скачать книгу бесплатно
–…И я позвала их к себе. Вот. Они сказали, что поезд поедет, когда взойдет луна. Значит, уже скоро.
Валька остановился.
– Нельзя же так ? пускать в свой мир кого угодно, ? сказал он с укором. ? Может, они преступники или злодеи какие.
– Да ну тебя! Это же не ваши комиксы! В реальном мире не бывает злодеев! ? крикнула Алиса уже на бегу.
Валька поплелся следом.
Много ты видела реальных злодеев, чтобы рассуждать, мысленно спорил он с девочкой. Это как раз в комиксах злодеи нестрашные, а в настоящем мире ? очень даже. Еще оставалась надежда, что ребята ошиблись, не поняли намерений «этих». Может, они действительно хотели помочь, а ребята не разобрались? Бывает же так.
Проходя через зал ожидания, Валька отметил, что все статуи пропали. Остались ниши с пустыми постаментами. Зато вагон оказался почти полным.
Валька нерешительно остановился в дверях. Ишь, расселись. Настоящие люди никогда не будут сидеть без движения. Как бы их выманить из поезда. Только вряд ли получится, раз Алиса уже дала согласие. Но что-то ведь нужно делать!
Навстречу Вальке поднялся незнакомец. Бледноватое лицо, небольшая бородка и мертвые, ничего не выражающие глаза. Костюм тоже выглядел слишком аккуратным, чтобы быть настоящим, ? ни единой складочки.
– Здравствуйте, молодой человек! Можете называть меня Магистр, а как ваше имя?
– Старк.
Магистр улыбался, но его улыбка не понравилась Вальке, она выглядела неискренней, фальшивой, будто приклеенной к маске.
– Сегодня ночью нам предстоит совместное путешествие. Но конечные пункты нашей поездки будут разными ? Алиса любезно пригласила нас в свой мир. Но я с удовольствием проведу время в вашем обществе, пока наши пути не разойдутся.
Врешь, подумал Валька. Как бы выманить «этих» из вагона?
– Душно что-то, давайте прогуляемся по перрону, ? предложил он.
Магистр вежливо поклонился.
– Идите один, молодой человек. С вашего позволения, я останусь здесь.
Он опустился на сиденье, застыв в неестественной позе. Одну руку заложил за борт сюртука, другой оперся о колено и стал точь-в-точь как статуя в зале ожидания.
Валька вернулся на перрон, находиться в вагоне вместе с «этими» ему было неприятно. На город опускалась ночь, небо окрасилось в темно-синий цвет, показались редкие звезды. «Думай, думай!» ? подгонял он себя. Но в голову не приходило ни одной умной идеи. Лишь крепла уверенность: их нельзя пускать в мир Алисы. Он слишком добрый, светлый, бесхитростный, чтобы противостоять злу. Лживому, хитрому, коварному.
Тепловоз издал гудок, вагон слегка дернулся, словно давая понять, что поезд скоро отправится. В дверях показалось встревоженное девчачье личико.
– Валя, ну что же ты! Сейчас поедем!
Ничего не придумав, Валька вернулся в вагон. «Что бы сделал Тони Старк, Железный человек, на моем месте?» ? спрашивал он себя, искоса поглядывая на застывшие фигуры. Конечно, остановил бы их. Как и пятеро ребят из этого мира. Но сейчас ему придется действовать самому ? на объяснения и уговоры Алисы нет времени.
Валька осторожно взглянул на девочку и, сделав невинное лицо, подсел к Магистру.
– Мы тут поговорили с Алисой и решили, что моему миру помощь нужна больше.
– Ну что же, ? Магистр выдавил улыбку, ? мы будем рады подчиниться.
Он самодовольно откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
Один мир спасен. Поезд качнулся, и луна в окне одобрительно кивнула Вальке. Еще оставалась надежда, совсем маленькая, что все не так плохо, как он считает. Нужно убедиться наверняка ? разговорить Магистра. Что-что, а когда взрослые врут, Валька чувствовал безошибочно. Напрактиковался. А «эти» были даже не взрослые, а гораздо хуже.
– В моем мире живут очень разные люди, ? осторожно заметил он. ? Что, если кто-то не поймет вас?
– Не волнуйся, ? самодовольно ухмыльнулся Магистр, ? мы научились справляться с таким.
– Но они же будут вам мешать.
– Нет, ведь мы… ? и Магистр пустился в объяснения.
