и сомнении»: «Не помню, как и когда были заброшены в мою душу первые слова о вере матерью… Память уже застала меня верующим, каким были и мои родители…»[4 - Митрополит Вениамин (Федченков). О вере, неверии и сомнении. М.: «Отчий дом», 2011. С. 70.]. Особый интерес представляют размышления автора о кризисе веры, который он испытал в процессе образования в духовной семинарии: «Я был верующим. Но эта вера была верою по преданию, по традиции, по быту: семья, школа, семинария поддерживали это, не усугубляя, не раскрывая, не зажигая, а только сохраняя ее. Семинария ж привела к этому еще другое свойство: веру в ум, силу знания, рационализм. Мы воспитывались в твердом воззрении, что все можно понять, объяснить; что все в мире рационально. И вся наша богословская наука, в сущности – схоластическая, рассудочно-школьная стояла на этом базисе: все понятно. Никаких тайн! Посещали музеи, театры, Публичную библиотеку и не удосужились увидеть славного, знаменитого на всю Русь великого молитвенника и чудотворца – отца Иоанна Кронштадтского. Так возникает сомнение в истинности Священного Писания…». Автор отмечает и другой пласт Священного Писания, который противоречит науке и простому здравому смыслу, и который не может быть объяснен на путях рационализма и фактов науки. Какой же выход из этого интеллектуального тупика предлагают авторитеты церкви? Вот совет крупнейшего авторитета церкви Иоанна Златоуста: «Если ты чего-нибудь не понимаешь в Писании, то не печалься об этом, а прими на веру без рассуждения, ведь это же есть Божие Слово, а Бог говорит одну истину. Принимай же ее со всей несомненностью по одному тому, что она есть Слово Бога». Правда, для автора (Вениамина) эти слова вначале не показались убедительными, но впоследствии он понял: Лишь любовью дается знание: «Я спокойно читаю Слово Божие и сказанное принимаю совершенно мирно и убедительно: сам бог сказал! Чего больше? Чего убедительнее? Чего прекраснее? Чего доказательнее?»[5 - Там же. С. 110.]. А если и приходят вопросы вопреки желаниям нашим, то отодвинешь их «рукою» всей предыдущей веры, ума и опыта – спокойно твердо совершаешь дальше Таинство»[6 - Там же. С. 112.].

Эти рассуждения являются хорошей иллюстрацией сложности и даже невозможности межконфессионального диалога, обмена опытом, достижения взаимопонимания. А между тем в современных условиях возрастает значимость религиозного фактора. Переселяясь на территории чужих государств, люди испытывают определенные психологические трудности, чреватые эмоциональным срывом. Люди связывают свою национальную идентичность с принадлежностью к определенной религиозной конфессии. Это препятствует плодотворному культурному сотрудничеству – важнейшему средству консолидации общества. В этих условиях могут возникать серьезные риски межэтнических и межконфессиональных конфликтов.

Владеем ли мы информацией о географическом распространении и количественном составе населения нашей страны, приверженного различным конфессиям. Что мы знаем о язычниках, например? А это – народы Крайнего Севера, Якутии, Севера Башкирии, Горного Алтая. У нас есть целые регионы компактного проживания мусульман (Башкирия, Татарстан, большинство республик Северного Кавказа. Буддисты преобладают в Туве, Бурятии, Калмыкии. И каково количество так называемых неверующих в нашей, в прошлом атеистической стране? Называя себя верующим, не лукавит ли политик подобно коммунистам, тайком крестивших своих детей? И оправдана ли сегодня претензия на учреждение православного государства на территории РФ?

Серьезные проблемы могут инициироваться не всегда взвешенной политикой предпочтения православия как единственной опорой власти, намерением распространить свое влияние в общеобразовательные школы, где обучаются дети различных национальностей и верований. Характерный пример: церковные иерархи вынашивают идею использования в войсковых частях надувных храмов. Абсурдность самой идеи, не учитывающей реальности современной войны, вооруженных столкновений, очевидна. Но беспокоит и другое: а в мирное время? Ведь наша армия состоит не только из православных. Да, говорят иерархи, отведем для других свои комнатки, помещения, где они смогут молиться. Значит, для православных – храм (хоть и надувной) а для остальных – «помещения»? О каком диалоге может идти речь в этих условиях? Мы недостаточно владеем информацией о межэтнических и межконфессиональных конфликтах, возникающих на бытовой или иной почве. В любом случае возможность таких столкновений реальна. Поэтому последовательная реализация принципа светского государства, утвержденного Конституцией РФ, – как никогда актуальна.

Необходимо различать индивидуально-личностное переживание Бога и религию как содержание живого опыта массового сознания, сформированного воспитанием и религиозным образованием. Религия – это абстракция, реально существуют конкретно-исторические религии и религиозные сообщества, продуктивный диалог между которыми либо невозможен как по причине исторической (и географической) дистанции, так и в силу неприязненного и даже враждебного отношения друг к другу.

Претензии христианства или ислама на монопольное решение сложнейших проблем смысла жизни, морального выбора путем постулирования высших ценностей, выходящих за рамки кругозора смертного индивида, далеко не безупречны Понятие высшего идеала, морального Абсолюта формируется и в светском мышлении. Формирование ценностных ориентацией не должно быть монополией церкви или государства, эту функцию осуществляет культура в целом, обеспечивая преемственность живого, личностного опыта поколений. Наше будущее – диалог национальных культур, пропаганда их достижений, уникальности, уважительное отношение к богатству культурно-исторического опыта человечества.

