скачать книгу бесплатно
– Нет… как раз из-за этого я начал беспокоиться. Не знаю, как это называется, провалы в памяти или что.
– А до этого провалы были?
– Конечно.
– Конечно?
– Такое с каждым бывает. Бухнешь, занюхаешь пару дорожек… ну, то есть…
– Можете не скрывать, что употребляли, – заметил собеседник. – Вряд ли полицейским вздумается заводить на вас дело из-за наркотиков.
Арестант снова хмыкнул и то ли усмехнулся, то ли всхлипнул.
– Да уж, – заметил он, – наверное.
– Провалы… – подсказал интервьюер.
– Просто… ну да, порой закладываю за воротник. Но я не алкоголик, – быстро заговорил заключенный. – Но я…. да, я знаю, как пить. Потом, переехав в Лос-Анджелес, затусил с нужными людьми, а у нужных людей всегда найдется кокс. Там все нюхают.
– Я в курсе.
– Бывало, после таких тусовок просыпался в квартире у какой-нибудь телки или в шезлонге возле бассейна в фешенебельном особняке на холмах. Пару раз очухивался у себя в машине. Однажды оказался посреди Южного централа, и даже не спрашивай, какие черти меня туда занесли. Я сам белее белого, какие у меня черные друзья.
– Ясно.
– Но теперь все не по-другому. Я про новые провалы. Они совсем не похожи на прежние.
– В каком смысле?
– Они… Даже не знаю. Обычно вырубаешься после тусовки, поутру во рту словно коты нагадили. Так крутит-мутит, что сдохнуть хочется, до того хреново.
– А эти новые провалы?
– О, черт… это совсем другое.
– 4 –
Кристофер-стрит, Вест-Виллидж, Нью-Йорк
30 сентября, 6:22
За 13 дней до события В.
Фэйн проснулся от запаха.
Вонь стояла жуткая.
– Боже, – простонал он и отпихнул простыню, уверенный в том, что обделался. Он не первый раз так надрался, случалось и облеваться, и обмочиться, ну да, после одной вечеринки в колледже разок даже в штаны наложил. В ту ночь он уяснил, что не стоит хлебать из чужого пупка, догоняясь залпами «Миллера», двойным «Егермайстером» и занюхивая шестью дорожками кокса.
Эх, молодо-зелено!
Фэйн снова застонал от собственных воспоминаний, таких отчетливых, словно цифровая копия высокого разрешения, да еще под перебранку ангела с дьяволом, нашептывающих в оба уха. Что тот, что другой – порядочные сволочи, так и норовят всю жизнь превратить в хреновый анекдот.
«Черт с ними, и с этим тоже», – Фэйн уселся в постели, кривясь от жуткой вонищи.
На простыне дерьма не было.
Там вообще ничего не было, кроме распечатанного, но не использованного презерватива и пятна от губной помады. Фэйн все никак не мог продрать глаза, а во рту было так погано, будто крысы нагадили.
Черт, все насквозь провоняло. Аж в горле першит.
Впрочем, дело не только в вони.
Он огляделся и выругался:
– Блин!
Он оказался в чужой квартире. Кровать была накрыта черными простынями и одеялом. По одному цвету можно было догадаться, что без подружки-гота тут не обошлось, небось это она на Рождество блондинке подарила. Ночник с наброшенным розовым шарфиком свалился с прикроватной тумбочки на пол. Там же был треснувший радиобудильник с потухшим экраном.
В спальне больше никого не было. Чисто девчачье жилье. По стенам развешаны фотографии в рамках: девчонка-всадница, семейные снимки, где все улыбаются, немецкая овчарка. Интересно, какому идиоту придет в голову вешать портрет овчарки в рамочке?
Комод заставлен пузырьками, флаконами с духами, тюбиками всякой косметической фигни. Все чужое, ничего знакомого.
Но черт побери, что же так воняет?