Валька задавал глупые вопросы, недоверчиво выслушивал ответы, перебивал, сомневался. Магистр распалялся, говорил все быстрее, все убедительнее, и, наконец, проболтался. Оказывается, это был далеко не первый мир, который дал им отпор. «Эти» старались сломить сопротивление, а когда не удавалось, действовали жестоко, не считаясь ни с кем.
Нет, нельзя их пускать к себе. Никак нельзя.
Валька с сомнением оглянулся на Алису, но в вагоне ее уже не было, только куртка лежала на сиденье. Да что же это такое! Сначала с ребятами из детдома попрощаться не получилось, теперь вот с Алисой. Эх, придется действовать одному.
Луна вновь согласилась.
Гошка говорил, что по лунной дорожке можно уйти в любой мир, даже придуманный, просто нужно четко представить его и захотеть там оказаться. Очень-очень захотеть. Взять бы да увести «этих» на какой-нибудь безжизненный астероид, где они никому не смогут навредить. Пусть там экспериментируют. Была бы лунная дорожка…
И тут поезд выехал на железнодорожный мост. Сильнее загрохотали колеса, за окном промелькнули опоры-столбы и ажурные крепления, а внизу в лунном свете серебристой рябью заиграла вода, и Валька решился. Вот она, дорожка, сверкает под мостом! Он зажмурился и изо всех сил представил, как поезд сворачивает на нее.
А как же он сам? Да как-нибудь. В первый раз, что ли? И не из таких передряг выбирался. Да и поможет кто-нибудь. Не может быть, чтобы во всей Вселенной не нашлось никого, чтобы помочь.
Борис Богданов, Григорий Панченко
В кораблях не бывает зла
Флармий по имени Лазурный Флармитрой ежился, выпускал дыхальцами дрожкие пузыри, распространяя феромоны неудобства и раздражения. Лазурному Флармитрою было душно. Парадный мундир дипломатического корпуса Земного Содружества ? не лучшее облачение для флармия, в нем он попросту смешон.
Стоявший напротив него адмирал Сильвио Парамонов не смеялся. Непредусмотрительно потешаться над эмиссаром победителей, явившимся принять капитуляцию. А что традиция заставляет являться к побежденному врагу именно в его форме и изъясняться именно на его языке, то это традиция победителей.
Не проигравшим с нею спорить.
– Причинять замир-рени-е форр, ? булькал флармий, ? надле-еж-жащее непремение…
С земной космолингвой флармии тоже дружили не очень. «Для заключения мира надлежит непременно», ? прошелестело в наушнике. Понять смысл произнесенной фразы Парамонов мог сам, но и подсказка от профессионала лишней не была.
– Пр-редоставляться особь живой после вс-с…
Лазурный Флармитрой заперхал и встопорщился. Сквозь свежие прорехи в мундире наружу полезли какие-то фиолетовые перья. Если раньше он походил на вставшую дыбом помесь слизня с муравьем, то теперь… Парамонов затруднился с определением, кого или что именно напоминает ему теперь флармий.
– …с-с-сех! ? с натугой просвистел Лазурный Флармитрой. Сочетание букв «вс» почему-то составляло для него особенную трудность. И неожиданно чисто закончил: ? Из экипаж-жа мегадестройера «Землепроходец Семён Дежнёв». Экипаж-ж. Напоить соками тела Первое Яйцо!
– Простите? ? переспросил адмирал, забыв про подсказки переводчика.
– Иван Шарганов, стражн. И – оба. На орбите Ф-фларма. Стать почвой Первого Яйца, ? ответил Лазурный Флармитрой, выпростал сухую, похожую на паучью лапу, конечность и показал на толстенную книгу, которую принес с собой. ? Протоколий стражн форр.
После чего развернулся и вышел, оставив Сильвио Парамонова в некотором замешательстве.
– Они… хотят жертву, я верно понял, Марко? ? произнес Парамонов.
– Да, господин адмирал, ? ответил голос переводчика.
– Одну?
– Имя названо одно, господин адмирал. Флармии требуют Ивана Шарганова, последнего выжившего члена экипажа «Дежнёва». Они скормят его Первому Яйцу.
Адмирал испытал внезапное и острое облегчение из-за того, что флармии попросили всего лишь одну жизнь, хотя могли потребовать куда больше. И им бы отдали. Отдали почти всё, лишь бы сохраниться. Что такое одна жизнь против жизни целого вида, своего вида?
Парамонову сразу же стало стыдно: грешно радоваться гибели даже одного человека, пусть и незнакомого. Потом он вспомнил имя ? Иван Шарганов ? и радостное облегчение полыхнуло вновь.