Валиева Зара,

аспирантка Дипломатической Академии МИД РФ, Третий Секретарь Посольства Республики Южная Осетия в РФ

ГРАЖДАНСКАЯ МОРАЛЬ КАК КЛЮЧЕВОЙ ЭЛЕМЕНТ ПАТРИОТИЗМА (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ)

Ясное сознание своих обязанностей по отношению к отечеству и верное их исполнение образуют добродетель патриотизма

В. Соловьев[7 - Соловьев В. Национализм. Патриотизм. Из энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона // Новый Вавилон. 1994. № 1. С. 35.]

Нравственное достоинство нации в современную эпоху состоит, на наш взгляд, прежде всего, в умении выстраивать отношения с другими нациями и народами. Гражданская мораль нации формируется в добрых отношениях с другими людьми, уважении к соседу, стремлении к милосердию, умению прийти на помощь в трудное время. «Если страна ведет себя с соседями подобрососедски, а с малыми народами, входящими в ее состав, по-доброму, то это позволяет относиться к ней как цивилизованной державе»[8 - Фрагмент интервью с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым из его книги “Заметки и наблюдения // Из записных книжек разных лет”. http://yro.narod.ru/pressa/21/str3.htm]. Это и есть высшее проявление политического реализма.

Патриотизм, с одной стороны, означает открытость, взаимообогащение различных национальных культур, но с другой стороны, он – опасный материальный и культурный источник национализма, который может способствовать отторжению народов друг от друга, превращению патриотического сознания в консервант неприятия одного народа другим, культивировать ксенофобию и эксепшионализм. Мы хотим рассмотреть некоторые аспекты этого феномена на примере социально-политических реалий Южной Осетии.

Ключевая особенность политической истории Южной Осетии XX века заключается в том, что начиная с 20-х гг., и, заканчивая августом 2008 г., Южная Осетия несколько раз становилась объектом агрессии со стороны Грузии, независимо от того, какой политический режим был в этом государстве.

С 1918 по 1921 г. грузинские войска несколько раз предпринимали попытки изгнать осетин со своей земли, уничтожить осетинский этнос и осетинскую культуру, «упразднить» историю Южной Осетии. В мае 1920 г. правительственные войска Грузии развернули крупномасштабные военные действия на всей территории Южной Осетии. Правительство грузинских социал-демократов во главе с Ноем Жордания приступило к этническим чисткам и геноциду, стремясь «ликвидировать раз и навсегда всем надоевший осетинский вопрос… путем поголовного истребления осетинского населения. Есть Грузия, но нет Южной Осетии»[9 - Блиев М. Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений. М: 2006. С. 369.].

Это было начало курса на поголовное истребление осетин. Вооруженный странами Антанты грузинский карательный отряд, имевший приказ разрушить все осетинские поселения и изгнать всех мирных жителей, вторгся в Южную Осетию. Регулярные войска Грузии, которую поддерживала Лига наций, прошли огнем и мечом по всем ущельям Южной Осетии. Практически все сёла были сожжены и разорены; было организовано массовое убийство, в том числе, в городе Цхинвал. Более 50 тыс. человек были вынуждены спасаться бегством в Северную Осетию, многие из них стали жертвами голода, холода, тифа и холеры. Всего было убито и погибло более 5 тыс. человек, из них около 3 тыс. женщин и детей. Только спустя 70 лет – 20 сентября 1990 г. Юго-Осетинский областной Совет народных депутатов в своём постановлении квалифицировал события 1920 г. как геноцид осетинского народа.

Спустя много лет в августе 2008 г. история повторилась. Правительство «молодых демократов», во главе с М. Саакашвили, поддерживаемое странами Евросоюза и НАТО предприняло очередную попытку этнической чистки и геноцида в отношении южных осетин. Название военной операции – «Чистое поле» – говорит само за себя. В результате варварской бомбардировки города Цхинвала погибли ни в чем не повинные мирные жители. Уничтожены социальная инфраструктура и жилищно-коммунальное хозяйство, разрушены десятки объектов образования и здравоохранения, разрушены сети газопровода, водоснабжения и электроснабжения. Своими действиями Грузия грубо нарушила Гаагскую конвенцию о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта[10 - Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта (Гаага, 14 мая 1954 г.).].

О фактах этноцида говорят известные события целенаправленного уничтожения памятников истории и культуры Южной Осетии, ее столицы-города Цхинвала[11 - Истоки националистической политики Грузии в отношении Южной Осетии, связанные с фактами этноцида и геноцида осетин, имеют свою отдельную историю, и эта тема выходит за рамки настоящего изложения. Здесь мы обратимся только в недавнюю историю грузино-осетинских отношений.]. В 1989 г. XII чрезвычайная сессия народных депутатов Юго-Осетинской автономной области, выражая волю народа Южной Осетии на реализацию демократических прав и свобод, приняла решение о преобразовании Юго-Осетинской автономной области в Автономную республику в составе ГССР и обратилась к Верховному Совету Грузии с просьбой рассмотреть на сессии это решение. Президиум Верховного Совета ГССР, даже не вынося вопрос на Сессию Верховного Совета, отменил это решение. Сессия Верховного Совета Грузии образовала специальную комиссию по изучению статуса Юго-Осетинской автономной области и, как известно, отменила вообще автономию Южной Осетии, тем самым нарушив Конституцию СССР (ст. 71, 87). Грузинское национальное движение во главе с З. Гамсахурдия активно и целенаправленно стало внедрять в сознание своего народа идеи «богоизбранности» грузинской нации, мысль о «коренном» и «некоренных» народах, о «гостях» и «оккупантах». Земля, ее богатства, вода, даже воздух, объявлялись собственностью только грузинской нации. Яркой характеристикой этого времени стал лозунг «Грузия – для грузин», раздавались призывы к изгнанию или огрузиниванию негрузинского населения, раздавались призывы к стерилизации инородцев, если они посмеют иметь более двух детей.

