скачать книгу бесплатно
Под звуки гаммы рвутся быль и небыль.
Впервые рада вылететь в трубу —
в нее в момент свернулась полость неба,
и глас трубит восход – иже еси!..
Но до-мажор завис всего в полтоне
от выхода – буксует нота си,
а глас фальшивит и летально гонит.
Hе выход запасной – простой исход,
логичный, будто эхо после крика,
и небо – не вокруг, не над, не под,
оно – внутри мигает аварийкой…
Тоннель, воронка, вОроны, стрижи…
Пульсация секунд, свет – ближе, ближе…
Но кто-то в белом требует: дыши!
И кто-то рядом молится: живи же!..
Крепки узлы. Тягуча пелена.
Невнятны голоса, размыты лица.
Отчетлив кот, глядящий из окна
вслед улетевшей нерожденной птице.
Чужая
Я больше не приду сюда —
ни в этот двор, ни в эти стены,
где постоянно переменны
удача, ветер и судьба,
где столько лет за кругом круг
меня вели чужие боги
и отжимали грубо соки
вращеньем будней-центрифуг,
где плющ крадется по крыльцу
и умирает у порога,
где дождь – холодный недотрога —
руки не даст, бьет по лицу,
где солнце медленно за шкаф
сползает, прячась в пыль вселенной,
и, улыбаясь лицемерно,
слепит врасплох, исподтишка,
где окна – тихая вода —
так глубоки, темны и немы…
Чужая жизнь, чужая тема.
Я больше не приду сюда.
Здравствуй…
Мы встретились. Паршивых две овцы. Два комика из пошлой оперетты —
напившиеся августа глупцы. Две рыбины из высохшего лета.
Настроим звук и наведем мосты. Заглавие останется в кавычках.
Mы будем говорить до темноты о чем угодно, только не о личном.
Изгибы улиц подчеркнет неон, и вечер будет плыть, шуметь и петься,
a твой невозмутимый баритон – взрывать мое смеющееся меццо…
Придут счета, дожди, осенний грипп. Hад линиями Наска древних инков
парить под солнцем будет пара рыб, считая друг у друга чешуинки.
Шершавым языком из рыбьих кож залижет время будние печали.
Но все же ты когда-нибудь уйдешь. А может, я, хвостом вильнув, отчалю.
И воздух станет сразу тяжелей, и кто-то, спотыкаясь о пороги,
где лУны абразивных фонарей шлифуют мокрых улиц водостоки,
пойдет по кнайпам, пО миру, в народ. Забьет крест-накрест зону циферблата,
отрежет дреды, чешую сорвет и забинтует тайные стигматы.
Он будет пить и осенять крестом веселую подвыпившую паству…
Но по сюжету это всё – потом.
Сейчас – вокзал, перрон, глаза и… "Здравствуй…"
Влад Васюхин. Рождественский репортаж
Член жюри второго Открытого чемпионата России по литературе
Рождественский репортаж
У новости будет вселенский охват:
«Смотрите, к Мессии пришли три волхва!
Явились с дарами персидские маги…»
На это не жалко минут и бумаги,
звенят голоса и сливаются в хор:
«Зовут их Гаспар, Балтазар, Мельхиор…
Смотрите, вот золото, ладан и смирна…
Цари поклонились и замерли смирно…»
Реклама. «Мы снова в эфире! И лучше
расскажет об этом Иосиф Обручник».
Опять комментатора вспыхнет cadenza —
под светом звезды и на крике младенца.
И слушает молча планета глухая,
как дышит вертеп Его, благоухая…
24 декабря 2012
«Я проходил заросшим садом…»
Я проходил заросшим садом
в деревне тихой и чужой,
где лето подбивало сальдо
и мялась осень за межой.
Среди отяжелевших яблонь
и гроздьями висящих слив
мне говорить хотелось ямбом —
был вдохновения прилив.
За мной следили из-за ставен,
где золотых шаров стена,
и та, кем был тот сад оставлен,
и тот, кем брошена она…
20 августа 2012
Разговор в семействе Винздоров
– Чьи это задницы? Чьи это хари?
– Ах, неужели? Снова принц Гарри!
– О, папарацци, наглые твари!
Тут компромата – целый гербарий.
– Это скандально! Это пикантно!
– Лучше бы мальчик учился бельканто…
– Гадкий наш Гарри! Снова в угаре…
– Всеми заброшен, как дети в Уганде…
– Вот бы его проучила Диана…
– Да, не икона! А кто без изъяна?
– Ты посмотри-ка, важный, как барин,
рыжая бестия! Сладкий наш Гарри…
– Ну, а на мой взгляд, олух он сельский,
принц называется, Гарри Уэльский!..
– Мы его любим! Души в нем не чаем!..
И не читайте таблоид за чаем!
24 августа 2012
Монолог официанта кафе «Флориан»
Александру Аверину
Быть официантом на Сан-Марко!
Смазливым, легким, без усов…
Пусть кто другой одет немарко,
а я белее парусов.
Мой черный чуб набриолинен,
шикарен смокинг, но не суть…
Важнее, что поднос с "Беллини",
как Конституцию несу!
И миллион голодных женщин,
с усталых глаз сгоняя хмарь,
меня запомнили не меньше,
чем баптистерий и алтарь.
15 августа 2012
«Толстуха маялась в метро…»
Ренате Литвиновой
Толстуха маялась в метро…
И вдруг – о, боже! – балерина.
Она – толстухи половина,
а грудь – о чем базар? – zero.
По лицам пронеслась волна,
хоть не курсантская казарма:
«Какие руки! А спина!..
Ах, эта шея! Бездна шарма!..»
Толстуха, прекратив жевать,
живот втянула, пряча пончик,
и прошептала: «Вашу мать,
мне никогда такой не стать!
Она – на сцене, я – на почте».
Слониха смотрит на газель,
терзает всю ее обида:
«Ну почему я – не Жизель?
Ну почему я – не Сильфида?»
Достав из сумочки платок
и скомкав с нежностью садиста,
она соленый кипяток
направила в кусок батиста.
А балерина извлекла
отнюдь не зеркальце и пудру,
а лебединые крыла,
сведя обыденность к абсурду!
9 июля 2012
Геннадий Антонов. …стихи без морали…