– Вот с-суки! ? нарочито громко выругался адмирал. Никто не знал, как хорошо слышат флармии, но адмирал надеялся на лучшее.
Переводчик молчал. Разумеется, и не предполагалось, что он продублирует эту фразу по-флармиански. Тем не менее…
– Есть что-то еще, Марко?
– Господин адмирал, да. ? Голос, прозвучавший в наушнике, был одышлив, как после декомпрессии. Парамонов не сразу понял, кто говорит, – но, осознав это, напрягся. Марко был опытен и неоднократно проверен в деле, поэтому, если уж бразды перевода считает нужным перенять легендарный Кагарлиц, старейшина Лингвацентра – такое точно не сулит хорошего. ? Мы, конечно, проведем анализ текста повторно, но предварительные выводы показывают, что…
* * *
Иван Шарганов пил. Пил с той поры, как эскулапы извлекли его из спасательной капсулы и привели в чувство.
Они проиграли. Земные флоты откатывались к метрополии, жертвуя одну эскадру за другой, жертвуя почем зря, только чтобы замедлить наступление флармий, отсрочить неизбежное. Величайшее оружие Земли – мегадестройеры проекта «Мореплаватель» не помогли. Они рвались к Фларму, но так и не достигли его. Флармии расщелкали их на дальних подступах к планете, несмотря на чудовищную энерговооруженность и защиту, несмотря на генераторы силовых полей, несмотря на волновые батареи, каждая из которых могла уничтожить планету. Ближе всех к Фларму подошел «Землепроходец Семён Дежнёв», на котором Иван служил бомбардиром. Вышел на орбиту, и там его остановили…
Иван повернулся к бармену. Тот закатил глаза, но молча выставил перед Иваном новую бутылку и блюдце с бутербродами. Хватило бы и одного, но черт с ним. Иван не собирался спорить с барменом. Нет смысла спорить с покойником, а они все равно что покойники, даже если и живы пока что. Вот этот мог бы и понимать, раз уж, прежде чем обосноваться за стойкой, горел в звездолете (на обоих запястьях четкая грань между родной кожей и имплантом: биопротезы прижились хорошо, но совсем идеально приживаются лишь биопротезы пятого поколения, а это – начиная с кавторанга), однако даже ветераны первых кампаний просто не понимают, что жизнь под флармиями – все равно что смерть. Уж он-то знает, что эти твари делают с людьми!
– Дядь Вань, не надо…
– Молчи.
Иван набулькал водки, тяжело посмотрел на стакан. Грязный, захватанный жирными пальцами стакан с обгрызенным краем. Кто его обгрыз? Иван не помнил, но изначально стакан был целым. Никаких сомнений…
Бармен внимательно следил: не плеснет ли бомбардир и подростку тоже? С такого станется…
Парнишке было лет четырнадцать-пятнадцать, курсантская форма висела на нем мешком. Что поделать, Земля себе который год рвет экватор пополам, так что в последнее время такие ребята, все, как один, в обмундировании не по размеру, примелькались рядом с военными. И в доках, и в казармах – да уж и в питейных заведениях: отчего бы нет, раз на боевых палубах дестройеров они примелькались тоже? Так что, даже заявись прямо сейчас патруль, никто бы бармену и слова не сказал. Но у него самого было железное правило: малолеткам – ни капли алкоголя. Ни он сам, ни кто-либо в его присутствии.
Его внук сейчас ускоренные курсы оканчивал: тоже, небось, сидит невесть рядом с кем, в комбинезоне на два размера больше…
Младший внук.
Бармен скрипнул зубами. Он отлично понимал, что такое жизнь под флармиями – но не мог избавиться от потаенной, едва ли не постыдной радости: как бы там ни было, теперь его внуку, последнему из оставшихся, не придется идти в бой на верную гибель. И этому мальчишке тоже.
Мальчишки, оба, его за такую мысль, конечно, не поблагодарят. Ну так ведь и не узнают о ней. И все остальные мальчишки Земли, в форме не по росту – тоже.
Иван с трудом сфокусировал взгляд. Возле дна стакана третий дринк подряд болталась размокшая хлебная крошка. Получалось, он даже не может допить водку до конца? Мерзость какая!.. И слово это, «дринк» ? тоже мерзость. Особенно слово.
Иван тяжело поразмыслил, какие еще слова вызывают такую же гадливость, как слова «дринк» и «флармий», не вспомнил, залпом махнул водку, передернулся, сдерживая внезапную тошноту, и поставил стакан на стол. Хлебная крошка пропала. Ну, хоть что-то он может еще сделать до конца!