В ноябре 1988 г. Совет Министров Грузинской ССР принял противоречащее Конституции СССР постановление о введении на всей территории Грузинской ССР делопроизводства только на грузинском языке. Это в одночасье превращало население Южной Осетии (кроме грузин) в неграмотных людей, поскольку образование в Южной Осетии получали на русском и осетинском языке и, соответственно, делопроизводство осуществлялось также на русском языке.

С мая 1989 г. развернулась настоящая информационная война против осетин. Лидеры различных национальных движений и партий Грузии, представители интеллигенции, деятели науки, культуры, соревнуясь в подборе оскорбительных выражений в адрес осетин, через средства массовой информации усиленно внедряли в сознание обывателя образ врага в лице осетин, абхазов, русских. Грузинские историки придумали миф о «пришлости» осетин, «гостях, засидевшихся на грузинской земле», которых «надо вымести грузинской метлой» за Кавказский хребет в Россию.

Первое столкновение началось 23 ноября 1989 г., когда тридцатитысячная колонна «демонстрантов» из Тбилиси и других населенных пунктов Грузии подошла к столице Южной Осетии Цхинвалу якобы для проведения «мирного митинга». Как выяснилось впоследствии, многие из «митингующих» были вооружены различными видами стрелкового оружия. Следует отметить, что предварительно, согласно распоряжению Министерства внутренних дел ГССР, у населения Южной Осетии было изъято зарегистрированное нарезное и гладкоствольное охотничье оружие, которое было передано на хранение в районные и городской отделы Управления внутренних дел Южной Осетии, а впоследствии было вывезено в Грузию. Кроме того, со склада вооружения УВД ЮОАО в мае 1989 г. было вывезено все служебное оружие на склады вооружения МВД ГССР. Таким образом, разоружив правоохранительные органы Южной Осетии, и вооружив приезжих «митингующих», а также местное грузинское население, грузинские националисты и потворствующие им коммунистические власти Тбилиси предприняли первую попытку силового захвата власти в Южной Осетии.

Жители города Цхинвал преградили дорогу приезжим «демонстрантам» из Тбилиси. Противостояние продолжалось трое суток. Не сумев войти в город, грузинские боевики взяли его в кольцо блокады, длившейся более 5 месяцев. За это время боевики различных грузинских вооруженных формирований и прикомандированные в Южную Осетию части грузинской милиции творили на дорогах и в селах Южной Осетии бесчинства, сопровождаемые убийствами мирных жителей с бесчеловечной жестокостью.

В результате блокады столицы Южной Осетии 36 человек были убиты, более 400 получили телесные увечья, из них 170 – тяжелые. Свыше 2000 человек из пострадавших осетинских сел стали беженцами. Сожжено 117 осетинских сел.

Многократные обращения народа Южной Осетии к руководству СССР, Съезду народных депутатов СССР, руководству Грузии дать политическую оценку этим событиям, к сожалению, не были услышаны, что во многом объясняется непростыми временами, которые переживала страна в то время. Провозгласив независимость Грузии, грузинские националисты открыто повели борьбу против автономных образований на территории бывшей ГССР. В этих условиях 20 сентября 1990 г. XIV сессия Совета народных депутатов Юго-Осетинской АО всех уровней приняла решение о преобразовании Юго-Осетинской автономной области в Юго-Осетинскую советскую демократическую республику. Были приняты Декларация о национальном суверенитете и Постановление о действии Конституции СССР на территории Южной Осетии. 16 октября 1990 г. сессия депутатов всех уровней назначила выборы в Парламент Южной Осетии, которые состоялись 9 декабря 1990 г.

8 декабря 1991 г. в результате соглашения в Беловежской пуще (БССР), СССР перестал существовать как субъект международного права. Конституция СССР, в правовом поле которой находилась Республика Южная Осетия, была отменена. В этих новых условиях Сессия Верховного Совета Республики Южная Осетия 21 декабря 1991 г. приняла «Декларацию о независимости Республики Южная Осетия».

Новая фаза противостояния началась в рождественскую ночь 6 января 1991 г. Около шести тысяч человек из числа грузинских милиционеров и переодетых в милицейскую форму незаконных военных формирований, вошли и оккупировали большую часть столицы Южной Осетии, заняли все основные объекты жизнеобеспечения.