Вот будет прикол, если ту телку, с которой он вчера перепихнулся, только что пронесло? А еще круче, если она даже не удосужилась за собой смыть. Ну и вонь, как будто у нее внутри кто-то сдох.
Фэйн спустил ноги на пол и оттолкнулся руками от постели.
И тут начались настоящие странности.
От этого толчка он пролетел полкомнаты и врезался в комод, разметав этот бабский хлам по всей спальне. А грохот в тихой комнате показался оглушительным, как авария на дороге.
Фэйн остолбенел – удивленный неожиданным всплеском собственной энергии и шумом. Он прислушивался к звукам из туалета. Поспешный смыв. Встревоженный вопрос, что тут случилось.
Но там было тихо.
Он медленно выпрямился.
Какое-то странное ощущение. Он смутно припоминал, как вчера надрался, так что неудивительно, если бы сейчас едва держался на ногах и мучился от бурчания всей этой отравы в кишках, а башка бы трещала так, что глаза на лоб лезли. Ничего подобного.
Вообще ничего не болело.
Он был сыт, пузо набито так, будто обожрал целый ресторан. Интересно, когда только успел? От выпивки у него всегда пробуждался волчий аппетит, даже агент его за это вечно шпынял. Подумаешь, каких-то пять лишних фунтов, ну разве что для роли требовался рельефный пресс и никаких свисающих складок.
Он потрогал живот. Набит под завязку.
Но все же не мутило. Совсем. Просто… сыт.
Единственное неудобство – шатает так, что мама не горюй. После всего, что было вчера вечером, он еще легко отделался. Вонь еще сильнее ударила в нос. Не то что вонючий источник стал ближе – просто встав, легче вдохнуть полной грудью.
– Вот ведь незадача, – буркнул он себе под нос.
Девица там наверняка надолго застряла, небось неслабо пронесло с такого жуткого бодунища-то, а ему хоть бы хны.
«Лучше ее, чем меня», – подумал он.
Он сгреб с пола рассыпанную косметику и свалил как попало на комод – где там что раньше стояло, сам черт не разберет. Потом пшикнул на пальцы какими-то духами и намазал себе под носом. Самый лучший способ перебить вонь. Эту фишку он просек, когда встречался с кореянкой, работавшей в магазине «Олд нейви» рядом со «Старбаксом». Телка была знойная, как палящее солнце, но от нее всегда несло чесноком. Капля одеколона над верхней губой – и вуаля! – запаха нет и в помине.
Оглядев свои шмотки, разбросанные по всему полу от закрытой двери до постели, он усмехнулся. После десятой рюмки «Егермайстера» все было как в тумане, но он смутно припоминал, как они с блондинкой срывали с друг друга одежду. У нее было где-то около двадцати лишних фунтов весу, по большей части пятая точка и буфера, так что его все устраивало. Ее шмотки валялись там же на ковре. Лифчик и стринги из одного комплекта, так что она явно искала кого-то на ночь там, в «Старбаксе». Иногда подцепишь телку, а на ней не только бабушкины панталоны, а еще лифчик из какого-то брезента, как корсет у Бэтмена, не хуже пуленепробиваемого жилета. Попавшись в таком белье, они обычно линяют в ванную, чтобы переодеться во что-нибудь поприличней, такое кружевное, и уж тогда прикидываются, что теряют голову.
Но про эту такого не скажешь.
Нагнувшись за трусами, Фэйн заметил, что ее блузка вся изодрана в клочья, и снова усмехнулся. Настоящая дикая страсть. Такое на камеру не сыграешь, все происходит на одном дыхании и со стороны смотрится не ахти, но черт возьми, это полный улет.
Он быстро оделся. Душ, конечно, отпадает, черт его знает, что там, в ванной. Когда натягивал рубашку, у него заныла спина, и он оглянулся через плечо, повернувшись задом к зеркалу.
Боже.