В остальном радоваться было нечему. Он тоже проиграл. Он не смог, не успел даже умереть. И все из-за…
…Когда старплазмомех рявкнул: «Малолетку – в капсулу!» и наугад ткнул пальцем в того, кому надлежало выполнить этот приказ – надо же было проклятой судьбе распорядиться так, чтобы палец его указал на капитан-бомбардира Шарганова! А тащить малолетку в спасательный отсек пришлось волоком, в капсулу запихивать насильно: малолетки – они такие, в собственную смерть не верят, поэтому им кажется, что с ними и старшие непременно уцелеют. В результате на эту возню ушел лишний десяток драгоценных секунд. Умом-то Иван понимал, что секунды эти ничего не решали, но все же – были они.
А потом…
Неизвестно, что за оружие применили флармии, но все, находившиеся на борту «Дежнёва», высохли, мгновенно превратились в мумии, словно атакованные ротой голодных вампиров.
Все, кроме Ивана. И малолетки.
Чертова автоматика каким-то образом ухитрилась засосать в чертову капсулу их обоих, хотя вроде никак не могла и не должна была. А затем не менее чертовым образом выкинула капсулу в чертово гиперпространство, где ее позже и выловили чертовы спасатели. Непонятно только, какого черта. Какой смысл в их существовании, если остальные погибли, а он… он не смог даже умереть с ними?
– Дядь Вань! Ты что?
Бомбардир Шарганов только сейчас осознал, что все это время, наверно, таращился на малолетку – яростным, налитым кровью взглядом.
– Ник, ты, это… ? Он сумел взять себя в руки. ? Ты не бойся. Поешь вот (Иван запоздало понял, отчего бармен подсунул ему блюдце с таким количеством бутербродов) – и… ? он повернулся к стойке, ? есть тут… ну, что-нибудь?
Бармен, не дожидаясь объяснений, уже наполнял фужер соком.
Зазвенел колокольчик над входом, и бар затих. Иван повернулся, вновь заставив себя сфокусировать зрение. Оп-па… Патруль! Настоящий военный патруль. Трое; красные повязки, начищенные сапоги, настороженный взгляд лейтенанта, оловянные глаза рядовых десантников.
– Проверка документов, ? негромко произнес лейтенант.
Выпивохи покорно полезли в карманы, выкладывая на столы удостоверения и карточки, у кого что было. Иван пьяно мотнул головой. Почему бы не решить все прямо сейчас? Дебош в военное время ? это трибунал и почти гарантированный расстрел. Зачем пропускать такой удобный случай?
Командир патруля в сопровождении рядового неторопливо шествовал вдоль столов, пристально вглядывался в лица, сличал стереографии в документах с помятыми лицами посетителей. Второй десантник замер в дверях, лениво глядя поверх голов. Когда лейтенант поравнялся со столиком Шарганова, тот, не дожидаясь вопросов, схватил табурет и со всего маху обрушил его на темя офицера.
Хотел обрушить. Лейтенант легко уклонился, шагнув вперед и вбок, и секунду спустя Иван стоял, уткнувшись носом в тарелку с недоеденными бутербродами, а руки его оказались заведены за спину и вверх.
– Дядь Вань!
– Сидеть, курсант. Глянь-ка, Жуков, кто это у нас такой бойкий? ? равнодушно спросил лейтенант.
– Угу, ? буркнул Жуков. Чужие руки прошлись у Шарганова по карманам. На столешницу по очереди легли: справка из госпиталя, выданная ему неизвестно зачем, поскольку Иван чувствовал себя, да и был, абсолютно здоровым; банковская карта с остатком боевых от министерства; электронный ключ от жилой капсулы и, наконец, пластинка временного удостоверения личности.
– Ну и зоопарк… ? протянул лейтенант. ? Почему не на одном носителе, господин хороший?
Шарганов не ответил. Он предпочитал не отвечать на глупые вопросы. Есть удостоверение, и там все указано. Лейтенант правильно истолковал его молчание или допер до верного решения сам. Он приложил удостоверение к сканеру… и присвистнул от удивления.
– Что же это вы бузите, господин капитан-бомбардир? ? поинтересовался лейтенант. ? Вы, можно сказать, родились заново, даже единого документа не получили еще, а ведете себя как последний забулдыга.
– Руки отпустите, ? прохрипел Иван.
– Глупить не станете?
– Нет, ? коротко ответил Иван.