Были блокированы все дороги, ведущие в г. Цхинвал. В это же время «Независимый союз энергетиков» Грузии отключил электроснабжение Южной Осетии и прекратил транзит российского газа в Цхинвал. В результате от переохлаждения в период с января по февраль 1991 г. в Цхинвальском пансионате для престарелых умерло 29 человек. В родильном доме г. Цхинвал по этой же причине скончались 8 младенцев. За период с января по апрель 1991 г. семь раз был взорван водопровод. Началась блокада Цхинвала, которая была прорвана 14 июля 1992 г. вводом российских миротворческих сил. В феврале 1991 г. грузинские бандформирования были вынуждены покинуть пределы Цхинвала. Заняв позиции на подступах к городу, они в течение нескольких месяцев из различных видов тяжелого вооружения в упор расстреливали жилые кварталы столицы Южной Осетии. Погибло и было ранено огромное количество мирного населения, в основном – женщины и дети.

Пропаганда насилия над осетинами была возведена в ранг государственной политики. В полном объеме началось массовое физическое уничтожение осетин. Новый этап этнических чисток длился с 1991 по июль 1992 г. и вновь поставил южных осетин перед проблемой выживания как этноса.

В мае 1992 г., после прихода к власти Э. Шеварднадзе, война против Южной Осетии приняла особо жестокий характер. Против Южной Осетии были брошены регулярные вооруженные силы – республиканская гвардия Грузии с тяжелой военной техникой. Боевыми действиями руководило вновь созданное военное ведомство Грузии. 20 мая 1992 г. было совершено одно из самых чудовищных преступлений против осетинского народа. На Зарской дороге, которая в период блокады и войны стала для осажденного Цхинвала единственной «дорогой жизни», грузинские экстремисты устроили засаду и в упор расстреляли колонну машин, которые везли мирных безоружных людей из Цхинвала в Северную Осетию. Погибло 33 человека, более 30 получили тяжелые ранения. Большинство сел в Южной Осетии со смешанным грузино-осетинским населением были превращены в чисто грузинские. Осетинское население этих сел вынуждено было бежать в поисках укрытия в Северную Осетию. Переводя политический конфликт в русло осетино-грузинских межэтнических отношений, и устроив бойню мирного осетинского населения, руководство Грузии преследовало далеко идущие цели, логика которых сводится к следующей формуле: нет осетин – нет проблем. Лишь с вводом миротворческих сил приостановилась кровавая бойня в Южной Осетии, наступила относительная стабилизация обстановки.

Не менее жестокой оказалась расправа грузинских национал-экстремистов над мирным осетинским населением собственно самой Грузии. Десятки тысяч осетин были репрессированы и изгнаны из своих домов, тысячи из них были убиты или зверски замучены. Несколько месяцев подряд из осетинских сел вывозили награбленное, разбирали и вывозили дома, угоняли скот. Число беженцев за это время достигло более 65 тыс. человек. В действиях против осетин, проживающих в Грузии, предельно обнажились истинные намерения руководства Грузии. Дело в том, что эта часть осетин, даже в местах своего компактного проживания, например, в Гуджаретском ущелье Боржомского района, ни разу за все время пребывания на этой земле не выдвигала никаких политических требований и никогда не брала в руки оружия. Напротив, они хотели жить в своих домах и быть гражданами Грузии. Уничтожая, калеча и терроризируя мирное осетинское население этих районов, власти Грузии ставили перед собой задачу физического уничтожения осетин как этноса.

Покончив с имуществом, грузинские солдаты при помощи местного грузинского населения разоряли осетинские кладбища, разрушали памятники и надгробные камни. Все вышеописанное говорит о присутствии в действиях грузинской политики элементов этноцида в отношении осетин.

Большинство осетинского населения Грузии, как было отмечено выше, бежало в Северную Осетию. Однако определенная их часть была вынуждена остаться и приспособиться к новым политическим условиям.

На фоне широкой антиосетинской кампании в Грузии усилился процесс интенсивного «огрузинивания негрузин». Вот один из ярких образцов такого «огрузинивания»: Решение Хашурского райисполкома Совета народных депутатов № 296 от 26 мая 1990 г.

Исполком райсовета народных депутатов Хашурского района вынес решение об исправлении осетинских и армянских фамилий. Жители Хашурского района грузинской национальности, носящие осетинские и армянские фамилии (Цховребашвили, Кулумбеговы, Микоян, Шавердян и др.) обратились в один из институтов Академии Наук ГССР, где было «установлено», что лица, носящие перечисленные выше фамилии – грузины, и им рекомендуется первоначальная форма фамилии[12 - «Декларация о Геноциде южных осетин в 1989–1992 гг.».]. По сути дела, Грузия в течение длительно времени проводила в отношении южных осетин политику ассимиляции и деэтнизации – процесс утраты этнической традиции, приводящий в результате к исчезновению этноса как системной целостности[13 - Термин впервые был введен Корявцевым П. М. в его книге «Философия антисистем» в 1994 г.]. Деэтнизацию можно иначе назвать «этническим ничто», «фриэтнизмом», которое приводит к «этнонигилизму», что выражается в потере этничности, утрате «исторических национально-культурных и языковых корней без адекватной замены новыми»[14 - Федоров Н. Проблема этносоциальной интеграции иммигрантов из бывшего СССР в германское общество. М., 1998. С. 16.].

Кроме очевидных проявлений геноцида и этноцида, Южная Осетия столкнулась с одним из вариантов косвенного геноцида – экоцидом, сознательным уничтожением растительного и животного мира. Экоцид – это война против будущих поколений населения той или иной территории, совершение действий, способных вызвать экологическую катастрофу, которая, в свою очередь, может привести к биоциду – истреблению всего живого на больших территориях.