Вся спина расцарапана, местами в кровь, теперь уже подсохшую. Как бы ни был пьян, вчера он, похоже, действительно свел эту телку с ума.
Фэйн усмехнулся:
– Клево, – тихо сказал он, подмигнув своему отражению в зеркале, и похотливый ублюдок подмигнул в ответ.
Он раздумывал, не оставить ли записку, но потом отбросил эту мысль. Даже имя девицы совсем вылетело из головы. Что-то, кажется, на букву К. Один из ныне модных вариантов Кэтлин. Кейтлин, или Кетлин, Котелка, Котейка. Такая бредятина.
Оставить записку для К?
Он поразмыслил и решил, почему бы и нет. Он ведь не последний урод.
Потом нашел в куче хлама на комоде чек из «Старбакса», ручку с логотипом банка и нацарапал как обычно:
«К., ты просто полный отпад. Не слабо мы отожгли, да? М.»
Коротко и не слащаво. Просто легкий флирт, никакой любви до гроба.
Он положил записку на подушку и собрался отчалить, но тут запнулся обо что-то тяжелое, скрытое под черными атласными простынями.
Фэйн откинул простыню и посмотрел вниз.
И не сдержал рвущегося из груди дикого вопля.
Он отшатнулся, не удержался на ногах, с размаху шлепнулся задницей на пол и засучил ногами, отползая прочь, пока не уперся спиной в стену возле двери в ванную.
Предмет, на который он наткнулся, наполовину торчал из-под кровати.
Фэйн заткнул рот кулаком, чтобы не завопить снова.
Белый свет померк, Фэйн застыл на месте, задыхаясь от сдавившего грудь ужаса.
Ему послышалось, как кто-то тоненько скулит, без конца повторяя имя Всевышнего. Голос напоминал его собственный, только сдавленный спазмами в горле и кулаком, зажатым между зубами.
– Господи, господи, господи…
Все, чем Фэйн вчера набивал желудок, вся жратва и выпивка вдруг запросились наружу, но от такого потрясения он был не в состоянии даже проблеваться.
Время растянулось до бесконечности. То, что валялось под кроватью, все никак не исчезало, не становилось плодом замутненного алкоголем воображения. Так и лежало под черными атласными простынями, уставившись на него широко распахнутыми голубыми глазами. Фэйн метнул взгляд на прикрытую дверь ванной и уронил руку с зажатым в зубах кулаком.
– Господи, – прохрипел он. – Пожалуйста… только не это.
Он поднимался на ноги целую вечность. Все тело трясло в порыве бежать без оглядки. Прикрыть простыней то, что никак не могло валяться на полу, и валить отсюда ко всем чертям.
Но вместо этого, вопреки здравому смыслу, он потянулся к ручке двери, пересиливая себя. Боже, как ему не хотелось открывать ту дверь.
Пальцы сомкнулись на ручке, и она повернулась с тихим щелчком.
Фэйн отнял руку, и дверь открылась.
Блондинка была там. То есть другая половина.
И тут Фэйн рухнул на колени, живот скрутило, и все съеденное накануне хлынуло изо рта наружу бурной волной, окатившей всю ванную.
Это была не китайская еда из ресторана.
Твердой пищи там не было вовсе.
Вся ванная стала багрового цвета.
– 5 –
Департамент полиции Нью-Йорка, служба экстренной помощи
30 сентября, 7:16
За 13 дней до события В.
Запись звонка в полицию, полученного службой экстренной помощи Департамента полиции Нью-Йорка в 7:16, вторник, 12 сентября.
Диспетчер: «Девятьсот одиннадцать, сообщите, что у вас случилось».
Мужчина: «Твою мать, она мертвая и…»
Д.: «Спокойно, сэр. Расскажите, что случилось».
М.: «Она вся разодрана на куски. Голова на полу… а ванная… просто охренеть…»
Д.: «Сэр, постарайтесь успокоиться. Скажите, где вы находитесь».