Так, в 1979 г. тогдашним руководителем Грузинской ССР Эдуардом Шеварднадзе было принято решение о строительстве в Южной Осетии завода по производству мышьяка. Это на фоне того, что грузинскими властями в Южную Осетию практически не вкладывались средства на развитие. Против этого решения выступила группа осетинских преподавателей Университета во главе с известным ученым-химиком Юлией Габараевой, которой хорошо было известно, что это производство угрожает здоровью и жизни людей и что это производство может оказать катастрофическое воздействие на экологию человека в целом. Она развернула бурную деятельность против преступного решения грузинских властей. Начавшийся процесс подготовки к строительству завода был приостановлен, когда в Южной Осетии поднялась волна недовольства среди общественности. Шеварднадзе дал поручение разобраться и решить вопрос. В результате профессор Габараева подверглась гонениям. Во избежание неприятностей ей пришлось покинуть Южную Осетию. Итогом самоотверженной борьбы осетинских патриотов стало спасение Южной Осетии от нависшей над ней экологической катастрофы.

Финальной точкой стала военная агрессии Грузии в августе 2008 г. Пострадали Драматический театр им. К. Хетагурова, историко-краеведческий музей, музей Второй мировой войны, Библиотека имени Анахарсиса, картинная галерея, уничтожено здание Университета и Парламента Южной Осетии, в свое время являвшиеся памятниками архитектуры. Безвозвратно утеряны археологические памятники, здание синагоги, расположенные в древнем еврейском квартале и в окрестностях Цхинвала. Всего в результате в Южной Осетии было разрушено около двух тысяч жилых зданий, половина которых восстановлению не подлежит.

После этих событий народ Южной Осетии окончательно и бесповоротно определил единственно правильный путь для обеспечения безопасного существования своей страны и народа – путь к независимости. Тезис о невозможности проживания Южной Осетии в одном государстве с Грузией был юридически закреплен в референдуме, который был проведен 12 ноября 2006 г. и содержал единственный вопрос – о независимости. Более 90 % населения республики высказались за свободу и независимость своей родины. Именно итоги этого исторического референдума легли в основу Указа Президента Российской Федерации за № 1261 от 26 августа 2008 г., в котором говорилось: «Учитывая волеизъявление югоосетинского народа, признать Республику Южная Осетия в качестве суверенного и независимого государства»[15 - Указ Президента Российской Федерации от 26 августа 2008 г. № 1261 «О признании Республики Южная Осетия».Примечательно, что незадолго до этих событий в 2007 г. президент Грузии М. Саакашвили подписал указ об одностороннем выходе Грузии из межправительственного Соглашения с РФ о взаимодействии в восстановлении экономики в зоне грузино-осетинского конфликта и возвращении беженцев, подписанном в 2000 г., тем самым заблаговременно сняв с себя всякие обязательства за нанесенный ущерб.].

На протяжении всего 70-летнего периода пребывания Южной Осетии в составе советской Грузии и на протяжении последних двадцати лет борьбы за независимость, грузинское государство перманентно пыталось навязать свою волю народу Южной Осетии. Столкнулись национализм и патриотизм как два подхода к решению национально-государственных проблем. В этих процессах, как в капле воды, отражены многие мировые проблемы современных национально-освободительных движений и становления национальной государственности.

За короткое время независимости в Южной Осетии принят весомый пакет официальных документов, дающих оценку событиям как 1920 г., так и попыткам этнической чистки 1989–1990-х гг. Готовятся документы нормативно-правовой оценки итогов войны 2008 г[16 - «Декларация о геноциде 1920 г. в Южной Осетии», «Декларация о Геноциде южных осетин в 1989–1992 гг.», «О политической оценке событий 1918–1920 гг.», «Политико-правовая оценка событий в Южной Осетии с 1989–1992 гг.».]. В целях обеспечения безопасности народа Южной Осетии в будущем необходимо инициировать принятие Парламентом РЮО специального закона о безопасности, образовать группу ученых-экспертов по исследованию проблем этноцида, провести конференцию по изучению проблем преступлений против человечности применительно к событиям в Южной Осетии конца XX – начала XXI в. На протяжении долгих лет борьба народа Южной Осетии носила национально-освободительный характер. Патриотизм осетин как этноса, стиль жизни которого ориентирован на принятую в осетинском обществе иерархию ценностей, и одновременно искренне открыт всем культурам, населяющим мировое сообщество, стал средством построения государства и выживания нации. И в этом уникальность осетинского патриотизма в XXI в., основанного на национальной психологии, менталитете, укладе жизни, историческом опыте, самобытной культуре и древней истории осетинского этноса.

Викторов В. В.,

кандидат исторических наук, доцент, профессор кафедры «Философия» Финансового университета при Правительстве РФ

БЫТЬ И ОЩУЩАТЬ СЕБЯ РУССКИМ

На протяжении столетий Российское государство выступало как особая русско-православная цивилизация с присущей ей особым миром и русско-православным этносом. На формирование последнего оказали влияние три элемента восточноевропейской природы – лес, река и равнинная поверхность, принявшие живое участие в строении жизни не только русского народа, но и других этносов, живущих на Восточно-Европейской равнине. Эти природные факторы способствовали выработке таких черт характера, как мягкость характера, стремление к покою и раздумью, долготерпению и особому душевному настроению. Многовековое русско-православное воспитание выработали в русском этносе покорность, пассивность, веру в непогрешимость верховной власти правителя и в самодержавный характер власти, доходящей до любви к палачам, диктаторам и правителями России.

Вот почему современным политикам было бы неплохо знать историю и характер русского народа. Это знание и исторический опыт его многовековой жизнедеятельности могли бы помочь познать, понять его истоки и учитывать их при разработке перспектив развития и при анализе причин неудач при оценке современной действительности. Казалось бы, опыт культурно-исторического прошлого должен лежать в основе управления современными российскими процессами развития. Но это возможно лишь в обществе и при государственных руководителях, знающих культурно-историческое прошлое своей страны и являющихся подлинными патриотами, гордящимися своей Родиной – Россией.

Краеугольным камнем централизованного Русского государства стали духовные качества титульного этноса, основанные на русской идее. Ее стержнем являлось мессианское положение о Богом избранной судьбе и исторической миссии Руси и русского народа – страдать и стоять за православную веру и православную Русь. Не случайно Сергий Радонежский не только благословил Дмитрия Донского на битву за эту идею, но и послал двух монахов, в недалеком прошлом опытных воинов, на верную смерть, нарушив решение IV Вселенского собора, который запрещал монахам вступать в военную службу.

После падения Византии мессианская идея была развита старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем о Москве как последнем Риме и о Руси как единственном хранилище чистого православия. Так считали и многие русские мыслители, воспринявшие идею «Третьего Рима». По их мнению, Россия, чтобы не разделить судьбу двух первых, должна была встать на путь действительного улучшения своей национальной жизни и принести пользу всему миру.

Несмотря на трагическую и полную опасностей жизнь русского этноса, он неизменно на протяжении столетий сохранял свою самостоятельность и целостность, развивал свои этнокультурные, психологические и ценностные мотивации и ориентиры, следовал присущему ему образу жизни. Та культура, которую создали наши предки, развивалась не только благодаря собственному опыту, но и за счет вливавшихся в русско-православную цивилизацию культур других этносов, не являвшихся матрично-образующими. При этом присоединявшиеся к Руси народы сохраняли свою этническую культуру.

В ходе развития и контактов с другими этносами в русском народе получили развитие такие качества, как патриотизм, гуманная межэтническая уживчивость, веротерпимость, толерантность, готовность помогать не только единоверцам, но и народам, исповедующим другую веру[17 - См.: Российская цивилизация: особенности и пути модернизации: Доклады и выступления на межвузовской научно-практической конференции (17–18 ноября 2001 года) / под общей редакцией д. и.н., проф. Я. А. Пляйса. М. ФА, 202. С. 12–29.].

Далеко не все российские мыслители и правители воспринимали и понимали сущность и значение русско-православной самоидентификации России. С древних времен до наших дней многие из них так до конца и не поняли, что Россия – не Запад, и к оценке ее развития нельзя подходить с западноевропейских позиций. К. Д. Кавелин еще в середине XIX в. считал, что Западная Европа выработала свои доктрины, которые отвечали принципам жизни, основанной на прагматизме, которого не хватало России с ее соборностью и особым складом характера.

К. Д. Кавелин пришел к выводу о том, что русские славяне трижды подпадали под иноземное влияние[18 - См.: Кавелин К. Д. Наш умственный строй. М., 1989. С. 178.]. Он, как и другие русские мыслители, полагал, что последствия этих влияний для общества были различны, но «духовное ярмо» добровольно на себя надевали в основном только привилегированные слои русского общества.

После петровских преобразований и разгрома Наполеона Бонапарта Россия включилась в европейский процесс, что привело к обострению проблемы ее дальнейшего самостоятельного развития и ее места в мировом сообществе. Выбор пути в рамках русской идеи усилил борьбу тенденций, которая привела к образованию двух течений в русской общественной мысли – прозападной и славянофильской. В известной мере они дожили до начала XXI столетия и связаны не только с отрицанием или утверждением русской идеи, но и с понятием «быть или только называть себя русским».

Начиная с Петровских преобразований, понимание быть и оставаться русским воспринималось каждым российским сословием далеко неравнозначно, потому, что не только каждое российское сословие воспринимало его по-своему, но и внутри сословий отношение к нему и его понимание имело свои особенности. Поэтому не случайно в связи с усиленным проникновением в Российскую империю западноевропейской культуры, поддержкой этого процесса со стороны самодержавной власти, с развитием европеизации части российского дворянства немало его представителей выступило в защиту русско-православной культуры.

Находясь под впечатлением выступления декабристов, Николай I ужесточил внутриполитический курс, но вынужден был признать необходимость обоснования правительственного курса, нашедшего выражение в формуле «православие, самодержавие, народность». Под придуманную триаду нельзя было загнать общественную жизнь страны, о чем свидетельствует «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева. Его письмо было актом не против России, а болью за нее. Чаадаев поставил проблемы необходимости достойного существования России, проведения «здравой политики». Эта тема получила последующее развитие в работах целого ряда русских мыслителей, в том числе в трудах А. И. Герцена, Н. П. Огарева, Н. Я. Данилевского, В. С. Соловьева и др.

Однако не следует идеализировать русский этнос, поскольку складывавшиеся объективные и субъективные условия приводили подчас к непредсказуемым действиям и результатам. Это происходило тогда, когда долготерпение сменялось нетерпением и нетерпеливостью, раздумье и спокойствие – непримиримостью, жестокостью и скоропалительностью. В этих случаях на смену принципа «миловать», приходил принцип «казнить». Такая подмена принципов приходила, как правило», в экстремальных условиях русского бунта и революций, которые в свою очередь сменялись смирением и покорностью высшим силам или новым правителям, раболепием, косностью и апатией, воспоминаниями о прошлом и его идеализацией, ведшим к застою.

Необходимо исходить из того, что на протяжении столетий российское общество представляет собой сложный организм, которому присущи самобытные особенности, коренящиеся в исторической традиции. Россия – не Восток и не Запад, а самостоятельная цивилизация, которую невозможно насильственно и механически сделать составной частью западно-христианской или атлантической цивилизации.

Есть ли возможность, и при каких условиях можно ощущать себя русским человеком? Можно перечислять ситуации, когда человек испытывает чувство гордости за свой народ и свою Родину. Что же значит – быть русским в современной России? После ликвидации Советского Союза возникло немало трудностей, которые не преодолены до настоящего времени. Речь теперь могла идти не столько об идентичности России, сколько о возможностях ее выживания как самостоятельного государства.

Для преодоления кризиса идентичности России, прежде всего, необходима государственная идеология, в основе которой должна лежать русская идея – неосознанный набор ценностей, отражающий религиозное, научное и политическое мышление, культуру, включая народ с его научным и обыденным (житейским) восприятием мира. Предстоит ответить на главные вопросы, связанные с кризисом российской идентичности: «Кто мы?», «Куда мы идем?», «Кем хотим стать?», «Каково будущее России как самостоятельной культурно-исторической общности в условиях развивающихся глобализационных процессов?».

Ответить на эти вопросы не просто, поскольку советская идеологическая система разрушена, а современная система не только не сформирована, но даже теоретически не сформулирована. Необходимо, прежде всего, не «оплакивать» советское прошлое, а создавать новую систему ценностей. Советский миропорядок утрачен и это объективная реальность. Действительно, на протяжении многих лет он выступал, как стабильная система, вселявшая уверенность, спокойствие, мирное благополучие. Вина на его потере лежит не только на советских руководителях, но и на советском народе, который был приучен молчать и терпеть. В декабре 1991 г. никто из представителей этой новой социально-экономической и политической общности не встал на защиту Советского Союза и законной советской власти.

Россиянам необходимо задуматься, почему, начиная с середины 80-х гг., советский народ начал подпадать под влияние различного рода руководителей из числа любителей пошуметь, пообещать и ничего не сделать. Разрушителям СССР, который фактически был приемником многовековой России, удалось прийти к власти из-за равнодушия советского народа, который остался пассивным после подписания нелегитимных Беловежских соглашений. Наше собственное равнодушие привело к тем стремительным изменениям, которые произошли в стране в результате разрушения формировавшихся социалистических отношений.

Многие российские граждане ждали, что кто-то им даст все необходимое, а уж Запад им поможет. Манна небесная с неба не упала, обещания развеялись, и в условиях победившей вседозволенности, которую до сих пор выдают за демократию, пришло невиданное расслоение общества. Хотя бы сейчас надо размышлять, почему в России удалось установить, якобы, демократический миропорядок, который был нужен не народу, а узкой группе политических и экономических «новых русских» политиканов.

От воспоминаний о прошлом каждому сознательному российскому гражданину необходимо переходить к продуктивному труду. Запад никогда не помогал России, делать этого никогда не будет. Если мы обратимся к мировой истории, то мы увидим, что в большинстве случаев по отношению к России он был не благодарен и циничен. Таково его кредо.

В России XXI века, действительно, происходят немалые изменения, и они ощутимы и наглядны. Тем не менее, новые ни российская, ни русская идентичность не формируются, гордиться «новой» России пока нечем, поскольку она продолжает жить за счет остатков советского экономического, военного и научно-культурного потенциала.

На мой взгляд, кризис российской идентичности – это явление не столько экономическое и социально-политическое, сколько культурно-историческое, поскольку Россия утратила свое исторически сложившееся представление о самой себе, что начало происходить еще в советский период. Выход из создавшегося положения лежит в осмыслении позитивного и негативного культурно-исторического опыта ХХ столетия, и с учетом этого осмысления выработки долгосрочной стратегию развития страны в XXI столетии. Но, ни у государственной власти, ни у общества пока нет ясных и единых позиций по основной проблеме: «Кто мы, каково наше место в современном мире, что делать и кто может решать совокупность многочисленных проблем, обеспечивающих будущее России?».

Дальнейшее затягивание процесса национального самоопределения и роли России в мировой политике чревато утратой ею законного и естественного места, а в более широком плане – в глобальном историческом процессе в целом. С конца 80-х гг. сначала Советский Союз, а потом постсоветская Россия отодвигается на периферию мирового развития, что уже имеет крайне негативные последствия не только для нее, но и для всего мира. И это происходит, несмотря на видимые в последние годы успехи во внутренней и внешней политики России. Однако они только приостановили дальнейший ее отход на периферию мировых отношений.

Это происходит потому, что за последние два десятка лет основные дискуссии и политическая борьба в России идет вокруг экономических и политических вопросов, интересующих кланы и политические группировки, пришедшие к власти. Властные структура и узкая группа политиков продолжают обсуждать проблемы, как должна быть устроена экономика, какую роль должно играть ней государство, как добиться того, чтобы экономика развивалась на благо всех граждан, каким образом создать политические и государственные институты, отражающие волю народа и действующие в соответствии с нею.

При этом проблемы культуры вообще отброшены на периферию и мало кого интересуют. Преподавание гуманитарных наук во многих вузах последовательно сокращается или исключается из учебного процесса.

Неустойчивость в экономической и социально-политической жизни вызывают у значительной массы населения России чувство тоски по «сильной руке» и «железному порядку» при некотором признании необходимости сохранения и даже последовательном развитии основных демократических институтов: правового государства, гражданского общества, представительной демократии, свободы слова и совести, творческой самореализации и т. д.

К сожалению, несмотря на многочисленные заявления российских высших политических кругов, представления о новой России у той части международного сообщества, которую принято называть Западом, продолжают в основном по-прежнему оставаться окрашенными в негативные тона. На Западе более или менее хорошо знают, чем Россия не должна быть, но не имеют конструктивных идей и соображений относительно того, чем Россия может и должна стать, если все-таки обретет свою национальную идентичность.

Это необходимо не только в интересах России, но и Западах, поскольку политика современной России должна быть предсказуемой и управляемой российским обществом и в его интересах. В противном случае трудно будет выстроить жизнеспособную систему партнерских связей, материализованную в плодотворное и равноправное сотрудничество с Западом по широкому кругу фундаментальных проблем мировой политики. Но западное сообщество, зараженное эгоцентризмом, поглощено навязыванием своего видения настоящего и будущего мира странами мирового сообщества в ущерб этим странам.

Поэтому Россия должна продолжать поиск своей национальной идентичности и определять национальную стратегию своего развития в условиях, происходящих в мире весьма противоречивых процессов глобализации. Нельзя не заметить, что эти процессы наталкиваются на национальную идентичность и могут привести к поражению идентификационного ядра, хранящего наиболее устоявшиеся, накапливающиеся порой тысячелетиями этнические характеристики о себе самих.

Сохранение и укрепление этого ядра, как представляется, и составляет важнейшую задачу национальной безопасности, поскольку национальная идентичность является ее сущностной основой и одновременно важнейшим ресурсом конкурентоспособности в условиях глобализации. Причем для многих стран это означает сохранение национального выживания. При этом в мире получают развитие многообразные конфликты, исход которых зависит от прочности сложившихся национальных идентичностей.

Утрата национальной идентичности ведет, как показывает мировая практика, к потере не только национальных ценностных ориентиров, но и значительной части национального суверенитета государств. В условиях повсеместного и всеобъемлющего кризиса каждое государство, даже из числа тех, которые добровольно и сознательно передают значительную часть своего национального суверенитета более мощным государствам и межгосударственным объединениям, делают все возможное, чтобы сохранить собственную национальную идентичность. Поскольку идентичность является важным структурным компонентом выживания национальных государств, то она сама вовлекается в водоворот всемирной конкуренции. Идет «битва идентичностей».

В битве идентичностей России необходимо сохранить центральное идентификационное ядро, обеспечивающее ее субъектную устойчивость, государственную и культурно-историческую жизнеспособность, а также конкурентные преимущества в современном мире. Многие качества, характерные для русского этноса, потеряны в советский и постсоветский периоды. В результате возникла угроза существования русской культуры.

При этом нельзя допускать разрушения русской культуры и его носителя русского народа. Если они не выстоят против напора массовой культуры Запада, не устоят этнические культуры народов Российской Федерации. Продолжающееся проникновение западной массовой культуры в российскую культурно-историческую общность, начавшееся еще в советский период, несравнимо ни с одним из ранее названных выше влияний.

Идет процесс тотального разрушения самобытных этнических культур народов России. И самую активную роль в этом процессе играют средства массовой информации, и, в первую очередь, каналы центрального телевидения, радиовещания и немалая часть творческой интеллигенции. Это, кажется, начали хорошо понимать даже либерально-демократические руководители современной России. Поэтому не случайно Указом Президента Российской Федерации № 537 от 12 мая 2009 г. была утверждена «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года»[19 - См.: http://www.scrf.gov.ru/documents/99.html].

В принятой Стратегии сформулирована основная задача, стоящая перед Россией – формирование и поддержание собственной национальной безопасности, создание внутренних и внешних условий для реализации стратегических национальных приоритетов[20 - См.: Там же. С. 1, 2.]. В документе названы важнейшие направления обеспечения национальной безопасности, которые должны обеспечивать реализацию конституционных прав и свобод граждан России, обеспечивать осуществление устойчивого социально-экономического развития и охрану суверенитета страны, ее независимость и территориальную целостность. К числу основных характеристик состояния национальной безопасности отнесен уровень обеспечения ресурсами здравоохранения, культуры, образования и науки в процентном отношении от валового внутреннего продукта.

В принятом документе отмечено, что в условиях глобализации процессов мирового развития, международных политических и экономических отношений, формируются новые угрозы и риски для развития личности, общества и государства. В этой связи Россия, в качестве гаранта благополучного национального развития, казалось бы, должна перейти к новой государственной политике в области национальной безопасности.